Лицо лорда Хармонда исказилось, будто он больше не мог сдерживать обуревавшие его чувства.
      — Ты говоришь о вещах, которых не понимаешь…
      Один из солдат, чье лицо была скрыто шлемом, подъехал поближе.
      — Мой лорд, все это не имеет отношения к нашему делу. Пусть недочеловек говорит что хочет. Он понабрался ереси в этом проклятом лесу. Он — ничто… и ничего не может сделать…
      И тут Твилла шагнула вперед. Она не слышала никакого прямого приказа, но действовала так, словно этот приказ все-таки был. Она встала рядом с Илоном и высоко подняла зеркальце обеими руками. Встав на цыпочки, девушка направила яркое пятно — отражение луны — на лицо молодого мужчины.
      В ярком лунном сиянии его лицо было видно ясно и четко, кроме глаз, скрытых серебристой полумаской.
      Твилла заговорила, обращаясь только к нему одному:
      — Смотри не глазами, а душой. Заклятие не властно над тобой.
      Она так хотела! Хотела, чтобы он послушался, заглянул в свою душу и нашел там исцеление. Лотис зачаровала его, но Лотис больше нет. И задолго до этого Илону удалось разбить большую часть ее чар.
      Ее голос стал громче и зазвенел от напряжения. Твилла ничего больше не видела, кроме яркого отражения луны. В ней билось одно желание — чтобы Илон заглянул в себя и нашел ключи к свободе и потерянному зрению.
      — Смотри не глазами, а душой. Заклятие не властно над тобой.
      И она увидела! Серебристая маска распалась на тонкие нити, а затем и они пропали.
      И услышала… услышала счастливый, радостный крик Илона:
      — Я вижу!
      Ему начали вторить другие голоса, даже со стороны плененных людей. Женщины вскочили на ноги и дружно закричали:
      — Целительница! Она излечила его!
      Сквозь шеренгу всадников проехали Лила и Рута.
      Лошадь Лилы отодвинула коня солдата, который подъехал к выжженному пятну раньше.
      — Она целительница, — произнесла Рута таким же ледяным голосом, какой был у лорда Хармонда. — И эту целительницу презирал ваш жрец… и вы сами. Вы говорили, что эта мудрая женщина не может сделать ничего хорошего. Но знайте, лорд, мы убедились, что вы не правы. И вы больше не заставите наших мужчин сражаться в этой битве.
      Она чуть повернулась в седле, чтобы взглянуть на границу леса.
      — Пусть наступит мир… пусть магия служит добру, а не злу. Разве ваше желание не таково, женщины?
      Твилла увидела вышедших из кустов Карлу, Масселину и Кату.
      — Это не женские дела! — заревел воин, лошадь которого только что толкнули, и подъехал к Руте. — Возвращайся к своему очагу и мужниной постели, женщина!
      Лорд Хармонд не сводил глаз с Илона, который смело встретил его взгляд. Затем промолвил:
      — Уолтер, здесь я являюсь голосом короля. Если ты говоришь от имени Изерла, то тебя никто больше не поддерживает.
      Он заставил свою лошадь приблизиться к Твилле.
      — Я много слышал о целителях. И считал это пустыми россказнями. Но ты убедила меня, что это правда.
      — Нет, — покачала головой Твилла. — Зрение Илону вернула не я, а его вера. Я всего лишь немного помогла ему. Но то, что касается Изер-ла… это не для целителей, мой лорд. И мне кажется, — взглянула она ему в лицо, — что это и не для вас.
      Лорд Хармонд вскинул голову, и лунный свет облил его седеющую голову серебром.
      — Я исполнял приказ, но настоящий человек сам выбирает, какие приказы стоит выполнять. Я приехал на переговоры и не собираюсь держать камень за пазухой. Сын, — обратился он к Илону. Теперь на лице лорда Хармонда светилось изумление и огромное облегчение, словно он наконец сбросил с плеч давний тяжкий груз. — Я хочу договориться с местными правителями о мире. Пусть они освободят моих людей, которые томились здесь целый день.
      Рядом с Илоном встал Оксил.
      — Мы так и сделаем, лорд…
      — Но не сразу! — перебил его Илон. — Отец, среди твоих офицеров есть люди, которые попытаются сделать по-своему. Один из них даже сейчас выражал протест. Принеси клятву меча Арва-ниса, чтобы мы были уверены в тебе до конца.
      Лорд Хармонд сдвинул брови. Он схватился за рукоять меча и, судя по его лицу, скорее был готов зарубить своего заговорившего сына, чем уступить. Затем он вздохнул:
      — Я не хочу, чтобы между нами осталось недоверие, сын. На твоем месте я бы потребовал того же.
      Он вынул меч, взял его за лезвие и поднял над головой:
      — Этим стальным клинком я клянусь, что никогда не замыслю злое против тех, с кем я веду переговоры, и никогда не позволю моим людям сотворить зло против них. Великим Кузнецом, который выковывает души людей, я клянусь в этом!
      И поцеловал перекрестье рукояти меча.
      Лорд вложил меч в ножны и спешился, бросив поводья. Но тренированная лошадь не сдвинулась ни на шаг. Взмахом руки он подозвал троих людей к себе — двоих в городских плащах и одного в доспехах, но не Уолтера. И повел их к Оксилу.
      — Теперь отпусти моих людей, — сказал лорд Хармонд, приблизившись к лесному вождю на расстояние вытянутой руки.
      Оксил кивнул Шарду. Подземный владыка вскинул над головой волшебную секиру. Из его глаз ударили лучи цвета червонного золота, изгибаясь, пронеслись над головами солдат и на миг заслонили серебристый свет луны.
      Когда эти лучи коснулись сетей, каждая ячейка вспыхнула алым светом, и внезапно путы растворились, освободив пленных воинов. Затем верхушки боевых повозок открылись, и оттуда вылезли измученные мужчины. К ним бросились женщины, расталкивая солдат в поисках своих мужей.
      — Твои люди свободны, — сказал Оксил. — Как и было обещано. Теперь мы можем поговорить по душам?
      — Да.
      Оксил взмахнул рукой, и кусты расступились, открыв взорам огромные корни дерева-великана, уносящего крону высоко в ночное небо.
      — Давайте сядем и посовещаемся.
      Лорд Хармонд и трое его спутников осторожно двинулись вперед. Твилла подумала, что горожанин вздрогнул от страха, когда тень гигантского дерева накрыла его. Но они устроились в корнях дерева, а рядом сели лесные жители и предводитель подземного народа. Обе стороны с любопытством разглядывали друг друга.
      — Вы пришли в эту землю незваными, — начал Оксил. — Что привело вас сюда? Рабство? Неужели вы не ужились с собственным народом?
      — Нам нужна еда. За горами живет много людей, и земля…
      Лорд Хармонд замялся.
      — Земля? — переспросила Ката. — Что с вашей землей? Неужели на ней ничего не растет?
      — Уже много лет на этой земле мы ничего не выращиваем, потому что ведем разработки… Рудники… добываем руду…
      Видимо, лорд Хармонд мог говорить только чистую правду. Хотя Твилла не чувствовала, что на него пытались воздействовать магически. Даже серебристая мгла отступила, чтобы остальные солдаты и жители поселка могли видеть своего предводителя.
      — Руда, — тут же откликнулся Шард. — Мы тоже добываем руду, но не позволяем металлу владеть нами, он просто служит нам. Похоже, вы стали рабами по собственному желанию.
      — Значит, вы пришли сюда, потому что здесь можно выращивать пищу, — оборвал Шарда Оксил. — Что ж, эта земля щедра и богата, и она вознаградит любого, кто не будет пытаться завладеть ею силой. Но почему вы тревожите лес?
      — В наших краях из леса строят жилища, а еще топят дровами, чтобы спастись от холодных зим.
      — Вы убиваете вашим проклятым железом. Даже когда добываете металл. Неужели вы не знаете иного способа, кроме как захватывать все, что, как вам кажется, необходимо вам? Мы ответили силой на силу, и вы прозвали нас демонами. Причем приняли довольно странные меры предосторожности. Вы начали привозить из-за гор женщин, выставляя их как щиты. С ними вы тоже обращаетесь как с дровами и металлом?
      — Это необходимо прекратить, — вмешалась Карла, когда лорд Хармонд ничего не ответил на этот вопрос.
      Он опустил глаза под ее проницательным взглядом.
      — Леди, до этого часа я служил моему королю. Его приказы были для меня всем. Но теперь я свободен в выборе. Я не могу предвидеть, что случится в будущем.
      — Если вы будете продолжать снабжать вашего короля и его рудничных рабов едой, разве он попытается сместить тебя?
      — Леди, королей не интересует, каким образом выполняются его приказы, главное — результат, — ответил лорд. — Но моя честь повержена…
      — Нет! — вскочил Илон, который сидел между двумя партиями. — Ты же принес клятву меча, как честный воитель. И мне кажется, что ты больше не будешь слушаться тех, кто поет с голоса Изерла. Пусть воцарится мир. Если вновь поднимется сила Дандуса, разве ты, отец, не выступишь на стороне тех, кто будет сражаться за свет и добро?
      Наступила тишина. Лорд Хармонд не повернул голову к сыну. Странно, но первым нарушил молчание один из горожан:
      — Лорд, это касается и нас, хотя мы не носим оружия. Иногда переговоры — это простая сделка… — Он умолк, словно вдруг понял, что перешел какую-то невидимую грань.
      — Сделка, — кивнул Шард. — Ну, наконец вы заговорили о том, что понятно всем. Только нужно помнить, что жадность — это такая штука, которую утолить невозможно.
      Он повернулся к Оксилу и обратился к нему с преувеличенной торжественностью, чего прежде никогда не случалось:
      — Верховный лорд, этот человек говорит, что им нужен лес. А что, если вы отдадите ему деревья, которым уже пришла пора умирать? Когда проносится буря, многие старые деревья падают под собственным весом. Разве на их месте не прорастают молодые побеги, которые со временем превратятся в зеленых великанов? Пусть умершее послужит живому, ведь это первый закон жизни.
      — Мы отдадим вам мертвые деревья, — сухо сказал Оксил. — А что дадите вы, работники металла… едва ли вы пустите чужаков в свои любимые шахты.
      — Мы можем дать им руду, если они пожелают, — просто ответил Шард.
      — Каждая сделка имеет две стороны, — твердо заявила Карла. — Что могут предложить нам эти грабители земли, прислужники проклятого металла?
      Лорд Хармонд взглянул на солдата из поселка:
      — Рагер, что мы можем предложить взамен? Мужчина покачал головой.
      — Мой лорд, у всех есть потребности. Если бы мы знали, что им необходимо…
      — Лес дает нам все, — нахмурился Оксил. — Мы ни в чем не испытываем нужды.
      — Но, — вступила в разговор Твилла, которую словно что-то подтолкнуло. Слова сами срывались с ее губ. — Если лес и равнина будут жить в мире, разве это не самая лучшая награда, мой лорд? Когда мы узнаем друг друга получше, возможно, появятся и иные желания и потребности… Может статься, что между нашими народами возникнет крепкая дружба. Если лорд Хармонд останется правителем этого края, а король это обещал, то впоследствии он будет служить как лесному народу, так и подземным жителям. А королю достаточно будет, что проблемы прекратятся, и он не будет допытываться о причине. Я целительница… и мне кажется, что это начало общего выздоровления…
      Неожиданно ее талию обвила крепкая рука, и девушка прижалась к надежному и сильному человеку, который давно стал ее опорой.
      — Вы сомневаетесь в словах этой целительницы? — спокойно спросил Илон.
      Карла и Ката поднялись.
      — Нет, мы не сомневаемся… это воистину исцеление. И да будет так!
      Мужчины начали вставать. Медленно, словно опасаясь, что его жест не встретит ответа, лорд Хармонд протянул Оксилу руку. Белоснежная рука лесного лорда утонула в бронзовой ладони военачальника равнинного народа.
      Илон направился прочь, уводя с собой Твиллу. Он не стал присоединяться ни к одной из партий. Он склонился и прошептал ей на ухо:
      — Целительница, что ты теперь намерена делать?
      Девушка положила одну руку на зеркальце, а вторую прижала к груди молодого лорда. Их сердца бились в унисон. Она заглянула в его глаза, и ей не потребовалось магическое искусство, чтобы увидеть там желание. И в ее душе это желание нашло ответную страсть.
      — Я следую туда, куда меня зовет мое ремесло, — прошептала она в ответ. — А вы, мой лорд, вновь стали воином и наследником лорда Хармонда?
      — Нет. Я узнал, что в любом мире есть гораздо больше того, что может увидеть человек, и что человек в состоянии увидеть гораздо больше, чем можно предположить. Эти основы нужно взращивать… — Он обнял Твиллу и закончил: — Ты единственная на этой земле, кому знакомы и лес, и равнина. Ты с равным правом можешь говорить от лица обоих. Так дерзай, целительница, которая исцелила трижды!
      Она подняла голову, и их губы встретились. И сколько бы черных теней ни возникало на их пути, ни одна не встанет между ними.