Во главе стола возвышалось кресло, отливающее перламутровым блеском, как створки морской раковины-жемчужницы. В этом кресле восседал Оксил. Как только Карла ввела Твиллу в зал, Оксил поднялся и пошел навстречу девушке, а приблизившись, предложил ей слегка согнутую в локте руку. Не понимая, за что ее удостоили такой чести, Твилла вложила пальцы в ладонь Оксила — в родном городе она однажды видела, как кто-то из высокорожденных дворян вот так сопровождал свою даму в лавку какого-то торговца.
За столом сидели люди леса, мужчины и женщины. Их роскошные одеяния переливались яркими цветами, драгоценные украшения ослепительно сверкали. Они негромко переговаривались между собой приятными мелодичными голосами. Когда Оксил подвел Твиллу к столу и усадил на почетное место, по правую руку от себя, девушка заметила, что Илон тоже здесь.
Слепой лорд тоже был одет в зеленое, как и все при этом необыкновенном дворе, его лицо было гладко выбрито, волосы вымыты и аккуратно уложены. Но несмотря ни на что, Илон казался чужаком в этом собрании красивых и богато одетых людей. Он сидел необычайно прямо, глядя невидящими глазами прямо перед собой. Лотис сидела рядом с ним. И когда Твилла заняла предназначенное ей почетное место, лесная красавица придвинулась к Илону поближе и потрепала его по щеке — словно приласкала комнатную собачку. Но при этом взгляд Лотис был устремлен на Твиллу. Девушка без труда прочла в этом взгляде открытую угрозу. Лотис наглядно показала, что Илон теперь принадлежит ей и только ей.
Когда жестокая красавица прикоснулась к его щеке, Илон вздрогнул, но не пошевелился. Твилла задумалась: а может, на самом деле он не настолько крепко связан колдовскими узами Лотис, хотя и ведет себя как ее покорный раб?
Оксил не стал садиться за стол. Он взял серебряный кубок и сказал:
— Поднимем же кубки и выпьем за ветви и корни, за стволы и кроны, за землю, которая родит деревья, и за деревья, которые охраняют и защищают землю! Так было еще в предначальные времена, и да будет так во веки веков!
Все сидящие за столом подняли кубки. Твилла догадалась, что для лесного народа этот тост очень важен — точно так же священен для людей ее расы обряд, когда сбрызгивают через плечо несколько капель из бокала в честь Единой в Трех Ликах. В словах ритуальной фразы, которую произнес Оксил, девушка не нашла ничего дурного — поэтому она тоже подняла свой кубок и подождала, что будет дальше.
Оксил отпил из своего кубка, и все остальные, включая Твиллу, последовали его примеру. Даже Илон неуверенно протянул руку, осторожно отыскал на ощупь кубок и поднес его к губам.
Судя по всему, больше никаких церемоний на обеде не ожидалось. С больших блюд, расставленных на столе, сняли крышки. Твилла увидела прекрасные фрукты, кексы и пирожные. А вот мяса здесь, похоже, не подавали вообще. Однако та еда, которую девушка попробовала, оказалась не только очень сытной, но и невероятно изысканной на вкус — она удовлетворила бы запросы самого привередливого гурмана.
Бокалы пирующих были наполнены не вином, а более легким напитком, прозрачным, как вода, и немного сладковатым. После такого напитка у человека возникало ощущение свежести и как будто прибавлялось сил. Вся здешняя пища разительно отличалась от простой и грубой еды, которой Твилле приходилось питаться с тех пор, как она покинула Варслаад. Девушка медленно и с наслаждением пережевывала каждый кусок, растягивая удовольствие от невообразимо приятного и изысканного вкуса угощений. Разговор за столом стал оживленней. Но Твилла не различала отдельных фраз — речь присутствующих напоминала мелодичный птичий щебет. Впрочем, сейчас Твиллу больше интересовало содержимое тарелки. Илон сидел все так же прямо, не шевелясь. Его тарелка была пуста, руки он держал под столом. Твилла вдруг поняла, почему он так себя ведет. Слепой лорд стыдился проявить неловкость, он боялся опрокинуть какое-нибудь блюдо или перевернуть бокал, потянувшись за пищей. И искорка гнева в душе Твиллы разгорелась сильнее. Поскольку ни Лотис, ни тот мужчина, что сидел по другую руку от Илона, явно не собирались помогать слепому, Твилла не выдержала. Она не собиралась молча смотреть, как унижают Илона.
— Лорд Оксил! — Девушка обратилась к сидевшему во главе стола, и тот сразу же повернулся к ней. — Вы с почетом принимаете в своем замке одного из гостей… Почему же другой должен остаться голодным?
Щебет голосов мгновенно умолк. Все сидящие за столом повернулись к Твилле, потом посмотрели на Илона. Лотис надменно улыбнулась, словно поощряя Твиллу зайти еще дальше.
— Как я поняла, лорд Илон в некотором смысле является пленником леди из вашего дома. В нашем мире даже самый последний слуга не останется голодным, когда обедает его господин или госпожа. Или для вас не существует такого закона чести?
Глаза Оксила вспыхнули почти так же ярко, как драгоценные камни, вправленные в обруч на его волосах. Лесной лорд посмотрел на Твиллу, но в его взгляде девушка не заметила гнева. Затем лорд Оксил поднялся и прошел позади скамьи к дальнему концу стола. Подойдя к Лотис, он жестом велел ей немного посторониться, наклонился через ее плечо и, выбрав с общих блюд несколько пирожных и горсть ягод, положил это на тарелку Илона.
— Тот, кто работает на тебя, не должен сидеть с пустой тарелкой, Лотис — Оксил говорил спокойным и ровным тоном, но все же Твилла уловила в голосе лесного лорда назидательные нотки. — Тебе захотелось призвать этого человека — теперь, согласно нашим законам, он стал твоим. Однако у тебя есть и некоторые обязанности в отношении его…
Лотис зашипела, словно рассерженная кошка:
— Ты еще пожалеешь, Оксил, что слушаешься своей отвратительной девки!
Никто так и не узнал, каких еще оскорблений готова была наговорить лорду Оксилу разъяренная красавица Лотис, потому что как раз в этот миг рядом с Оксилом сгустилось плотное облачко белого тумана. А когда туман развеялся, перед лордом стоял незнакомый мужчина в зеленых одеждах, отделанных красным.
— Беда! — закричал он, как только стал полностью виден. — Юный Фанна нашел железо!..
Оксил мгновенно напрягся. Затем положил руку на плечо Илона. Все повскакивали из-за стола. Лорд Оксил кивнул Твилле, и девушка тотчас же поспешила к нему.
— Ты говорила, Лотис, что этот человек еще пригодится нам, и не раз… Настало время показать, на что он способен!
Лесной лорд заставил Илона подняться и все так же крепко держал его за плечо. Вокруг них заклубился серебристый туман. Туманная завеса окутала их плотной пеленой, и снова у Твиллы появилось странное ощущение полета — как будто она покинула привычный мир и оказалась где-то вне времени и пространства.
Когда туман рассеялся, Твилла услышала жалобный плач — так могло хныкать и скулить от боли какое-нибудь раненое животное. Эти звуки пробудили в девушке инстинкты целительницы.
Они снова оказались в лесу, под огромными деревьями. На стволе ближайшего дерева виднелась свежая зарубка. На земле, у корней дерева, валялся топор. А рядом скорчился от боли человек в зеленых одеждах лесного народа. Твилла ни разу не видела среди обитателей зачарованного леса детей, но когда она разглядела лицо раненого, то сразу поняла, что этот обитатель тенистых лесных чащоб намного моложе всех остальных, кого девушка здесь уже встречала.
11
ТВИЛЛА УПАЛА на колени рядом с корчившимся от боли юношей.
— Помогите мне! — потребовала ведунья, не глядя, к кому обращается. Сумка с целебными снадобьями… Уже в который раз Твилла пожалела об этой потере. Чем же теперь она будет лечить раненого?
Ей помог Оксил. Лесной лорд присел рядом и, взяв плачущего от боли паренька за плечи, развернул его лицом кверху, чтобы целительница могла осмотреть раны. Твилла нахмурилась. Ей и раньше приходилось видеть ожоги — она наблюдала, как Халди лечит обожженных, а в последние годы и сама помогала таким больным. Но эти почерневшие язвы на руках юноши, похоже, расползались по телу — да так быстро! Пока Твилла осматривала парня, черные ожоги на его руках — ужаснейшие из всех ран, причиненных огнем, какие она только видела, — перекинулись с тонких запястий на предплечья и ползли все выше и выше.
— Ты целительница. Что ты скажешь на это? — Впервые слова Оксила, обращенные к ней, прозвучали так холодно и отстраненно.
Твилла в нерешительности развела руками. Ей снова захотелось потянуться за сумкой с лекарскими снадобьями, которой у нее уже давно не было.
— Ожоги… — Целительница наклонилась к больному. Юноша закрыл глаза и затих, его дыхание стало слабым и прерывистым. — Нужно смазать маслом… Это ослабит боль… Но у меня нет здесь масла…
Да, масла здесь не было. Твилла перестала нащупывать несуществующую сумку со снадобьями и прижала руки к груди. Зеркальце… Может быть, оно поможет?.. Но как?.. И к тому же… Если она воспользуется зеркальцем, то раскроет тайну своей защиты.
Юноша еще раз содрогнулся всем телом в руках Оксила и слабо застонал, а потом его голова бессильно свесилась. Да, в отличие от настоящих ожогов черные пятна расползались по его рукам, разъедая плоть!
Твилла решительно вынула зеркальце из потайного места.
— Приподними его и положи ко мне на колени, — велела она Оксилу.
Юношу расположили так, как сказала целительница. Оксил по-прежнему поддерживал его голову. Таким образом, скрученные в спазмах и почерневшие от ожогов руки юноши оказались прямо перед Твиллой.
Девушка повернула зеркальце, чтобы отражающая поверхность находилась как раз над больным местом. Да, все правильно — так Твилла видела отражение ужасно обожженных рук. Она глубоко вздохнула — раз, другой, стараясь полностью сосредоточиться на том, что было видно в зеркале.
Она сумела изменить свою внешность… Но ведь это только иллюзия. А если то, что она попытается сейчас сделать, тоже окажется всего лишь иллюзией? Но времени на сомнения не было — и Твилла решилась.
Она направила к зеркальцу всю свою волю, стараясь представить чистую, здоровую плоть, на которой не осталось ни единого следа от этих страшных ожогов, этой спекшейся черной корки, покрытой ужасными красными трещинами. Чистая, гладкая кожа…
Твилла ощутила, как внутри нее поднимается сила — из таких глубин, о существовании которых она даже не подозревала. Это было похоже на огонь — но только холодный… И чистый… Зеркало вспыхнуло и засияло ровным белым светом, словно полная луна на небе.
— Целебную силу зову — прорастай Зелени потоком.
Листвой покрывайся, цвети-расцветай Деревом высоким!
У нее снова получилась нескладная детская считалочка, но лучшего заклинания Твилла придумать не смогла. Зеркальце засветилось еще ярче, и на его поверхности перестало что-либо отражаться. Вместо этого из ослепительно сияющего диска брызнули тонкие лучи невыносимо яркого света — такого яркого, что на него больно было смотреть. Но Твилла знала, что должна смотреть, во что бы то ни стало. Иллюзия? Или истинная сила?
Слепящие лучи упали на обожженные руки юноши и начали ветвиться и разрастаться, словно корни дерева. Они зарывались в поврежденную плоть и уходили все глубже и глубже. Но Твилла не следила за лучами — она снова обратила все внимание на зеркальце.
Незаметно для себя самой юная целительница начала раскачиваться из стороны в сторону. Казалось, вся ее жизненная сила уходила на то, что она сейчас делала, но Твилла не отступала. Краем сознания девушка отметила, что кто-то подошел и поддержал ее дрожащее от напряжения тело — точно так же, как Оксил поддерживал бесчувственного раненого юношу.
— Расти… — задыхаясь, бормотала она. — Цвети… И снаружи, и внутри…
Она видела, как ослепительно светящиеся корни проникают внутрь почерневшей, обожженной плоти, пронизывают ее насквозь. Холодное серебристое сияние сменилось мягким зеленовато-желтым светом. Зеркальце дрожало в руке Твиллы, норовило вывернуться, словно хотело ускользнуть от того, что поднималось ему навстречу, — но целительница держала его твердо. Она должна была стать такой же сильной и крепкой, как руки того, кто пришел ей на помощь, поддержал ее слабеющее тело.
Может быть, она растратит сейчас всю, без остатка, силу, что хранилась внутри волшебного зеркальца, вынуждая зеркальце столкнуться с неведомой враждебной силой, природа и мощь которой ей неизвестна? Этого Твилла не знала, однако упрямо решила сражаться до конца.
Зеленоватые светящиеся корни убрались обратно внутрь зеркального диска. Сияние померкло. Гладь зеркальца помутнела, его словно затянуло туманной дымкой. Твилла закричала. Руку, в которой она сжимала зеркальце, будто огнем обожгло… Девушка не знала, удалось ли ей что-то сделать, но терпеть эту боль она больше не могла. Зеркальце выпало из ее ослабевшей ладони, и как только оно упало, Твилла полностью обессилела — казалось, она вот-вот увянет, как вырванный с корнем цветок. Но сильные мужские руки крепко держали ее, не давая упасть. Твилла видела все вокруг как будто сквозь пелену тумана — словно яркое сияние зеркальца повредило ее зрение.
Но юноша, лежавший у нее на коленях, пошевелился — и его переложили на землю. Твилла несколько раз моргнула, и ее взор немного прояснился. Правда, девушка была еще слишком слаба, чтобы двигаться, — хотя из последних сил она потянулась дрожащей рукой к зеркальцу, которое стало тусклым и мутным, будто пролежало на земле не одно столетие. Оно стало тяжелым… Таким тяжелым, что Твилла едва смогла его поднять… И… оно умерло… В нем больше не было живого тепла…
От слабости и осознания страшной потери Твилла заплакала. Из-за плеча к лицу девушки потянулась рука с твердыми мозолями от долгих упражнений с мечом — рука того человека, который все это время поддерживал ее. Он нежно погладил ее по щеке.
— Она столь многое отдала… Что вы получили, люди леса?
Это был голос Илона — не покорного раба красавицы Лотис, а того самого мужчины, вместе с которым Твилла пережила смертельные опасности во время бури и наводнения.
— Мы благословляем ее за спасение Фанны — Фанна не умер железной смертью!
Твилла еще раз моргнула, прогоняя глупые слезы, которые так и катились из глаз. Она увидела лесного лорда, который держал на руках юношу по имени Фанна — почти так же, как Илон держал сейчас ее саму. Руки юноши были чистыми и гладкими, без единого пятнышка, — хотя только что они походили на скрюченные птичьи лапы, почерневшие от ожогов.
Трясущимися руками Твилла прижала к себе заветное зеркальце и принялась водить по нему пальцами, как делала это много, много раз. Девушка гладила пальцами помутневшее зеркало, стараясь вернуть ему прежний блеск.
Оксил уложил исцеленного юношу на толстый ковер из листьев, встал и заговорил. Теперь он обращался к Илону:
— Это железо — ваше. Забери его и унеси из наших земель, чтобы больше никто не попал в такую западню.
Когда Илон потянулся к топору, Твилла схватила его за рукав.
— Нет! — Она посмотрела на Оксила. — Если топор отравлен, ты не должен требовать, чтобы этот человек его брал!
— Для людей вашей расы это не яд. Вы умеете обращаться с железом, и оно не причиняет вам вреда. Но для нас железо — это верная и мучительная смерть. Лотис потребовала сохранить жизнь этому человеку — и теперь он может оказать нам услугу, если заберет и унесет подальше смертоносное железо.
— Да. — Это подала голос Лотис. Лесная красавица стояла чуть в стороне, и Твилла ее не видела. А на то, чтобы обернуться, у целительницы уже не осталось сил. — Возьми это железо, раб, и унеси его из нашего леса! А одаренная силой Луны пусть позаботится о себе самой. Она и так уже хорошо потрудилась… — В голосе Лотис явственно чувствовались злость и досада.
— Позволь мне… — Оксил подошел к Твилле и Илону, стал на колени и поддержал ослабевшую девушку. Твилла почувствовала, что Илон отошел. Она собралась с силами и, опираясь на плечо лесного лорда, сумела подняться на колени — чтобы видеть, что делает Илон. Слепой стоял, вытянув руки перед собой. Дерево, под которым валялся топор, находилось справа от Илона, но тот, ступая медленно и неуверенно, двинулся прямо.
— Поверни направо! — Твилла страшно разозлилась, и гнев придал ей сил. Девушка оперлась на плечо Оксила и, пошатываясь, поднялась на ноги. — Он же не видит! — Она ударила слабым кулачком по руке лесного лорда. — Разрази вас Пагорн, он же ничего не видит!
— Ничего, справится. — Лотис скользнула к Илону и встала у него за спиной. Она подтолкнула слепого в нужном направлении, и, пройдя пару шагов, Илон наткнулся на дерево с зарубкой. Ведя руками вдоль ствола, он наклонился и вскоре нащупал лезвие топора. Но когда слепой лорд поднялся, он держал в руках кое-что еще — темный кинжал с украшенной зелеными камнями рукоятью. Клинок кинжала был сломан пополам. Лотис снова подтолкнула его и приказала:
— Унеси это отсюда! Унеси железо из наших владений!
Твилла отстранилась от Оксила и, повернувшись к лесному лорду лицом, гневно сказала:
— Он не видит — и служит вам. Как вы можете такое позволить?!
Оксил странно взглянул на нее — так, словно ему стало стыдно, и приказал:
— Вестел, проводи его до края леса. Проследи, чтобы он шел по тропинкам.
Мужчина, который привел их сюда, поспешно подошел к слепому, а Лотис подскочила к Оксилу и Твилле и крикнула:
— Он — мой! Я зачаровала его — согласно нашим обычаям. Ты ведь не станешь оспаривать обычаи предков, Оксил? Оставь мне моего раба, или тебе самому придется нарушить Пять Законов!
— Но ведь он служил бы тебе еще лучше, если бы ты вернула ему зрение — разве нет? — сказала Твилла.
Прекрасное лицо Лотис исказилось от ярости.
— А ты вообще не вмешивайся, безобразная потаскуха! Что я делаю со своей собственностью — это не твоя забота! К тому же… — Лотис вдруг перестала хмуриться, на ее губах заиграла коварная, злая улыбка. — Кажется, тебе теперь нечем защититься от меня!
Злая красавица вскинула руку так быстро, что Твилла едва успела заметить это движение, и в девушку полетела сверкающая стрелка, которая появилась словно из воздуха.
Зеркальце… Зеркальце лежало на земле, у ног Твиллы — мутное, потускневшее, бессильное. Если раньше Твиллу оберегало зеркальце, то теперь защититься ей было нечем.
Оксил резко оттолкнул Твиллу в сторону, с пути летящей стрелы. Девушка не удержалась на ногах и упала. Она нащупала зеркальце, схватила и прижала к груди.
— Она спасла нашего родича. — Голос лесного лорда снова был холоден как лед. — Не забывай об этом, Лотис! На нее нельзя накладывать чары!
Лотис расхохоталась:
— Ах, Оксил! Выходит, ты прельстился этой уродиной со свиным рылом вместо лица? Что за извращенный вкус! Ну, раз уж ты заявил на нее свои права — пусть эта грязная шлюха тебе послужит…
— Ты кое о чем забыла, Лотис, — возразил Оксил. — Это мы все перед ней в долгу! Фанна жив только потому, что она исцелила его своей силой. Помни об этом, Лотис.
— Тьфу! — Злая красавица резко развернулась, так что все складки ее широкой юбки взметнулись вверх. Твилла подумала, что Лотис все равно не пожелала признать своего поражения. Почему эта красивая женщина так настроена против нее? Может быть, из-за Илона? Возможно ли, что колдовские чары, которыми злая красавица опутала Илона, на самом деле не столь прочны, как полагает сама Лотис, — вопреки всему, что говорил Оксил? Он пришел к ней… Зеркальце повернулось в ладони Твиллы, когда она поправляла шнурок, чтобы снова спрятать диск под одеждой.
Илон пришел к ней и поддержал ее силой своего тела, когда она сражалась со смертью ради юного Фанны. И сделал он это уж точно не по приказу Лотис.
Послышались негромкие голоса — настоящие голоса, а не иллюзия, порожденная шелестом листвы на ветру. Твилла огляделась. Вокруг нее собрался лесной народ — те самые люди, которые сидели за столом в пиршественном зале. Женщина в серебристых одеждах, которые оттенком напоминали тронутый инеем лес, с украшениями из прозрачного хрусталя, стояла на коленях возле лежащего без сознания юноши, обняв его за плечи и прижав его голову к своей груди.
Женщина пела — таким низким голосом, что Твилла улавливала только переливы мелодии, а слов различить не могла. Она пела и раскачивалась из стороны в сторону, словно баюкая на руках спящего ребенка.
Оксил подошел к дереву с зарубкой, наклонился и поднял с земли сломанный кинжал.
— Мальчишка сам навлек на себя опасность. Он попытался совладать с железом при помощи вот этого… И дорого поплатился за свою глупость, поэтому не стоит попрекать его этим. — Лесной лорд обернулся к женщине, баюкавшей юного Фанну. — Масселина пробудит парня, и мы узнаем, действительно ли отрава не оставила на нем следа. Ей кажется, что все в порядке, а кому это лучше знать, как не матери?
Женщина кивнула и запела громче. Ритм песни тоже немного переменился, мелодия стала более живой и энергичной. Ресницы юноши затрепетали, он широко открыл глаза и удивленно уставился на склонившуюся над ним женщину.
— Мама?.. — недоверчиво спросил он. Потом вдруг поднял руки и со страхом посмотрел на них. — Я попался в ловушку… Дерево кричало от боли… Я хотел помочь… Но… Я все еще жив?!
— Ты все еще жив — но только потому, что дочь Луны вывела смертельный яд из твоего тела, — веско сказала женщина.
Фанна весь сжался и с изумлением посмотрел на Твиллу, которая все еще сидела на земле, крепко сжимая в руке зеркальце.
— Это… Это что-то неслыханное… — сказал юноша и прижался к матери. — Дочь Луны, я теперь твой кровный должник. Могучи же силы, которыми ты владеешь, и благородны твои поступки.
Твилла медленно кивнула и сказала в ответ:
— Я сделала то, что должна была сделать. Я — целительница, и мой долг — помогать всем страждущим.
Откуда-то слева послышался треск кустарника, и все посмотрели туда. Это возвращался Илон. Слепой лорд, как всегда, шел нетвердой, осторожной походкой. Вестел шагал рядом с ним. Лотис сразу вышла вперед, навстречу Илону. И странное дело — хотя взгляд Илона по-прежнему оставался застывшим и неподвижным, он, казалось, посмотрел мимо Лотис на лесного лорда, стоявшего возле дерева, — так, словно мог его видеть.
Тут вперед выступил еще один лесной обитатель и сказал:
— Но кто же ранил железом нашего зеленого брата? Рана совсем свежая. Вы не встретили их в лесу?
— Я нашел только следы их повозки, — ответил Вестел.
— Эту границу охраняешь ты, Вестел, — сказал лорд Оксил. — Какого стража ты здесь поставил?
— Разносчика… — Вестел щелкнул пальцами — точно так же, как делала Лотис, подзывая Илона. Но существо, которое явилось на его зов из туманного вихря, могло привидеться только в самом страшном ночном кошмаре.
Жуткое создание стояло на полусогнутых лапах, но даже так оно было выше любого из мужчин лесного народа. На широких плечах, покрытых косматой шерстью, сидела приплюснутая голова с ужасной мордой вместо лица. Длинные передние лапы угрожающе двигались, готовые в любое мгновение схватить жертву. У чудовища было мощное, похожее на толстый обрубок туловище и массивные ноги, которыми оно могло раздавить любого врага. Злобные маленькие глазки под тяжелыми бровями светились красным.
Из полуоткрытой пасти торчали огромные зеленовато-желтые клыки, с которых стекала вязкая слюна. Чудовище повело носом и издало низкий утробный рев.
Вестел еще раз щелкнул пальцами, и кошмарное порождение адской бездны мгновенно исчезло. Поначалу Твилла решила, что это всего лишь иллюзия, но потом задумалась. Разве иллюзия оставила бы после себя такой стойкий неприятный запах? Как бы то ни было, едва завидев такую кошмарную тварь, любой житель равнины сразу же сломя голову бросится наутек — если только не замрет на месте, окаменев от страха.
— Действенно, — признал лорд Оксил. — Но захватчики все-таки успели нанести удар. Значит, твоя защита действует медленно, Вестел. Слишком медленно.
— Да, — согласился тот. — Слишком медленно. Нужно, чтобы они это увидели…
— Поработай над этим, — велел Оксил. Прежде чем Твилла смогла пошевельнуться, лесной лорд схватил ее за руку, и вокруг них сразу же взметнулась вихрем туманная дымка.
Через миг они снова оказались в обеденном зале. Стол по-прежнему ломился от вкуснейших лакомств, но сейчас Твилле хотелось только одного — отдохнуть. Хорошенько отдохнуть, если удастся — поспать… И, может быть, хоть на время забыть о том, что зеркальце, за которое она все еще так отчаянно цеплялась, теперь мертво. Вся волшебная сила покинула маленький светлый диск, и Твилла осталась совсем беззащитной среди чужого мира лесных обитателей, которых она не понимала и могла бы бояться, если бы позволила себе это.
Они, наверное, беспокоились о ее состоянии — потому что к девушке подошла Карла, обняла ее за плечи и увела из зала. Они снова прошли по изукрашенным драгоценными мозаиками коридорам — в комнату с кроватью в форме полностью раскрывшегося цветка лилии, сделанной из какого-то незнакомого материала с отливами перламутра. Еле передвигая ноги, Твилла добралась до кровати и легла. Лепестки лилии как будто немного закрылись, словно защищая смертельно уставшую девушку.
Твилле приснилось, что она снова в доме ведуньи Халди, где так много всяких чудес. Девушка как будто сидела на своем высоком стуле и терпеливо полировала зеркальце. Кот Дымок следил за ее работой, щуря огромные сияющие глаза. Пальцы Твиллы непрерывно двигались, она тихонько напевала:
— Вверх и вниз, туда-сюда,
Где солнце, воздух и вода!
Сила выйдет на твой зов
Изнутри, сквозь плоть и кровь!
Но когда девушка взглянула на свою работу, то увидела только мутный и тусклый, похожий на блюдце металлический кружок. Безжизненный и холодный диск не отзывался на ее песенку-заклинание.
Твилла испугалась и позвала Халди. Но ей никто не ответил. Дымок лениво зевнул, будто его совершенно не интересовало то, что случилось с Твиллой.
Девушка снова начала натирать зеркальце сперва торопливо, со всей быстротой, на которую были способны ее руки… Но потом вспомнила, как Халди часто повторяла: «Поспешишь — только все испортишь!» Тогда девушка постаралась успокоиться и снова стала поглаживать зеркальце медленно, не сбиваясь с привычного неспешного ритма песенки-заклинания.
Откуда-то в Твилле появилась уверенность, что потускневшее зеркальце умерло не насовсем. Это она была во всем виновата, а никак не зеркальце, в котором юная ведунья сосредоточила свою силу. Она потребовала от зеркальца слишком многого — и преступила границы дозволенного, попыталась сделать то, чего как следует не знала. Наступит ли день, когда заветное зеркальце снова откликнется на ее зов?
— Вверх и вниз, туда-сюда… — Сердце у Твил-лы сжалось от страха и забилось чаще. Нет, она должна взять себя в руки, должна успокоиться. Полировать зеркальце нужно неспешно и размеренно…
— Халди! — позвала девушка, как всегда, когда ей нужно было спросить совета у наставницы.
Ей никто не ответил. Дымок еще раз сладко зевнул и посмотрел на Твиллу в упор, словно упрекая.
Нет, в зеркальце заложено только ее собственное волшебство. С тех пор как ведунья Халди подарила своей ученице этот светлый диск, только сама Твилла могла что-то сделать с зеркальцем. И девушка снова принялась медленно и размеренно водить пальцами по глади зеркала. Она полировала его, хотя пальцы жгло, словно огнем, — ведь на них теперь не было защитных колпачков. Но Твилла упорно делала то, что должна была делать…
Делать? Но она ничего больше не могла сделать. Вокруг Твиллы сомкнулась тьма, подобно тому как вокруг людей леса смыкается плотная завеса тумана. Твилла перестала что-либо слышать, видеть и чувствовать… А потом полностью погрузилась в непроглядный мрак.
12
ОНА НЕ ВЕРНУЛАСЬ в спокойный и безопасный мир Халди. А тьма вокруг сгустилась, словно подпитываясь силой от лесных туманов. Твилла чувствовала в глубине этой тьмы чью-то злую, враждебную волю. Девушка больше не ощущала зеркальца в руке, она не ощущала даже собственного тела — нечто страшное угрожало сейчас ее внутренней сути.
Из глубин угрожающего мрака к ней подкрадывалось нечто столь же ужасное, как та иллюзия, которая охраняла лес от незваных гостей. Луна… Зеркальце… Твилла всеми силами души стремилась дотянуться до них. Тьма стала еще плотнее, навалилась на Твиллу сначала с одной стороны, потом с другой. Но несмотря на всю свою яростную мощь, тьма все равно не смогла ее одолеть.
Ценой величайших усилий Твилле удалось дотянуться до своего тела, которое словно куда-то удалилось от нее. Рука… Девушка как наяву представила свою руку — пальцы, ладонь, запястье, предплечье — всю руку… Она вернулась… Она снова оказалась внутри собственного тела!
Твилла открыла глаза и увидела над собой жемчужные лепестки изумительной красоты. Девушка несколько раз моргнула — но видение не исчезло. Постепенно Твилла припомнила, что это такое и где она находится. Она села в кровати-цветке и оглядела комнату. Пол покрывал толстый и мягкий зеленый ковер — наверное, это был мох. Стены комнаты являли собой сплетенные кружевные листья гигантских папоротников.
Девушка стиснула край легкого одеяла, которым укрывалась во время сна, и вздрогнула от внезапной боли в пальцах. Она посмотрела на свои руки… Кончики пальцев были совсем стерты, кожа покраснела и вздулась, кое-где запеклись капельки крови.
На коленях лежало что-то тяжелое. Зеркальце! И оно больше не было тусклым и мертвым! Но и не сияло чистым и ясным серебром, как прежде. Вместо этого гладкая поверхность зеркала отливала красноватым медным блеском — словно серебро маленького диска смешалось с кровью Твиллы и от этого приобрело такой медный оттенок.
Твилла насторожилась, заметив это изменение, и сперва даже побоялась прикасаться к зеркалу. Когда же она отважилась дотронуться, то почувствовала, что в нем снова бьется жизнь — только это биение теперь стало другим, более тяжелым и мощным.
Девушка подняла зеркальце повыше и взглянула на свое лицо… Только разве это было ее лицо? Скорее, личина, которую она себе сотворила… Сотворила, а теперь даже не знала, сможет ли ее сбросить.
Отражение в зеркальце было неясным, словно подернутым легкой пеленой. Твилла привычным движением протерла зеркальце и едва не вскрикнула от боли в израненных пальцах.
