Все время, пока они были в городе, Шелира чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение и страшно беззащитной. Время, за которое они добрались до Цыганского квартала, растянулось до бесконечности, и пот, от которого промокла рубаха Тома, явно не весь был от тяжкого труда. Каналы были шириной с две обычные улицы, так что быстрые суда могли обгонять более медленные.
      Вдоль вбитых в дно столбов, к которым привязывали лодки, по берегу шла дорожка. За ней стояли дома и лавки высотой в два-три этажа, лепившиеся так тесно, что и кошка между ними не протиснулась бы. Канал перекрывали мосты, и на каждом стоял черный наблюдатель.
      "Я должна думать о себе как о Раймонде, действовать и реагировать как Раймонда, - напомнила она себе. - Шелира - принцесса, а я только плясунья, всем совершенно на меня наплевать, я жалкая персона. Я не могу, не осмеливаюсь взывать к властям. Я из тех женщин, которые быстро и незаметно "исчезают", и Раймонда знает это с детства".
      Наконец они добрались до Цыганского квартала. Здесь улица у канала была куда шире, и повсюду были лошади - их вели в поводу, ехали на них верхом, это были лошади разного роста, сложения и масти. Здесь было много женщин, одетых как Раймонда, хотя и не столь хрупких.
      На беду, и там стоял человек с жезлом. А причал для маленьких яликов был только один. Можно было предвидеть, что он будет стоять именно там, наблюдая за всеми, кто будет причаливать, и расспрашивая прежде, чем дать им на то позволение.
      Раймонда ощутила, что на лбу и под мышками у нее выступил пот. Нос ялика глухо ударился о причал, Том выскочил, чтобы привязать ялик под подозрительными взглядами черного. Она сама аккуратно уложила весла, стараясь не встретиться взглядом с наблюдателем.
      - Эй! Эй, ты и эта девка! - Человек воинственно сделал три шага к ним, прокладывая себе путь жезлом, когда она вылезла из лодки. - Что у вас тут за дело? Куда идете? Вы тут живете или как?
      Она была рада, что оставила всю прежнюю одежду в маленькой комнатке, и еще более рада, что спрятала все, что ей понадобится, в разных укрытиях. У нее не было при себе ничего подозрительного - разве что несколько монет в поясной сумке, хотя надо было бы все же выкрасить волосы прежде, чем она покинула укрытие. Среди цыган были светловолосые, но немного. Неужели императорские ищейки уже вынюхивают ее? Неужто она ошиблась?
      Том засунул руки в карманы и несколько озадаченно посмотрел на черного.
      - Да тут целая куча вопросов, - процедил он. - Не знаю, с чего и начать. Том задумчиво почесал лоб. - Они у меня прям все перепутались в голове! Я уж и не помню ни одного!
      - Начнем с того, куда вы идете и что вам тут надо. - В холодных глазах черного не промелькнуло и намека на растерянность, хотя Том вел себя нахально и довольно удачно изображал тугодума.
      - Мы идем к барышнику по имени Гордо Калдаш, вот куда, - сказал Том, все еще с приятной улыбкой. - Мы с кузиной живем там.
      - Кузен? Неужели? - Человек окинул Раймонду взглядом с ног до головы, и она едва справилась с желанием дать ему в ухо за такую наглость. - Вы совершенно не похожи.
      - Парень, порой родные братья и сестры друг на друга не похожи, - тут же ответил Том. - Она мне достаточно близкая родственница, чтобы я не позволил никому к ней приставать.
      От злого смеха черного у Раймонды мурашки по спине побежали, и она стала нащупывать сквозь юбку свой кинжал, уже желая отнюдь не в ухо ему врезать. Что он хочет сделать? Сколько своих он может созвать на помощь, если решит, что они люди подлого сословия и потому бесправны, так что их исчезновение никого не обеспокоит?
      Но Том резко свистнул сквозь зубы - Раймонда с удивлением поняла этот сигнал, и в мгновение ока вокруг за спиной у черного словно из-под земли выросли человек тридцать крепких мрачных парней с виду явно крови Владык Коней.
      - Эй, что стряслось? - громко спросил один. - Этот гайо думает, что ты не наш, что ли?
      Человек с жезлом испугался - он явно не слышал, чтобы на улицах появлялись неведомо откуда люди из конных кланов. Лицо у него застыло, он быстро обернулся, глаза его расширились, когда он понял, что перевес не на его стороне. Люди народа Владык Коней не носили оружия, разве что длинные кинжалы, но оно им обычно и не было нужно. Эти длинные кинжалы и рукопашное искусство Владык Коней делали кинжалы куда страшнее меча. Владыки Коней отличались от цыган, с которыми они жили в одном квартале одеждой - они одевались только в кожу, от сапог с боковой шнуровкой и облегающих штанов до туник с длинными рукавами, зашнурованных на груди и запястьях. Обычно шнуровку на груди распускали, чтобы был виден клановый медальон. Женщины этого народа одевались точно так же, только вместо штанов временами надевали юбки с разрезами длиной до колен.
      Всадники столпились вокруг чужака в черном, положив руки на рукояти кинжалов. Однако человек с жезлом не унимался.
      - Вы знаете их? Они тут записаны? Раймонда окинула взглядом толпу и тут увидела знакомое лицо.
      - Лайка! - позвала она. - Скажи этому.., человеку, что мы тут живем. Он думает, что цыгане и Владыки Коней не могут причалить лодку, не свалившись в канал!
      Громкий, язвительный смех был ответом на ее слова, и Лайка вышла из толпы.
      - Я их знаю, они живут за конюшнями Гордо, - надменно сказала она, вздернув нос. - Девушка умеет лечить лошадей, малость пляшет, а ее братец тоже понемногу может кое-что.
      Грубый гогот был ответом на возмущенный вид Тома. Но человек в черном неохотно опустил жезл и пропустил их. Шелира проскочила мимо него, Том прошел куда как спокойнее.
      - Скажите этому Гордо, чтобы он дал властям список всех, кто у него живет! - раздосадованно прокричал человек с жезлом вслед уходящим. - Это закон! Теперь после захода солнца в квартал будут допускаться только те, кто там живет!
      - А мы народ конный, гуляем вместе с ветром! - ответил кто-то. - Может, ты еще и ветер записывать будешь?
      Оставив за спиной взбешенного стража, толпа понесла Тома и Раймонду в лабиринт улочек Цыганского квартала подальше от чужих глаз. Как только они оказались там, все их спасители как-то быстро исчезли один за другим, и с ними остались только Лайка и еще один человек, которого Раймонда не знала. Но зато его знал Том. Это было видно по тому, как они с ухмылками смотрели друг на друга. Незнакомец заговорил первым.
      - Я так сказал девочкам - не посыпайте главу пеплом, пока не увидите трупа, ах, сукин ты сын! - прорычал незнакомец. - Том, змей ты ползучий, лис поганый, ты и из королевской тюряги улизнул!
      Он бросился к Тому и обнял его, хлопнув по спине.
      - Разве я не говорил тебе, что живуч как кошка и удачлив как Быстрый Эван? - ответил Том, тоже хлопая его по спине. - Вы что, только сейчас поверили?
      - Ох, я-то да... - незнакомец отпустил Тома. - А плясунья кто? Еще одна из твоих...
      - Вовсе нет, Поли, - спокойно ответила Лайка. - Я ее знаю и думаю, что на сей раз задницу Тома спасла отнюдь не его хитрость или удача. - Она окинула взглядом вроде бы пустую улицу и нахмурилась. - Тут не место. Пошли к Гордо, там и поговорим. - Она глянула на Раймонду, словно спрашивая у нее согласия. Та кивнула. - Наши ребята последят за доками, чтобы отбившиеся от табуна не заблудились, а пока отгоним этих двух в стойла, идет?
      - Идет, - согласился Поли.
      Вчетвером они быстро пошли по узкой темной улочке, чуть ли не сбиваясь на бег. Раймонда была рада увидеть Лайку, хотя она и была одна из троих во всем городе, кто знал, что Раймонда и принцесса Шелира - одно лицо. Остальные двое были Гордо и вождь его клана, который выступал восприемником, когда Шелиру принимали в клан. Это было не то что кровные узы, как у Тома - если таковые, конечно, существовали, хотя Шелира в этом и сомневалась.
      Сейчас она была цыганской крови, как будут и ее дети, и дети ее детей. А он по-прежнему оставался чужаком, хотя и союзником. Она была полноправным членом клана, которому любой член клана даст помощь и защиту. Если бы королева об этом знала, она бы села на месте. А Том мог рассчитывать только на кровного побратима.
      Гордо Калдаш еще лучше укрепил свой двор, окружив высокой стеной свои конюшни и все строения. Перед воротами, впервые на памяти Раймонды затворенными, стояли на страже четверо из конных кланов.
      "Не думаю, что Владыки Коней собираются особо торговать с императором. Наверное, он чем-то оскорбил их. Хорошо. Это облегчит мне задачу".
      Один из стражей, узнав ее спутников, постучал в ворота. Раймонда услышала, как вынимают засов, затем ворота немного приоткрылись, чтобы им можно было войти.
      Раймонда скользнула внутрь первой, за ней остальные. Как только они вошли, две женщины заложили ворота засовом изнутри.
      - Отлично, - сказала Лайка, как только они очутились внутри, во дворе, где в иные времена Гордо выводил своих лучших коней перед богатыми покупателями.
      - Мы знаем, что королева отреклась. Герольд Бальтазара принес клятву, что император оставит город в покое, но ничто не помешает ему выжать его досуха и придавить всех его жителей своим тяжелым каблуком. Это он и делает. Он установил налог на каждого коня вполовину его стоимости и пытался прислать этих черных лизоблюдов, чтобы выселить Гордо.
      Раймонда невольно усмехнулась - впервые за день.
      - Как я понимаю, песики Гордо не дали им обидеть хозяина? - весело спросила она.
      - Да щеночки нюхнули пару раз того-другого, ну, может, малость порычали, кивнула Лайка.
      Раймонда рассмеялась. "Черные щеночки Гордо" были здоровенными черными волкодавами величиной этак с небольшого пони. И чтобы вытащить из дому барышника без его на то согласия пришлось бы перебить этих собачек. Похоже, люди императора не были к этому готовы.
      Она вдруг резко осеклась, осознав последние слова своей приятельницы.
      - А у Гордо есть деньги, чтобы откупиться? Или император заберет его лошадей? Лайка пожала плечами.
      - Нет. Но у наших лошадок тут того и гляди вспыхнет эпидемия всяческих конских болячек... И когда императорские коновалы разберутся со всеми хворями, лошади не будут стоить даже того, чтобы их прикончить. А это собьет цену с тех, которых он оставил, так, что дальше некуда, и придется платить налогу всего-то какие-то медные гроши. А лучших он уже отправил из города. - Она оценивающе посмотрела на Раймонду. - Если ты соображаешь в торговле, ты сможешь тут пригодиться.
      Раймонда твердо выдержала ее взгляд.
      - Я соображаю, - твердо ответила она. - А, может, смыслю и еще кое в чем. Однако какие новости из города? Ты ведь что-то приготовила для меня.
      У Лайки дернулся рот.
      - Идет слух, что вдовствующая королева мертва. И что ее убили.
      - Да она как Том Краснобай! Не посыпай главу пеплом, пока не увидишь гроба. А я клянусь - в гробу ее не будет, - уверенно сказала Раймонда, хотя сердце у нее и замерло. - Однако навяжи на пони черные ленты ради показухи и выставь у ворот увядшие ветви. Ведь вдовствующая королева была вашей покровительницей, не забывай. Покажется странным, если вы не будете ее оплакивать, даже если все это лишь слухи. Лайка коротко кивнула.
      - Сделаю. А пока иди-ка со своим.., кузеном за стойла, а я доложу Гордо, что ты здесь.
      Прежде чем Шелира успела ответить, Лайка исчезла. Она философски пожала плечами и повернулась к Тому и его приятелю, которые с интересом прислушивались к их разговору.
      - Ну, и кто же твоя подружка, братец? - спросил Поли. - Лайка не удосужилась нас познакомить.
      - Ее зовут Раймонда, - беспечно отозвался Том, и Шелира облегченно вздохнула, поскольку не была уверена, что он не собьется и не выдаст ее настоящего имени. - И нам нужно местечко, где бы мы могли переждать, пока не поймем, что собирается делать император, а тогда мы...
      - Нам нужно пересидеть здесь, - перебила его она прежде, чем он выдал бы их намерения найти способ сбежать из города и страны, захваченных Бальтазаром. - Если мы хотим, чтобы лошади продолжали "болеть", то коновалу полно причин оставаться при них.
      Поли кивнул.
      - Это послужит вам обоим хорошей крышей. Любой дурак способен вывозить конский навоз, даже такой прожженный тип, как Том, а с больными лошадьми хлопот куда больше, чем со здоровыми.
      Том гневно глянул на него, но промолчал. И снова, несмотря на напряженность ситуации, Раймонда едва удержалась от смеха. Наверное, он сожалеет уже о своей клятве Лидане - он явно не рассчитывал, что придется заниматься тяжелым трудом!
      "Бедняга. Сначала ему грести пришлось, теперь конюшни будет чистить. А он-то думал, что ему всего-то нужно будет незаметно вывести нас из города!"
      Вернулась Лайка с узлом в руках. На лице ее была тревога.
      - Вот, - она бросила ей знакомый тяжелый сверток. - Гордо сказал, что ты оставила его у него. Он хочет знать, не выследил ли кто тебя. Тогда, может, тебе превратиться из Раймонды в Раймонда?
      Она покачала головой.
      - Нет, думаю, пока рано. Да и в любом случае мы вышли на улицу там, где никто нас не заметил. - Она обхватила узел обеими руками. Теперь, когда у нее снова были деньги, она почувствовала себя увереннее. И вправду, этого вполне хватит. Любой торговец в городе знает, что при деньгах можно купить все, разве что от ангела смерти не откупишься. А в этом свертке было довольно денег возможно - даже для этого. И их точно хватит, чтобы оплатить массу неприятностей для императора. Золото - это сила, любой отпрыск Дома Тигра это знал, и теперь у нее вполне хватало сил на великие дела, к добру это обернется или к худу.
      Именно потому она и принесла остатки своих и государственных драгоценностей и все деньги, которые смогла собрать, вчера вечером с указанием для Гордо все это разломать на части в случае чего. Теперь уже невозможно было что-нибудь узнать, потому как Гордо разменял крупные монеты на мелкие, и все это она теперь могла спокойно использовать. Как Шелира она сквозь пальцы смотрела на то, что Гордо был известным скупщиком краденого, а как Раймонда она этим гордилась.
      "И никто из императорских ищеек теперь не узнает ни единого украшения, даже если они вдруг найдут перечень моих драгоценностей".
      - Если хочешь, можешь поселиться в закутке при конюшнях. Если нет, так много кто готов дать тебе кров в своих землях, - продолжала Ланка - Я поселюсь в закутке, - решительно ответила Шелира. - Мне нужно помочь вашим людям с лошадьми прежде, чем Бальтазаровы прихвостни нагрянут сюда для осмотра. По крайней мере, если обнаружится, что кто-то из коновалов спит прямо в конюшне, то это лишь подтвердит, что у вас настоящая беда. Покажешь дорогу?
      "Нужно что-то делать, чем-то отвлекаться, пока не уработаюсь до того, что просто упаду и усну..."
      Она не закончила мысли. Оставалась вероятность, что смерть Адели была не ложной и что Лидана не успела вовремя скрыться. Но если она начнет об этом размышлять, не сумеет держать себя в руках. Она не имела права сломаться, только не сейчас.
      Лайка одобрительно кивнула, словно поняла ее невысказанные мысли.
      - Тогда пошли, - сказала она и повела их к конюшням.
      Добравшись до места, Шелира тут же с головой погрузилась в круговорот дел, вместе с двумя объездчиками Гордо занявшись приведением лошадей в такой вид, словно они вот-вот околеют. Некоторым дали зелья, от которого они дрожали и потели, словно в лихорадке. Другим ставили припарки под колени или надевали на копыта накладки, заставлявшие лошадей время от времени прихрамывать. Шкуры обработали так, что они стали жесткими и шерсть на них встала дыбом, хвосты и гривы сделались ломкими и спутанными, повсюду появились почти настоящие нарывы и шрамы. Когда миновали предрассветные часы, девушка уже чуть не засыпала на ногах, а во всем таборе не оставалось ни единой лошади, которую хоть кто-то бы взял хоть задаром.
      Шелиру шатнуло от усталости. Том оказался рядом и успел подхватить ее. Она в ответ улыбнулась. Она и не знала, что он все время был рядом - Маленькая приятельница твоей тетки появилась сразу, как только ты занялась лошадьми, сказал он, ведя ее в закуток. - Она мало что рассказала, но я понял, что твоя тетка в относительной безопасности, по крайней мере, сейчас. Я отдал ей одну из твоих серег, чтобы она отнесла ее тетке в знак того, что с тобой все в порядке. Принцесса устало кивнула.
      - Это хорошо, но с сегодняшнего дня никаких контактов. Мы не знаем... она широко зевнула.
      - Мы не знаем, не говорим ли мы с предателем, - закончил за нее Том. - Так я ей и сказал.
      Он отвел Шелиру в закуток, где на толстом слое сена лежали чистые покрывала. И это ложе сейчас было куда привлекательнее пуховой перины. Раймонда упала на него сразу же, как только Том отпустил ее.
      Он вроде бы что-то еще говорил, спрашивал, что ли, но она уже провалилась в сон.
      Глава 16
      АДЕЛЬ
      - О, Ты, Живущая За Звездами, помилуй нас, - читала нараспев первосвященница. Сестра Эльфрида стояла, коленопреклоненная, на своем обычном месте - шла вторая служба со времени ее "ухода". Была середина ночи, и после обычной для этого часа службы первосвященница добавила еще и литанию за умирающую. И потому Эльфрида вместе со всеми молилась за Адель, которая при смерти лежала в лазарете. И если она больше молилась за живых, за дочь, которая вскоре будет наследовать ей, за внучку, то Богиня поймет ее.
      "Может, нам следовало бы помолиться и за весь город, - думала она. - Я уже начинаю сожалеть о нашем решении".
      Эльфрида тайком огляделась, прикрывая лицо молитвенником. На клиросе сегодня было гораздо больше народу, чем в прежние годы. Эльфрида даже и не знала, сколько было послушниц и послушников в различных Орденах, но теперь в первых рядах каждого Ордена стояли под пристальным наблюдением старших сестер именно послушницы.
      Она выискивала виноватые лица, хотя и не была уверена в том, как на самом деле должен выглядеть шпион. Некоторые из послушниц явно нервничали, но на лице остальных было написано желание поскорее вернуться в постель - за исключением целительниц, большинство из которых казались явно потрясенными нынешними событиями, и потому они были рады оказаться в Храме.
      "Целители.., уже идут слухи, что поведение людей императора вызывает беспорядки на улицах, а уж кому, как не целителям, первыми видеть результаты этих столкновений".
      Эльфрида надеялась, что послушники будут здесь в безопасности. Не то чтобы они были совсем детьми - в Храм не брали людей моложе тридцати. Вообще традиционно в Храм уходили люди между сорока и пятьюдесятью годами. Богиня не принимает службу тех, кто бежит от жизни. Она хочет, чтобы человек прожил полезную жизнь вне пределов Храма прежде, чем ему будет дозволено вступить в них. Но Эльфриде все они казались детьми, не готовыми к тому, что, как она боялась, грядет. Она молилась еще и за них, и за всех сестер и братьев, чтобы в наступающие тяжкие времена Сердце одарило их своей чистотой и силой.
      "Но все мы, смертные, так нестойки.., когда приходит пора испытаний, некоторые из нас ломаются, некоторые стараются укрыться от них, а иные говорят, что вообще никаких испытаний нет..."
      Когда литания закончилась. Верит отдала приказы, которые они с ней обсуждали нынешним полуднем в лечебнице - те, согласно которым моления у Сердца будут теперь непрерывными.
      "Умно, - подумала Эльфрида. - Она отдала приказ ночью, в час Великого Молчания, когда никто не станет оспаривать его, по крайней мере, до собрания капитула после утренней трапезы. А поскольку кому-то постоянно придется быть у Сердца, полное собрание капитула нам не грозит".
      Эльфрида с радостью услышала, что ей не придется оставаться здесь прямо сейчас, стало быть, ей доведется поспать несколько часов до следующей молитвы. Она была намерена использовать их как можно полнее.
      Забавно, что сейчас, в переломный момент, когда опасность на пороге, тело требует своего.
      Она подавила зевок, торопясь назад, в свою комнату. Сейчас жесткое, суровое ложе казалось привлекательнее и роскошнее постели во дворце...
      Постель во дворце!
      Она замерла на месте. Что, если Аполон собирается взять с ее постели простыню? Он же маг, он, несомненно, знает, как ее выследить! А последние три ночи она была вынуждена спать в королевской постели, и от мыслей и кошмаров простыни пропитались ее потом!
      "Слуги наверняка сменили белье, - попыталась успокоиться Адель, заставив себя медленно вернуться в келью. - А если и нет - зачем ему искать меня? Он знает, где я. А раз Адель умерла, так что толку искать мертвую"?
      Но оставались постели Лиданы и Шелиры...
      Подумала ли хоть одна из них о том, что Аполон может найти их по их личным вещам?
      "Они не дети, они знают законы магии, - снова напомнила она себе. - И еще остаются слуги. Наши вещи кое-чего стоят, даже ночные рубашки и корсеты. Наверняка Бальтазар уже увязал все в тюки и отправил в свою казну прежде, чем Аполон успел хотя бы посмотреть на вещи".
      Однако все эти "наверняка" не успокаивали. Она отворила дверь в келью и закрыла ее за собой. Если бы удалось поговорить хоть с кем-нибудь, хоть с последним дворцовым слугой!
      "Я сказала Верит, что учла все, а про это и забыла, - мрачно подумала она, пытаясь уснуть. - И что еще я забыла? И как это скажется на наших планах?"
      Глава 17
      ЛЕОПОЛЬД
      Леопольд проснулся на рассвете, как вошло у него в привычку с ранней юности. Он не помнил, чтобы хоть раз встал после восхода солнца, даже когда засиживался у отца на советах до глубокой ночи. Разве что болезнь могла задержать его в постели до пенья первых птиц.
      Он держал лишь одного слугу и одного пажа, поскольку потребности его были невелики, в отличие от других, за которыми вечно хвостом тянулись слуги - за Аполоном, к примеру. И жил он не роскошнее своих офицеров. Как и им, ему хватало шатра, достаточно высокого, чтобы стоять там в полный рост, разделенного на две части - рабочую и спальную. Обстановка шатра была столь же скромной - сундук для личных вещей, складная койка, жаровня для обогрева, стойка для оружия, маленький складной столик и стул. Единственными предметами роскоши, которые он позволял себе иметь, были подарки на день рождения от его друзей и тех немногих придворных, что занимали достаточно прочное положение, чтобы не бояться называть себя его друзьями. Грубый ковер предохранял от идущего от земли холода, светильники давали теплый свет, а занавеси скрывали грубый холст стен. Койка была покрыта шкурами и шерстяными пледами. Леопольд всегда осознавал, что за ним следят, и если он будет слишком сильно потакать своим прихотям, это навлечет на него подозрения. Он ел из одного котла со своими солдатами, хотя некоторые из его подчиненных держали собственных поваров.
      Как только он шевельнулся, тут же возник его паж с тазиком теплой воды для умывания и одеждой. Ангелоподобный светловолосый мальчик был кем-то вроде его любимца, хотя принц никогда никому не выдавал своей симпатии к нему. Это было необходимо и для его безопасности, и для безопасности мальчика - внимание Леопольда не сулило ничего хорошего, а явное предпочтение привело бы к тому, что мальчика бы передали в подчинение к кому-нибудь другому, возможно, более суровому господину, чем Леопольд. Так уже бывало. И все же когда они были наедине, он старался осторожно направлять мальчика, когда это требовалось, посмеивался над ним, но всегда добродушно.
      Однако, когда он увидел одежду, которую подобрал для него на сегодня паж, он удивленно поднял бровь. Это был придворный костюм - его придворный костюм, куда более скромный, чем костюмы остальных придворных. Простая туника из мягкого тяжелого шелка темно-бордового цвета, с золотой каймой, с гербом его отца на груди и спине, штаны из той же ткани и высокие сапоги, начищенные до блеска. Лишь корона, вышитая над гербом, показывала его статус. Все другие высшие офицеры носили точно такие же костюмы - за исключением короны над гербом.
      - Ваш августейший отец желает, чтобы вы прибыли к нему как только оденетесь, мой господин, - пропищал мальчик дрожащим голоском. - Перед рассветом приходил гонец.
      Леопольд поднял уже обе брови. Обычно император не требовал к себе сына так рано - в официальной-то одежде...
      - Спасибо, Петер, - спокойно ответил он. - Ты все сделал правильно, как сделал бы Клаус. Я сам оденусь. Пойди к сержанту Атольду и позавтракай.
      Паж поклонился и вышел, стараясь не слишком торопиться, но он рос, потому еда для него была весьма важным делом. Леопольд улыбнулся и занялся собой, стараясь покончить с утренним туалетом как можно скорее. Его оруженосец Клаус появился как раз, когда он закончил одеваться. Он приказал ему надеть на лошадь парадную сбрую и добавил вслед, чтобы коня подвели прямо к шатру, на случай, если понадобится.
      Он бодро вышел в серый свет раннего утра. Вокруг него уже там и сям расхаживали солдаты, одеваясь и готовя себе пищу. Это был лагерь его собственных войск, и он здоровался с солдатами, его приветствовали в ответ. Солдаты его любили. Он был справедливым командиром и хорошим военачальником. Только в этом он не скрывал своих способностей ради того, чтобы отвести от себя подозрения, пусть даже император с угрюмой миной смотрел, как войска приветствуют его сына после победы.
      В армии хватало дурных командиров, и он не собирался заставлять своих солдат страдать, изображая еще одного мерзавца.
      Он шел той же дорогой, которой вчера возвращался в лагерь. Приблизившись к отцовскому шатру, он услышал голоса. Стража откинула перед ним полог, как только он подошел. Ему пришлось пригнуться, чтобы нырнуть в шатер, и он превратил свой невольный кивок в официальный поклон, когда увидел, что внутри уже сидит чуть не весь двор.
      Рядом с императором, кроме вечно-здесь-сущего Аполона, сидели генерал Катхал, настоящий вождь армии, и канцлер Адельфус. Катхал - суровый, похожий на ожившую мраморную статую, сидел как обычно в доспехах, которые он никогда не снимал, даже в официальных случаях. Он коротко кивнул и тут же снова обернулся к императору. Адельфус, согбенный, лысеющий, в своем алом официальном одеянии, слегка улыбнулся Леопольду и чуть кивнул. Они с Леопольдом всегда неплохо ладили. У канцлера амбиций было не больше, чем у принца, ему всегда хватало его административных обязанностей (в чем ему не было равных), потому интриги он оставлял другим. Он прозрел в принце добрую душу и делал все, чтобы смягчить отношение императора к сыну. Единственным недостатком Адельфуса было некоторое пристрастие к роскоши - он любил богатые вещи и обычно находил способы заполучить то, что ему нравилось.
      Император что-то проворчал в ответ на появление сына, но сесть его не пригласил.
      - У нас есть к вам поручение, принц, - бросил он. - Мы хотим, чтобы вы и ваши солдаты взяли город под контроль. Займите дворец, подыщите подходящее место для размещения гарнизона и как можно скорее пошлите об этом отчет Катхалу, чтобы он мог ввести войска. Подготовьте место для нашего размещения нам нужно присутствовать в городе, чтобы эти жирные торгаши знали, кто теперь держит узду. Аполон говорит, что слишком многие из них считают, что последнее слово по-прежнему за королевой.
      "То есть я должен исключить всякую возможность сопротивления", - подумал Леопольд, согласно кивнув. Однако его настроение немного улучшилось. Лучше хоть какое-то поручение, чем ничего.
      - Аполон уже послал своих собственных людей для выявления всех очагов сопротивления ради безопасности самого города, - продолжал император. - Я дал им свободу действий, чтобы они сделали кое-что для меня, потому не вмешивайтесь в их дела. Они усмиряют недовольных среди купцов и ведут перепись населения, у них свои стражи порядка для этого. Просто приготовьте все для меня лично.
      Леопольд снова пал духом. Значит, снова безделье, только иного рода. Он всего лишь пешка, знак императорского внимания к городу, пока сам Бальтазар не подготовится для явления завоеванному городу в качестве новою хозяина.
      - Ищите следы королевы и принцессы, - нетерпеливо вмешался Аполон. Сегодня он выглядел особенно раздраженным, словно испытал жестокое разочарование. Прошлым вечером они каким-то образом ускользнули от нас. Они не могли уйти далеко, но если вы найдете их прежде, чем мои люди, отошлите их прямо ко мне.
      Поскольку Бальтазар не сказал ни слова против, Леопольд подавил желание возразить и еще раз кивнул.
      Однако от этого приказа у него волосы на голове зашевелились. Здесь было что-то не так. "Почему он так хочет захватить этих женщин? Вряд ли это обернется для них добром".
      - Идите, - Бальтазар жестом отослал сына. - Готовьте войска, вступайте в город официально. Постарайтесь проделать все вовремя, чтобы присутствовать на службе у Сердца, сидя на троне королевы. Важно показать этим людям, кто теперь их хозяин, и лучше всего начать с этого. Эти люди трепетно относятся к своему Храму, и все, кто не занят, наверняка будут на службе.
      - Слушаю и повинуюсь, ваше величество, - ответил Леопольд, поклонился и вышел прочь. Голову его распирали незаданные вопросы и неприятные мысли.
      Сразу же, как только он оказался на расстоянии крика от своего лагеря, Леопольд начал отдавать приказы. Обычно люди повиновались ему с похвальной готовностью. Он подождал, пока подведут коня, раздумывая о скрытом смысле этой встречи в императорском шатре.
      "Может, отец хочет посмотреть, не захвачу ли я город для себя и исполню ли все в точности? Но этот розыск исчезнувших женщин из королевского рода.., да мне до них дела нет! У Аполона есть какие-то свои причины захватить этих женщин".
      Оруженосец привел коня как раз тогда, когда солдаты закончили паковаться и стали строиться. Он легко взлетел в седло и с небрежным видом стал ждать конца построения.
      "От Аполона добра не жди. Катхал - ну, Катхал всегда ему повинуется. Можно подумать, что это одушевленная Аполоном статуя, если не считать, конечно, того, что Катхал отличный стратег, а Аполон в этом ни уха ни рыла. Канцлеру наплевать на то, чем занимается Аполон, пока тот не будет вмешиваться в его дела. Все это понятно. Но я не понимаю, что отцу-то в этом? Похоже, что он еще устроит массу неприятностей жителям Мерины. Он слишком крепко взял их за горло, к тому же еще и уничтожение королевской семьи... Отец забыл кое о чем очень опасном. Когда людям нечего терять, они готовы на все, хотя бы положение было и совершенно безнадежное".