Мне приходилось слышать, будто ленты Зексро хранятся вечно. Но даже следующее поколение может не найти ничего интересного в нашем рассказе. Из нас самих только Дайнан и, может, Гита, которая сейчас работает в хранилище инопланетных записей, в состоянии продолжить эту историю нашего времени. Мы теперь используем наш ридер только для поисков необходимой технической информации: никто не знает, насколько хватит его энергии.
      Поэтому моя лента может долго пролежать нетронутой, если только спустя века в иных мирах не вспомнят о нашей колонии и не заинтересуются ее судьбой; или же здесь вырастут новые поколения, способные оживить давно бездействующие механизмы.
      Итак, моя запись может оказаться бесполезной: за три года наше маленькое общество утратило многие достижения цивилизации и быстро скатывается к варварству. Тем не менее, я каждый вечер посвящал час записям. Все помогали мне в этом, ведь и дети многое видели и помнили. Это рассказ об угрюмом дудочнике Гриссе Лугарде, который спас горстку соплеменников, чтобы люди не исчезли из мира, который он любил. Но мы, спасенные им, в сущности так мало о нем знаем, что в записи речь пойдет больше о наших делах и поступках, чем о нем и его смерти.
      Бельтан – единственная планета в секторе Скорпиона, никогда не предназначавшаяся для обычного заселения; она сразу была организована как экспериментальная биологическая станция. Ее климат пригоден для людей, но на планете не было разумной и высокоорганизованных живых существ. Два материка, покрытые богатой растительностью, разделенные широкими морями.
      Восточный материк оставили для туземной жизни. Заповедники, поселки и фермы разместились на западном континенте вокруг единственного космопорта.
      Как часть Конфедерации, Бельтан просуществовала около ста лет, до начала войны Четырех Секторов, длившейся десять лет.
      Лугард считал эту войну началом конца нашей расы и ее владычества в космосе. Время от времени возникают звездные империи, конфедерации, другие объединения. Потом они становятся слишком большими, или старыми, или же саморазрушаются. Иногда они лопаются, как наполненный воздухом шаролист, если его проткнуть шипом; остается лишь увядшая оболочка. Впрочем жители Бельтана были рады окончанию военных действий, надеялись на возврат золотого века – «до войны», о котором молодое поколение знало только понаслышке. Может, у старших и было тревожное предчувствие, но они прятались от него, как человек прячется от холодного зимнего ветра. Иногда лучше не знать, что тебя ждет за углом.
      Население Бельтана и раньше было невелико, в основном, специалисты и члены их семей. Оно еще уменьшилось, когда многих призвали на военную службу, а из сотен улетевших вернулась лишь горсточка. Моего отца среди вернувшихся не было.
      Мы, Коллисы, происходим от первопоселенцев, но, в отличие от других, мой дед был не техником, не биологом – он командовал силами безопасности, поэтому с самого начала наша семья была обособлена от научной части общества.
      Молодым человеком мой отец улетел с Бельтана и прошел курс подготовки для патрульной службы. Возможно, он был не очень честолюбив, поэтому не старался сделать карьеру военного, а предпочел вернуться, надеясь получить пост командующего силами безопасности, как и его отец в свое время. Только начавшаяся война и призыв всех пригодных к службе оторвали его от родной планеты.
      Я, несомненно, последовал бы его примеру, но в течение десяти лет мы были изолированы от космоса. Я остался на Бельтане.
      Моя мама, дочь техника, умерла еще до войны. Потом отец улетел со своим отрядом; с тех пор я жил в семье Аренсов.
      Имберт Аренс, глава станции Кинвет, был двоюродным братом моей матери и единственным моим родственником на Бельтане. Серьезный человек, добивавшийся результатов благодаря скорее терпению и упорству, чем уму.
      Вообще он подозрительно относился к неортодоксальным решениям и ссылкам на «интуицию» со стороны своих подчиненных, хотя – надо отдать ему должное ограничивался легким неодобрением и никак не препятствовал их поискам.
      Его жена Рональда была истинным гением в своей области и занималась какой-то закрытой темой. Она почти не бывала дома, поэтому всем домашним хозяйством уже давно занималась ее дочь Аннет, на год моложе меня. Была еще младшая сестра Гита: она бесконечно копалась в информационных лентах и столь же мало интересовалась домом, как и ее мать.
      Должно быть, узкая специализация, становившаяся все более и более необходимой по мере продвижения человека в космос, привела нас, так сказать, к мутации. Люди наиболее пораженные ею, возражали бы против этого утверждения особенно яростно. Мне настоятельно советовали выбрать какую-нибудь нужную для станции профессию, но все они мне не нравились. В конце концов я стал готовиться к профессии рейнджера – Аренс считал, что это занятие мне не подходит, но тут война, которая, впрочем, прямо нас не затрагивала, подошла к мрачному концу.
      Победы не достигла ни одна из сторон, противники расходились в крайнем истощении. Затем начались бесконечные «мирные переговоры».
      Больше всего нас тревожило, что Бельтан оказался забыт его основным союзом. Положение стало бы отчаянным, если бы задолго до этого мы не перешли на самоснабжение. Теперь наша планета кормила и одевала нас.
      Торговля и связь с внешним миром почти прекратились. В последний период войны большой корабль прилетал раз в два года, но два срока его уже не было. А когда он все-таки прибыл, мы обнаружили, что это второсортный «грузовик», доставивший горстку участников войны – слепых и хромых ветеранов, оказавшихся отходами военной мясорубки.
      Среди них был и Грисс Лугард. Он был первым помощником отца и очень многое значил для меня в детстве. Я видел спускающегося по трапу хромого человека с небольшой дорожной сумкой, казавшейся слишком тяжелой для его худых рук и придававшей еще больше неуверенности его походке.
      Проходя мимо, он взглянул на меня, уронил сумку, вскинул в приветствии руку. Он хотел улыбнуться мне, но рот на частично восстановленном лице (выдавала слишком гладкая кожа) перекосился в кривой усмешке.
      – Сим!..
      Только в этот момент я узнал его по браслету, теперь слишком просторному.
      – Я Вир. А вы... – я взглянул на знаки различия на воротнике его выцветшего и давно не чищенного мундира, – сектор-капитан Лугард!
      – Вир, – он повторил мое имя, как будто вспоминая что-то хорошо знакомое. – Вир... да, ты сын Сима! Но... но... ты очень похож на Сима. Он постоял, глядя на меня, потом поднял голову, повернулся и задумчиво огляделся. Теперь он как будто разглядел больше сквозь облако пыли, поднятое башмаками.
      – Да, много времени прошло, – негромким усталым голосом сказал он. Очень много. Спина его сгорбилась, он наклонился за упавшей сумкой, но я опередил его.
      – Куда, сэр?
      В старых казармах никто не жил уже по крайней мере пять лет, они использовались как склады. В семье Лугарда все умерли или улетели с планеты. Я решил, что Лугард поселится у нас, даже если Аннет не сможет выделить отдельную комнату, что было вовсе не обязательно.
      Лугард глядел мимо меня на юго-западные холмы и на горы за ними.
      – Есть ли у тебя флиттер, Сим... Вир?
      Я отрицательно покачал головой:
      – Их теперь используют только в крайнем случае. У нас совсем нет для них запасных частей. Лучшее, что я могу достать, – это хоппер.
      Я знал, что взяв хоппер, я нарушу правила. Но Грисс Лугард был близким мне человеком, а я давно уже не встречал никого из своего детства.
      – Сэр... если хотите погостить... – продолжал я.
      – Когда часто что-то вспоминаешь, – он говорил как будто сам с собой, убеждал себя, – хочешь проверить, верно ли оно. Если сможешь достать хоппер, полетим на юго-запад, в крепость Батт.
      – Но она, должно быть, превратилась в развалины. С тех пор, как шестой взвод улетел оттуда восемь лет назад, там никто не бывал.
      Лугард пожал плечами.
      – Я видел немало развалин, а эта мне нравится. – Он порылся в кармане и извлек металлическую пластинку размером с ладонь; пластинка сверкнула на солнце. – Благодарность от правительства, Вир. Крепость Батт – моя.
      – Но продовольствие...
      – Там его достаточно. Все мое. Я заплатил за Батт половиной лица, здоровыми ногами и многим другим, мальчик. Теперь хочу... домой. – Он по-прежнему глядел на холмы. Я взял хоппер, указав, что лечу по делу. Так хотел Грисс Лугард, и я решусь на все что угодно, если это требуется.
      Хопперы предназначались для исследования пересеченной местности. Они двигались по поверхности, где это было возможно, и совершали прыжки, если местность становилась непроходимой. В них не предполагался комфорт; их назначение – доставить вас к месту. Мы заняли передние места и пристегнулись, я ввел в указатель курса координаты крепости. В наши дни приходится обеими руками держать руль – постоянно ожидаешь поломок, и автоматике нельзя доверять.
      С началом войны население Бельтана сократилось. Людей не хватало, поэтому некому было посещать отдаленные поселения; они пустели одно за другим. Я много лет уже не был в крепости и сейчас очень смутно помнил, какой она была до войны.
      Крепость располагалась на границе лавовой местности – опасной для передвижения территории. В далекие времена здесь, наверное, происходили бесконечные титанические извержения многочисленных вулканов, освещавших большую часть материка. Ветры постепенно сгладили поверхности вулканов, но и сейчас она поражала своей причудливостью. Позже эта местность превратилась в дикую мешанину обрывов и потоков, лабиринт острых, как нож, хребтов, скрывавших там и тут островки растительности. Говорили, что помимо геологических сюрпризов, здесь есть и биологические – звери из экспериментальных лабораторий, нашедшие идеальное убежище в этом забытом всеми углу. Правда, о них говорили, но никогда не видели. Тем не менее, их опасались и здесь никогда не выпускали из рук станнера.
      Мы свернули с дороги на тропу, такую незаметную, что я не нашел бы ее без помощи Лугарда. Но он показал уверенно, как будто видел ориентиры в ярком свете солнца. Вскоре мы были далеко от заселенных мест. Я хотел поговорить, но не решался задавать вопросы: Лугард явно был занят своими мыслями.
      Он найдет и другие изменения на Бельтане, менее заметные, чем покинутые поселения, хотя тоже значительные. Исчезли целые группы населения: сначала военные, затем ученые и техники. Оставшиеся неосознанно, а может, кое в чем и намеренно изменили направление своих исследований. Война шла далеко и не производила слишком больших потрясений в жизни колонии. Она была в сводках, в сокращении поставок и отсутствии новых специалистов, в растущем раздражении людей, которых отрывали от мирной науки и заставляли заниматься поиском новых способов убийства. Я слышал, что в секциях военных проблем намеренно затягивались работы. А пять лет назад произошел гневный взрыв недовольства ученых против командующего, приведший к взаимным угрозам. Но затем командующий отбыл по приказу, и Бельтан вернулся к мирному существованию.
      Общее настроение у нас теперь пацифистское – настолько, что я сомневался, найдет ли Лугард место среди людей, не хотевших никаких перемен. Да, конечно, он здесь родился. Но, как и мой отец, рос в военной семье и не смешивался с кланами поселенцев. О крепости Батт он говорит, как о своей. Так ли это? Или его прислали сюда для организации нового гарнизона? Вряд ли это вызовет восторг на Бельтане.
      Тропа настолько заросла, что мне пришлось подняться в воздух, держась над вершинами кустов. Если вслед за Лугардом действительно прибудет гарнизон, может, там найдутся механики, способные чинить наши машины? Они уже дошли до такого состояния, что поселенцы поговаривали об использовании вьючных животных.
      – Поднимись выше! – сказал Лугард. Я покачал головой.
      – Нет. Если хоппер развалится здесь, то мы сможем еще приземлиться живыми. Не хочу рисковать.
      Он посмотрел сначала на меня, потом на хоппер, как будто увидел его впервые. Глаза его сузились.
      – Какая развалина...
      – Один из лучших, какой можно найти, – быстро ответил я. – Машины не ремонтируются сами, а технороботы заняты в лабораториях. С тех пор, как командующий Тасмонд улетел с остатками гарнизона, поставок не было.
      Большинство хопперов пришлось разобрать на запчасти; а недостающее заменяем надеждой.
      И вновь я встретился с его вопросительным взглядом.
      – Так плохо? – негромко спросил он.
      – А что такое «плохо»? Комитет решил, что в конечном счете это хорошо. Его членам нравится, что на планету перестали поступать приказы.
      Партия фритрейдеров надеется на независимость и свободную торговлю. А тем временем ремонтные работы ведутся в первую очередь в лабораториях, остальное – разваливается. Но никто, ни один член Комитета, не хочет возвращения контроля извне.
      – Кто руководит?
      – Комитет... главы секций... Корсон, Аренс, Элси, Власта...
      – Корсон, Аренс, да... А кто такой Элси?
      – Он из Етхолма.
      – А Ватсилл?
      – Призван и улетел. И Праз тоже, и Барнтол. Вся молодежь. И кое-кто из самых умных.
      – Корфу?
      – Он... он покончил с собой.
      – Что? – Лугард явно удивился. – Я получил письмо... – Потом покачал головой. – Оно долго шло... отсюда. А почему?
      – Официальное заключение: нервное истощение.
      – А что на самом деле?
      – Говорят, он открыл нечто смертоносное. Его заставляли продолжать исследования. Он не хотел. На него надавили, и он побоялся, что не выдержит. Вот и позаботился, чтобы выдержать. Эта версия устраивает Комитет. Один из доводов против инопланетного контроля. Говорят, что они никогда больше не вложат оружия в чужие руки.
      – У них и не будет такой возможности – нет подходящих рук, – сухо заметил Лугард. – И мечты о торговле им лучше тоже оставить. Распад Конфедерации уже рядом, парень. Каждая планета старается извлечь максимум из своих ресурсов и радуется, если на них никто другой не претендует...
      – Но ведь война кончилась!
      Лугард покачал головой.
      – Формально, да. Но она разорвала конфедерацию на клочки. Закон и порядок... в наше время они не придут оттуда... – он указал худой рукой на небо над нами. – Ни для нас, ни для следующих поколений. Удачливые планеты, богатые природными ресурсами, еще одно-два поколения будут удерживаться в рамках цивилизации. Другие быстро покатятся вниз. К тому же появятся волки...
      – Волки?
      – Старое название агрессоров. Кажется, так называли хищников, охотившихся стаями. Их свирепость еще живет в нашей генетической памяти.
      Да, будут и волчьи стаи.
      – С Четырех звезд?
      – Нет. Они пострадали не меньше нас. Целые планеты сожжены, поэтому остатки разбитых флотов и многие корабли не могут вернуться в родной порт.
      Они превращаются в разбойников, продолжают вести жизнь, как и в последние годы, только сменив название – не отряды регулярной армии, а пираты.
      Богатые планеты первыми подвергнутся нападениям... а также места, где они смогут основать базы...
      Я догадался, зачем он вернулся.
      – За вами прибудет гарнизон, чтобы защищать Бельтан?..
      – Я хотел бы этого, Вир, хотел бы! – его искренность и хриплый голос тронули меня. – Нет, я получил государственную собственность в качестве пенсии и к облегчению казначея. У меня права на крепость Батт со всем содержимым, вот и все. А почему я вернулся... что же, здесь я родился и хочу, чтобы кости мои покоились в почве Бельтана. Теперь поверни на юг...
      Следы старой дороги почти исчезли. Последствия одного-двух размывов почти уничтожили быстрорастущие лианы. Мы находились в местности со следами старых лавовых потоков и растительностью, хорошо приспособившейся к пустыне. Была середина лета, период цветения почти закончился, но тут и там все еще виднелся поздний цветок – маленький яркий флажок. На лианах висели зреющие желтые плоды. Птицы лакомились ими и дважды взлетали, испугавшись приближающегося хоппера.
      Мы покрутились над обрывом и увидели перед собою Батт. Нельзя было найти лучшее место для крепости: часть горы удалена, на ее месте сторожевой пост. Он был организован сразу же после Первой Посадки, когда были опасения относительно туземной фауны, и должен был служить защитой на пути в дикую лавовую местность, хотя вскоре стало ясно, что необходимости в такой защите нет. Крепость служила штаб-квартирой Патруля, пока он располагался на планете.
      Я посадил хоппер на площадку у главного входа. Двери оказались засыпанными песком и выглядели так, будто их заварили. Лугард неуклюже выбрался из машины. Он потянулся за сумкой, но я уже выгрузил ее. Судя по сумке, он путешествовал налегке, и если там нет никаких припасов... что ж, может, он передумает и захочет, пусть даже временно, погостить в нашей секции.
      Он не запретил мне следовать за собой, просто пошел, держа в руках металлическую пластинку, которую я уже видел в порту. Подойдя к засыпанной песком двери, он долго стоял, глядя на крепость, как будто ожидал, что одно из разбитых окон откроется и его окликнут. Затем чуть нагнулся, всматриваясь в дверь, протер рукой ее поверхность, вложил пластинку в прорезь замка.
      За последние годы я потерял веру в надежность и выносливость механизмов и поэтому ожидал разочарования. Но в данном случае я ошибся.
      Конечно, последовали мгновения ожидания, но затем казавшаяся единой поверхность неслышно раздвинулась. Одновременно вспыхнул свет, и мы увидели длинный коридор с закрытыми дверями по обе стороны.
      – Проверьте, есть ли продовольствие, – сказал я. Он повернулся, чтобы взять сумку, которую все еще нес я, улыбнулся.
      – Хорошо. Входи и проверь...
      Я принял приглашение, хотя и догадывался, что он предпочел бы остаться в одиночестве. Но я теперь знал жизнь Бельтана лучше его. Я лечу в хоппере, а он... он останется здесь совершенно один.
      Он прошел по коридору к двери в дальнем конце, быстро и решительно провел рукой над пластиной, вделанной в ее поверхность. Дверь открылась, мы оказались у входа в гравилифт. Тут Лугард проявил осторожность, бросив в лифт свою сумку. Она начала медленно опускаться. Видя это, он спокойно шагнул следом. Мне пришлось заставить себя сделать шаг: мое доверие к старым механизмам кончилось.
      Мы опустились на два этажа; я покрылся потом, в любое мгновенье ожидая, что механизм откажет и мы упадем вниз. Но наши башмаки коснулись поверхности с легким толчком, и мы попали в подземный склад крепости. В полутьме я увидел огромные механизмы. Значит, я ошибался, думая, что после моего отъезда у Лугарда не будет транспорта. А он повернул направо, где в нише лежало множество контейнеров и ящиков.
      – Видишь... припасов здесь хватит, – он кивком указал на это внушительное зрелище.
      Я огляделся. Слева располагались стойки для оружия, но пустые. Лугард прошел мимо меня и стянул чехол с одной из машин. Пластиковое покрытие соскользнуло с экскаватора, уткнувшего в пол свой заостренный нос. Моя надежда обнаружить флиттер померкла. Вероятно, уходившие захватили с собой не только оружие, но и транспортные средства.
      Лугард отвернулся от экскаватора, на этот раз движения его были полны энергии.
      – Не сомневайся, Вир. Здесь всего хватает. – Намек в его словах был достаточно ясен, я тут же вернулся к лифту, и мы поднялись во входной коридор. Я уже направлялся к выходу, когда он окликнул меня.
      – Вир...
      – Да? – Я повернулся. Он смотрел на меня, как бы не зная, говорить ли дальше. Мне показалось, что он преодолевает какое-то внутреннее препятствие.
      – Если найдешь еще раз дорогу сюда, заглядывай. – Возможно, это не слишком теплое приглашение. Но учитывая, от кого оно исходит, я не сомневался в его искренности.
      – Загляну, – пообещал я.
      Он стоял на пороге и смотрел мне вслед. Легкий вечерний ветерок уже нанес песок в коридор. Уходя, я обернулся, помахал рукой и увидел, как в ответ он поднял руку.
      Затем я направился в Кинвет, оставив последнего солдата Бельтана в избранном им убежище. Мне почему-то было грустно думать об одиночество Лугарда в крепости. Там его будут преследовать тени тех, кто когда-то ходил по этим коридорам и никогда не вернется.
      Но спорить с выбором Грисса Лугарда никто не решился бы.
      Приземляясь в Кинвете, сквозь вечерний сумрак я видел горящие огни.
      – Вир? – окликнула меня из дома Гита. – Аннет велела поторопиться. У нас собрание...
      Собрание? Да, вот и еще один хоппер с кодом Етхолма на хвосте, а за ним флиттер из Хайчекса. Похоже, у нас развлекается полкомитета. Но... почему? Я ускорил шаг и на время забыл о крепости Батт и ее новом командире.

      Возможно, под крышей Аренсов в этот вечер собрался и не весь Комитет, но люди, разговаривавшие за закрытыми дверьми, возглавили бы любое заседание Комитета. Я-то думал, что придется отчитываться за взятый хоппер. Да если бы я забрал флиттер, то и это не заметили бы.
      Аннет, накрывавшая стол, прежде чем позвать гостей из отцовского кабинета, объяснила причину необычного собрания. Корабль, который привез Лугарда и других ветеранов, оказывается, имел еще одно поручение. Когда капитан вышел из гиперпространства, с ним связался другой корабль, о котором мы не знали. И Комитет получил прошение.
      Начали сбываться предсказания Лугарда, хотя его взгляд на происходящее был чересчур мрачен. Существовали корабли, чьи родные планеты превратились в радиоактивные уголья, на их поверхности жизнь теперь невозможна. Один из таких кораблей сейчас находился на орбите Бельтана и просил разрешения на посадку и поселение.
      Бельтан, по самой причине своего возникновения, был «закрытой» планетой, с единственным портом, доступным для получивших разрешение на посадку кораблей. Но эта закрытость исчезла с концом войны. По правде говоря, населенные районы занимали такую ничтожную часть материка, что нас нельзя было даже назвать освоенным миром, несмотря на немалое количество поселков вокруг порта. Весь восточный материк оставался незаселенным и открытым для любой колонизации.
      Победят ли старые запреты? А если нет, то не станет ли это сигналом для всех отбросов войны? Я думал о мрачном пророчестве Лугарда, о волчьих стаях, рыщущих на межзвездных линиях в поисках беззащитных жертв. Знают ли люди, совещающиеся в кабинете Аренса, о такой возможности? Вряд ли.
      Я взял тарелку с обжаренным хлебом и понес ее на стол. Обслуживающие роботы давно исчезли, осталось несколько в лабораториях. Мы возвращались к прошлому и использовали для работы мышечную силу – руки, ноги, спину.
      Аннет хорошо готовила – я всегда предпочитал ее обеды той пище, которую предлагали в порту, – там на кухне еще действовал робот-повар. Аппетитный запах жаренного хлеба заставил вспомнить, что я не ел с полудня, а обед в порту был еще хуже, чем обычно.
      Вернувшись за подносом с чашками, я заметил, что Аннет смотрит в окно.
      – Где ты взял хоппер?
      – В порту. Нужно было отвезти пассажира в глушь.
      Она удивленно взглянула на меня:
      – В глушь? Но кого?
      – Грисса Лугарда. Он хотел добраться до Батта. Прибыл в транспорте.
      – Грисс Лугард?.. Кто это?
      – Служил с моим отцом. До войны командовал Баттом.
      «До войны» для нее было еще загадочнее, чем для меня. Когда до нас дошли первые сообщения о конфликте, Аннет едва вышла из ясельного возраста. Сомневаюсь, чтобы она помнила предшествующее.
      – Зачем он прилетел? Он ведь солдат?
      Солдаты – люди, сделавшие войну своей профессией, стали на Бельтане легендой, как удивительные существа в детских лентах.
      – Он родился здесь. Ему дали крепость...
      – Ты хочешь сказать, что там опять будет гарнизон? Но война кончилась. Отец... Комитет... они будут возражать. Ты знаешь Первый закон...
      Еще бы не знать! Мне вдалбливали его в уши и, предположительно, в голову достаточно долго. «Война бесцельна; нет таких противоречий, которых не могли бы преодолеть терпеливые разумные люди, объединенные и обладающие доброй волей».
      – Нет, он один. Больше не служит. Он был тяжело ранен.
      – Должно быть, спятил к тому же, – Аннет начала наливать суп в супницу, – если собирается жить в глуши.
      – Кто собирается жить в глуши? – это ворвалась Гита со множеством ложек в руках.
      – Человек по имени Грисс Лугард.
      – Грисс Лугард... а, заместитель командующего Лугард. – Она удивила меня, как часто удивляла всех. Улыбнувшись в ответ на наши удивленные взгляды, резко взмахнула прядями волос. – А что тут такого? Я умею читать.
      И читала не только сказки. Я читала исторические записи – историю Бельтана. Это все есть в старых лентах. И еще много другого. О том, как заместитель командующего Грисс Лугард отыскал в лавовых пещерах реликты и следы Предтеч. Из центра должны были прислать кого-то для проверки, но началась война. И никто уже не прилетел. Я много читала, чтобы узнать, что же там нашли. Бьюсь об заклад, он явился, чтобы взглянуть на сокровища Предтеч! Вир, а нельзя ли нам помочь ему в этих поисках?
      – Следы Предтеч? – Если Гита сказала, что прочла об этом в лентах, так оно и есть. В таких делах она не ошибалась. Но я никогда не слышал о следах Предтеч на Бельтане.
      Выйдя за пределы Солнечной системы, вырастившей человека, мы вскоре обнаружили, что не одиноки в своих поисках миров дальнего космоса. На межзвездных дорогах мы встретили других. И по галактическому счету они тоже были новичками, хотя опередили наши робкие шаги к звездам на сотни лет. Были и такие, что вышли в космос до них, и такие, сто вышли еще раньше, и еще, и еще... невозможно перечислить возникавшие и распадавшиеся империи или сосчитать, сколько поколений долгожителей сменилось с тех пор, как корабли Предтеч садились на давно забытые планеты.
      Когда-то шла оживленная торговля предметами, оставленными Предтечами, особенно на центральных планетах внутренних систем, где было много богатых людей, желавших потратить свои богатства. Покупали, разумеется, и музеи, но говорят, что самые крупные сделки заключались с частными коллекционерами. Если лента, которую читала Гита, говорила правду, я мог понять причину возвращения Лугарда в Батт. Получив в свое владение крепость, он получил и права на все последующие находки. Но какая ему теперь польза от этого?.. Нет, если дела действительно так плохи, как он говорит, можно наткнуться на целый склад Предтеч и ничего не получить за него.
      Но мысль о сокровищах всегда притягивает. И реакция моя была такой же, как у Гиты, – отправиться на поиски. От этой мысли кровь бежала быстрее.
      Лавовые пещеры не место для благоразумных, разве только ты знаешь местность, хорошо экипирован и готов ко всем неожиданностям. Эти пещеры образованы не действием воды, а скорее рождены огнем. Языки лавы стекали по склонам, поверхность их застывала, а внутренность оставалась жидкой и вытекала, образуя пустоты. Проходили века, крыша пустот могла обрушиться, открывая их внешнему миру. Длинные лавовые коридоры тянулись на мили, местность вокруг них была изрезана трещинами, кое-где потолки пещер совершенно обрушились, местами образовались естественные перемычки мосты. Есть и кратеры, обрушившиеся вулканические конусы – западни, делающие местность недоступной для обычного путешественника.
      – Можно, Вир? А может, и бродяги смогут? – Гита возбужденно стучала ложкой о ложку.
      – Конечно, нет! – Аннет повернулась к ней от плиты, держа в руках половник. – Местность опасна, а бродяги – еще дети; ты знаешь это, Гита!
      – Не одни они пойдут, – возразила Гита, не успокаиваясь. – Вир пойдет, а может, и ты. Все по правилам – не заблудимся. И я никогда не была в лавовых пещерах...
      – Аннет, – позвал из другой комнаты Аренс, – мы торопимся, дочь.
      – Да, иду... – она вернулась к супнице. – Отнеси ложки, Гита. А ты, Вир, пожалуйста, кувшины.
      Мать девочек не пришла. В этом не было ничего необычного: эксперименты в лабораториях идут без перерыва на обед, и Аннет давно перестала посылать туда еду или оставлять матери порцию. И поэтому она чаще всего кормила нас тем, что можно разогреть два – три раза.
      Гости и хозяин уже сидели за столом, мы сели в конце, поняв, что нельзя мешать. Я не был членом Комитета и такие встречи казались мне скучными. Но сегодня мне было интересно.
      Я надеялся узнать что-нибудь о корабле беженцев, но меня ждало разочарование. Корсон ел механически, как человек, занятый какими-то мыслями. Аренс молчал. Только Алек Элси похвалил еду, приготовленную Аннет, потом повернулся ко мне.
      – Ты подготовил хороший отчет, Коллис, о северном склоне.
      Если бы это сказал Корсон, я был бы доволен, даже польщен. Но я знал, что мой отчет мало интересует Элси, он просто поддерживает разговор. Я пробормотал «спасибо», и на этом все бы кончилось, если бы не Гита. Если она чего-то хотела, то, как я это хорошо помню, рано или поздно своего добивалась.
      – Вир сегодня был в лавовой местности. А вы там бывали, техник первого класса Элси?
      – Лавовая местность? – Он помолчал и удивленно поднял чашку кофе. Зачем? Там даже не было картографирования... сплошь пустыня. Что ты там делал, Коллис?
      – Отвозил одного... сектор-капитана Лугарда. Он сейчас в крепости Батт.
      – Лугард? – Аренс оторвался от своих мыслей. – Грисс Лугард? Что он делает на Бельтане?
      – Не знаю. Говорит, что ему отдали Батт...
      – Новый гарнизон! – Аренс со стуком опустил чашку на стол, расплескав кофе. – Мы не допустим эту глупость снова! Война кончена! Необходимости в службе безопасности больше нет! – В его устах слово «безопасность» звучало как ругательство. – Угрозы нет, и мы не потерпим над собой никакого контроля! Чем скорее они поймут это, тем лучше. – Он перевел взгляд с Элси на Корсона. – Все дело теперь выглядит иначе.
      Но какое дело, он не объяснил. Наоборот, потребовал от меня подробного рассказа обо всем, что я узнал от Лугарда, а когда я закончил, вмешался Элси.
      – Похоже, Лугард будет жить в крепости на пенсии.
      – Это может быть маскировкой, – Аренс все еще был возбужден.
      – Его документы в порту... Они могут прояснить нам кое-что. – Он снова обратился ко мне. – Присматривай за ним, Вир. Лугард пригласил тебя и потому не удивится, если ты появишься снова...