Возле третьего станка лежала привезенная ею полоска, а на очень большой шпульке были намотаны ленты почти такой же ширины.
      Две молодые женщины продолжали прилежно ткать, а Ткачиха подвела Кадию к среднему станку и с величайшей осторожностью начала сматывать со шпульки широкую ленту, которая поддавалась ее усилиям словно с неохотой, и в воздухе вокруг заплясали пылинки. Наверное, старинная запись, решила Кадия.
      Хотя ставни были плотно закрыты, чтобы не пропускать сырости, лампы, подвешенные к потолочным балкам, давали достаточно света, и Кадия следила, как разноцветные нити сплетались, разделялись, образовывали кольца и петли.
      Ткачиха отмотала лишь небольшую часть ленты, а затем взяла полоску из города и приложила к ленте.
      - Это работа Джассоа, которая была Ткачихой сто лет тому назад. Отличная ткань, совсем не тронутая временем. Это рассказ о бурях, которые тогда затопили наше селение. Но тут есть и еще кое-что... Сообщение уйзгу о том, что они опасаются некоего Зла, обитающего у их пределов, так как горы тряслись. Ветер и дождь несли потоки грязи с высот...
      - Могло это быть преднамеренным Злом? - перебила Кадия и поспешно добавила: - Прости меня, Ткачиха, нетерпеливость понуждает меня к невежливости.
      Ткачиха, которая при их первой встрече показалась Кадии гораздо суровей Первой, чуть-чуть улыбнулась.
      - Королевская дочь, стремление к знанию порой берет верх над вежливостью. А на твой вопрос я отвечу: нет. Рожденный бурей грязевой поток не был нападением Зла. Однако, если в результате открылась скрытая тропа или дверь, это можно счесть деянием Зла.
      - Тропа или дверь, - повторила Кадия, - ведущая к северным горам... к виспи? Моя сестра имела с ними дело, и ничем хорошим это не Кончилось. Они обитают и у пределов уйзгу?
      - Не знаю, - ответила Ткачиха. - Нам уйзгу никогда не говорили о таком народе. Однако, - тут она снова посмотрела на ленту, - дальше никаких упоминаний о бедствиях нет.
      - И нигде больше не сообщается, чего боялись уйзгу?
      - Уйзгу, наверное, ведут свои записи. И нам сообщают только о том, что угрожает всем трясинам. И прислали тогда лишь эту весть, - она начала наматывать ленту записей назад на шпульку.
      - О горах за владениями уйзгу известно хоть что-нибудь еще? - не отступала Кадия. Ей становилось все яснее и яснее, как мало она знает об окружающем - а она-то так гордилась собой из-за дружбы с Джеганом и своих путешествий, которые теперь показались ей такими ограниченными! Во время войны ей довелось побывать в далеких местах, самое существование которых ей было прежде неизвестно, но теперь и этого оказывалось слишком мало, чтобы вырваться из пут невежества.
      - Мы записываем то, что знаем о трясинах и о жизни наших племен, сказала Ткачиха. - Что нам горы? Уйзгу с нами в родстве, но встречаемся мы с ними только для торговли или во времена великих бедствий.
      Она кончила наматывать ленту и собиралась водворить шпульку на ее место среди других, стоящих аккуратными рядами на полках по трем стенам комнаты, как вдруг в воздухе раздался страшный вой.
      Но был ли он слышимым или мысленным? Кадия невольно зажала уши ладонями, чтобы заглушить его. Но звук раздавался все так же пронзительно. Значит, его слышали все. Кадия даже пошатнулась.
      Оддлинги в комнате тоже зажали уши, и теперь их лица исказились от боли. Нет, это был не вой бури, прорвавшийся снаружи.
      Звук замер, и Кадия выпрямилась. Положив руку на меч, она поспешила к двери. Ткачиха следовала за ней по пятам, бормоча:
      - Идет беда.
      В коридоре снаружи уже собралась толпа, к которой присоединялись все новые и новые жильцы семейных комнат. Многие устремлялись наружу, где были привязаны их лодки. Все они, заметила Кадия, вооружились. Лес копий, трубки с дротиками наготове - у мужчин и у женщин. Только малышню взрослые нетерпеливыми шлепками прогоняли назад в комнаты.
      Тревога воцарилась не только в длинном доме - Кадия увидела, что обитатели селения толпятся перед всеми жилищами, его составляющими. Воины прыгали в свои легкие лодки и плыли по волнам озера к берегу.
      Она увидела Джегана среди тех, кто отвязывал лодки, и протолкалась к нему.
      - Что случилось? - спросила она, перекрикивая остальных, возбужденно переговаривающихся на своем языке.
      Он даже не повернул головы, высматривая свободное место в отчаливающих лодках. И Кадия ухватила его за рукав, чтобы он не уплыл прежде, чем она узнает, в чем дело.
      - Надо ехать. Смертельная весть! - и резким движением он стряхнул ее руку.
      Кадия не спрыгнула следом за ним в лодку. Сейчас толку от нее было бы мало: она плохо владела оружием ниссомов и не умела сражаться на воде.
      Первая и все самые уважаемые женщины стояли впереди толпы, не обращая никакого внимания на дождь, вновь поливший как из ведра. В каждой отчаливающей лодке кто-нибудь торопливо вычерпывал воду.
      К большому удивлению Кадии, лодки плыли в разные стороны - часть направилась к устью реки, а остальные гребли в других направлениях. Когда первая лодка добралась до берега, од-длинги привязали ее и осторожно скользнули в кусты.
      Кадия знала, как оддлинги умеют использовать для обороны особенности родных болот. Теперь в чаще скрывалось уже достаточно бойцов, чтобы преградить дорогу к озеру, сердцу их владений, даже большому отряду.
      Скритеки? Других врагов тут быть не могло. Если какие-то воины Волтрика еще блуждают в чащобах, то вряд ли они могли собраться в достаточном для нападения на ниссомов количестве. А скритеки предпочитали действовать исподтишка - украдкой пробирались в обитаемые места и устраивали засады в надежде захватить врасплох десяток оддлингов. Она ни разу не слышала, чтобы топители нападали на селения, если не считать недавно миновавших тяжких недель, когда воины Волтрика гнали их в открытый бой. Одни они так не воевали.
      Девушка подошла к Первой и ее советницам. Никакие иные звуки не вплетались в шум дождя. Рушащиеся на озеро струи иногда заслоняли берега, словно колышущиеся занавеси. И это смущало Кадию. Что, если скритеки научились во время войны новой тактике, а теперь какой-нибудь их находчивый вожак решил ее применить?
      Лодки, направлявшиеся к дальнему концу озера, стали почти невидимыми. По берегам озера всегда выставлялись дозорные, как и у прохода через завал, маскировавший устье речки, и вдоль нее.
      Она старалась следить за лодками, даже прибегла к своему хваленому дальнему зрению, как вдруг раздался тот же вой. Он не был таким ошеломляющим, как в первый раз, - или теперь она просто более стойко его вынесла?
      Среди женщин рядом с ней произошло движение, и одна подала Первой большую витую раковину, из которой можно было извлечь звук. Первая поднесла ее к широкому рту и несколько раз дунула в нее, извлекая звуки, несколько напоминающие голос ниссомов.
      Раздался еще один вопль, теперь уже слышный только ушами, и Первая снова ответила. У дальнего конца озера две лодки повернули назад. Кадия разглядела между ними третью, в которой съежились две фигуры.
      Едва она различила их рваные вымокшие плащи, как узнала в них уйзгу. Самое их появление тут означало какую-то беду.
      Хотя между двумя племенами оддлингов никогда не возникали распри, общались они мало. Уйзгу были куда более дикими, чем ниссомы, и держались особняком от всех, кто не принадлежал к их народу. До войны она почти не видела их в Тревисте, хотя они отправлялись в далекие странствования по трясинам, но владений рувендиан избегали, используя в случае необходимости посредничество ниссомов.
      Появление этих двух здесь было большой неожиданностью. А когда сопровождаемая лодка приблизилась к причалу, где стояла Кадия, девушка изумилась еще больше. Сидевшая на носу ялика откинула плащ и подняла голову. Женщина! У нее, как и у всех членов ее расы, были большие глаза и рот, волосы плотно прилегали к черепу. Узоры, по обычаю испещрявшие лицо, дождь почти смыл, и лишь кое-где сохранились слабые мазки. Ее спутником был мужчина, совсем молодой, сильный на вид и, судя по тому, как он умело орудовал веслом, отличный гребец.
      Сопровождающие лодки слева и справа тоже ткнулись носами в причал. Одной командовал Джеган. Уйзгу медлили привязать свой ялик, словно опасаясь, что окажутся нежеланными гостями.
      Вновь молчание нарушила Первая, но не протрубив в раковину, а выкрикнув какие-то слова достаточно громко, чтобы их можно было расслышать сквозь шум дождя. Но этого языка Кадия не знала.
      Теперь мужчина-уйзгу бросил веревку, которую поймал стоявший на краю ниссом. Ялик осторожно подтянули так, чтобы женщине было удобнее подняться на причал - один из мужчин-ниссомов протянул ей руку.
      Но она не выпрямилась, а продолжала горбиться, и ее спутник быстро подал ей посох, на который она оперлась.
      Кто-то из сопровождавшей лодки что-то торопливо сказал Первой, и она вновь протрубила в раковину, а потом протянула руку женщине-уйзгу, будто они были сестрами по клану, и увела в дом. Советницы, а с ними и Кадия пошли следом.
      Юноша-уйзгу вскинул на спину большой дорожный мешок и пошел рядом с Кадией, изумленно тараща на нее глаза. Он поднял руку и сделал странный жест, который Кадии уже доводилось видеть. Именно так шевелились когти хасситти, когда они встретились. Хасситти, уйзгу - что между ними может быть общего? Еще один из бесчисленных вопросов, которые ее мучали.
      ГЛАВА 10
      На этот раз на табурете для расспрашиваемого гостя сидела женщина-уйзгу, а Кадия тихонько встала позади скамьи Старейшин. Хотя уйзгу пригласили отдохнуть и подкрепиться, она нетерпеливо отказалась и пожелала сразу же поговорить с Первой.
      Причем потребовала, чтобы призвали Первых остальных пяти кланов селения, и согласилась напиться и перекусить, только пока ждала их.
      Ее юный спутник тоже прошел в комнату Совета и теперь примостился чуть позади Кадии, положив руки на свой дорожный мешок, словно его содержимое было драгоценным и требовало особой заботливости.
      Возможно стараясь быть понятной всем, женщина-уйзгу заговорила мысленно:
      Я - Салин из Дома Сафора клана Сегина. Я - та, кто видит... - Она сделала жест рукой, который Первая тотчас повторила. - Пришел мрак, какого не видывали сотни и сотни лет.
      Он убивает, он сеет великий ужас. Для него у нас нет ни названия, ни памяти. И я приплыла спросить ваших Ткачих Былого, чтобы они поискали, какова природа этого ползучего ужаса. Узнав это, мое племя попытается вступить с ним в бой.
      То, о чем ты говоришь, каково оно?
      Вот! - не повернув головы, уйзгу прищелкнула пальцами. Юноша быстро достал из мешка широкую чашу из того же зелено-синего металла, каким пользовались хасситти.
      В нее он налил прозрачную жидкость, хранившуюся в бурдючке из рыбьей кожи, а затем принес чашу к ногам уйзгу.
      Сидевшая напротив Первая нагнулась, заглядывая в чашу. Уйзгу закрыла глаза, ее дыхание стало медленным и размеренным. В комнате воцарилась глубокая тишина. Кадия знала, что происходит. В Тревисте она встречала ясновидцев, "читавших по воде" для просителей. Некоторые уверяли даже, что способны заглянуть в недалекое будущее, другие - что показывают то, что происходит сейчас в другом месте.
      Вода в чаше заволновалась, образуя миниатюрный водоворот. Она темнела, утрачивала прозрачность.
      Обретя цвет болотного "окна", вода словно застыла. Уйзгу простерла ладонь над чашей, ее длинные пальцы шевелились и изгибались. Голову она втянула в сгорбленные плечи, ее большие глаза закрылись.
      Затем она устало опустила руки на колени, а на поверхности жидкости словно вновь возникло движение - но не водоворот, а какая-то игра света на темном фоне.
      Кадия незаметно встала так, чтобы ясно видеть картину, складывавшуюся в чаше. Они, будто крылатые квимы, смотрели с высоты на широкое пространство твердой земли острова в болоте. Именно на таких островах сохранялись развалины, но тут земля была вся в бороздах - по некоторым признакам, тут недавно собрали урожай пулина.
      Но большую часть плодородного поля покрывала желто-зеленая масса, пронизанная кроваво-красными прожилками. Она как будто пульсировала и ползла по доброй земле, подобно гигантскому слизню Золотой Топи.
      В этой массе было что-то омерзительное, чуждое. Кадия сглотнула, сдерживая тошноту. Такому не было места в здоровом мире рувендиан и оддлингов. Но самым страшным был даже не этот колеблющийся ковер, пожирающий почву, но лежащее сбоку тело, скорченное в последних муках. Это был, несомненно, уйзгу, на его руках, обхвативших согнутые колени, виднелись мерзкие зелено-желтые пятна цвета бесформенной массы рядом.
      Изображение в чаше увеличилось. Теперь они словно парили над самым телом, и Кадия увидела, что в грудь скорченной жертвы был вонзен охотничий нож.
      Затем вода в чаше взбаламутилась, а когда вновь успокоилась, они увидели уже другую картину. На этот раз светлая речка омывала другой поднимающийся из трясины остров. Вновь та же гнусная желто-зеленая масса заполняла воду, выплескиваясь, словно из гигантского кувшина. У них на глазах чужеродное пятно расширялось.
      Еще картина - покачивающийся на воде ялик, а рядом брюхом вверх плавает риморик - один из постоянных спутников уйзгу, дружественное покладистое животное, буксирующее их лодки с большой скоростью. На его брюхе виднелось желто-зеленое пятно, а в ялике лежал уйзгу.
      Сцена не была статичной. Уйзгу в ялике зашевелился, и ялик опасно накренился. Теперь они увидели левую ногу уйзгу, от щиколотки до бедра покрытую уже знакомой желто-зеленой массой. На их глазах уйзгу с видимым трудом достал скребок для чистки рыбы с очень острым краем и в последнем судорожном усилии пере- резал себе горло.
      Вода заколыхалась, картина исчезла, но Кадия, как и все остальные, не сомневалась, что видела случившееся на самом деле.
      Новой картины в чаше не появилось. Женщина-уйзгу открыла глаза и подняла голову, чтобы посмотреть прямо в лицо Первой в Доме.
      - Вот что случилось с нами, ведуньи. Это Зло распространяется по нашему краю, словно нашу землю топчет огромное чудовище, в каждом отпечатке своих следов оставляя гнусную смерть. Все живое, к чему прикасается желтая отрава, обречено на гибель. Мы потеряли целый клан - его члены попытались помочь охотнику, который вполз в дом весь в пятнах. Теперь все, кого коснется зараза, кончают с собой, чтобы не передать ее другим. Сотканных записей у нас очень много, они повествуют о сотнях прошедших лет. Но в них нет упоминания о таком зле и не говорится, как его можно победить. Оно же ширится и угрожает всему живому - и нам и вам. Я спрашиваю вас, что можете вы сказать мне о нем?
      Ткачиха стояла возле чаши, в которой неподвижная вода медленно светлела.
      - Мне это неведомо, а я Хранительница записей уже шестьдесят лет, Сестра По Силе. Но ты права: записей много, и в них можно поискать.
      Кадия с прежней порывистостью шагнула к ним.
      - Дальновидица! - обратилась она к уйзгу. - С какой стороны движется Зло?
      Та чуть нахмурилась и смерила Кадию взглядом с головы до ног и с ног до головы. Между ее племенем и рувендианами Цитадели никогда не было никаких связей. Возможно, она Кадии не доверяла.
      Подчиняясь внезапному порыву, Кадия протянула свой меч над чашей, и... один прищуренный глаз приоткрылся - глаз оддлинга - и словно бы посмотрел на женщину-уйзгу.
      Ее низенькая фигура напряглась. Она чуть-чуть приподняла ладонь с колена, а потом взглянула на Кадию.
      - Носительница Силы, - как прежде юноша, она сделала жест хасситти, ты вновь вернулась! Что ты скажешь про это? - и она кивнула на чашу.
      - Я ничего не знаю, ведунья. Но ответь: этот губитель ползет с западных гор? Уйзгу удивленно заморгала:
      - Да, Носительница Силы, оттуда.
      - А куда он движется?
      - В сторону края скритеков.
      - Ткачиха, - сказала Первая, - надо начать поиски.
      Но у Кадии был еще вопрос:
      - Что в краю скритеков может привлекать подобное Зло?
      Рот Первой скривился, словно она собиралась плюнуть.
      - Кто что знает о скритеках, черных Злодеях нашего мира? Разве враги, напавшие на твой народ, королевская дочь, не постарались заручиться их помощью? Разве не были они приспешниками колдуна, опустошавшего наши края? И если новая злая Сила обратится к ним, ничего удивительного в этом не будет. - Затем она обратилась к ведунье: - Сестра По Силе, твой путь был долог, и ты утомилась. Отдохни же, пока будут просматриваться записи. Не сомневайся: ты получишь всю помощь, какую в нашей власти оказать тебе. Если это Зло расползется дальше, пусть твое племя укроется у нас. Объединим наши копья и дротики против него, как против скритеков.
      Хранилище записей озарялось десятком светильников. Стол был освобожден, и из соседних помещений принесли еще табуреты, так что сесть за него могли не только Ткачиха и ее помощницы, но и Первая с Кадией. Уйзгу Салин и ее спутник поели и теперь отсыпались после тягот пути.
      Записи умело и осторожно разворачивала Ткачиха. Некоторые она откладывала сразу и отдавала своим помощницам вновь намотать на шпульку. На столе остались лишь три - и полоска, которую Кадия принесла из города Исчезнувших. Кончиком пальца Ткачиха водила по сине-зеленым линиям, иногда прикасаясь к красным пятнышкам. Кадия старалась подавить нарастающее нетерпение. Она вспомнила записи, собранные хасситти в полном беспорядке. Не должна ли она будет вернуться в город и постараться отыскать там добавочные сведения? Досадной помехой было ее невежество. Она не умела читать эти древние знаки. Да и здесь никто, конечно, на это не способен. А Харамис?
      Когда Харамис облеклась в мантию Великой Волшебницы, к ней перешел и пост Хранительницы, который так долго занимала Бина. Значит, ее касается и это бедствие, постигшее болота.
      Кадия поднесла руку к янтарному амулету на своей груди. Однажды он послужил связью между ней и сестрой. Почему бы и не теперь?
      Тишину в комнате нарушало только шуршание ногтя Ткачихи, скользящего по полоскам. Девушка осторожно отошла от стола, крепко сжимая амулет. Она закрыла глаза и сосредоточилась, как могла, на мысленном образе сестры такой, какой она видела ее в той сумрачной комнате.
      Харамис! - Кадия призывала безмолвно, но ей казалось, что кричала. Харамис...
      Будто туманная дымка окутывала ту, кого она искала. Она напряглась - и словно натолкнулась на невидимую стену.
      Харамис?
      Ни отклика. Точно их разделяла запертая дверь. Но она чувствовала, что не сама Харамис отгородилась от нее. Или зашевелились силы, превосходившие те, какими располагала ее сестра? Кадия стиснула амулет, словно пытаясь вырвать у него ответ, в котором нуждалась.
      - А!... - палец Ткачихи наконец остановился, и она обернулась к помощнице: - Принеси свиток Листы. За четвертый год!
      Та немедленно встала и направилась к дальней стене. Ее рука скользнула по тесному ряду свитков. Она взяла один и вернулась к столу. Свиток был вложен в прозрачный футляр из рыбьей кожи, который Ткачиха осторожно разрезала и с такой же бережностью начала разворачивать полосу. Две женщины, ближайшие к ней, чихнули, а ноздри Кадии уловили незнакомый запах.
      - Вот слово из глубокой древности, - сказала Первая. - Есть ли там намек на подобное Зло?
      - "Желтая смерть"... - прочитала Ткачиха, растопырила пальцы, чтобы помешать тугой полоске свернуться, и начала в нее вглядываться.
      Кадия заметила, что полоса эта отличается от других сотканных записей. Нет, строчки в ткани были, но они не располагались ровными рядами, а закручивались горизонтальными спиралями.
      - В четвертый год ткачества Листы в наши пределы вторглись скритеки. Опасность была столь велика, что уйзгу и ниссомы объединились, чтобы отразить их нападение. Один отряд из этого селения двинулся далеко в пределы скритеков. Они захватили скритековского Глашатая Крови. Один ниссом обладал Силой понимать копья его мыслей. И таким образом он узнал, что в сердце их Зловонного края есть скопление Зла, скрытое за подобием двери. И нечто выбралось оттуда, "желтая смерть", готовясь напасть на нас. Но Зло это было слабым, недолговечным, оно пошло на убыль и исчезло, после того как Благороднейшая Бина послала против него мысленный удар такой яростной мощи, что дверь эта вновь была запечатана, а все, что успело из нее выйти, было испепелено.
      Кадия не сдержалась:
      - А теперь эта "желтая смерть" ползет по нашим краям, быть может, к этому месту, известному прежде?
      Ткачиха обернулась к девушке:
      - Да, так может быть.
      - А действовала она тогда так же? - не отступала Кадия.
      - Об этом ничего не написано.
      Девушка вынула меч и поднесла рукоять к строчкам на полосе. Их коснулось пятно света. На этот раз открылся глаз Исчезнувшего.
      - С-с-с-а-а-а... - Ткачиха отпрянула. Остальные издали такое же шипение.
      Свет исчез, глаз опять почти закрылся. Кадия убрала меч.
      - У меня нет силы, как у Великой Волшебницы, - сказала она. - Я хочу поговорить с сестрой. Знания ее велики, и, быть может, у нее найдется ответ. Но мои слабые мысли не достигают ее. Если среди вас есть кто-то с такой Силой, вы могли бы мне помочь.
      - Под нашей кровлей есть лишь одна такая - та, что сама просит о нашей помощи, уйзгу Са-лин. - Первая поднялась на ноги. - Когда она отдохнет, пусть попробует... Разве мы уже не убедились в ее Силе? Ткачиха, пусть с этого сделают копию, - она указала на свиток Листы. - Надо что-то срочно предпринять.
      Казалось, записи этого селения больше ничего поведать не могли - а нашлось в них очень мало, подумала Кадия. Ведунья-уйзгу доказала, что обладает Силой. Однако если много своей Силы она уже потратила на "чтение по воде", то много ли ей удастся сделать?
      Кадия вернулась в отведенную ей комнату. Вновь она перебрала вещи в своем дорожном мешке. Передать новости Харамис? Но для этого ей надо было самой увидеть "желтую смерть", проследить, куда она движется.
      Обняв меч, она опять попыталась связаться с сестрой. Но у нее и в этот раз ничего не получилось: даже колеблющегося тумана она не увидела.
      Вновь они собрались после долгого томительного ожидания. Салин поставила перед собой свою чашу, остальные расположились среди колеблющихся теней - горели только два светильника.
      Женщина-уйзгу выглядела еще более слабой и измученной дорогой, но руки ее твердо держали чашу. Когда жидкость в чаше потемнела, Салин сказала Кадии, не отрывая взгляда от поверхности:
      - Носительница Силы, думай о той, к кому хочешь воззвать.
      Кадия тоже уставилась на темную жидкость.
      Харамис!
      Вновь она позвала, вложив в этот зов все силы, держа одну руку на амулете, другую на мече.
      В чаше заколебалась дымка, заклубился туман, но не рассеялся, не сменился картиной.
      Харамис! - воззвала Кадия и вновь наткнулась на невидимую стену - и так сильно, что почувствовала боль, словно пыталась телом пробить камень.
      Салин провела рукой над чашей, скрючив пальцы, словно стараясь сорвать покров тумана. Но ничего не помогло: туман остался.
      - Что-то противится нам, - сказала она медленно, словно каждое слово давалось ей с трудом. - Сила крепнет, и это не Сила Света.
      Кадия опустила амулет на грудь, но руку с меча не сняла.
      - Ведунья, если ты не можешь достичь моей сестры, так не покажешь ли мне еще раз "желтую смерть"? Тянется ли она по-прежнему в том же направлении?
      Салин хлопнула в ладоши над чашей. Туман исчез, но жидкость не посветлела.
      Наоборот, она словно сгустилась и еще потемнела от теней, которые затем обрели четкость. Вновь они увидели часть болота, где смертоносной слизью поблескивали желтые пятна. Но было и кое-что новое - черный круг среди этой мерзости. Однако он оставался четким, и они не поняли, что это такое.
      Он оставался неподвижным лишь несколько мгновений, затем взметнулось пламя, и картина исчезла. Салин отпрянула с криком:
      - Черная Сила... И Сила, которая знает, что мы следим за ней!
      ГЛАВА 11
      - Это место я знаю, - нарушила молчание одна из советниц Первой. Остров Саль.
      Все женщины возбужденно переглянулись, а Первая вновь магически прошипела и посмотрела на Ткачиху.
      - Разверни для нас указатель путей.
      На освобожденной части стола был развернут квадрат ткани такой большой, что его пришлось загнуть по краям, не то он не уместился бы там. Кадия увидела волнистые линии и поняла, что это карта! Она сразу узнала изгиб реки Мутар.
      Первая ладонью разгладила карту.
      - Позовите Джегана, - распорядилась она. - Это дело разведчика.
      Появление мужчины на таком совете явно противоречило обычаю некоторые женщины зароптали, но Первая строго взглянула на самую младшую, и та с неохотой вышла.
      Салин уже некоторое время вглядывалась в карту. Теперь она протянула руку и провела пальцем от края до края.
      - Как далеко оно уже расползлось!
      Хотя на стене Большого зала в Цитадели была нарисована карта страны болот, Кадия редко обращала на нее внимание. Выцветшие краски ни о чем ей не говорили, все эти линии были так не похожи на край трясин, полный жизни! И ту карту она почти не помнила, особенно западную ее часть, где находились владения уйзгу.
      Посланная вернулась с Джеганом, и он почтительно приветствовал Первую.
      - Охотник! - она сразу перешла к делу. - Ты посещал башню острова Саль.
      Это было скорее утверждение, чем вопрос.
      - Один раз. Я встретился с Сину из клана Валь. Он хорошо знал тот край, так как его собственный примыкает к нему. А башня Саль окружена тайнами, и мне захотелось на нее посмотреть.
      Первая нагнулась над картой, и ее палец провел черту, которая вела с запада к точке, обозначавшей остров Саль.
      - Вот, - сказала она.
      Джеган напряженно следил за движением ее пальца, а когда она опустила руку, прижал к карте собственный палец.
      - Да, оно движется так. Башня в самой середине. Если оно не свернет, то углубится в край скритеков.
      - Прежде чем оно распространится дальше, - сказала Кадия, - нам необходимо узнать больше. Раз твоя Сила, ведунья, не способна ясно показать, с чем мы должны бороться, нужно посмотреть своими глазами. Нельзя сражаться с врагом, не зная, что он такое и каким оружием располагает. Нам следует отправиться к башне Саль.
      Она отогнала мысли о том, что им показала Салин, и сосредоточилась на другом образе - образе меча во всей его силе, когда он запылал разрушительной мощью. Как знать, не сумеет ли она покончить с этим Злом, кем бы или чем бы оно ни было, когда встретится с ним?
      Первая потерла пальцем край карты.
      - Силы, королевская дочь, иной раз удается измерить, только когда уже поздно. Мы знаем одно: что знаем слишком мало. У тебя есть защита, только твоя. Если ты решила, да будет так.
      Кадия крепко сжала меч. Что же, она сама предложила, так сожалеть ли, что ее предложение приняли? И правда, подумала она, куда лучше проследить эту ползучую смерть до ее источника, чем наблюдать в чаше, как она убивает, и ничего не знать о ней кроме того, что она губит все живое. Девушка обратилась к Джегану:
      - Товарищ по щиту, ты пойдешь?
      - Пророчица, дело это наше! Но тут Кадии пришла в голову еще одна мысль.
      - Да, наше! - она посмотрела на Первую. - Большой отряд легко обнаружить. Если Джеган будет выбирать путь и нас будет только двое, есть больше надежды узнать самим и остаться незамеченными.
      - И нас с внуком двое, королевская дочь, - Салин подняла голову и посмотрела через карту на Кадию. - Поистине это тоже мое дело, и я связана клятвой. Мы отправимся вчетвером.
      Кадия хотела тут же возразить, но почему-то не смогла выговорить ни слова. В этой ведунье чувствовалась та же властность, что и в Первой. И она не привыкла к тому, чтобы с ней спорили.
      Муссон почти истощил свое бешенство. Когда они вновь сели в лодку (более просторную и крепкую, чем та, на которой приплыли Салин и ее внук), с неба уже не рушилась вода, заставляя все время быть настороже и без конца работать черпаком. Селение снабдило их самой лучшей своей провизией. К тому же погода теперь позволяла находить пищу на земле, а вернее, в воде, так как Смайл, внук Салин, оказался искусным рыболовом. Кадия, которая уже давно научилась стойко переносить все тяготы пути, безропотно съедала свою порцию сырой рыбы.
      Каждый вечер, когда они останавливались на ночлег, отыскав подходящий островочек, Салин доставала свою чашу. Однако ей уже не удавалось получить ясных картин, как прежде в селении на сваях. Да, на поверхности возникали тени, но они не слагались в четкий образ. Дважды они с Кадией пытались установить связь с Харамис, но не видели ничего, кроме клубящегося тумана.
      Наконец Джеган направил лодку не к островку, а к берегу" где виднелись остатки развалин - несколько нагроможденных друг на друга камней. Ему удалось поразить копьем перлига, который проснулся от сезонной спячки, а у камней Смайл нашел почти сухой мох, так что его маслянистые стебли и крохотные веточки дали достаточно жару, чтобы хотя бы опалить тушу добычи.
      - Отсюда, - объявил охотник, - мы пойдем пешком. Здесь проходят остатки древней дороги, хотя путь нам все равно надо будет нащупывать.
      При утреннем свете, уже не таком сумрачно-сером, они со Смайлом втащили лодку повыше на берег, закрепили и завалили хворостом. Кадия разложила припасы по трем мешкам, так как, решила она, Салин потребуются все ее силы, чтобы, опираясь на посох, брести по неровной земле.
      Внимательно высматривая - нет ли где желтых пятен, они шли медленно. Местами ливни смыли наносную почву, и Кадия увидела каменные плиты, которыми, очевидно, была вымощена древняя дорога. Она радовалась, что тут можно было ускорить шаги, не боясь провалиться в глубокую грязь.
      Они вышли на широкое открытое пространство, где камни древней дороги обнажились на большом протяжении.
      - Берегись! - подал мысленный сигнал Джеган, и Кадия тотчас взяла копье на изготовку, а Смайл сжал в руке духовую трубку.
      Тут Кадию поразила волна такой страшной мысленной боли, что девушка еле устояла на ногах. Она услышала, как Салин застонала. Женщина-уйзгу упала на колени, сжав виски ладонями.