— Это невозможно. Этого не будет, — сказал маг.
      Фирдун никогда не слышал таких нот в голосе Ивика и никогда не видел его до такой степени выведенным из вечно уравновешенного спокойствия.
      — Но это уже существует и действует, мой дражайший из друзей! — продолжал серебряный голос. — И твой собственный инструмент уверит тебя в том, что на этот раз ты не сможешь оставить меня. Тьма вновь восстаёт, и в конце мы вновь будем вместе противостоять ей. Теперь, когда ты оставил меня без крова и дома, дай мне хотя бы укрыться там, где ты предполагаешь провести ночь!
      Чары, удерживавшие Фирдуна, распались. Женщина из исчезнувшего замка улыбнулась ему. Она теперь казалась не лукавой и не насмешливой, а совершенно искренней.
      — Грифониец. Доброе предзнаменование. Ты, Фирдун, из рода Ландсила. Всегда учтив, даже отказывая себе в самых желанных вещах. О как много утрачено — но сколь многое приобретено, ставшее чем-то большим, и кое-что очень и очень интересно! С тех пор, как мой дорогой повелитель здесь, — и она кинула в сторону Ивика, — он не видит надобности представлять нас друг другу… Я одна из тайн его прошлого, Элайша, жадно подбиравшая за ним крохи мудрости, когда он позволял им упасть… Помнится, злая буря разлучила нас, однако, Ивик, как видишь, я не теряла времени.
      Она, казалось, захватила их потоком слов, льющихся безостановочно, словно точно знала свою цель, но так или иначе Фирдун и Ивик оказались позади. И теперь Фирдун и вправду ощущал это алое неистовство сияния, которое, возможно, и является вечносущим оружием Древнейшего.
      Юноше казалось, что даже огонь, который они развели в центре стоянки, устремился ввысь, когда Элайша вошла в круг его света. Люди вдруг бросили все, чем занимались, насторожённо вглядываясь в ночную тень, явившуюся из мрака. Но в ней, он мог бы поклясться в этом, не обнаруживалось ни малейшего признака зла, несмотря на явное неудовольствие Ивика по поводу её присутствия.
      Она заговорила первая:
      — Раз уж мы должны стать попутчиками, то давайте следовать гостевому обычаю. Я не могу дать благословения, потому что потеряно все, кроме неба над головой, но тем, кто здесь находится, я желаю всяческой удачи.
      С гостевой чашей в руках Элайша прошла вперёд и предложила её девушке.
      — Добро пожаловать! — тут Элайша поколебалась, как будто пыталась найти слова, выражающие новую форму приветствия. — Я — Элайша, о Лунная Дева, — и лиловые камни вокруг её запястий вспыхнули, когда та приняла чашу и отпила полагающийся первый глоток, — что же касается того, кто я, то на этот счёт существуют разные мнения. Но тебе не захочется, думаю, узнать, что любой защитный барьер Рита не устоит против меня.
      Кетан мгновенно очутился рядом с приёмной сестрой. Элайша кивнула в его сторону и продолжала:
      — Мне давно знакомы твои родичи, и мы не враждовали. Ты — Кетан, в тебе слились две крови, так что ты — и то и другое. Не умаляй же никогда дарований, коими ты наделён!
      Появились трое кайогов, и Фирдун заметил, что Гьюрет держит руку на рукояти меча.
      Элайша кивнула:
      — Кайоги. Воины и коневоды. Не из этого мира, но вы подняли мечи и щиты за Свет. Я помню вождя Ранфара. О, какой он был боец! Он пошёл на Квегана и выжил, а Квеган — нет!
      Фирдун увидел изумление Гьюрета и потрясённые лица его соплеменников.
      Казалось, Элайша теперь хорошо подготовилась, ибо тон голоса её переменился и в нём появились более резкие нотки. Он сказала:
      — Я читала письмена в хрустальной сфере, Ивик. И мне известно, что движет тобою и гордыми сердцами твоих спутников. Да, врат в этом мире много. И если откроются хотя бы некоторые, то нас убьют, как стадо овец на бойне. К тому же, другой охотник приходил сюда, и у него тоже есть истинный проводник к вратам. О Ивик, Ивик, как мог ты, Праначальный, дозволить Гарт-Хауэллу идти собственным, исполненным безумья, столь долго не контролируемым путём?
      Как ни странно, Кетан постиг её возмущённую мысль и не удержался от вопроса:
      — Кто же был тут до нас, госпожа? Думаешь, чародей из Гарт-Хауэлла?
      — А кто же ещё? И он опережает нас на два дня пути… Однако мы можем использовать, в свою очередь, его самого! Потому что он точно знает, я уверена в этом, куда идёт, и след тёмного отряда станет нашим проводником!
      Чары заклятия пали, и все теперь ясно видели, кто пребывал среди них. Несмотря на роскошные одежды, она очень походила на Джилан или Эйдрит и казалась даже менее чуждой, чем Сильвия, которая всегда составляла часть жизни Фирдуна. По-видимому, она ожидала, что её примут именно как часть жизни отряда, хотя Ивик и устроился как только мог далеко, когда они делили вечернюю трапезу.
      Главной заботой отряда, хотя изумление, вызванное появлением Элайши, ещё не улеглось, был маршрут на следующий день. Потому что один из кайогов, разведывавший путь, подтвердил, что езда даже вполовину привычного им темпа очень скоро приведёт их в приграничье, на край дикой и грозной Пустыни.
      Хотя торговцы и сообщали, что там попадаются оазисы, в иссохшей, жёлтой земле, представшей перед ними, казалось, не могло быть ни воды, ни корма для верховых животных. Все, чем они располагали — пара чересседельных сумок, тяжким грузом лёгших на крупы их лошадей.
      И, однако, должно же быть что-то другое помимо этого! Все знали о слухах, что Пустыня некогда была богатым и сильным краем, пока войны магов не разрушили его. Только в самые последние дни войн и произошли самые бессмысленные и жестокие разрушения, потому что некоторые чародеи перед гибелью сошли с ума и уже не пытались контролировать свои силы.
      Но жизнь в этом краю уцелела. Бывали тут не только торговцы, время от времени выносившие отсюда странные артефакты — тут существовали и жуткие формы жизни, может быть, и в самом деле порождённые катастрофой, разорившей страну.
      Молчание воцарилось в кружке огня. Кетан снова нарушил его.
      — Госпожа! — обратился он к Элайше. — Ты говорила, что люди Гарт-Хауэлла уже прошли этим путём. Ты уверена, что это именно так?
      Она как раз совсем неэлегантно облизывала крошки с пальцев, когда её огромные лиловые глаза обратились на юношу, и она ответила:
      — Я могу провести вас там, где проехали волхвы, когда находились в моих собственных владениях. Не попробовать ли оборотню взять след с помощью других его способностей за пределами моей земли?
      — Парды не обладают сверхъестественными чувствами, — отвечал он ровным голосом, — но, по крайней мере, я могу сделать попытку. И это очень верно: обычно нам удаётся находить воду в краю, который люди рассматривают как иссохшую до дна землю.
      Казалось, отбросив и гнев и глупое оцепенение, среди них появился Ивик, одобрительно кивнувший в их сторону:
      — Хорошая мысль. Надо хотя бы попытаться!
 
      Они скакали в их обычном порядке, когда выступили утром в поход. Элайше выделили запасного кайогского жеребца, и она возглавила отряд, идя по следу. Ивик не поехал вперёд, чтобы сопровождать её. Но Кетан на скакуне оборотней поравнялся с волшебницей, как только они миновали долину впереди.
      Они вдоволь запаслись водой, наполнив все сосуды и ёмкости. На ходу кайоги подстрелили пращами с дюжину перепёлок. Но с обилием дичи было покончено, когда они приблизились к выходу из долины и очутились прямо перед низким курганом, который казался слишком правильным для естественного происхождения. Видя тёсаные камни, лежащие в том или ином порядке, Кетан догадался, что некогда тут стояла крепость или даже городок. Но это все давно разрушило землетрясение.
      Элайша осадила коня, когда они с другой стороны приблизились к древним руинам, и указала вперёд:
      — Туда!
      Она указывала более к западу, чем к югу, но, по-видимому, не сомневалась в выбранном направлении. Теперь уже Эйлин погнала лошадь вперёд, когда приёмный брат спешился. Он снял кольчугу и шлем, отстегнул с мехового пояса меч и быстро завернул все это в плащ, который и скатал у себя за седлом. Потом проворно побежал вперёд по холмистому краю.
      Прошло несколько мгновений после его ухода, а Фирдун успел только глубоко вздохнуть, когда лёгкое жёлто-коричневое тело скользнуло по последнему из гребней, держась подальше от лошадей, тревожно забеспокоившихся, направляясь в сторону, указанную Элайшей. Силуэт казался слишком большим для парда, но конечно, это и не могло быть другим животным.
      Кетан погрузился в океан запахов, в которых его человеческое чутьё никогда бы не разобралось. Почвенный покров здесь походил на коричневую бахрому и испускал сухой пыльный дух. Пард поймал запах перепёлки и пересёк её прыгающий след, так дразнивший его нынешний нюх и манивший за собой. Но, будучи под контролем человеческих чувств, зверь продолжал поиск.
      Взобравшись на низкий песчаный гребень, пард окинул взглядом расстилавшуюся перед ним низменность, покрытую запёкшейся жёлтой глиной, исчерченную трещинами. Там и сям монотонность пустынной равнины нарушали гранитные глыбы. Они, казалось, уходили прямо в бесконечность горизонта. Под лучами солнца желтизна земли испускала некое сияние, заставлявшее Кетана прищуривать глаза.
      Он не пошёл по пустынной и ровной местности, а стал красться вдоль изножья последнего холма. Даже, скорее, с его кошачьим зрением, чем с чутьём, парду казалось, что он вполне в состоянии взять след тёмного отряда, даже если он опережал их на пару дней.
      Когда же от земли стали подниматься палящие волны жара, то он сначала вообще не чуял никакого следа, способного повести его за собой. Пард приблизился к краю песчаного гребня, когда вдруг поймал всплеск гнусной вони, перемежающейся другими запахами, что все вместе очень раздражало его обострённый звериный нюх.
      След, разумеется, вёл в Пустыню, и оборотень уже начинал думать, после того как прошёл за ним на какое-то расстояние, что и в самом деле наткнулся на то, что искал. Вернувшись назад, он взобрался на вершину гребня.
      Стоя поодаль, члены отряда ждали его возвращения. Он не хотел, чтобы кони взбесились от его глубокого рыка, но всё-таки зарычал так громко, как только мог, и заметил, что Эйлин взмахнула рукой.
      Сейчас не было смысла оборачиваться человеком. Чувства парда на сей раз более подходили. Эйлин повернула к нему, понукая Труссанта. Если случалась необходимость, жеребец мог нести оборотня на своей спине даже в теперешнем обличье, именно для этого его растили и упражняли, но теперь он сам мог идти по следу пешим столько, сколько необходимо.
      Оборотень мог только догадываться, что кайоги и их кони считали эту землю настоящей пустыней, и надеялся, что особенности парда наведут отряд на след.
      Он скакали под палящим зноем солнца. Подковы коней вздымали маленькие, острые как перец облачка жёлтой пыли. Кетан учуял, что гнусная вонь тёмного отряда, за которым они следили, вытянулась ниточкой, как будто они точно знали, куда направляются.
      Зверь обходил остатки хрупких костей, отмечавших некоторых путешественников, которым не повезло. Дважды пард встречал каменных змей, но вибрация приближающихся подков пугала их, и они, извиваясь, уползали прочь. Не было и признака жизни, которая могла тут скрываться. Даже в небе над головою не парили птицы.
      Ивик объявил днёвку, и они спрятались среди скопления скал, единственного укрытия от солнца. Эйлин пришла к Кетану, тщательно соблюдавшему дистанцию, чтобы поделиться с братом пищей и несколькими глотками воды.
      — Есть след? — спросила она.
      — Очень далеко, — передал он мысленное сообщение. — Хотя я совсем не уверен, что это следы именно тех, за которыми мы стремимся наблюдать.
      Они отошли ещё на некоторое расстояние вперёд от скопления скал, которые все ещё защищали их, когда мысленное послание Ивика коснулось разума Кетана:
      — К востоку, но осторожно.
      Повинуясь, пард скользнул прочь с пути, которым он следовал. Когда он сделал это, то увидел, что маг поднял руку и на пальце его вспыхнул перстень.
 
      Да, теперь их вёл проводник Силы. И они, конечно, понимали, что его видно на бесконечной равнине.
      Среди многочисленных трещин в глине им встретился вдруг глубокий разлом. Пард остановился, прижав уши к черепу, зарычал и, припав на брюхо, стал осторожно двигаться вперёд.
      Стены разлома отличались неровностью и состояли из жёлтой глины, словно эта форма почвы шла тут глубоко под поверхность земли. Когда-то здесь жили, хотя сейчас все лежало в полном запустении.
      Кетан увидел некоторые артефакты, которые приносили торговцы, что было очень опасно, ибо иногда единственное прикосновение грозило гибелью. Здесь находились и артефакты, похожие на те, которые Джилан держала в Рите, — странные образования из четырёх пирамидок, сжатых вместе, очевидно, изготовленных из металла; они пылали такими яркими оттенками, какие бывают только у самоцветных камней.
      Но их в разломе было больше, чем любопытных вещиц в Рите. Некоторые превосходили по размеру голову парда и сияли радужными бликами, словно играли в странную игру по собственным правилам.
      Хотя верхушки этих предметов и доставали до стен, они не могли сравниться с артефактами, стоящими на дне самого разлома. Здесь было свалено в груду множество таких же приспособлений, с такими же, только побольше размером пирамидками, но создавалось впечатление, что ни одно приспособление не доделали до конца.
      Совершенно обескураженные находкой, они стали в одну линию над разломом, в оцепенении глядя вниз. Рука Ивика скользнула по краю трещины, как будто её подтолкнули, и палец с перстнем указал прямо вниз, на массу разрушенных и сверкающих обломков.
      Теперь, при ближайшем рассмотрении, они видели, что дно разлома под тяжестью таинственных обломков слегка поднималось к середине, снова понижаясь к краям.
      — Вастар… — произнесла Элайша и подобрала один из кусочков, лежавший поблизости. — Или ты скажешь, что это неправда, господин маг? — и она взглянула на Ивика, улыбаясь, как всегда, таинственно и лукаво.
      Для остальных слова её не имели значения, пока Эйлин внезапно, слабо вскрикнув, не отшатнулась от края разлома и не спросила:
      — Могли ли те, кто работал со звёздным металлом, создать такое?
      Элайша кивнула:
      — Они к тому же, кажется, забавлялись и с вратами, если твой проводник показывает верно, Ивик.
      Он, не обращая ни на кого внимания, стоял, пристально глядя вниз на мерцающее дно. Перстень мага сиял, ясно показывая, что здесь находится источник какой-то Силы.
      — Верёвки! — нарушил он вдруг молчание. — Поставьте своих коней, — попросил он кайогов, — так, чтобы удержать вес человека, спускающегося с помощью седельных верёвок!
      Гьюрет подобрался вплотную к краю разлома.
      — Если б мы могли найти место, где верёвки не истёрлись об это…
      И он показал пальцем на острые края металла.
      — Тогда давайте поищем такое место, — с той поры, как Элайша присоединилась к ним, настроение Ивика не менялось. И он, казалось, немного отстранился от них.
      Фирдун медленно двинулся по краю разлома, каждым шагом своим измеряя отвесный склон.
      — Здесь!
      Тут действительно нашёлся клочок плотно обожжённой глины, подвергшийся совсем небольшому разрушению. Но если спускаться здесь, то окажешься на самом верху металлической груды, но с другого конца.
      Кетан побродил немного вокруг, а потом снова присоединился к ним. Как пард он не мог ничем помочь, тут требовались навыки человека.
      И вдруг все поняли, что Ивик решил один совершить этот спуск. Его приказы, отданные ледяным голосом, подчёркивали, что другим здесь делать совершенно нечего.
      Четыре кайогских коня стояли уже на месте, и катушку от седельных вьюков со знанием дела, характерным для кочевников, укрепили на краю.
      Ивик обвязал петлю вокруг пояса и стал спускаться, опираясь на глинистую стену. Оказалось, что рыхлая поверхность почти отвесного склона скорее помогала магу, чем мешала. Фирдун продолжал пристально следить за металлической грудой внизу. В его уме рождался образ, слишком сходный с ямой-ловушкой, да ещё с кольями на дне.
      Маг спускался быстро, будто не раз упражнялся в подобном способе передвижения. Однако когда его сапог оборвался с неровности дна, он остановился и крепко ухватился за верёвку, чтобы удержать равновесие.
      Он медленно повернулся к груде металлических обломков, возвышавшейся над ним. Они, казалось, засияли ещё ярче, когда он обернулся. Играя и переливаясь, луч перстня задвигался по неровной груде.
      Фирдун весь напрягся от толчка невидимой Силы, ударившей снизу. Эйлин воздела лунный жезл, Кетан зарычал, а кайоги испустили крик изумления на собственном языке.
      Неровный венец металлической груды сдвинулся. Куски отломились и покатились. Некоторые летели прямо на мага, он же оставался недвижим, и лишь в последнюю минуту они разлетались и вправо и влево, огибая его фигуру.
      Но вот наблюдавшая за происходящим Элайша воздела вверх руки, и широкие аметистовые браслеты запылали так же ярко, как и радужные переливы снизу.
      — Нам не надобно сокровищ, о Вастар, кузнец звёзд, старатель в глубоких жилах земли! Твой срок, долгий даже для тебя, прошёл! Знай же, что это правда! — вскричала она.
      И клич её не остался без ответа. Не от мага снизу, не от прочих спутников, но, кажется, от самих руин, нагромождённых древней катастрофой. Ответ возник словно стон; словно ветер завыл в поднимающейся буре, хотя над их головами не было видно ни облачка.
      Дрожь в груде обломков продолжалась. Куски, казалось, сами собой срывались со своих мест, вихрясь и вылетая наружу. Пока ни один не задел Ивика, но не следовало искушать судьбу! Фирдун обернулся к Гьюрету, готовый отдать распоряжения по подъёму мага.
      — Ты мёртв в этом пепле времени, — звенел голос Элайши. — У каждого века собственный срок, и срок этот на исходе!
      С верхушки груды поднимался теперь только один кусок. Подобно другим кускам, формировавшим её, это была ступенчатая пирамида, но не соединённая с другой, а стоящая особняком, и ярко-жёлтый цвет, переходящий в алый, играл внутри неё.
      И она поднималась без остановки! Теперь все видели, что её поддерживали четыре колонны, растущие выше и выше, пока она не стала похожа на кровлю с четырьмя опорами.
      — Ивик! — закричала Элайша. — Силой Великих, Силой Забытых Владык, а также Тем, Что идёт через Дальние Горы, о Ивик — делай, что должен делать!
      Но маг не нуждался в подбадривании. Рука с перстнем на пальце высоко взметнулась вверх и опустилась, перечёркивая пространство справа налево, оставляя в воздухе видимый ровно проведённый крест, искрящийся голубизной, которая по густоте окраски приближалась к лиловизне высокой и чистой Силы.
      Крест наклонился в воздухе, вращаясь, и скорость его вращения все увеличивалась, пока ожидающие наверху спутники по отряду уже не смогли различить отдельных перекладин. И тогда Крест двинулся на колонны, поддерживающие пирамиду.
      Небо вверху потемнело и жалобный стон становился всё громче, так что люди закрыли уши. Но колесо Света упорно шло вперёд и, словно хорошо наточенный нож, легко разрезало слой глины.
      Над краем разлома появилась пирамида — Фирдун схватился за меч. Он слышал рык Кетана теперь уже со своей стороны. Была ли там в последнее мгновение перед тем, как пирамида обрушилась назад, в груду металла, от которого и восстала, пара мерцающих огненных глаз? Или это только уловка его собственного воображения?
      То, что случилось внизу, следовало быстро стереть из памяти. Ивик не удержался на ногах. Его тело растянулось среди острых обломков, а они все ещё летели на него, и больше не уклонялись, огибая тело. Теперь они попадали в него, причиняли боль, и заставляли мага дёргаться.
      — Наверх! Наверх! — и Гьюрет и Фирдун закричали одновременно. Кетан кинулся к тугой верёвке на краю разлома, и Фирдун тут же присоединился к нему, а кайоги стали погонять коней, чтобы те быстрей тянули подъёмную катушку за собой.
      — Подождите! — рядом с приёмным братом оказалась Эйлин. — Вы пораните его о металлические обломки, от которых теперь он не может уклониться!
      Эйлин простёрла вперёд лунный жезл и потрясла им. Белая искрящаяся пыльца слетела с чашечек цветов и опустилась на Ивика. Маг теперь лежал словно в коконе какого-то огромного насекомого. К тому же пыльца не поддавалась ударам, когда Ивика осторожно поднимали со дна разлома.
      Хотя груда все ещё шевелилась, оттуда больше ничего не появлялось, казалось, она только немного осела. Радужный блеск её поблек, а маг оказался наверху вместе с остальным отрядом.
      Он лежал изнурённый, с закрытыми глазами, а перстень на бессильно упавшей руке был тускл и мёртв. Эйлин вынула торбу целительницы, а Элайша положила голову лежавшего в обмороке мага себе на колени.
      Эйлин с помощью Кетана пыталась влить питьё из фляжки в горло Ивика.
      — Его Сила истощена, — проговорила лунная дева. — Он нуждается в покое, пока его силы не восстановятся.
      Фирдун оглядел иссушенный солнцем дикий край и спросил:
      — Где бы его укрыть?
      Он по собственному опыту знал, что требуется в таком случае. И ещё он отчётливо понимал, что Ивик столкнулся с чем-то глубоко укоренённым в древнем чародействе, с тем, что угрожало и самой жизни этого мира.
      Эйлин теперь обращалась к Гьюрету.
      — Мы можем поместить его меж двух коней для перевозки? Они ведь хорошо обучены и, раз уж вы происходите от кочевого народа, может быть, знаете, как это делается?
      — Да, госпожа, конечно, мы умеем это делать! — заверил её Гьюрет. Один из кайогов спросил:
      — А куда же мы направимся?
      Отряд нуждался в воде, в укрытии, в пище для людей и животных. Кетан мог только догадываться о том, что след, который он взял, приведёт к такому месту. Это был маленький шанс, но он был.
      — Мы найдём, куда укрыться! — ответила Элайша на невысказанные мысли. — Пустыня вовсе не мертва как ты думаешь. Те, кого мы преследуем не оказались бы здесь, не имея в виду определённой цели. Веди же нас, оборотень. Из всех нас у тебя наилучший шанс найти то, в чём мы нуждаемся!
      Им пришлось передвигаться медленно. К счастью, близилась ночь, и зной постепенно ослабевал. Ещё раз пард Кетан вернулся туда, откуда его вызвал клич Ивика. След стал теперь слабее, может быть, взрыв Силы в разломе подействовал на чутьё зверя. Он уже не сомневался, что идёт правильно.
      Сгустилась темнота, и он заметил изменения на местности вокруг. Ярко-жёлтый цвет запёкшейся глины принял другой оттенок. В нём появился намёк на розовое. Но не только это — там и сям он видел теперь маленькие, с красными листочками растения, ставшие под его лапами гуще и образовавшие плотный ковёр.
      Подняв морду, он стал внюхиваться. По его разумению парда, ошибки не было. Где-то, не слишком далеко впереди, находилась вода! Мысленное послание полетело к Эйлин, когда с шага он перешёл на рысь.
      Среди крохотных, походивших скорее на мох, растений теперь попадались и кусты. Их плотно усеивали розово-алые цветы, чьи лепестки пестрили яркие чёрные крапинки. Потянуло слабым запахом, не совсем приятным, послышалось жужжание насекомых, парящих над каждым кустом. К счастью, они не выказывали к нему интереса.
      Он шёл на другой запах от самой жёлтой равнины и надеялся там ещё раз связаться с Эйлин. Она скакала впереди, ведя Труссанта в поводу. К его изумлению, Элайша тоже присоединилась к ней, хотя её конь и выказывал признаки беспокойства от соседства скакунов оборотней.
      — Внизу — покатый склон, — передал Кетан мысленное послание.
      — Мы должны поскорее найти место, — ответила приёмная сестра, — Ивик ещё не пришёл в себя. В эту ночь я должна спеть лунную песнь.
      Он взглянул вверх, на хмурое небо. То, что собиралась сделать Эйлин, должно было изнурить её, но если она решила так, то пусть будет так.
      Они двинулись вниз по склону, по мху, мягкому, словно ковёр, а вокруг все гуще поднимались цветущие кусты. Запах воды манил их. Но они должны были проявлять осторожность. Тем, кого отряд преследовал, тоже могла прийти в голову мысль разбить тут лагерь, и пард мгновенно послал Эйлин другое предостережение.

      Запах трав, кусты, через которые он продирался, мохоподобные растения под его лапами начинали вызывать у него тошноту. Конечно, теперь он чуял сильный запах воды далеко впереди, но всё же странная растительность не могла быть подходящим кормом для лошадей, а скудный запас, который они везли на себе, представлял собою пару горсточек зерна.
      Потом подушечки лап почувствовали более твёрдую почву и он остановился. Кошачье ночное зрение лучше человеческого, и для него не составляло труда убедиться, что он на гладкой мощёной дороге. При скудном свете её поверхность выглядела тёмной.
      В то же самое время запах воды перебило дуновение ещё чего-то. Он почуял огонь, а ещё — животных и людей! Пард послал быстрое предупреждение Эйлин, но она тоже приготовила ему послание.
      — Фирдун говорит, там поставлена защита…
      Оборотень быстро двинулся по дороге. Справа росли какие-то плотные заросли, и он быстро обошёл их, прячась в их гуще. Там он ещё раз припал на брюхо, примяв мох, и стал продвигаться вперёд с той самой осторожностью, которою пользовался, выслеживая очень чутких прыгунов или когда подстерегал быка.
      Охотничье умение привело парда в следующий слой зарослей. Теперь запах воды усилился, привлекая его звериную волю, но человек желал остановиться поблизости.
      Однако впереди появилось ещё одно предупреждение: блеск огня. Мгновением позже он затаился под прикрытием отягощённых цветами растений, обрамлявших водоём, и прикрытие это не было творением природы.
      Водоём оградили когда-то каменной стенкой с промежутками, как будто нарочно давая лучший доступ к воде. Огонь, замеченный им, находился справа и, несомненно, являлся центром лагеря.
      Звериные чувства могли многое сообщить ему, но Кетан хорошо осознавал, что в некоторых случаях человеческие знания и реакция подходили лучше. Лёжа там, где он был, он проделал превращение.
      Зрение стало хуже, как и чутьё, но при человеческом взгляде индивидуальности определились и уже не были просто членами вида.
      Некоторые люди, как это бывало и ранее, уже закутались в одеяла для сна. Он не заметил ни одного из тех неуклюжих животных, каких предпочитали в Гарт-Хауэлле. Их, наверное, спрятали поодаль. По крайней мере, в нынешнем облике запах парда не потревожит их, если только они могут быть потревожены таким запахом!
      Люди у самого огня сидели в полном вооружении, как будто каждый миг ожидали нападения, и оборотень заподозрил, что они и были теми самыми латниками, разговоры о которых он слышал. Напротив них находились трое остальных. Двое были одеты в коричневую походную одежду, какую предпочитали маги, и шляпы они надвинули так, чтобы никто не мог рассмотреть их лиц.
      Третий даже не делал попытки скрываться. Кетан, хорошо помня рассказы Фирдуна о пленении на Драконовом Гребне, не сомневался, что это и есть предводитель гнусного отряда. Его лицо отличалось безмятежной красотой, да и огонь подле него ярче всего горел и освещал малейшие детали.
      Он выглядел совсем юным, но Старая Раса не выказывала признаков возраста (если только и в самом деле он происходил от этой крови). Конечно, предводитель отличался видом человека, чьё малейшее желание немедленно исполнялось. Хотя маг и не произносил ни слова, глядя в огонь, или, странным образом, куда-то под огонь, он вращал пальцами скипетр, более короткий, чем те, которыми пользовалось большинство Мудрых, однако создавалось впечатление, что его изготовили из более ценного материала.
      Внезапно, с быстротой пикирующего ястреба, он ударил скипетром по пламени. Казалось, языки огня в одно мгновение собрались в нечто целое, и Кетан тотчас разглядел собравшихся там людей, отпрянувших о костра.
      Оборотень мог только догадываться, что странник намеревался делать, но осторожность заставила его всё-таки мысленно дотянуться до Эйлин и сказать: «Берегись!»