Мне пришлось опереться локтями на узкий стол, чтобы поднести к губам чашку горячего кофе. Поглощая обжигающий напиток, я чувствовал, как уходит усталость. Аннет сидела напротив меня, положив руки на стол.
      Чувствовалось, что она напряжена; ее беспокойство передавалось мне.
      – Лугард сошел с ума, – ровным голосом сказала она.
      – Ты сама ощущала толчки. – К чему поддерживать напрасную надежду? Я видел беженцев у Батта, поэтому верил, что Лугард правильно оценил опасность. Он не сумасшедший. Напротив, я начинал думать, что он-то и оказался самым здравомыслящим человеком на Бельтане, когда потребовалось заглянуть в будущее. Но теперь...
      – Он пришел в себя перед смертью? – хоть какой-нибудь совет...
      Она отрицательно покачала головой.
      Сначала он задыхался. Потом... сразу... дыхание прекратилось. Вир, что нам делать!.. Мы не сможем вернуться тем же путем... Я оставил чашку, извлек карту и расстелил ее на столе. В ровном свете помещения ее линии по-прежнему заметно светились. Я провел пальцем от входа, найденного Лугардом, до нашего нынешнего лагеря – большой нижней пещеры. От нее отходит несколько туннелей.
      Два из них, похоже ведут к выходам на поверхность. Но я помнил слова Лугарда, что весь это район был закрыт силами безопасности еще до того, как они оставили Батт Он нашел дорогу сюда с большим трудом... Мне казалось, что у него не хватило времени, чтобы отыскать и открыть остальные входы, даже если он хотел сделать это.
      – Незачем ждать худшего, пока все не проверим, – так я сказал Аннет.
      Она хотела, чтобы мы как можно скорее ушли отсюда. Но я опасался дальнейших разочарований, особенно для младших. В конце концов мы решили, что вначале я исследую оба эти туннеля.
      Перед уходом мне предстояло дело, может, для меня более трудное, чем для других. Осуждать мертвых не принято, но думаю, Аннет винила Лугарда в том, что воображаемые им ужасы вовлекли нас в катастрофу. Она не желала ему смерти, но и не жалела его. Однако помогла мне обернуть тело пластиковыми листами из запасов базы. При этом что-то выскользнуло из одеяла, удерживавшего тело Лугарда на месте во время путешествия, которое мне не хотелось вспоминать.
      Это что-то хрустнуло под ногой, и я поднял обломок дудочки, из которой он извлекал свою волшебную музыку. Должно быть, инструмент сломался, когда Лугарда засыпало. Я собрал все кусочки и сунул их ему под куртку.
      – Дагни – нет, – вдруг сказала Аннет, – когда мы кончили. Она рассуждала сама с собой. – Прита? Да. Все остальные тоже. – В конце концов мы с Тедом отнесли тело Лугарда обратно к груде щебня у спуска. За нами шли все, кроме Дагни, спавшей после принятого успокоительного.
      Вырубить могилу в скале мы не могли. Пришлось задвинуть койку с телом в расселину, а затем засыпать вначале гравием, потом обломками скал, пока не получилась заметная насыпь. Мне хотелось лазером отметить это место. Но в оставленном снаряжении мы не нашли оружия. У нас были только три станнера: мой, Аннет и Теда.
      Гита приволокла последний обломок и с усилием взгромоздила его на верх насыпи. Я видал слезы на ее щеках.
      – Я хотела бы... хотела бы, чтобы кто-нибудь сыграл на дудочке. Он был добрый человек, Вир.
      Сам я не отнес бы к Лугарду это прилагательное, но вспомнил, как он вел себя с детьми, и подумал, что по-своему Гита права. Хорошо, что можно вспомнить, и еще его храбрость, веру и готовность выполнять свой долг. У меня не было ни малейшего сомнения: он верил в то, что спас нас, что бы ни думала Аннет о случившемся.
      Но и она не смогла уйти просто так. Взяв Гиту за руку, она другую руку протянула мне, я взял Теда, он – Эмриса, и мы образовали кольцо вокруг могилы звездолетчика, который больше никогда не увидит звезд. Аннет запела: «Иди с добром», мы подхватили: молитва рождала странное эхо. Не обращая внимания на это, мы допели ее до конца.
      Я решил дождаться утра; впрочем, утро, день, вечер, ночь – здесь понятия относительные; я о них мог судить только по циферблату часов. Тем временем мы продолжали разбирать припасы: нашли одела для замены разрезанных на полосы, еду в концентрированных наборах, достаточный запас на долгое время, и оборудование для раскопок. Но оружия не было, а коммуникатор в штабном бараке оставался нем, хотя мы время от времени включали его. Возможно Лугард активизировал лишь часть оборудования. В бараках было тепло, кухонные установки действовали – и это было спасением: холод в пещере становился нестерпимым.
      Нашлась и одежда – форма сил безопасности. Для всех, кроме нас с Аннет, она оказалась велика. Нашлось несколько прожекторов, все в рабочем состоянии, и еще много веревок, какие до того обнаружил Тед.
      Дети охотно работали, сортируя находки. Перетаскивая ящик с концентрированной фруктовой пастой, я заметил Теда, стоящего в дверях помещения, которое я считал пунктом управления ракетами. Я поставил ящик и подошел к Теду.
      – В чем дело?
      Он вздрогнул и слегка повернул голову. Но при этом не смотрел мне в глаза.
      – Это ведь пункт управления огнем, Вир?
      – Кажется, да.
      – Значит, его можно использовать, можно ударить этим... вышвырнуть этих дьяволов с Бельтана...
      – По-твоему, Грисс Лугард был прав? – Я так долго видел упрямую уверенность Аннет в том, что мы – жертвы навязчивой идеи, что почти удивился, услышав слова Теда.
      – Да. Можно привести это в действие?
      – Нет. Снаряды, которыми отсюда управляли, демонтированы. Может, их и не устанавливали. Из этой базы перед закрытием вывезли все оружие; конечно, самое главное они не могли оставить. Но даже если бы и были ракеты, нельзя их использовать вслепую.
      – Наверно, ты прав. А вдруг, выйдя, мы обнаружим, что они захватили планету? Что тогда, Вир?
      Он задал вопрос, который мучил меня самого. Судя по приготовлениям, Лугард собирался пробыть тут долго.
      Но я знал, что Аннет с этим не согласится, ведь она не верила в реальность той беды, от которой пытался спасти нас Лугард. У нее хватит воли и решимости уйти одной, если я не придумаю что-нибудь иное. Значит, нужно искать выход из пещер и действовать осторожно.
      – Начнем с разведки. Вряд ли кого-нибудь заинтересует дикая местность, – сказал я, но тут же призадумался. Слух о сокровищах Предтеч привлечет внимание беженцев, если они захватили планету.
      Впрочем, пустыня как нарочно создана для укрытия. И если мы выйдем, сохраняя путь отступления на базу...
      – Партизанская война?
      – Война? С нашими бродягами? Будь разумным, Тед. Если понадобится, мы сможем скрываться годами. Просто нужно как следует осмотреться и разобраться, что происходит.
      Я видел, что он недоволен, но пока можно не бояться его безрассудных поступков. Я назначил его старшим на время моего отсутствия, взвалив на него ответственность за других.
      Остальную часть «ночи» – по часам – мы проспали. На следующие утро третье под землей – около восьми часов я отправился в путь. Мне хотелось бы иметь походный коммуникатор, чтобы поддерживать связь с базой, но подобные устройства отсутствовали, как и оружие. Вообще, в припасах были странные пробелы, и я гадал, не Лугард ли ответственен за такой необычный выбор. Может, он предвидел, что мы захотим связаться с поверхностью и этим выдадим себя и свое убежище.
      Я сделал копию карты на листе пластика, оставив оригинал Аннет. Взял с нее слово не двигаться с места до моего возвращения и велел Теду проследить за этим.
      С легким рюкзаком я решительно пошел вперед, но оглянулся: на фоне освещенного лагеря двигались силуэты ребят. Кто-то – мне показалось, Гита – поднял руку в прощальном приветствии. Я махнул в ответ.
      Сначала я решил обследовать левый туннель: он был значительно шире, чем тот, по которому мы сюда пришли, и шел он горизонтально, без уклона.
      На стенах виднелись многочисленные царапины – следы попыток расширить туннель. Все это давало мне надежду и уверенность, что я удачно выбрал путь.
      Однако через час я наткнулся на тщательно сделанную преграду.
      Кто-то хорошо поработал лазером. Я увидал часть машин, вплавленные в скалы. Сюда пригнали строительную технику, забросали ее камнями и с помощью высоковольтного лазера превратили все это в огромную пробку, заткнувшую туннель. Это было под силу сделать только силам безопасности, а не одному человеку. Какие сокровища там спрятаны? Может, пункт управления?.. А что, если они оставили здесь и ракеты, а теперь мы с их помощью смогли бы освободить Бельтан? Но я не умею ими управлять и не представляю, что происходит там на поверхности.
      Ясно только одно, что в прошлом кто-то хотел очень надежно скрыть базу. Знал ли обо всем Лугард и собирался ли он пустить в ход оружие?
      Теперь уж мы никогда не разгадаем его замыслы, они навсегда останутся для нас тайной.
      Я тщательно рассматривал сплавленную массу, пытаясь найти лазейку, хотя бы под потолком. Все напрасно. Придется вернуться назад в пещеру и осмотреть второй туннель.
      Выйдя в пещеру, я взглянул в сторону лагеря, погруженного в темноту: двери были закрыты, а окон вообще не было. Мне не хотелось тратить время и сообщать ребятам о неудаче. Лучше сразу пойти на поиски второго выхода.
      Этот туннель все время отклонялся в разные стороны, на его стенах никаких царапин. Но вскоре мой фонарь осветил опрокинутую и застрявшую в камнях тележку, такую же, какой пользовался Лугард. Казалось, что ее бросили, чтобы поскорее выбраться наружу. Может, выход уже рядом?
      Я почти побежал, спотыкаясь о неровности пола. Туннель еще больше отклонился вправо и вниз. Я почувствовал разочарование, хотя здравый смысл говорил мне, что в текущей лаве не может образоваться отверстие, ведущее наверх. И тут меня поджидала вторая неудача – еще одна стена из сплавленных обломков.
      По виду, она была не такая старая, как первая. Казалось, что ее сделали не десять лет назад, а совсем недавно. Кто? Лугард?
      Здесь было теплее, на стенах нет инея. Я заметил на полу металлический отблеск, опустился на колени и с радостью поднял оружие, на вид совершенно новое. Такое я видел в руках Лугарда, когда он разговаривал с беженцами у дверей своей крепости.
      Я возбужденно схватил его и направил на каменную перегородку, собираясь прожечь отверстие. Но когда я нажал на курок, ничего не произошло. Должно быть, заряд весь израсходовали при изготовлении преграды. Теперь я был уверен, что этот проход перекрыл Лугард.
      Но почему? Зачем ему нужно было запереть нас в этом подземелье, подготовив все необходимое для жизни в длительной осаде? Видимо, он ожидал какую-то трагедию и хотел нас спасти. А может есть еще что-то важное, что нужно сохранить в тайне.
      Я сидел на полу с лазером в руках и думал обо всем этом. Хватит гадать и рассуждать! Нужно идти в лагерь и искать истину там. Только найдя ее, мы можем сделать что-нибудь для нашей безопасности и нашего будущего.
      Есть еще третий туннель. Осмотреть его сейчас или вернуться на базу?
      В конце концов я решил вернуться, прихватив собой разряженный лазер Лугарда. Может, сумею отыскать заряд для него и прожечь перегородку.
      Миновал полдень, я проголодался и решил поесть. И вот тут, озираясь по сторонам, я случайно увидел на пыльном полу цепочку следов.
      Это не были следы одного из знакомых мне обитателей заповедников.
      След размером с мою ладонью Значит, животное довольно большое. Лапа трехпалая, пальцы тонкие, как у скелета. Может, еще какое-то существо заблудилось, как рогатый бородавочник, и тащилось здесь, умирая с голоду?
      Я пожалел, что была закрыта спелеологическая лаборатория и у меня нет никакого представления об обитателях подземелий. Конечно, животное, ищущее убежище в лавовых туннелях, не похоже на жителей богатых водой пещер.
      Наклонившись, я измерил отпечаток. Мелкий песок и щебень искажали следы, поэтому судить о весе животного трудно. Но вид отпечатков мне не понравился. Трехпалая лапа, по-видимому, принадлежала какой-то рептилии.
      Осмотрев след, я решил, что животное спустилось по туннелю, наткнулось на перегородку и повернуло назад. Очевидно, оно привыкло двигаться у стен, во всяком случае все следы были там.
      Убрав упаковку походного рациона, я встал и осветил цепочку следов, ведущих назад, к большой пещере. Они могли быть оставлены час назад, и день, и неделю. Меня беспокоило, что около лагеря скрывается какое-то неизвестное существо. Если это умирающий с голоду хищник – он может напасть на любого. Станнер быстро действует на теплокровных, его воздействие на рептилий гораздо слабее, разве что на высоком напряжении, а наши станнеры всегда настроены на низкое.
      Поэтому я поспешил назад. У тележки следы отделились от стены и затерялись в центре туннеля. Осветив тележку, я увидел порванный трак.
      Такие ровные края на разрыве не могли получиться от столкновения со скалой. Похоже, тут работали когти. А когти, способные разорвать гусеницу... Я крепче сжал найденное оружие. Если бы отыскать свежий заряд для него, нам не о чем беспокоиться. Лазер, который плавит скалы, остановит даже медвебизона – самое опасное существо, какое я знал. Ни один рейнджер не приближался к нему, не оглушив предварительно станнером...
      Наконец я вышел в большую пещеру. Здесь следы резко сворачивали влево, по-прежнему находясь у стены. Хорошо, что существо не любит открытых пространств: оно побоится пересекать пещеру, проходя через лагерь.
      Я продолжал идти вдоль следов, пока они не исчезли в расщелине.
      Поглядев на карту, я понял, что это вход в третий туннель. Несколько цепочек следов вели в туннель и из него. Похоже, эти существа тут часто ходят. Из расщелины тянуло таким холодом, что я поразился. Если это рептилия, как она выдерживает такую температуру? Рептилии не могут жить в жаре и под прямыми солнечными лучами, а холод делает их вялыми, некоторые даже впадают в спячку. Именно изучение таких животных привело к открытию «холодного сна»! До изобретения гиперпрыжков огромные расстояния между звездами люди преодолевали в состоянии «холодного сна», лежа в похожих на гробы ящиках.
      Существо, оставившее след, тем не менее выбрало туннель, еще более холодный, чем пещера. Самые поздние следы, перекрывавшие остальные, вели туда, и я решил не ходить по ним, а пошел к лагерю.
      Дверь, ведущая в пункт управления оружием, была полуоткрыта, внутри темно, темно и в бараке с коммуникатором. Повинуясь какому-то импульсу, я не пошел к населенной казарме. В конце концов я не говорил, когда вернусь, а сейчас больше всего нужен заряд для лазера Лугарда. Он мог быть только здесь, ведь его не нашли среди припасов или в других помещениях.
      Я вошел в темное штабное помещение. Закрыл за собой дверь, тут же вспыхнул свет. То же самое происходило и в других бараках, кроме пункта управления огнем. Значит ли это, что Лугард задействовал только часть оборудования? Мы знаем, что коммуникатор не действует, значит здесь есть еще что-то.
      Я подошел к картотекам. Они открывались прикосновением пальцев к реле. Когда я прикоснулся к первому из них, шкаф открылся, и я увидел его пустую внутренность. Там были секции для микрофильмов и для лент, но самих лент не было. То же и в других отсеках.
      Тогда я поискал на стене другие реле и нашел еще четыре. Но они не раскрыли свои тайны мне. Может быть, они были настроены на отпечатки Лугарда или даже моего отца, если к ним не притрагивались с начала войны.
      Я сел к столу, положив на него оружие. По очереди осмотрел три ящика – тоже пустые. Потом я увидел четвертый, узкий, прямо под столешницей. Я заметил его только по тому, что его осветил мой поясной фонарь, который я забыл выключить.
      Казалось, открыть этот ящик невозможно: ни защелки, ни кнопки. Я вытащил охотничий иридиевый нож и его несокрушимым лезвием нащупал еле заметную щель. Потребовалось немало терпения, но наконец, что-то щелкнуло, и открылся неглубокий ящик.
      В нем оказался только один пластолист – тоже карта. Я разложил ее на столе и принялся сравнивать с той, что дал мне Лугард. Частично они совпадали. Но моя старая карта покрывала лишь около четверти новой. Опять я увидел сеть туннелей. Во всех случаях за преградами, которые я встретил, были обозначены продолжения туннелей, ведущие к каким-то помещениям или установкам.
      Ракетные шахты? Или что-то аналогичное? Рядом цифры, настолько мелкие, что их трудно прочесть. Я решил, что это код.
      Ну, раз эти помещения для нас закрыты, то ими можно заняться потом.
      Меня больше интересовал третий – холодный туннель. На карте Лугарда он был слегка обозначен, здесь же имелось много подробностей.
      Судя по карте, этот туннель вел к пещере, не меньшей, чем та, в которой мы находились. А может, это просто одна большая пещера с узким переходом-туннелем. Дальняя сторона этой пещеры не была дорисована, как будто этот конец составитель карты не исследовал и не знал истинных очертаний. Пещера на карте была слегка заштрихована, что имело особое значение, поверх штриховки – опять код.
      Я вспомнил рассказ Лугарда о ледяной пещере, в которой он нашел следы чужаков. Холод, тянувший из пещеры, свидетельствовал о большом скоплении льда, а специальное обозначение на карте – о важности этого места. Но никаких признаков выхода на поверхность из нее нет. Вывод получался такой: два известных выхода запечатаны, и нам придется возвращаться тем же путем, каким мы сюда попали.
      А для этого – разобрать завал, остановивший Аннет. И за ним... Я вздрогнул, представив себе подъем. А весь лифт не работает.
      Свернув обе карты, я сунул их в карман. Дальнейший осмотр комнаты связи и жилых помещений ничего не дал. Оружие я захватил собой, решив тщательнее поискать заряды для него. Оружие нам необходимо.
      Выйдя из штабного помещения, я услышал крик.
      – Дагни! Дайнан! – гремело эхо. – Дагни! Дайнан!
      Дверь казармы была распахнута, оттуда струился свет. На пороге стояла Аннет – это она кричала. Дальше, в полутьме, еще одна фигура – это мог быть только Тед – и еще кто-то, может Гита. Она двигалась в направлении уступов. И я побежал, вспомнив трехпалые следы.
      – Что случилось? – я поравнялся с Аннет, когда она снова позвала детей.
      Она повернулась, схватив меня руками.
      – Вир, дети – они ушли! – И, продолжая держаться за меня, закричала:
      – Дагни! Дагни! Дайнан!
      Кто-то с другой стороны включил прожектор. Его луч дотянулся до стены пещеры и осветил расщелину, в которую вели зловещие следы.
      – Домой... – я расслышал это слово сквозь крики Аннет и увидел Приту.
      Встретив мой взгляд, она кивнула, как будто подчеркивая верность своих слов.
      – Дагни хотела к маме, хотела домой. Она не понимала, что случилось.
      Когда Аннет пошла, чтобы принести поесть, Дагни притворилась, что спит, и убежала. А Дайнан – он никогда не оставлял сестру.
      Это правда. Куда бы ни шел один из близнецов, туда же – и другой.
      Впрочем, обычно командовал Дайнан, он не позволил бы сестре уйти во мрак одной. По-прежнему думая о следах, я схватил Аннет за руку.
      – Тихо – Всю силу вложил я в этот приказ. – Уведи всех – всех!
      Она, не понимая, смотрела на меня, но замолчала.
      – Мы здесь, кажется, не одни. – Все, что я мог сказать. – Зайдите во внутрь и оставайтесь там. Переключите станнеры на высокое напряжение.
      Из тьмы появился Тед.
      – Я нашел их следы – сообщил он и тут же спросил:
      – Вир, а выход?..
      Я покачал головой.
      – Выхода нет. А где ты видел следы? – Мои опасения подтвердились: Тед махнул в сторону холодной расселины.
      – Аннет, Тед, заведите детей в бараки и не выпускайте! И еще... – Я сунул Теду бесполезный лазер. – Обыщи все запасы и попробуй найти заряд к этому. Стреляй во все, что не сигналит фонариком.
      Он кивнул, не задавая вопросов. Аннет хотела что-то спросить, но я поторопил ее.
      – Уводи их!
      – А ты куда?
      – За близнецами.
      Я уже сделал несколько шагов к расщелине, когда подумал еще об одной предосторожности.
      – Аннет, пусть прожектор будет направлен туда.
      Если мне предстояло иметь дело с созданием, живущим во тьме, то и свет может мне помочь.

      Я нашел следы, которые видел Тед. Перепутать с чем-нибудь отпечатки маленьких ботинок невозможно. И они перекрывали мои там, где я останавливался, осматривая след животного. Я вздрогнул. Если бы я не задержался в штабном помещении, а сразу пошел к казарме, то мог бы помешать им уйти. Сейчас не время думать о том, что могло бы быть.
      Несколько мгновений я раздумывал, включить ли поясной фонарь. Свет необходим, но он может выдать меня. Впрочем, свет пусть горит, а вот окликать детей я не буду.
      Становилось холоднее. Стены туннеля покрылись инеем, сверкавшим на свету. Я не понимал, что повело сюда детей. Может, они нарочно пошли сюда, чтобы не встретиться со мной, зная, что я исследую два других туннеля.
      Это было непохоже на близнецов. Оставалось предположить, что испытанный шок так подействовал на обычно робкую Дагни. Она казалась в полузабытьи, когда спала.
      Дети не могли уйти далеко. Я вслушивался, надеясь услышать их шаги или – я думал об этом с замирающим сердцем – звуки чуждой жизни.
      Я видел следы лазера, царапины на стенах, отпечатки гусениц. Туннель шел под уклон, температура падала. Я слышал только звук собственных шагов, и видел только камни в луче моего фонаря. Станнер, зажатый в руке, установлен на высокое напряжение, хотя это быстро истощало заряд. Сколько у меня запасных зарядов? В кармане на поясе два, еще несколько в рюкзаке, но его я оставил. А сколько у остальных? Надо было проверить это, когда мы осматривали свои запасы. Впрочем, тогда еда и вода казались важнее.
      Я взглянул на часы. Четыре пополудни – снаружи день, светит солнце.
      Но здесь эти представления не имели смысла. Дети были где-то близко, но я не осмеливался идти слишком быстро. Вывихнутая лодыжка означала бы для нас катастрофу. Может, дети, увидев мой фонарь, убегут? Или с них хватит холода и темноты и они готовы повернуть назад? Мне хотелось крикнуть, но воспоминание о следах заставляло молчать.
      Туннель круто ушел вниз – на высоту преодоленного нами спуска, но тут не было уступов. Приходилось держаться за стены. Я удивился: как близнецы могли спуститься здесь? Но они это сделали, иначе я догнал бы их.
      И тут я услышал негромкий, но отчетливый плач, доносившийся снизу, и увидел слабый отблеск фонаря. Приободрившись, я двинулся вниз, в такой нестерпимый холод, что пальцы отказывались касаться стен.
      К счастью, спуск оказался недолгим. На полпути я разжал руки и спрыгнул в груду гравия. Но тут же вскочил, отделавшись несколькими царапинами.
      – Дагни? Дайнан? – осмелился я позвать.
      Плач не прекратился. Но мне ответили, только голос шел не со стороны фонаря.
      – Вир... Вир, выведи нас... – это Дайнан.
      – Где вы? – я по-прежнему смотрел на фонарь, стараясь там увидеть детей.
      – Здесь!
      Они оказались гораздо левее и выше, если только эхо меня не обманывает. Я двинулся туда.
      – Вир, – снова голос Дайнана, тонкий и слабый. – Там этот зверь. Он убежал, когда я бросил фонарь. Но он кусал фонарь, топтал его... и, может, он вернется. Вир, уведи нас отсюда!
      Я посветил своим фонарем в направлении голоса. Небольшой уступ, очень узкий. Сзади скорчилась Дагни, Дайнан впереди, как бы защищая ее. Девочка стонет и плачет без слез, глядя прямо перед собой, из угла рта тянется струйка слюны. Отсутствие выражения страха на лице Дагни испугало меня: мне показалось, что она впала в тупоумие от всего, что испытала.
      Дайнану тоже страшно, но он не теряется. Он схватил мою руку своей маленькой холодной рукой и глубоко вздохнул: будто огромная тяжесть свалилась с его плеч, когда он коснулся меня.
      Уступ, на котором они теснились, был слишком мал для меня. Как же спустить Дагни, если она не придет в себя?
      – Дагни, – взобравшись на груду щебня, я дотянулся до ее рук и взял их в свои. Они безвольно лежали в моих руках: она, кажется, не чувствовала моего прикосновения. Продолжая смотреть перед собой, она не переставала стонать.
      Я знал: при истерии иногда пощечина может привести в себя. Но это хуже любой истерии.
      – Давно ли она такая? – спросил я Дайнан. В таком состоянии она не могла идти.
      – С тех пор... с тех пор, как этот зверь хотел съесть нас. – Голос его задрожал. – Она... она не слушает меня, Вир. Плачет и плачет. Вир, она тебя послушает?
      – Не знаю, Дайнан. Можешь спуститься, чтобы я снял ее?
      Он послушно спрыгнул, освобождая мне место. Дагни по-прежнему как будто не замечала моего присутствия. Я боялся, что теперь она вообще потеряла способность реагировать на что-нибудь. Ей нужна помощь профессионала, а это возможно лишь в мире, в который у нас нет пути.
      Я кое-как снял ее с уступа, и она висела на моем плече, по прежнему плача. А мне предстоит еще поднять ее по этому склону.
      – Вир! Слушай!
      Я слышал только стоны Дагни. Но когда Дайнан потянул меня за руку, я прислушался и уловил другой звук... как будто скатился камень. Из-за эха трудно было определить направление. Кажется, звук доносился сверху... и издалека.
      – Вир... зверь?
      – Какой он? – Лучше хоть немного узнать о том, что меня ожидало.
      – Большой... с тебя ростом... и ходит на задних лапах. Он хуже бородавочника... весь в чешуйках и противный, противный. – Голос Дайнана звучал все пронзительнее, он с трудом сдерживал страх.
      – Ладно, ладно. Послушай, Дайнан, ты говоришь, его привлек ваш фонарь...
      – Не знаю, Вир... у него нет глаз... вообще нет! – Снова в его голосе звучал ужас. – Но свет ему не нравится. Я бросил в него фонарь, и он больше не нападал на нас. Прыгнул на фонарь, и кусал его, и бросал... а потом... он ушел.
      Привлекает тепло? Может, этот жилец тьмы и не нуждается в глазах, но тепло он ощущает. Я кое-что вспомнил. Так крошечные создания в подземных водах находят добычу – они улавливают тепло тел. Говорят, некоторые из них ощущают тепло ладони, поднесенной к скале возле их норок. Если этот зверь тоже реагирует на тепло и так охотится, то его прежде всего должен привлечь фонарь... а теперь его привлечет мой поясной фонарь...
      Возможно, я смогу использовать фонарь, как это сделал Дайнан, если зверь на нас нападет. А как потом поднимать беспомощную девочку без света?
      Фонарь Дайнан все еще горел, хотя и начал мигать. Эти фонари хорошо сделаны, и зверь не смог его сломать.
      Увы, звуки доносились именно сверху, куда нам нужно подняться.
      Я не смог придумать, как нести Дагни и в то же время пользоваться оружием. Рисковать я не стал. Есть другая возможность – выманить зверя на открытое место и оглушить станнером. Но и тут я не был уверен, что станнер подействует, даже включенный на максимум.
      Я осмотрел пояс Дагни. Девочка лежала лицом к стене, глаза ее были открыты, но ничего не видели. Фонарь оказался на поясе. Я отцепил его;
      Дагни продолжала лежать, пассивная, как игрушка.
      Очень много сейчас зависело от того, на что я решусь. Если схватки со зверем не избежать, то место для нее я выберу сам, и подальше от детей. Я осветил подъем. Высоко над головой находился уступ, с которого я спрыгнул, закончив спуск. Он был даже удобней того, на котором спасались дети.
      – Послушай, Дайнан. Вот что мы сделаем. Я не могу рисковать, взбираясь с Дагни на руках, пока она... больна, а этот зверь может снова напасть. Поэтому я подниму вас обоих на тот уступ и оставлю вам фонарь.
      Берегите его. Потом опять спущусь и оставлю свой фонарь как приманку.
      Когда зверь набросится на него...
      – Но у тебя нет ни бластера, ни лазера! – Голос Дайнана дрожал, но мальчик рассуждал логично.
      – Нет. Но мой станнер настроен на полную мощность. Если я буду осторожен – а я буду, все пройдет благополучно. Просто мы не можем взбираться, пока это существо угрожает нам.
      Я видел, как он кивнул, сжав в кулаке поясной фонарь Дагни. Фонарь самого Дайнана мигал все чаще и чаще. Я прислушался, но звуки прекратились; я лишь надеялся, что зверь в темноте не сможет бесшумно подкрасться к добыче. С огромным трудом поднял я Дагни на уступ. Это еще больше убедило, что нельзя подниматься дальше при постоянной угрозе нападения сзади. Надо утихомирить «зверя» Дайнана, а потом спокойно вернуться на базу.
      Посадив Дагни спиной к стене, а Дайнана перед ней, я немного отдохнул, в то же время давая мальчику последние наставления.
      – Я спущусь к твоему фонарю. А свой выключу и укреплю на скале. Сам буду между вами и зверем. Не включай фонарь, Дагни. Это очень важно. Если зверь охотится на тепло, его вначале привлечет мой фонарь тепло фонаря сильнее излучения наших тел.
      – Да, Вир.
      Я протянул ему свою фляжку и припасы.
      – Дай Дагни немного воды, если она сможет проглотить. Вот здесь чрезвычайный рацион. Попробуй ее покормить, вам нужно подкрепиться. Если какое-то время ничего не будешь слышать, не беспокойся. Возможно придется подождать.
      Но недолго, подумал я, спускаясь к фонарю. Здесь так холодно, что дети долго не выдержат. Да и мое тело так онемело, что я сомневался, смогу ли я драться.
      Все больше становились промежутки между вспышками фонаря, брошенного Дайнаном. Да и светил он все слабее. Я с осторожностью крадущегося охотника подошел к нему. Продолжающаяся тишина беспокоила меня: воображение рисовало зверя Дайнана, притаившегося где-нибудь в ущелье, следящего за каждым моим движением и готового в любую секунду напасть раньше, чем я смогу использовать свое оружие, может быть, вообще бесполезное.
      Я закрепил свой фонарь между камнями и скорчился в ожидании. Холод пронизывал, притупляя чувства. А может, мне это казалось со страху. Время от времени приходилось двигаться, что бы не затекло тело, тогда бы я совсем не мог двинуться. Циферблат на часах не виден, и потянулось бесконечное от напряжения и ожидания время.
      Никакого предупреждающего звука – в одно мгновенье зверь оказался здесь! Он стоял, слегка склонив голову на бок, повернув рыло к фонарю, опустив плечи; похожие на листья полоски шкуры колебались и застывали в направлении света – или меня, стоявшего рядом.