Мы спали как убитые всю ночь — даже сны не приходили к нам — и проснулись бодрыми и полными сил, помня лишь о том, что надо быть начеку. Когда я открыл глаза, Каттея уже всматривалась в утреннюю даль, облокотившись на тот барьер, что мы соорудили вечером. Солнце не выглядывало из-за облаков, и в эти ранние часы над землей еще стоял туман. Сестра обернулась, услышав, что я проснулся.
      — Киллан, как ты думаешь, что это такое?
      Я проследил взглядом за движением ее руки. Чуть вдалеке, за небольшой рощицей, я увидел зарево — но не красное, как отблеск пожара или костра, а какое-то зеленоватое, таинственное.
      — Оно не меняется — не ослабевает и не усиливается.
      — Может быть, сигнальный огонь? — предположил я.
      — Может быть. Указывающий путь или предупреждающий — для чего он?! Я не помню, чтобы мы видели его вчера вечером. Слушала — ничего, тихо.
      Я знал, что, слушая, она напрягала все свое внутреннее чутье.
      — Каттея…
      Она обернулась и посмотрела на меня.
      — Эта земля может быть полна тех ловушек, в которую угодил я. Наверняка она была закрыта для всех — да и сейчас по какой-то серьезной причине в нее не проникнуть тем, кто одной крови с нашей матерью.
      — Ты прав. Я думаю, что нас сюда направила неизвестная внешняя сила, не только ваша воля, Киллан. Если судить по тем злым местам, одно из которых ты обнаружил, это волшебная страна. Оглянись вокруг. Разве ты не замечаешь, что эти поля притягивают к себе, облака манят?
      Действительно, хотелось идти и идти по этим древним заросшим полям, погрузить руки в эту землю, ожидающую прикосновения, переполняло желание стащить тяжелые шлем и кольчугу и бежать вприпрыжку, налегке, ощущая ветер и тепло под ногами… как в детстве… У меня не появлялось таких желаний с тех пор, как нас начал обучать Откелл. Каттея кивнула.
      — Видишь, брат? Разве можем мы отвернуться от той земли, что страдает от непонятной болезни? Мы знаем, что здесь есть места зла, но должны узнать и добро. Уверяю тебя, те травы, что я нашла вчера вечером, не могут расти там, где правят только Темные Силы.
      — Дело не в том, волшебная это земля или нет, — раздался голос Кемока за нашими спинами, — у человека должно быть две вещи — убежище и запас еды. Не думаю, что мы сможем жить в этих руинах без крыши и стен. И на какое-то время нам придется стать охотниками, чтобы раздобыть себе пропитание. Да и о соседях следует узнать побольше.
      Я согласился с ним. Всегда лучше быть уверенным в том, что тень, отбрасываемая деревом — всего-навсего тень, а не хитрая неприятельская уловка. Мы съели по куску мяса и гроздь винограда и приготовились к дальнейшему путешествию.
      Перед тем, как покинуть наше убежище, Каттея сорвала еще немного трав и завернула их в лоскут, который оторвала от подола своего платья — теперь оно было чуть ниже колен.
      Солнце по-прежнему едва проглядывало из-за облаков, и мы шли осторожно, стараясь держаться поближе к лесу. Каттея не чувствовала никаких посторонних запахов, лес жил своей обычной жизнью — пели птицы, пробегали какие-то зверюшки. Вскоре лес кончился, и мы вышли на открытое пространство. Перед нами заблестела река, над которой возвышалось первое настоящее строение, которое мы встретили на этой стороне гор. Оно напоминало те замки, что строили у нас в Эсткарпе — строгих пропорций, со сторожевыми башнями. Из узких окон-щелей лился свет — там кто-то жил. Рассматривая замок, я поймал себя на мысли, что никакого желания разведать, что там внутри, не возникало. От него не исходило такое зло, как от каменной паутины, в которую я попал… но явное предупреждение — совать в него свой нос чужаку не стоит. Возможно, там живут не враги, но там не будут рады пришельцам. Я и не могу объяснить, почему так подумал. Кемок согласился со мной.
      Каттея погрузилась в себя, потом тряхнула головой.
      — Туда не проникнуть даже мысленно… Не стоит пытаться узнать, что там. Всегда существовали силы, которые в действительности не добрые, но и не злые — они могут как убить, так помочь. Но иметь с ними дело рискованно, лучше не будить их.
      Мне показалось, что за нами все-таки наблюдают со сторожевой башни. Мои спутники согласились с тем, что лучше вернуться в лес и под его прикрытием выйти к реке. Мы двинулись вниз по течению. Каттея все время принюхивалась к ветру, прислушивалась в постоянном ожидании сигналов опасности. Дождя не было, но тучи сгущались. Стало пасмурно. Я увидел свежие следы крупной лесной птицы, которая считалась отличной добычей у охотников Эсткарпа. Птицы эти очень осторожны, охотиться на них лучше в одиночку. Пообещав соблюдать осмотрительность и не попасть в очередную ловушку, я снял с себя шлем и кольчугу, чтобы бесшумно подкрасться к добыче, отвязал флягу. Птицы продолжали спокойно прохаживаться вдоль реки, я спрятался в камышах. Но вдруг я почувствовал опасность. Из-за реки ко мне подкрадывались какие-то черные существа — проворные, стремительные — не похожие на знакомых мне зверей. Они продвигались осторожно, их становилось все больше. Словно почувствовав мою нерешительность, они ринулись ко мне, нырнув в реку, рассекая воду узкими мордами. Скоро они выйдут на берег. Они охотятся не на птиц, на меня!
      Опасность — голова не защищена шлемом — к ближайшему полю! После этого предупреждения я вскочил и рванулся к открытому пространству. Там с ними можно сразиться, а здесь будут мешать камыши! Кемок подсказал мне бежать направо. Я последовал его совету, и вовремя, так как несколько секунд спустя первая черная стая появилась из-за кустов у огромного поваленного дерева. Я продирался сквозь колючий кустарник — преотличное место для засады. Животные! Наверное, я все еще не мог прийти в себя после тех кошмарных колонн. Ведь я могу управлять животными, почему бы не попробовать сейчас. Я направил пробную мысль тем, что скрывались за деревом. Нет, это не животные — по крайней мере, не обычные животные! Тогда кто? От них исходило лишь кровожадное стремление убивать, раздирать на куски и пожирать — это не животные, но кто? Они неуправляемы — по отношению к ним только отвращение и страх… Я снова допустил ошибку — мой контакт разъярил их еще больше, подзадорил их аппетит. Их было много, очень много… Я хотел бежать, прорваться сквозь кустарник, который стал моей тюрьмой, не выпускал из своих зарослей, но продвигался медленно. Я приготовил стрелы, чтобы в случае нападения отбиться… Кустарник стал реже, наконец-то я на свободе, на открытом месте. Вдалеке я увидел Каттею и Кемока — они направлялись ко мне. Но за мной гонится целая стая… Сможем ли мы выстоять? Я споткнулся и упал. Каттея вскрикнула — я приподнялся и увидел, что черные твари несутся прямо на меня, безмолвно, не так как гончие, подающие голос на охоте, и эта тишина была такой жуткой, сверхъестественной. Коротконогие, но при этом быстрые, гибкие и проворные, гладкошерстные, с узкими головами и заостренными мордами; желтые клыки выделялись на фоне темной шкуры. Маленькие глазки горели злобным огнем. Не теряя времени и не вставая, я выстрелил. Вожак стаи закружился на месте, яростно кусая стрелу, вонзившуюся в его плечо. Но даже от боли эта тварь не закричала, не издала ни единого звука. Выстрел заставил всю стаю сначала остановиться, а затем отползти обратно в укрытие. Вожак остался лежать на земле, извиваясь в предсмертной агонии, потом затих. Я побежал к тому месту, где стояли Каттея и Кемок. Кемок держал оружие наготове.
      — Охотники, — сказал он. — Откуда они взялись?
      — Переплыли через реку, — ответил я. — Никогда не видел таких…
      — Разве? — Каттея прижимала к груди пучок трав, словно все эти листочки, веточки и цветы служили защитой от опасности. — Ведь это расти.
      — Расти? — Как можно сравнить грызунов величиной с палец с этими хищниками? Хотя, конечно, если не обращать внимание на их размеры, они похожи на этих грызунов. Ну, может, не совсем расти, но из того же семейства, и при этом гигантских размеров, еще более злобные, чем их меньшие собратья. Наверное, мутанты. Подумав так, я немного успокоился, чувство страха перед чем-то неизвестным прошло.
      — А расти не так-то просто отказываются от своей добычи, -добавил Кемок. — Ты видел когда-нибудь, как они задирают домашнюю птицу?
      Действительно, однажды мне довелось быть свидетелем такой схватки. Стало как-то не по себе. Окружали… да, они стали нас окружать, как тогда, на птичьем дворе. Они выползали из укрытия, прижимаясь животами к земле, как змеи…
      Кемока предупреждать не надо — он выстрелил. Три черных твари подлетели в воздух, перевернулись и рухнули на землю. Надолго ли нас хватит? Сколько стрел понадобится? У нас есть мечи, но нельзя допустить, чтобы эти мерзкие существа подступили к нам так близко — тогда против них не выстоять.
      — Не могу — Сила не действует на них! — взволнованно проговорила Каттея. — В них нет ничего из того, на что я могу воздействовать!
      — Будем действовать вот этим! — Я снова выстрелил. Похоже, природа ополчилась против нас. Резко стемнело, и хлынул ливень, такой сильный, что нас словно били хлыстом. Но враг не отступал.
      — Стойте — посмотрите вон туда!
      Я промахнулся, оборачиваясь на крик Кемока, и зарычал на него, как снежный барс, упустивший свою добычу. Потом только я заметил, кто приближается к нам. Лошадь — по крайней мере в такой мгле это было похоже на лошадь — мчалась прямо на нас галопом. На ней всадник. Лошадь проскакала между нами и стаей расти. Потом нас ослепило вспышкой молнии. Наверное, всадник призвал на помощь небесные силы, чтобы избавиться от ползущих тварей. Трижды молния ослепляла нас. Затем я увидел, что всадник на лошади удаляется — вскоре они скрылись в лесу, а с земли, опаленной грозным оружием, поднимались струйки дыма. Не проронив ни слова, мы с Кемоком подхватили Каттею и побежали прочь — подальше от этого места и от дождя. Мы укрылись под деревом и тесно прижались друг к другу. Каттея тихо произнесла:
      — Это… это была Сила — не злая, добрая. Но она не откликнулась на мой зов! — В голосе ее прозвучала обида. — Послушайте, — ее пальцы вонзились в наши руки, — я вспомнила кое-что. Бегущая вода — если мы найдем такое место среди бегущей воды, и поблагодарим его, то мы спасены!
      — Но эти расти хорошо плавают, — возразил я.
      — Да, но мы будем среди бегущей воды. Надо быстрее найти это место.
      У меня не было никакого желания возвращаться к реке. Похоже, все зло исходит именно от нее. Лучше попытать счастья, направившись вслед за всадником…
      — Пошли! — Каттея потянула нас под хлесткие струи воды. — Поверьте, этот мрак, ветер и вода могут высвободить другие силы — нам нужно найти безопасное место.
      Ничто не могло остановить нашу сестру, да и Кемок не противился ей. Мы вышли из укрытия, ливень обрушился на нас с тем же неистовством, с каким всадник метал молнии в кровожадных тварей. По крайней мере, мне удалось убедить Каттею в том, что надо идти в том направлении, в котором исчез всадник. Лес словно расступился, наверное мы вышли на какую-то дорогу или тропу, которая вскоре вывела нас к реке. Каттея стала пристально всматриваться сквозь пелену дождя в бурлящую воду и наконец увидела небольшой каменный островок. На нем можно было найти укрытие.
      — Надо добраться до него сейчас, пока вода не поднялась, — сказал Кемок.
      Сможем ли мы перебраться туда с оружием и поклажей на плечах? Каттея, не раздумывая, кинулась в воду. Она была уже по пояс в воде и боролась с течением, когда мы настигли ее. Мы добрались до островка и заползли на него обессиленные. Природа соорудила на острове отличное укрытие от дождя и некое подобие сторожевой башни. Попасть на берег можно было только с одной стороны, с других мы были надежно защищены отвесными скалами и рифами. Если расти сунут сюда свой нос, то для нападения они могут выбрать только одно место, и не смогут окружить нас.
      — Это место не подвластно злу, — сообщила нам Каттея. — Я тоже сооружу защиту. — Она достала из узелка веточку дурмана, крепко сжала ее в кулаке и прижала к губам. Затем она начала напевать заклинания. Опустившись на колени, она стала водить травой по тому месту, откуда мы вышли из воды, потом вернулась к нам, прислонилась к камню без сил, словно трудилась несколько часов подряд.
      Ливень понемногу стихал, хотя вода вокруг нашего островка все еще бурлила. Продолжало моросить, потом все стихло.
      Наши мысли занимал тот всадник, что пришел к нам на помощь. Каттея заявила, что он один из тех, кто использует Власть по назначению, хоть и не так, как она. Он не откликнулся на зов моей сестры, но и не проявил к нам враждебности. То, что нам оказали такую услугу, говорило о добрых намерениях. Всадник был первым жителем этой страны, с кем нам довелось встретиться, если, конечно, не считать обитателя каменной паутины и тех, кто жил в замке. Да и самого всадника мы не успели рассмотреть как следует из-за мрака и пелены дождя, хотя было очевидно, что это человек, что у него не было злобных намерений и что он знал, как справиться с расти. Больше о нем мы ничего не знали. Присутствие же лошадей в этой стране заставило меня задуматься. С тех пор, как я объездил своего первого пони — а было мне тогда всего четыре года — заставить меня ходить пешком было почти невозможно. Всю свою жизнь я провел в седле. Когда нам пришлось оставить торских скакунов на той стороне горного перевала, я испытал чувство огромной потери. А теперь — если здесь есть лошади, то чем скорее мы их раздобудем, тем лучше! На конях нам нечего бояться расти! Завтра отправимся по следу этого всадника, выследим его, узнаем, что за люди живут в этих местах…
      Посмотрите! Осторожно…
      Два приказа, отданные Кемоком один за другим. На поверхности бурлящего потока появилась птица. Ее крылья блестели неестественно ярко — мне никогда не доводилось видеть подобное. Она нырнула, снова появилась на поверхности воды и направилась в сторону нашего прибежища. Еда…
      Мысль Кемока отозвалась во мне чувством голода. Воды теперь хоть отбавляй, но еды у нас нет — во время схватки с расти мы потеряли последние запасы мяса. Конечно, можно поймать какую-нибудь рыбу, но птица вот она, рядом… Крупная — мы можем неплохо поужинать сегодня вечером. Но стрелять сейчас рано — ее унесет течением. Брат приготовил оружие, но Каттея перехватила его руку.
      — Нет! — громко крикнула она.
      Птица была уже совсем близко, она снова нырнула и выбралась на берег, потом отряхнулась и заковыляла в нашу сторону. Вблизи ее оперение озаряло все вокруг своим блеском, излучало сверхъестественное сияние. Клюв и ноги были ярко красными, глаза большими и темными. Птица остановилась и сложила крылья, потом стала внимательно разглядывать нас, словно ждала с нашей стороны каких-то действий. Моментально расхотелось охотиться на нее. Каттея пристально смотрела на птицу, изучала ее. Затем она осторожно подняла правую руку, протянула ее к птице и вырвала блестящее перышко. Наша крылатая гостья вытянула шею и заглянула Каттее в глаза. Сияние стало еще ярче. Моя сестра произнесла какие-то слова — похоже, команду — и хлопнула в ладоши. Перед глазами появился мерцающий туман, затем он рассеялся. Птица исчезла — на каменном выступе покачивалось невиданное существо — ни птица, ни человек.

      —Фланнан! — прошептал я, не веря собственным глазам. Существо, стоявшее перед нами, было точь-в-точь из сказки, которую нам рассказывали в детстве — человек-птица… С красными лапами и ногами, как у птицы, но больших размеров; человеческое тело, руки, но и крылья над ними и маленькие пальчики-коготки. Шея длинная и гибкая, но голова как у нас, хотя на лице вместо носа клюв. Вместо одежды — ослепительно белое оперение, по всему телу, за исключением рук и ног. Фланнан быстро заморгал и протянул к Каттее руки. Фланнан, крылатый человек… Я стал припоминать множество сказок и легенд, в которых упоминалось это крылатое племя. По отношению к людям они дружелюбны. По характеру очень подвижны, им быстро все надоедает, они не умеют на чем-либо долго сосредотачиваться, не доводят до конца ни одно из начинаний. Многие герои и героини в разных историях терпели неудачу, положившись на фланнана и приняв его помощь. Однако он никогда не вступал в союз с темными силами. Каттея начала бормотать, напевать что-то по-птичьи. Фланнан придвинулся к ней поближе, вытянул шею. Затем клюв его открылся, и он стал ворковать что-то в ответ. Сестра моя нахмурилась, задумалась ненадолго, потом ответила — фланнан защебетал громче. Снова пауза, еще какое-то щебетание — в его голосе чувствовалось нетерпение.
      — Он отвечает, — сказала нам Каттея, — на мой зов. Но я не могу понять его. Не думаю, что он меняет облик по собственной воле.
      — Он послан для того, чтобы следить за нами? — поинтересовался Кемок.
      — Возможно.
      — Тогда он может вывести нас на тех, кто направил его! — я по-прежнему думал о всаднике. Каттея засмеялась.
      — Только в том случае, если он сам этого захочет — у тебя ведь не вырастут крылья, и ты не полетишь вслед за ним.
      Она развязала узелок с травами, достала из него дурман и протянула его фланнану. Он вопросительно посмотрел сначала на траву, потом на Каттею. Сестра заметно повеселела.
      — По крайне мере старые сказки нас не обманывают. Это не посланник какой-либо злой силы. Поэтому… — Она снова запела что-то — медленно, с расстановкой.
      Фланнан завертел головой. Когда он защебетал в ответ, даже я смог разобрать некоторые звуки. Несколько раз Катгея одобрительно кивала, словно понимала то, о чем он хочет ей поведать.
      — Он прислан, чтобы наблюдать за нами. В этой стране зло и добро существуют бок о бок, и иногда зло может даже захлестывать добро. Он говорит нам, чтобы мы возвращались туда, откуда пришли.
      — Кто направил его? — резко спросил я.
      Каттея проворковала что-то. Длинная шея фланнана изогнулась, он посмотрел на меня безучастно и ничего не ответил. Каттея повторила свой вопрос, на этот раз в более резкой форме. Ответа не последовало. Тогда она начертила в воздухе перед собой какой-то знак. Реакция на это действие оказалась неожиданной. Раздался треск, и человеческая часть фланнана как бы испарилась, мы снова увидели перед собой птицу. Она расправила крылья и взмыла в воздух, потом облетела три раза наш островок и каждый раз пронзительно выкрикивала что-то, пролетая над нашими головами. Глаза моей сестры заблестели, она проделала какие-то непонятные движения руками и пропела несколько слов гортанным голосом. Птица зависла в воздухе, потом крикнула и полетела как стрела на север.
      — Что ж… ладно, не получится! — заговорила Каттея. — Я не дала Клятвы, не стала настоящей колдуньей, но у меня хватит Силы для того, чтобы не подчиниться им!
      — А что он пытался сделать? — спросил я.
      — Да так, элементарное колдовство. — Моя сестра издала звук, близкий к презрительному фырканью. — Облетел нас три раза для того, чтобы пригвоздить к этому месту. Если те, кто направил его, способны лишь на такую магию, то мы с ними справимся без труда.
      — Он полетел на север, наверное, направился к ним? — Кемок произнес вслух тот вопрос, что крутился у меня в голове.
      — Думаю, что так оно и есть. Он полетел к ним, чтобы рассказать о нас.
      — Тогда на севере находится то, что мы ищем.
      — И всадник ускакал в том же направлении, — добавил я.
      — А на севере нам может встретиться и каменная паутина, и стража, и всевозможные ловушки. Должно пройти какое-то время, прежде чем мы разберемся… — В ее голосе послышалась неуверенность. Мы посмотрели на нее. Каттея уставилась на свои руки, словно пыталась прочитать там будущее
      — похоже, оно не было у нас счастливым…
      — Быть лишь наполовину кем-либо не так-то легко, — продолжила она. — Это всем известно. Я не присягала на верность колдуньям, никогда не носила на груди колдовской Камень. Но несмотря на это я — колдунья. И хотя я не имею на это права, я могу предпринять еще один шаг. Это наверняка поможет нам, даже спасет!
      — Нет! — Кемок уже понял, на что она намекала, я еще нет. Он обхватил своими руками ее голову, притянул к себе, пытаясь встретиться с ней глазами. — Нет! — повторил он, и это прозвучало громко, как боевой клич.
      — Если мы будем продвигаться дальше по этой таинственной стране, что сможет направлять нас по верному пути, вести нас? — спросила она.
      — И ты сделаешь это, несмотря на ту опасность, что нам может грозить? Разве ты уверена в успехе? Скольким колдуньям удавалось сделать это, Каттея? И они всегда прибегали к помощи общей Власти…
      — Да, Власти!.. — прервала она его. — Неужели ты веришь всему тому, что они говорят, Кемок? Они держат власть над теми, кто не обладает Даром, любой ценой. Кое-кто из колдуний в Эсткарпе действительно пользовался этим, но сейчас им нечего изучать. Они знают свою собственную страну от и до. На протяжении нескольких сотен лет они не вторгались в чужие земли, а следовательно, им не требовался их посланник. И против колдеров выступили не колдуньи, а наши отец и мать. Именно они, а не Совет, уничтожили их на Горме. Но здесь властвует не одна Сила. Мы знакомы лишь с ее частью, да и она могла претерпеть большие изменения. Значит, нам нужно прибегнуть к…
      — О чем она говорит? — обратился я к Кемоку.
      —О создании посланца, — ответил он. Лицо его было таким же суровым, как в тот момент, когда мы скакали в Место Власти, чтобы спасти нашу сестру.
      — Посланца? — переспросил я, ничего не понимая. — Какого посланца?
      Катгея властным движением отстранилась от Кемока. Она не смотрела на меня, только на него, словно направляя на брата всю свою волю и подчиняя его себе.
      — Я должна создать посланца, Киллан. Именно он сможет изучить эту страну, но не так как мы видим, понимаем и чувствуем ее сейчас, нет. Наш посланец сможет вернуться в прошлое и выяснить, что произошло здесь и что может спасти нас сейчас.
      — И как это сделать? — воскликнул Кемок. — Так же, как женщина, рождающая ребенка? Возьмешь и создашь существо усилием воли и духа, но не из плоти! Но ведь это будет нечто неживое!
      — При родах всегда есть доля риска, — произнесла Каттея спокойно. — И если вы оба захотите, то наше усилие утроится. Ведь никогда в Эсткарпе не знали такой тройной Силы, как у нас. Разве я не права? Мы можем слиться воедино в случае необходимости. Если вы объединитесь со мной сейчас, то вероятность риска будет минимальной. Я бы и не пыталась предпринять ничего подобного одна, клянусь вам. Только в том случае, если вы по своему желанию и по своей воле захотите помочь мне, тогда у меня все получится.
      — А ты уверена, что делать это необходимо? — спросил я.
      — У нас есть выбор — мы можем идти вслепую, как при переходе через перевал, или все видеть и понимать. Семена Зла в этой стране посеяли в далеком прошлом, и время взлелеяло их и видоизменило. И стоит нам только выкопать эти семена и понять причину их возникновения и развития, мы сможем найти защиту от того, что из них выросло за такое время.
      — Я не хочу! — закричал Кемок.
      — Кемок… — Она не выпускала из рук его ладони, все крепче впиваясь в них пальцами. — Разве ты говорил: «Я не хочу», когда тебе нужно было идти воевать?
      — Но это совсем другое дело! Я был воином, мужчиной… Я видел своих противников в лицо…
      — Почему ты меня так недооцениваешь? — спросила она. — Мои сражения не выиграть при помощи меча и стрел, но я многому научилась за те шесть лет, что мне довелось провести в Месте Власти. И мне пришлось сталкиваться с такими врагами, которых ты себе и представить не можешь. И я не говорю, что справлюсь с этим делом одна. Я призываю вас помочь мне, поддержать меня в моей битве, это намного легче, чем заставлять вас стоять в стороне и наблюдать, как рискуют жизнью другие.
      Он не разжимал губ, но уже не возражал, и я понял, что она одержала победу. Возможно, я не был на его стороне, потому что не знал, что за опасность поджидает ее. Но мое незнание было ей на руку. В такие минуты она не была молодой неопытной девушкой — она словно надевала на себя одеяния власти и становилась старше нас.
      — Когда? — Кемок сдался, произнеся это слово.
      — Лучше всего здесь и сейчас. Но сначала нам следует подкрепиться. Сила тела поддерживает силу духа и воли.
      — Вода-то есть, но еда… — Кемок приободрился, будто нашел в земных потребностях тот аргумент, что сможет опровергнуть все задуманное.
      — Киллан позаботится об этом. — Она опять даже не посмотрела в мою сторону. Но я знал, что делать, хотя никогда раньше не стоял перед столь сложной задачей, не считая ситуации с торскими скакунами.
      Если кто-либо обладает Даром или хотя бы частицей Власти, тот знает, что есть предел возможностям. Но стоит лишь раз попробовать преступить эти границы и одержать победу, как оказывается, что ты способен на большее, и тогда начинаешь верить в собственные силы. С тех пор, как я понял, что могу управлять животными на расстоянии, подчинять их своей воле, я ни разу не пользовался этим для охоты на них. У меня был опыт с торскими скакунами, несколько раз мне удавалось заставить диких животных отступить, но чтобы умертвить животное — в этом было что-то запретное.
      Но сейчас я должен сделать именно это. Я понимал, что полностью отвечаю за свой поступок. Я заставил себя настроиться на Добычу, которую мне придется заманить. Мозг рыб и рептилий, насколько мне известно, сильно отличается от человеческого, поэтому на них воздействовать не стоит. То, что нам требуется, это млекопитающее. Антилопы умеют плавать… Мысленно я как бы нарисовал антилопу, представил, как она пасется. Держа в уме эту картину, я стал вести поиск. Никогда раньше мне не доводилось заниматься подобным делом — я либо видел животных перед собой, либо знал, что они где-то близко. Такого рода поиск — не определенного животного, а одного из них — может провалиться.
      Но к моему собственному удивлению, все получилось. Я почувствовал ответную реакцию — инстинктивно я напряг волю, стараясь не спугнуть животное. И немного погодя на берег выскочила молоденькая антилопа. Я заставил ее ринуться в реку в том месте, где перебирались мы, чтобы течением ее вынесло прямо на наш островок.
      — Нет! — я запретил Кемоку стрелять. За убийство несу ответственность только я один, вина не должна переходить на другого. Я дождался, когда антилопу настигнет смерть — я мог обеспечить ей только быстрый конец, без мучений.
      Каттея пристально наблюдала за тем, как я вытаскиваю мертвое животное на берег. Я спросил ее мысленно:
      — Это в какой-то мере уменьшит Силу?
      Она тряхнула головой, но в глазах ее была тревога.
      — Нам нужна только сила тела, Киллан. Хотя, конечно, ты взвалил на себя эту ношу… И я не могу сказать, чем тебе придется отплатить за это…
      Наверное, это отразится на снижении моих способностей, но я решил, что не стоит расстраиваться раньше времени, к тому же это не Эсткарп, и правила, которые существуют в этом колдовском мире, могут сильно отличаться от привычных нам. Мы разожгли костер и поджарили мясо, потом сытно поужинали.
      — Приближается ночь, — заметил Кемок. — Лучше подождать следующего дня. Наша сила питается светом. Ночью мы можем вызвать Силу тьмы.
      — Напротив, то, что мы задумали, лучше всего начинать с закатом. Если создать посланца в полночь, то он попадет в более раннее время. И не всегда свет и Тьма враждуют, Кемок. А теперь слушайте внимательно, я не могу сказать и объяснить вам все. Мы должны взяться за руки и мысленно слиться воедино. Не обращайте внимание на меня, главное не разжимать рук. И… что бы ни случилось, оставайтесь со мной!
      Обещаний с нашей стороны не требовалось. Я, как и Кемок, боялся сейчас за нашу сестру. Она слишком неопытна для подобного дела. И хотя она так уверена в успехе и в своей силе, она напоминала мне воина, который еще ни разу в жизни не попадал в засаду.
      Тучи, нависавшие над нашими головами целый день, расступились, небо прояснилось, закат полыхал вовсю. Мы увидели горы, через которые попали в эту загадочную страну. Взявшись за руки, мы объединили наши мысли. Возникло такое же ощущение, как в тот миг, когда наша мать призвала нас троих к себе в комнату. Тогда мы впервые потеряли самих себя, растворились друг в друге, зная, что нельзя бороться против этой потери. После этого нас качнуло из стороны в сторону… волна… чего? Не знаю, как долго все это длилось, но я вдруг очнулся, рука моя сильно дергалась. Каттея тяжело дышала, вскрикивала, то и дело ее колотила крупная дрожь. Я схватил ее за плечо свободной рукой, стараясь успокоить. Потом я услышал, как застонал Кемок. Он стал помогать мне. Она вскрикнула от боли. Потом стала вырываться так настойчиво, что мы еле сдерживали ее, помня о том, что не должны выпускать друг друга из рук. Я валился с ног от усталости и изнеможения, мне с трудом давалось каждое движение. Глаза Каттеи были закрыты. Я подумал, что она сейчас где угодно, но только не с нами. Тело сестры боролось с ее волей. В свете гаснущего костра лицо ее было не только бледным, но и немного светилось, и мы стали свидетелями всех ее мучений.