Керован медленно поднял руку, он словно манил, но этот жест не был направлен ни на кого из присутствующих.
      — Да, — немного погодя ответил он спокойно. — Я могу это остановить. — Странные нечеловеческие глаза лорда словно засветились изнутри, он запел на древнем языке.
      Пораженные зрители увидели, как рядом с наследником повелителя грифонов начала возникать сверкающая фигура. Эйдрис разглядела свирепую голову, напомнившую ей о Стальном Когте, потом большую поднятую лапу. Рыжевато-коричневая задняя часть туловища напоминала льва, передняя — орла.
      Нечеловеческие глаза горели янтарным блеском… это были глаза Керована. Но остальное — невероятное, смутно видимое тело посланника Ландисла, охранника и защитника замка, грифона Тельфера. Всю жизнь Эйдрис слышала рассказы о том, как Ландисл, грифон-повелитель, и Тельфер, его слуга, защищали Керована и Джойсана в их приключениях… но до сих пор ни разу не видела, чтобы наследник грифонов призывал на помощь охранного духа.
      Медленно, почти презрительно теневая фигура Тельфера подняла массивную лапу и провела ею по сгущающемуся туману, разорвав его колдовское кольцо.
      Неожиданно и туман, и теневая фигура исчезли. Керован стоял невредимый, широко расставив копыта.
      Эйдрис с радостным криком шагнула вперед, обняла приемного отца и прижала к себе. Остальные члены семьи толпились вокруг с возбужденными восклицаниями.
      — Ты… ты разорвал заклинание, — наконец выговорила Эйдрис, отступая и глядя на Керована. — И так легко… А ведь сам Динзил не смог помочь себе. — Она нахмурилась, думая о том, с каким трудом добиралась до Керована, чтобы предупредить его, вспомнила Глубокую Воду, падение Монсо… и самое страшное — расставание с Алоном. Неужели все это было зря? — Может… — Голос ее дрогнул. — Может, мое предупреждение не было нужно. Может, мне не следовало покидать Алона…
      Джойсана, которая стояла возле мужа, одной рукой обняла приемную дочь. Мудрая Женщина покачала головой.
      — Это не так, Эйдрис, — серьезно сказала она. Керован повторил жест жены.
      — Моя госпожа права, Эйдрис, — сказал он. — Я был предупрежден и потому смог преодолеть заклинание, когда оно грозило захватить меня. Если бы ты не пришла сегодня, чары этой Яхне захватили бы меня во сне и неподготовленным… — Он мрачно покачал головой. — Не сомневаюсь, я был бы захвачен.
      — Тебе нужно многое нам рассказать, сестра, — сказала Хиана. — И ты говорила, что Алон в опасности…
      — Так много нужно сказать и так мало времени! — ответила Эйдрис. — Я должна немедленно увидеть Джервона: может, у меня есть лекарство для него! А потом мы все должны отправиться к Алону, потому что я боюсь, Яхне захочет захватить его, раз уж ей не достался Керован. Алон пошел ее искать, но он устал и был вчера ранен. Я очень боюсь за него…
      — Эйдрис… дорогая… — Сильвия с явным удивлением смотрела на девушку, как будто никогда раньше ее не видела. — Я чувствую много перемен… ты совсем другая! Ты была в разных местах, делала многое… ты переменилась… — Женщина из древнего Арвона быстро начертила в воздухе знак, который засветился синим цветом, перешедшим в зеленый.
      Сказительница взяла себя в руки.
      — Ты права, тетя, — сказала она, гордо улыбаясь. Потом, негромко напевая, сама начертила знак — музыкальную ноту. Знак висел, очерченный бирюзовым огнем. — Я открыла свою Силу. Она в музыке. Иначе я не смогла бы провести Монсо через защиту долины.
      Все были изумлены, потом шагнули вперед, засыпали сказительницу вопросами. Керовану пришлось кричать, чтобы его услышали.
      — Садитесь! — приказал он, теперь полновластный лорд замка. — Мы должны услышать все по порядку. А больше всего меня интересует этот загадочный Алон.
      Эйдрис почувствовала, что снова краснеет. Она поискала слова, чтобы рассказать об Алоне, но не смогла найти. Улыбнулась своим близким; их любовь и забота окутывали ее, как теплые руки после кошмара.
      — Я вам все расскажу, как только смогу, — пообещала она. — Но сначала… — Она достала шкатулку Дахон, открыла и заглянула внутрь. К ее огромному облегчению, внутри по-прежнему была красная целительная грязь. Она казалась такой же свежей, как тогда, когда девушка смазывала ею запястье Алона. — Сначала Джервон. Я не могу сидеть спокойно, пока не увижу отца.
      — Это лекарство ты привезла? — спросил Керован, скептически поглядев на маленькую коробочку. — Грязь?
      Джойсана осторожно коснулась пальцем влажной грязи и отдернула руку, как ужаленная.
      — Где ты это нашла? — ахнула она.
      — Мне ее дала госпожа Долины Зеленого Безмолвия в Эскоре, — ответила Эйдрис. Она посмотрела на спящего жеребца, потом подняла свою арфу, которая все еще лежала на земле, завернутая в плащ. — Если нам повезет, то грязи хватит и на рану Монсо. — Она улыбнулась всем. — Но вначале… о, вначале я должна увидеть отца!
      Джойсана тепло улыбнулась своей приемной дочери.
      — Конечно, иди, моя дорогая. Тем временем мы с Керованом приготовим поесть… мне кажется, все нагуляли аппетит, со всеми этими полуночными приключениями и работами. Фирдун и Сильвия присмотрят за твоим конем.
      — Пойдем, сестра, — сказала Хиана, беря сказительницу за руку. — Я отведу тебя.
      Неся арфу и шкатулку, Эйдрис вслед за приемной сестрой прошла по коридорам Кар Гарудина, освещенным светящимися шарами, какие она видела в городе Эс, в крепости волшебниц. Она вспомнила Аврис и подумала, как живет ее подруга. Но вот они подошли к двери Джервона, и девушка остановилась, неожиданно задрожав.
      «А что, если грязь Дахон не подействует? — подумала она, чувствуя, что во рту у нее пересохло от страха. — Я проделала такой путь… как будто прошло много лет… прошу тебя, Янтарная Госпожа… прошу тебя, Нив! Прошу вас, верните мне отца!»
      Хиана, успокаивая, положила ей на плечо руку. Эйдрис кивнула сестре, расправила плечи и вошла в комнату.
      Джервон лежал на постели. Возле него в кресле дремала девушка кайоги. Кто-нибудь из слуг или член семьи всегда находился с ним, чтобы он не мог себе повредить, как беспомощный ребенок, которого он теперь напоминал.
      Девушка — Эйдрис вспомнила, что ее зовут Карлис, — широко раскрытыми глазами смотрела на вошедшую.
      — Эйдрис! — воскликнула она. — С возвращением, госпожа!
      Сказительница поздоровалась со служанкой, потом Хиана подбадривающе улыбнулась ей.
      — Мы присмотрим за ним, — сказала она Карлис, и та вышла.
      Эйдрис медленно подошла к кровати отца. Даже во сне расслабленный рот, отсутствующее выражение лица выдавали его болезнь. Сев рядом, дочь осторожно взяла его руку. Он открыл глаза, которые когда-то были голубыми, того же яркого цвета, что у дочери, но сейчас выцвели и опустели.
      — Отец… — прошептала сказительница, гладя его волосы, — я вернулась домой.
      Джервон улыбнулся, что-то пробормотал, смешивая отдельные слова с бессмысленными звуками. «По крайней мере он меня узнал», — подумала девушка, стирая слюну с его подбородка.
      — Лежи спокойно, — прошептала она и начала осторожно обмазывать его лоб целительной грязью Дахон, покрывать его тонким слоем прохладной красноты.
      Джервон дернулся, поднял руки, пытаясь стереть лечебную грязь.
      — Нет, не стирай ее, — сказала Эйдрис и вместе с Хианой держала его руки, пока он не покорился, нервно посматривая на них.
      — Когда он успокоится, — негромко сказала Эйдрис, — я хочу, чтобы ты отнесла оставшуюся грязь к Джойсане. Попроси ее смазать рану кеплианца. Потом пусть промоет шкатулку в ведре воды, а эту воду выпоит ему, когда он придет в себя и сможет стоять.
      — Понятно, — ответила сестра.
      Джервон посмотрел на них, потом на кувшин с водой, который стоял на бюро. Он снова что-то забормотал. Показал на кувшин, снова забормотал.
      — Он хочет пить, — сказала Эйдрис, поняв жест.
      Но прежде чем Хиана поднесла к его губам чашку, Эйдрис, повинуясь порыву, бросила в воду комочек красной грязи и помешала пальцем, пока грязь не растворилась.
      — Возьми, отец, — сказала она, помогая ему сесть. Джервон жадно выпил, улыбнулся бессмысленной улыбкой и снова лег. Беспокойно поерзал, по-прежнему пытаясь стереть слой грязи со лба. — Нет, нет, — прошептала Эйдрис. — Оставь ее там, отец…
      Хиана держала шкатулку, глядя на оставшуюся в ней грязь.
      — Кто бы ни была эта госпожа Долины Зеленого Безмолвия, она обладает большой Силой, — сказала она. — Я чувствую ее волшебство.
      — Да, у Дахон большая Сила, — подтвердила Эйдрис. — Это часть того, что я должна вам рассказать. Тшшш, — сказала она, снова поворачиваясь к отцу. — Лежи спокойно, дорогой отец. Отдыхай.
      — Может, споешь ему… — предложила Хиана. — Это всегда его успокаивает, даже в худшие дни.
      Эйдрис кивнула и взяла арфу. Настроила и начала перебирать струны, думая, что бы спеть. Перед глазами ее всплыло лицо Алона, и, не успев подумать, она запела:
 
Когда холмы пурпурны от цветов вереска
И весна идет по долине,
Когда мой любимый и я вместе,
Я мечтаю о свадебной фате.
До того, как Псы напали на нас,
Мы владели весной и лугами —
Теперь война стала любовницей моего милого,
И сердце мое полно тоской и горем.
Но в мечтах я по-прежнему иду нашей прекрасной долиной.
Во сне я слышу его голос,
И мы по-прежнему встречаемся в прошлом,
И он по-прежнему выбор моего сердца
Потому что узы, возникнув, не рвутся,
А обещание, данное когда-то,
Должно быть сдержано любой ценой.
 
      Она негромко пела старую песню, и слезы текли по ее щекам. А когда кончила, Джервон снова уснул. Красная грязь подсохла и превращалась в корку у него на лбу. Хиана положила руку на плечо сестры.
      — Ты его любишь? — спросила она. — Этого… Алона.
      — Да, я его люблю, — прошептала Эйдрис, зарыв лицо на плече Хианы, не в силах посмотреть ей в глаза. — Люблю… сильнее, чем могу сказать.
      Хиана обняла ее, погладила завитки волос сестры.
      — Скажи, а он отвечает на твою любовь? Сказительница молча кивнула.
      — Но я боюсь за него, — прошептала она. — Он в большой опасности.
      — Мы тебе поможем, сестра, — пообещала Хиана, сжимая руки Эйдрис. — Я скажу матери и отцу, чтобы готовились выезжать завтра утром.
      Эйдрис покачала головой.
      — Завтра может быть поздно. Сегодня вечером. Алон один выслеживает Яхне в Месте Силы — темной Силы. Я не смею ждать дневного света.
      Хиана стала серьезной.
      — Ночь безлунная, — негромко сказала она. — В это время Тень сильнее всего. Особенно в Темном месте.
      Сказительница кивнула.
      — Знаю. Тем более нужно отправляться до рассвета.
      Джойсана и дочь Керована кивнули и неслышно вышли из комнаты, оставив Эйдрис одну с отцом.
      Сказительница сидела рядом с ним, держала за руку и смотрела, как он спит. Она негромко снова запела; воспоминания пробегали в ее сознании, как играющие дети. Джервон… несущий ее, еще совсем маленькую, на плече. Джервон, во дворе упражняющийся с Керованом в фехтовании, лицо у него раскраснелось и полно жизни. Джервон, который учит ее нападать и защищаться деревянным мечом. Джервон, поднимающий ее после первого падения с лошади; лицо его искажено тревогой… Джервон, стоящий рядом с женой, обняв ее: такими она в последний раз их видела перед исчезновением Элис.
      Воспоминания перешли в сны, Эйдрис задремала, сидя у постели отца и по-прежнему держа его за руку.
      Она проснулась, когда дверь открылась и вошла Джойсана. Приемная мать переоделась в брюки для верховой езды и сапоги с высокими голенищами, которые защищают ноги от подлеска. На ней утепленная куртка, а каштановые волосы плотно заплетены.
      В руках она держала груду одежды.
      — Я принесла тебе кое-что из твоей одежды, — прошептала она. — Сними эту влажную. — Она взглянула на Джервона. — Как он?
      Эйрит притронулась пальцем к грязи.
      — Высохла и потрескалась, — объявила она. — Дахон велела снять ее, когда…
      Она замолкла, увидев, что Джервон открыл глаза. Взгляд его переместился с Джойсаны к Эйдрис. Джервон мигнул.
      — Джойсана? — прошептал он, глядя на Мудрую Женщину.
      Обе женщины ахнули во внезапной надежде и предчувствии.
      — Джервон! — воскликнула Джойсана, сжимая руку друга. — Джервон, ты меня узнаешь?
      — Конечно, я тебя узнаю, — явно удивленный, ответил он. — Но… это кто? — Он показал на Эйдрис.
      Сказительница ахнула, потом поднесла руку отца к щеке. На руку полились ее слезы, горячие и соленые.
      — Отец! — прошептала она. — О, отец! Спасибо, Янтарная Госпожа! Спасибо, Дахон!
      Джервон смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Он сел, схватив ее за плечо.
      — Эйдрис? — прошептал он. — Это ты? Но… но…
      Джойсана обняла приемную дочь, которая от слез не могла говорить.
      — Да, Джервон. Это Эйдрис. Ты был… болен… некоторое время. Долго. И только сегодня твоя дочь принесла лекарство, и ты наконец пришел в себя!
      Джервон обнял Эйдрис. А девушка ощутила радость, и все ее страдания и лишения казались ничтожными по сравнению с этой радостью. Отец обнимает ее, она слышит, как он зовет ее по имени. Немного погодя Джервон заговорил снова. Он был удивлен, но начинал понимать, что произошли изменения… большие изменения… о которых он не знает.
      — Время… — прошептал он. — Джойсана, сколько времени?..
      Мудрая Женщина набрала воздуха в грудь.
      — Шесть лет, Джервон, — сказала она спокойно, сразу сказала правду.
      — О, нет… — прошептал Джервон. — Моя девочка выросла и стала женщиной. Моя жена… — Неожиданно в глазах его вспыхнула надежда. — Что с Элис?
      — Ее все еще не нашли, отец, — сказала Эйдрис, слегка отстраняясь и глядя на него. Она провела пальцами по дорогому знакомому лицу. Нежно сняла остатки красной грязи. Теперь, когда лицо его снова наполнилось жизнью, казалось, прошедшие годы почти не изменили его.
      Отец смотрел на нее.
      — Ты так на нее похожа, — удивленно сказал он. — Ты стала красавицей, дочь.
      — Что последним ты помнишь, отец? — спросила она.
      — Видящий камень, — ответил он. — Я поднялся… посмотрел… — Он перевел дыхание. — Эйдрис, я увидел ее! В тот день я увидел Элис! Она лежала в Месте Силы… Я узнаю это место, если увижу снова.
      В моем видении она лежала на матрасе, сложив руки на груди. Наш сын… — Ему снова не хватило дыхания. — Наш сын все еще в ней. Я видел ее живот. Элис была окружена дымкой, каким-то колдовством, которое скрывает ее от вида… но, — он крепко сжал руки дочери, — но она жива, Эйдрис! Жива!
      — О, отец! — прошептала она. — Если бы мы могли найти ее… спасти!
      — Найдем, — пообещал он, и слова его прозвучали священной клятвой. — Найдем.
      Джойсана встала, положила руки им на плечи.
      — Я должна сообщить счастливую новость моему лорду, — сказала она. — А потом… Эйдрис, мы по-прежнему ждем твоего рассказа.
      Сказительница улыбнулась приемной матери.
      — Я скоро к вам приду.
      — Мы придем оба, — сказал Джервон. — Если будет что-то рассказано, я должен услышать. — Он печально улыбнулся. — Кажется, мне многое предстоит узнать.
      Меньше чем через час, переодевшись в свежее, впервые за много дней по-настоящему утолив голод, Эйдрис сидела на каменной скамье в Большом зале, заканчивала есть и рассказывала.
      — Итак, — закончила она, — Алон один отправился выслеживать колдунью. Я боюсь за него. — Она посмотрела на лица своих родных. — И поэтому проскакала всю ночь. Гурет уже, должно быть, ждет со свежими лошадьми.
      — Я поеду с тобой, сестра! — первым заговорил Фирдун. — Я не боюсь волшебницы!
      — Именно из-за этого отсутствия страха ты останешься, — мрачно сказал Керован своему порывистому сыну. — Я поеду с Эйдрис.
      — И я, — одновременно сказали Джойсана и Хиана.
      — И я, — мгновение спустя подхватил Джервон. Недавний больной был тоже одет для езды верхом. Благодаря тому, что он и больным постоянно ездил верхом и ходил, он не потерял формы, хотя жаловался на худобу и слабость.
      Он улыбнулся дочери и сжал ее руку. Его голубые глаза насмешливо улыбались.
      — Мы должны выручить этого молодого волшебника хотя бы для того, чтобы я спросил, каковы его намерения относительно моей дочери. — Он покачал головой. — Какая ночь! Я пришел в себя после стольких лет и сразу узнал, что дочь у меня — волшебница большой Силы, а посвященный — мой возможный сын. У меня голова кругом идет!
      Эйдрис покачала головой. Она приказала себе не краснеть больше. Девушка ничего не рассказала о том, что произошло в храме Нив. Сказала только, что Место Силы излечило их обоих от Тени. Она знала, что Хиана не выдала ее откровения. Но семья хорошо ее знает, и она опасалась, что каждый раз, произнося имя Алона, она себя выдает.
      — Отец! — укоризненно сказала она. — Я ничего не говорила о…
      — И не нужно, — мягко ответил Джервон. Однако тут же посерьезнел. — Я сегодня как будто заново родился. Дочь моя стала женщиной, к тому же Мудрой Женщиной. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.
      — Благодаря госпоже Долины Зеленого Безмолвия нам всем нужно привыкнуть, — сказала Джойсана. — А сейчас я предлагаю отправляться.
      В конце концов было решено, что Фирдун и Сильвия останутся… как ни протестовал Фирдун. Керован напомнил сыну, что тот может мысленно связываться с сестрой и поэтому в Кар Гарудине будет известно об их продвижении. Как только все было готово, Джойсана, Керован, Эйдрис, Хиана и Джервон вышли из Большого зала.
      Во дворе их ждал Монсо. Он ел зерно. Кеплианец похудел и выглядел истощенным, но и с ним грязь Дахон сотворила чудо, и нога у него почти залечилась. Жеребец допил воду из источника Нив и выпил воду, которой вымыли шкатулку. Глядя на него, Эйдрис не могла поверить, что они прибыли в крепость Ландисла всего два часа назад.
      Она потрепала кеплианца по шее, потом быстро оседлала его.
      — Ты хочешь ехать на нем? — спросила Джойсана. — Он еще нуждается в отдыхе!
      Эйдрис покачала головой.
      — Я поеду на Вьяр, — сказала она приемной матери. — Но если мы найдем Алона, ему потребуется конь. А Монсо не захочет ждать возвращения хозяина. Никакая изгородь его не удержит, если он решит пойти с нами… — Она улыбнулась. Жеребец заржал и забил копытом, как будто понял ее и согласился.
      Эйдрис привязала узду к седлу, чтобы жеребец не споткнулся о нее. Как она и предсказала, Монсо пошел за ними, когда они начали спуск в долину.
      Через несколько минут отряд вытянулся в цепочку. Джервон, не обладавший ночным зрением, ехал в середине.
      К тому времени как они добрались до дороги, Эйдрис едва сдерживалась, чтобы не пустить лошадь галопом. Тревога за Алона грызла ее, как дикий зверь.
      Они двигались на запад быстрой рысью, а девушка нервничала, впервые осознав, насколько обычные лошади уступают в скорости Монсо. Жеребец без всадника скакал впереди, принюхивался, словно хотел отыскать след хозяина.
      Неожиданно Монсо бросил в ночь свой вызывающий крик и встал на дыбы. Опасаясь, что жеребец впал в бешенство, всадники натянули поводья, с тревогой наблюдая за кеплианцем, который нервно бил копытом по дороге. Полукровка закричал снова…
      … и на этот раз получил ответ.
      Резкий крик разорвал ночной воздух, и Эйдрис неожиданно увидела летящее к ней черное пятно. И различила белую букву V.
      — Стальной Коготь! — ахнула она, увидев, что сокол сел на седло Монсо. Она знала, что обычно сокол не летает ночью, и сердце у нее забилось.
      — Об этом соколе ты рассказывала? — спросил Керован.
      — Да, — пересохшими губами прошептала Эйдрис. Птица посмотрела прямо на сказительницу и снова крикнула. — Он прилетел, чтобы отвести нас к Алону, — уверенно сказала девушка. — Алону грозит страшная опасность!

16