Я ожидал увидеть и компьютер разрушенным, но он был цел: либо схватки здесь не было, либо никого не интересовали записи. Подойдя к контрольному пункту в центре комнаты, я принялся изучать кнопки на панели. Переднюю стену занимал экран, он давал визуальные ответы на вопросы. А в стене встроены реле, содержащие не только полную историю планеты от Первой Посадки, но и доклады всех лабораторий. Большинство из них закрытые, а код доступа к информации мне не известен.
      Я заколебался. Какая комбинация выдаст нам сведения о происшедшем в последние дни? За неимением лучшего, набрал ключевое слово «беженцы»: ведь именно прибытие первого корабля беженцев вызвало все последующие события.
      – Четвертый день, шестой месяц, сто пятый год после Первой Посадки...
      Запись неожиданно громко прозвучала в помещении; я уменьшил громкость. Продолжалось перечисление фактов – корабль беженцев запросил разрешение на посадку, она разрешена на севере. Было выдано несколько подробностей о новом поселке.
      Затем говорилось о появлении новых кораблей, об их просьбе о посадке, о встрече между представителями кораблей и Комитетом, о решении о всеобщем голосовании. Пока что все это мы знали. Но дальше начиналось неизвестное.
      Я наклонился вперед, слушая, что было дальше.
      – Двенадцатый день, седьмой месяц, сто пятый год после Первой Посадки. Всеобщим голосованием решено разрешить посадку еще двум кораблям, при условии, что они будут последними. Результаты голосования: 1200 на 600.
      Голос замолк. Похоже, это все, что хранится в памяти компьютера о беженцах. Можно поискать в другом месте... Я снова набрал код и ждал.
      Ответ закодирован – серия чисел и упоминаний, понятных только тому, кто составлял код. Так продолжалось некоторое время, затем...
      – Сектор четыре – пять. Рано утром прибыл отряд беженцев. Просят медицинскую помощь. Силой захватили доктора Ремерса. Оставили охрану.
      Убиты Лойенс и Меттокс. Лаборатория Райтокс разграблена. Большая часть персонала под стражей. Предупреждение: они захватили отчеты о старых экспериментах... – Опять последовал код – серия чисел. Я на всякий случай запоминал их, сделав знак Теду. Он кивнул, губы его зашевелились: он тоже старался запомнить. Голос оборвался внезапно, и мы услышали шорох перематывающейся ленты.
      – 6 – с – р – т – текс – ру – 903, – повторил я.
      – Да, – согласился Тед.
      Оставалось проверить, имеется ли информация, соответствующая этому коду. Я набрал команду.
      – Закрытая информация, – послышался голос, на табло вспыхнул красный сигнал. Я знал, что в помещениях, некогда занятых службой безопасности, звучит сигнал тревоги. Но теперь никто на него не ответит, не прибежит охрана для проверки.
      Дав сигнал предупреждения, машина готова была выдавать информацию. По большей части это были непонятные нам формулы, но потом послышалась обычная речь.
      – Высоколетучее. Нестабильно. Не рекомендуется к использованию.
      Возможности заражения: действует в течение сорока восьми часов. Никаких симптомов, кроме легкой головной боли. Вызывает мозговое кровотечение.
      Передается, пока жив зараженный; может передаваться только от живого к живому. Уничтожает только разумную жизнь до уровня... – Еще серия чисел, затем:
      – Информация закрыта, пятый уровень, двойной код. Мы уничтожаем все, кроме основной формулы, которая кодируется...
      Конец. Тед придвинулся ближе, глядя на табло.
      – Они, должно быть, нашли эту формулу. Но зачем?
      – Лугард боялся этого. – Я рассказал Теду, что говорил Лугард о пиратских флотах, использующих биологическое оружие. Похоже, однако, что оружие вышло из-под контроля.
      – Они его использовали, и все просто... умерли... – думаю, что хотя Тед видел Кинвет и порт, в глубине души он не верил в конец Бельтана.
      – Наверно, мы никогда не узнаем, что произошло, – сказал я, включая опять запись ежедневных событий. Было еще два сообщения: одно из Хайчекса, второе из Кинвета; последнее было прервано на полуслове, хотя в нем не содержалось и намека на опасность.
      – Вот и все. – Возможно, когда-нибудь мы вернемся сюда, попытаемся расшифровать коды или как-нибудь иначе докопаться до банков данных. Сейчас на это нет времени. Я медленно встал, переводя взгляд с одной стены на другую. Огромное богатство знаний скрывается за ними, но по большей части это специальные сведения, они нам сейчас не помогут. Но есть еще кое-что... Я бывал тут несколько раз с поручениями и знал, чего хочу и где это находится.
      Подойдя к дальней стене, я набрал серию цифр. Послышались щелчки реле, и из углубления выпали две ленты Зексро. Я подобрал их и хотел уже уходить, когда послышался еще один более громкий щелчок.
      – Пожалуйста, подпишитесь. Все требования на ленты должны быть подписаны.
      Тед издал приглушенный звук – полусмех, полуплач. Это говорило о состоянии его нервов. Но я повернулся и вставил большой палец в щель для снятия отпечатка, назвал себя, сказал, что я из Кинвета по официальной надобности.
      – Прекрати! – я схватил Теда за плечо и встряхнул его.
      – Подпись... – повторял он. – Подпись! Как будто ничего не случилось и ты пришел за припасами.
      – Да! – Меня тоже поразило равнодушие программы. Планета умерла или умирает, а машина требует подпись, чтобы выдать две катушки ленты. Нас это вернуло к ужасной действительности.
      Мы повернулись и побежали – прочь от этой неоконченной, а может, уже кончившейся, истории; побежали по коридорам, по залам, прочь из здания, на поле, где молчаливые мертвые корабли указывали на звезды, от которых мы, возможно, навсегда отрезаны.
      Здесь ужас, охвативший нас в здании порта, слегка рассеялся. Солнце светило, дул прохладный ветер, мы вновь поверили, что живы. Главная цель, ради которой мы пришли в порт, достигнута, поэтому надо поискать что-нибудь полезное для нас. Я решил посмотреть, что можно будет постепенно переместить в Батт. А если удастся найти флиттер в рабочем состоянии, нам вообще повезет. Легче было бы разойтись, действовать поодиночке и встретиться в условном месте, но мы не хотели этого. Не хватало решимости бродить в одиночку по городу, населенному мертвецами.
      То, что нам нужно, может находиться лишь в нескольких местах – в парке для действующего транспорта, в пакгаузе инопланетной техники (впрочем, он, вероятно, пуст), в ремонтной мастерской и на общем складе. Я перечислил эти места, Тед согласился. Но остатка дня на поиски не хватит, и мы решили переночевать в пакгаузе. Заходить в жилые дома не хотелось.
      Машинный парк нас разочаровал. Как и в Фихолме, здесь большинство флиттеров и хопперов было основательно уничтожено. Один или два уцелевших нуждались в ремонте. Впрочем, я решил, что со временем мы сможем привести их в рабочее состояние.
      Больше всего угнетала тишина. Да, шелестел ветер, мы слышали крики птиц (слишком много птиц для населенного места), время от времени – шаги четвероногих животных. Но нам все время хотелось оглянуться. Странное чувство, как будто из комнаты, в которую мы вошли, люди только что вышли; кто-то исчез за углом за секунду до нашего появления. Напряжение росло, пока Тед не выразил его в словах:
      – Они здесь! – это был не вопрос, а утверждение.
      – Нет, мы ведь никого не видели. – Но я тоже чувствовал, будто за нами следят. Неужели это потому, что здесь много мертвецов?
      После парка мы осмотрели пакгаузы, где разгружались корабли. Я смутно помню, как маленьким приходил сюда с отцом. Тогда это было шумное место.
      Одновременно разгружались четыре – пять кораблей, привозили технику, увозили продукты, произведенные в наших лабораториях; все здание было забито грузами.
      – Грабители... – вдруг сказал Тед.
      Он был прав. Остатки иноземных грузов разграблены. Мы увидели разбитые ящики, перевернутые тюки и опять бессмысленное уничтожение ненужного.
      – Склад, – я перешел к следующему пункту своего перечня.
      – Там то же самое, – ответил Тед. – Нам нужно продовольствие...
      И снова он прав. Я вспомнил, что завтракали мы давно. Зайдя в помещение, где вели переговоры таможенники и суперкарго, мы осмотрелись. В комнате две двери: одна, через которую мы вошли, вела в обширную пустоту пакгауза, другая – на улицу. Я открыл ее и выглянул – тишина. Закрывая эту дверь, опустил палец в отверстие кодового замка. Не знаю почему, но после этого стало спокойнее.
      Мы нашли небольшую плиту. Очевидно, на ней кипятили кофе. А Тед, заглянув в ящик, обнаружил там банку с кофе и множество чашек. Должно быть, их держали для официальных посетителей: на чашках были гербы всех поселков.
      Я заметил, что Тед выбрал чашки мало знакомых нам поселений – они находились за горами. Я отмерил порцию кофе и поставил кофеварку на плиту.
      Хорошо заниматься чем-то привычным. Сидя в ожидании кофе по обе стороны письменного стола, мы старались не смотреть друг на друга.
      – Что теперь? – первым нарушил молчание Тед.
      – Вернемся в Батт.
      – Ты думаешь, мы... мы здесь одни?
      – Может, кто-то остался на севере, но сомневаюсь. Они тоже прибыли бы в порт.
      – А беженцы?
      – Тоже были бы здесь, у кораблей – если бы выжили.
      – Наверное, ты прав. – Он через плечо оглянулся на дверь в пакгауз, которую мы оставили полуоткрытой. – Не могу подавить чувство, что тут кто-то есть. – Он заговорил быстрее. – И не хочу встретиться с этим. – Он отхлебнул кофе, продолжая прислушиваться. Я знал, что он имеет в виду.
      Мы разложили одеяла на полу – жестко, но нам сойдет: здесь по крайней мере нет «привидений». Конечно, в порту отыскались бы более удобные постели, но в эту ночь они не для нас.
      Хотя ничего опасного мы не обнаружили, все же решили спать по очереди. Теду выпало дежурить первым, и я завернулся в одеяло. Мы выключили свет, предпочитая полутьму: из пакгауза проникало немного света.
      Я думал, что не усну, однако уснул сразу же – и проснулся от прикосновения Теда. Рукой он зажимал мне рот, чтобы я молчал.
      Проснувшись окончательно, я тоже услышал это. В пакгаузе звучали шаги, и только космические сапоги могли произвести такой стук. Один человек... нет... кажется, я слышу шаги еще двоих.
      Тед прошептал мне на ухо:
      – Они пришли с поля. Я слышал, как там сел флиттер.
      Мы подкрались к двери и заглянули в пакгауз. В дальнем конце, где лежал разграбленный груз, светил фонарь. Мы увидели там две фигуры. Итак, мы не одни...
      Тед снова прошептал:
      – Думаешь, они ищут нас? Знают, что мы здесь?
      – Нет... Иначе они напали бы, – ответил я. – У них преимущество в оружии, они без труда захватили бы нас.
      Похоже, они что-то искали в разбитых контейнерах. Действовали торопливо, как будто их поджимало время или что-то пугало.
      Если они заражены вирусом, то это уже ходячие мертвецы. Они об этом знают – видели другие жертвы. И они сами для нас большая угроза, чем их лазеры.
      – Собираемся и уходим, – прошептал я. – Не оставляй ничего, что выдало бы наше присутствие.
      Мы стали осторожно собираться. Тед поставил чашки в ящик, я закрыл плиту в шкаф. Мы не осмеливались зажигать свет, но мне показалось, что поверхностный взгляд не обнаружит следов нашего присутствия. Я открыл наружную дверь, и мы выскользнули на улицу.
      Когда мы уже поверили, что благополучно ускользнули, сзади послушался крик. Мы уже на квартал ушли от пакгауза, и теперь нам оставалось обогнуть посадочное поле и выйти за город.
      – Лазеры! – предупредил я Теда, и мы укрылись в подъезде дома. Дверь подалась, и мы чуть не упали в прихожую. Я мгновенно закрыл дверь. Ее легко прожечь, но даже для этого нужно время.
      Тед споткнулся обо что-то в темноте и чуть не упал. Он дико закричал и метнулся мимо меня внутрь. Я на мгновенье зажег фонарь, взглянул – и так же быстро побежал за ним.
      Прихожая заканчивалась гравилифтом, но я свернул в дверь налево и потянул за собой Теда. Мой выбор был правильным – мы увидели большое окно.
      Оно было открыто, и нам потребовались считанные секунды, чтобы вылезти через него в сад, чуть не нырнув в садовый пруд.
      Садик окружен виноградником, таким густым, что только лазер мог прорезать эту стену. Но сила страха и отвращения была такова, что мы, не обращая внимания на царапины и уколы, взобрались на ограду и через нее вывалились наружу – снова на улицу.
      И снова услышали отдаленные крики – скорее не сигналы тревоги, а вопросы. Они считают, что мы из их отряда? Если так, почему мы бежали или с началом эпидемии люди стали бояться друг друга?
      Я на мгновенье растерялся. Куда идти? Подальше от порта в открытую местность – в этом наше спасение. Я сказал об этом Теду.
      – И куда потом – назад в Батт?
      – Нет. Они могут нас выследить. – Хотя там есть защита, я слишком многое видел в порту, чтобы не надеяться на нее.
      Мы побежали по улице, держась в тени. Теда на мгновенье осветило прожектором, прежде чем он упал на землю.
      – Эй!
      Не испепеляющий луч, которого мы ждали, а скорее оклик. Значит, нас преследуют не враги, а наши? Но я же слышал стук космических сапог в пакгаузе.
      – Подождите! – снова оклик вместо огня.
      Но мы не отозвались. Я рывком поднял Теда, и мы скользнули между двумя зданиями, стараясь, чтобы между нами и преследователями было какое-нибудь строение.
      – Флиттер! – выдохнул Тед.
      Нельзя ошибиться, услышав звук взлетающего флиттера. Мы инстинктивно пригнулись, стараясь раствориться в тени, чтобы нас не увидел пилот.
      Флиттер скользнул над ближайшей крышей и полетел вдоль улицы, которую мы только что покинули. Может быть, он хочет забрать тех, что искали нас?
      – Пошли!
      Мы пользовались любой возможной хитростью, чтобы запутать преследователей. Поразительное зрелище увидели, когда оглянулись. В порту вспыхнуло освещение. Я с детства не помню такого блеска – здесь всегда экономили энергию. Должно быть, они считали, что мы прячемся где – то там.
      – Они не стреляли, – заметил Тед. – Почему?
      – Может с них хватит убийств, – мрачно предположил я. – Или мы оказались слишком далеко, когда они поняли, что мы не из их числа.
      – А может, это наши?
      – Наши не могут быть в космических сапогах – а я слышал их грохот в пакгаузе.
      – Что нам теперь делать?
      – Повернем на север. Если они будут преследовать...
      – Но как? Они с чужих планет, у них нет опыта.
      – Им и не нужно. Нужен инфраскоп, а он у них есть. Поэтому мы будем держаться подальше от Батта, пока они идут за нами... или рыщут вокруг.
      Инфраскоп – прибор, безопасный по своему назначению, но он поможет нас прикончить, если мы не уберемся подальше. Этих приборов множество в порту. Рейнджеры использовали их для наблюдения за животными. Их легко настроить на тепло человеческого тела – с их помощью отыскивали заблудившихся в заповедниках.
      И вот мы двинулись на север, в направлении, противоположном тому, откуда пришли. Я думал, как бы обмануть инфраскопы. Уйти под землю – да.
      Нужно держаться подальше от лавовой местности, чтобы не привести их к Батту. В этих холмах тоже есть пещеры, но у нас мало продовольствия и нет возможности возобновить запас.
      К рассвету мы ушли далеко в глушь, но флиттер легко нас догонит. Нам нужен отдых. Мы выбрали рощу с густым подлеском и сели. Тед спал первым, я караулил.
      Под низко нависшими ветвями деревьев прохладно. Я был уверен, что с флиттера нас не увидят. Но им и не нужно нас видеть. Если инфраскоп покажет, что мы здесь, им стоит только направить сюда лазер, и все будет кончено.
      Я услышал с юга звук приближающегося флиттера. Растительность здесь густая, и если мы на время разойдемся, они получат две цели. Я разбудил Теда.
      – Что?..
      – Пошли! – Я толкнул его вправо. – Идем на север... но не вместе.
      – Хорошо! – Он надел рюкзак, и мы разошлись. Флиттер как будто висел над нами. Я напряженно ждал огненного луча. Вместо этого послышался громовой голос:
      – Выходите! Мы не причиним вам вреда!
      Они считают нас глупцами? Зачем им говорить с нами? С поселенцами они не разговаривали.
      Но они не стреляли, хотя флиттер по-прежнему висел над нами. Я слышал, как сквозь кусты пробирается Тед, держась на расстоянии от меня.
      Неужели эта нехитрая уловка сбила со следа наших преследователей? Или они почему-то не хотят больше убивать?
      Мы видели не только наших мертвецов, но и их. Может, просто их стало слишком мало? Или они ищут тех, кто работал в лабораториях и знает противоядие? Вероятно, истину я никогда не узнаю.
      – Мы можем поджарить вас, – продолжал громкоговоритель, – прямо на месте. Вы это знаете. Мы этого не делаем. Выходите! Мы все в одинаковом положении – мы умрем, и вы умрете. Но вы умрете быстрее, если не выйдете!
      Просьбы, потом угрозы, которые они не хотели выполнять. Мы нужны им только живыми.
      Местность спасла нас самым непредвиденным образом. Здесь, должно быть, находился небольшой заповедник для исследований. Кроны деревьев смыкались над узким рвом – скрытым подходом для наблюдений.
      Я споткнулся и упал в ров, а через секунду услышал звук падения Теда.
      Ров искусственный, он вымощен. Края его выше головы. Я свистнул, как древесная ящерица, и услышал ответ Теда. Он подошел ко мне.
      Мы пробирались в темноте, спотыкаясь о корни и нависшие ветви, опасаясь включить фонарь. К своему удивлению, я услышал, что флиттер улетает. Он уже не висит над нами. Неужели они отказались от преследования?
      Если мы им нужны живыми, то пока мы во рву, им нас не достать.
      Возможно, ищут место для посадки, чтобы преследовать пешком. Тогда преимущество на нашей стороне.
      – Похоже, садятся, – сказал Тед.
      Звук двигателя доносился издалека. Мы продолжали двигаться по рву.

      Ров становился мельче, но над головой по-прежнему смыкались заросли.
      Дважды мы натыкались на наблюдательные посты, с сидениями, с полками, на которых когда-то стояли приборы. По состоянию рва, по густым зарослям я решил, что это место давно уже не посещали.
      Местность к северу от порта мне незнакома. Это наименее населенная часть континента; был только небольшой участок возделываемых земель, окруженный глушью. Раньше здесь находились несколько постов безопасности, гарнизоны которых часто менялись. Проекты, первоначально тут осуществлявшиеся, давно приостановлены.
      Где-то впереди начинаются холмы, переходящие в горы, через которые мы прошли. Там у нас было бы укрытие от флиттера: инфраскоп плохо действует на пересеченной местности.
      Я больно ударился подбородком о какое-то препятствие – мы оказались у конца рва. Я нащупал несколько ступенек. Флиттер уже какое-то время не слышен. Если преследователи приземлились, им труднее пробираться в чаще: мы к этому подготовлены, а они больше привыкли к космическим просторам.
      – А мы сможем вернуться в Батт, если дальше пойдем на север? спросил Тед.
      – Не сразу. Придется еще свернуть на запад.
      – Там нет дороги.
      – Да. Но дальше есть посты безопасности.
      Посты, должно быть, разрушены. Я вспомнил, что мы видели на экране в Батте: рогатый бородавочник, привычно сидящий в кресле и глядящий на нас.
      Дрожь пробежала по спине.
      Мы выбрались на старую дорогу.
      – Куда теперь? – Тед придвинулся ближе. – Мы... мы в лесу?
      Неуверенность его имела основания. Видимость почти нулевая. Я нащупал упругую стену кустарника. Проведя руками вверх, обнаружил, что кусты смыкаются над головой, образуя крышу. Такие незаметные подходы для наблюдателей устраивались в заповедниках мутантов.
      Но заповедник мутантов на севере, они все за горами? Впрочем, мы многого о Бельтане не знаем. В последние годы было столько закрытых проектов... многие из них позже остановлены. Сотни заповедников могут скрываться в отдаленных районах континента, а поселенцы о них не подозревали, да это их и не интересовало.
      Я осмелился включить фонарь, зная по прошлому опыту, как хорошо сооружаются такие тайные подходы. Мы стояли в туннеле, образованном растительностью. Он держится на сетке из специальной стали, которая способна долгие годы сопротивляться натиску дикой чащи. Стены не менее прочны, чем у домов в поселках. Направо или налево? Компас подсказал налево. Никакой флиттер не обнаружит нас сверху. Если все устроено, как в других заповедниках, то вверху должны быть полосы, искажающие показания инфраскопа. Нам повезло с этим безопасным путем...
      Меня продолжало удивлять, что такое сложное сооружение находится рядом с портом и о нем никто не знает. Я не читал информационные ленты, как Гита, но и без этого считал, что все знаю о заповедниках.
      – Что... что это? – Тед придвинулся ближе. Он шел за мной, едва не наступая на пятки.
      – Похоже на пункт наблюдения за мутантами. Но вот где? Среди заповедников такой не значится. Ага! – мы зашли в тупик, но я знал, как тут действовать. Передав Теду фонарь, я порылся в ветвях и отыскал дверцу.
      Открылась она с трудом – ею уже несколько лет не пользовались. Ветви расступились, лианы разорвались, и мы выбрались наружу.
      Перед нами было то, что мне меньше всего хотелось увидеть, – открытая болотистая местность, заросшая тростником высотой почти с деревья.
      Тростник еще не утратил свою летнюю листву. Она колышется и шуршит при малейшем порыве ветра, в ней проглядывают и снова прячутся спелые ягоды.
      Вдобавок к тростникам – гротескные пруды хортала – гриба, образующего огромные наросты и быстро отмирающего; в оставшихся наростах селятся различные животные и птицы. Здесь опасно просто потому, что никогда не знаешь, когда кусающийся или жалящий обитатель придет в ярость и кинется на тебя.
      Каменистая тропа вела прямо в болото, бесцветное и заросшее водорослями и мхами. Над лужами грязной воды с илистыми краями, как дьявольские зеленые свечи, танцевали болотные огоньки. Так непохоже на Бельтан, который я знал! Как будто мы, пройдя через туннель, попали в другой мир.
      – Мы пойдем туда? – спросил Тед.
      Раньше этой дорогой часто пользовались, но сейчас лезть через болота совсем не хотелось. Конечно, можно вернуться и исследовать другой конец туннеля, хотя он ведет в противоположном направлении.
      Тяжелые испарения болота достигли обоняния; тростники зашумели на ветру. Тут даже днем опасно ходить, решил я. И уже хотел повернуть назад, но вдруг послышались голоса из туннеля. Должно быть, наши преследователи упали в траншею. Значит, они по-прежнему идут за нами. Повернув назад, мы как раз попадем им в руки.
      Я стал внимательно изучать каменистую дорожку. Насколько можно судить, она идет по какому-то возвышению, ни разу не исчезая в болоте, ни в одном месте не перекрывается растительностью. И тут, удивленный, я понял, что, несмотря на сумерки, ясно вижу каждый камень дорожки; они как будто покрыты фосфоресцирующим материалом. Дорожка сделана так, что видна в темноте. Значит, она предназначалась для наблюдения за ночными животными?
      – Придется идти туда, – решил я. И сделал первый шаг.
      Наши преследователи обуты в сапоги с металлическими подошвами, им тут будет нелегко: камни покрыты чем-то скользким. Наши мягкие башмаки держались на них устойчиво, конечно, если мы не слишком торопились.
      Некоторое время мы двигались прямо в болото, и его гнилые испарения окружили нас. Тростники стали гуще и, когда дорога свернула влево, совсем заслонили пройденную нами часть тропы.
      Наши глаза привыкли к темноте, и свечения камней вполне хватало. Я не пользовался фонарем. Мы уже далеко углубились в эти мрачные заросли, когда набрели на остров, высоко поднимавшийся над уровнем болота. Пять камней образовали лестницу, ведущую от дороги на остров.
      Когда-то поверхность острова была выровнена и расчищена, а теперь здесь буйствовала растительность, как будто несколько лет остров не посещали. В центре сохранились несколько загонов, какие были на любой станции мутантов, где содержали животных, прежде чем выпустить в естественную для них среду обитания.
      Я подумал, что поступил глупо, выбрав эту дорогу, и теперь мы оказались в тупике.
      Но лестница не кончилась, а имела продолжение и выводила на небольшую посадочную площадку. Ее окружала стена из светящихся камней, чтобы она была видна с воздуха в темноте. Значит, сюда доставляли грузы и по ночам, иначе зачем нужна такая посадочная площадка? Интересно, какой груз и почему ночью?