— Они, — сказала она, — избрали меня, и ты хорошо это знаешь. И потому я действовала как регентша, когда это было нужно. Но я никогда не требовала для себя единоличной власти. Это ты тоже знаешь.
      — Воистину так, — кивнул Ройанс.
      — Теперь, когда Флориан мертв, — Ройанс мог поклясться, что почти услышал мысленное «наконец», — а его ребенок еще не родился, Реиделом снова будет править Совет, как было до совершеннолетия моего сына. Это единственный разумный путь. Ты согласен?
      — Да, ваше величество, — ответил Ройанс. — И будем молиться, чтобы ребенок нашей новой царственной вдовы оказался мальчиком и чтобы был он крепким и здоровым и стал с нашей помощью — в первую очередь вашей — хорошим королем, когда придет его время. Сейчас, при угрозе с севера, не время Ренделу показывать слабость.
      — Да. Будем молиться. — Старая вдова встала с кресла, холодная и спокойная. — Нам надо подготовить королевские похороны. Двойные, думаю, ибо не можем мы нанести сейчас обиду нашим союзникам Морским Бродягам, хотя Оберн и убил короля.
      — Ваше величество…
      — Мы одни, Ройанс, и можем говорить начистоту. Оберн убил Флориана, а Флориан убил Оберна. Пусть обоих похоронят с равными почестями. Надо послать гонцов в Новый Волд. — Она начала расхаживать взад-вперед, сплетая и расплетая пальцы — не от возбуждения, просто это помогало ей думать. — Ясенка туда возвращаться не должна. Не может она туда вернуться. Ее место… а где оно? Я знаю. Я отдам ей старую Крепость Дуба, ныне она почти пуста. В ней сейчас лишь горстка людей, чтобы поддерживать в порядке замок, а то совсем развалится. Это достаточно близко, чтобы я могла присматривать за Ясенкой, и достаточно далеко, чтобы мы обе были довольны.
      Ройанс осмелился задать вопрос:
      — Но ради чего вы хотите отдать леди Ясенке Крепость Дуба?
      Иса остановилась и посмотрела на Ройанса. Улыбнулась, и Ройанс понял, что в ее голове зарождаются новые планы. В нынешнем своем настроении, да еще после пары кубков вина, королева вполне могла рассказать ему больше, чем хотела бы. Старый вельможа ждал, стараясь не показывать своего любопытства.
      — Скоро вернется Горин и приведет часть своих людей. Ты его помнишь?
      — Да. Граф Горин из Нордорна. Он произвел на меня впечатление.
      — Да, — сказала вдовствующая королева, все еще улыбаясь, — но, похоже, на нашу принцессу-лягушку он произвел еще большее впечатление. И она на него тоже.
      — Я не слышал ни о чем недостойном.
      — А ничего и не было. Однако их так друг к другу тянуло, что даже воздух потрескивал. Я уж подумала, не расторгнуть ли мне ее брак и не устроить ли другой, ведь у нордорнского жениха в жилах изрядно королевской крови.
      Ройанс попытался скрыть изумление.
      — Да не смотри ты на меня с таким укором, — усмехнулась Иса. Она взяла графин, вылила остатки вина в кубок и выпила. Затем опять позвонила в гонг. — Как бы мне не напиться нынче вечером…
      — Вы можете поступать как вам угодно, ваше величество.
      — А мне угодно поженить Ясенку и графа Горина ради укрепления договора между нами и нордорнцами. Что думаешь?
      — Мне кажется, что это преждевременно, ведь Ясенка только-только овдовела, ей рано помышлять о следующем браке.
      — А мне так не кажется. Думай, Ройанс. Думай. Наш союз с Морскими Бродягами прочен. Нам нужны нордорнцы, пожалуй, больше, чем мы им. Они знают, что за беда ползет на нас с севера, и, что еще более важно, знают, как с ней бороться. Даже если Ясенка и Горин не могли бы на дух переносить друг друга — а я тебя уверяю, что это не так, — я все равно постаралась бы устроить этот брак теперь, когда Оберн перестал быть помехой.
      Принесли еще вина, и Иса снова наполнила свой кубок и предложила Ройансу тоже выпить. Он отказался и уставился в огонь. Он не мог заставить себя думать, что смерть короля и сына вождя Морских Бродяг никак не повлияла на королеву, разве что заставила ее начать строить новые планы. Но это правда, и ему придется принять эту правду. Внезапно вместо женщины в черном ему привиделась блестящая паучиха в центре паутины. Она тянула то за одну ниточку, то за другую, заставляя всех плясать по своей воле.
      — Как пожелает ваше величество, — сказал он. — Прошу, позвольте мне откланяться. Сейчас вам наверняка хочется побыть наедине с собой, дабы оплакать сына.
      — Ты хочешь сказать, напиться в одиночку, — ответила Иса. — Как частенько любил делать мой муженек. И сын тоже. — Она рассмеялась. Язык ее начал заплетаться. — Ладно, ступай. Никто тебя не держит. Завтра еще поговорим.
      Ройанс низко поклонился и покинул покои вдовы, закрыв за собой дверь. Он подозвал одну из фрейлин Исы, леди Гризеллу.
      — Прошу вас и других дам присмотреть за вашей госпожой, — сказал он. — Боюсь, она нынче вечером напьется и ей понадобится ваша помощь.
      — Кто посмеет укорить ее? — сочувственно сказала леди Гризелла. — Ей досталось столько горя и бед, что заурядная женщина давно бы сошла с ума. Не беспокойтесь, сударь. Мы позаботимся о ней.
      Успокоившись, Ройанс пошел к себе. Но в душе его не утихала тревога.
 
      Ясенка очнулась от тяжелого сна, вызванного снотворным, с удивительно ясной головой Ей пришлось напомнить себе о событиях вчерашнего дня.
      — Ведь Оберн умер, да? — спросила она Эйфер.
      — Да, леди, и юный Рохан безутешен. Он ведь там был и все видел.
      — Не помню. Я только на Оберна смотрела. — Ясенка сбросила одеяло и встала с постели. Хотя она была еще слаба, но чувствовала, что выздоравливает. — Когда я оденусь, пришли Рохана ко мне, я постараюсь хоть немного успокоить его.
      — Хорошо, леди, пришлю. А сейчас я принесу вам поесть и расскажу, что было, пока вы спали.
      Ясенка села за маленький столик, что поставили в ее комнате, пока она была больна, и принялась за свежий хлеб и фрукты, которые принесла ей на завтрак Эйфер. Но оставила те фрукты, что, как она знала, любил Рохан, надеясь соблазнить его съесть их. Горничная тараторила, как всегда извергая фонтан ценных сведений.
      Старая вдова, рассказывала она, нашла утешение в бутылке, но никто не верит, что это надолго, ведь королева слишком хорошо знает, к чему это привело ее сына и мужа. Просто она дала выход своему горю, ибо никогда не заботилась как следует о короле Флориане. А его вдова осталась наедине со своей печалью и никому ее не показывала, в то время как любовница рыдала напоказ. Стали объявлять о себе и другие женщины, имевшие связь с королем, словно надеялись на долю наследства…
      Посреди этой болтовни Ясенку вдруг поразила некая мысль.
      — А ты, — сказала она спокойно, как могла, — не болтала так же и обо мне с другими горничными?
      Эйфер в ужасе зажала руками рот:
      — Конечно нет, леди! Но ведь другие не молчат, а когда разговор безобидный, то, конечно, и я пару-другую слов пророню. Только что о вас-то болтать? Я никогда вас не предам. Никогда.
      — Спасибо. Помоги мне одеться и пошли за Роханом.
      Когда мальчика привели, она предложила ему фрукты и пододвинула табурет.
      — Спасибо, леди, — сказал Рохан. Вежливо взял кусочек груши и съел.
      Они немного поболтали ни о чем, а затем он спросил:
      — Что теперь будет со мной?
      Ясенка на мгновение задумалась. Мальчик остался круглым сиротой, без отца и без матери, и единственным его кровным родственником оказался вождь Морских Бродяг, которому, казалось, было наплевать на Рохана, равно как и на любого другого ребенка.
      — А ты бы сам чего хотел? — спросила она.
      — Если бы я мог решать, я бы остался с вами, — ответил он. — Но возможно, так не случится.
      — Так будет, если я того потребую, — ответила Ясенка. — Кроме Зазар, знахарки с Болот, у меня ведь тоже никого не осталось, поскольку все мои родные давно умерли, есть только несколько дальних родственников, о которых я и не слышала. Да и они обо мне тоже.
      Он подумал.
      — Значит, у нас остались только мы. Да?
      — Да. И значит, никто нам не скажет «нет».
      — Тогда решено. А теперь мне можно идти? Я хотел бы немного побыть один или с Латромом, если вы не против. Он был другом моему отцу, и ему тоже горько.
      — Конечно, побудь с ним. Ты добрый мальчик, раз в такой час думаешь о других.
      Рохан пошел к двери — медленно, но уже куда более бодро, и перед уходом взял еще кусочек груши с блюда. Ясенка проводила его взглядом. С ним будет все в порядке. А с ней? Внезапно она осознала, сколько людей зависят от нее — не только Рохан, но и Латром, и люди, которыми он командует. Эйфер. Будущее разверзлось перед ней, как пропасть, и что оно таило в себе, она боялась даже представить.
      Может, ей лучше вернуться в Трясинную землю? Но там не будет места Рохану, да и другим людям, что теперь зависят от нее. Она не хотела возвращаться в Новый Волд, потому что обычаи и повадки Морских Бродяг были ей не по нраву, но перспектива остаться в Ренделшаме, в замке, радовала еще меньше. Точнее, ей даже думать об этом не хотелось. Хуже всего, если ей прикажут остаться у Харуза. Он перестал за ней ухаживать лишь после приказания вдовствующей королевы, да и леди Маркле это не понравится.
      Ладно, пока что она с этим не столкнулась непосредственно. Еще надо пережить похороны, а она не до конца оправилась от болезни… Но как только все кончится, она решит, как жить дальше.
      Ясенка не хотела думать о том, что горюет по Оберну лишь чуть больше, чем просто по доброму другу, и уж точно не так, как следовало бы безутешной вдове. Она решила пойти утешить Раннору. Наверняка им двоим, несчастливым женам, а теперь вдовам, будет что сказать друг другу.
 
      Через два дня Ренделшам стал свидетелем двух королевских похорон, пышных и торжественных, хотя и подготовленных наспех. Ясенка забрала меч Оберна, наследство Рохана, и Оберн был похоронен с мечом, который подарил ему Харуз. Драгоценный меч Флориана очистили от яда. Оба гроба закрыли и поместили в королевскую усыпальницу.
      Через неделю пришло послание от старой вдовствующей королевы. Она призывала Ясенку к себе. В час пополудни ей следовало явиться в гостиную Исы. Ясенка покинула свои покои рано, чтобы зайти к молодой вдове, как уже стали называть Раннору. Раннора приняла Ясенку довольно тепло, но глаза ее были красные, и было видно, что она недавно плакала. Ясенка быстро поняла, что плакала Раннора не только по Флориану.
      — Царственные вдовы — самая бесполезная вещь на свете, — сказала она Ясенке. — Другое дело — хранители царственной крови, как ты. Где найдется достаточно высокородный человек, чтобы жениться на мне? Кто станет отцом моему дитяти? — Она положила руку на живот. — Кто защитит меня в разгар схватки политических партий, что уже начинают складываться вокруг меня? Некоторые из Флориановых последователей — они же только о себе и думают. Как только мой ребенок родится…
      — Если бы я знала, как тебе помочь, — покачала головой Ясенка. — Но я сама, как лист на ветру, и не знаю, куда меня унесет.
      Раннора схватила ее за руку:
      — Я уверена, что Иса что-то задумала насчет тебя. Но не знаю, что именно. Может, доброе, может, худое — никогда не угадаешь ее каприза. Прошу тебя, что бы ни случилось, пообещай оставаться мне подругой.
      — Конечно, — сказала ей Ясенка. — Слишком мало на свете бывает верных друзей, и я рада, что нашла себе хоть одного.
      Затем, поскольку назначенный час приближался, она распрощалась с Раннорой.
      Старая вдова была одна. Ясенка тут же насторожилась, обычно Иса всегда кого-то держала при себе — горничную, одну или нескольких своих фрейлин или леди Марклу.
      — Я пришла по вашему приказу, ваше величество, — сказала Ясенка.
      — Подойди ближе. Сядь рядом.
      Но даже издали Ясенка увидела, что слухи, принесенные Эйфер, не лгут. От Исы несло перегаром, однако она держала себя в руках даже более жестко, чем обычно. Ясенка села в кресло у очага напротив Исы.
      Вдова подалась к ней.
      — Что бы ты сказала, — доверительным тоном начала она, — если бы я велела тебе выйти замуж за графа Горина? Таково мое желание… даже приказ.
      Наверное, это сон… Сердце Ясенки подпрыгнуло. Как будто ее надо заставлять…
      Она испугалась собственной горячности. Приличия требовали, чтобы между смертью Оберна и ее новым браком прошел хоть какой-то достойный срок.
      — Во-первых, есть должный период траура, — начала она. — И Горина никто не спрашивал.
      — Напротив. Я послала ему известие. И сейчас он вместе со своими людьми спешит в Рендел. Он знает, как резко изменилась ситуация. Я написала ему, что ты теперь свободна и что я хочу посредством вашего брака скрепить союз между нашими народами. Он ответил, что примчится как можно скорее и через пару дней будет здесь. Он жаждет взять тебя в жены, но не думай, что только из-за тебя одной. Нордорнцам нужна земля. Согласно предварительному договору, что я заключила с ними, они ее получат. Потому я хочу, чтобы ты вышла замуж, а Горин со своими нордорнцами поселился в Крепости Дуба через две недели. Все доходы с земель Крепости Дуба, кроме доли короны, — твои. Поняла?
      — Да, ваше величество, — онемевшими губами проговорила Ясенка, с трудом выталкивая слова. — Все поняла.
      Иса пристально воззрилась на Ясенку.
      — Что-то не так? Ты не хочешь этого брака? Судя по тому, что я заметила во время твоей свадьбы…
      Ясенке кровь бросилась в лицо.
      — Ваше величество, я…
      — Не пытайся обмануть меня, девочка. Вижу тебя насквозь. И знаю, что у тебя достало чести не нарушить сделку, которую ты заключила. Но теперь, когда я предлагаю тебе то, чего ты больше всего на свете желаешь, ты упираешься. Почему?
      — Ваше величество упомянули о чести. Не будет честно с моей стороны, если я выйду замуж за другого, когда Оберн едва-едва похоронен.
      — Весьма мило с твоей стороны. Если хочешь, можем устроить тихую свадьбу. Но ты выйдешь за Горина, и кончено. — Иса резко отвернулась и взяла со стола кубок.
      — Хорошо, ваше величество. — Аудиенция явно была окончена.
      Ясенка встала, поклонилась и вернулась к себе. Там она легла, совершенно ошеломленная всем случившимся. Эйфер, как всегда, все уже знала. Интересно, подумала Ясенка, похоже, она знает обо всем еще до того, как люди соберутся только подумать об этом. Она весело щебетала, уже планируя свадьбу.
      — Ваш покойный муж, Оберн, был хорошим человеком и по-своему вас любил, пусть и в грубоватой манере. Но вы были не пара, как и молодая вдова и покойный король, увы. У нее, бедняжки, даже и любовника нет, чтобы за него выйти.
      — Эйфер!
      — О да, леди. Между вами с графом Горином ничего не было. Но ведь вы все равно его любите.
      Ясенка махнула рукой и перестала слушать болтовню Эйфер. Они с Горином поженятся. И Крепость Дуба будет принадлежать ей. А ведь всего несколько часов назад она со страхом думала, как же ей позаботиться о людях, которые теперь зависят от нее…
 
      Горин приехал в Ренделшам даже раньше, чем обещал. Наверное, он здорово подгонял своих людей, чтобы побыстрее добраться до места. Как было приказано, он явился в Большой Зал, где Иса, Ройанс, Раннора и члены Совета, среди которых был и Харуз, ждали Ясенку. Лицо Харуза было непроницаемым. Если он после смерти Оберна и намеревался возобновить свои ухаживания за Ясенкой, то его ожидания были обмануты. Однако он никак не показывал своего разочарования. Леди Маркла, которая обычно постоянно была при Харузе, как и его меч, который он по праву лорда-маршала Рендела всегда носил с собой, на сей раз отсутствовала, что вызывало подозрения.
      Двери отворились, и Горин с полудюжиной своих людей вошел в зал. Он шагал быстро, и плащ летел за его спиной. Ясенка при виде графа невольно задержала дыхание. Как и прочие придворные, он был в трауре, но на лице его печали не читалось. Напротив, он чуть не просиял при виде Ясенки.
      Старая вдова приветствовала гостя с севера.
      — Какие новости вы привезли нам? — спросила она.
      — Великая Мерзость, о которой нам так мало пока известно, готова к прыжку. Она тянет щупальца за те пределы, в которых так долго ее держали. Когда она сочтет, что набралась достаточно сил, она прыгнет.
      — Но не в этом году?
      — Нет. И не в следующем, надеюсь. Но это непременно случится.
      — С вашей помощью мы будем готовы встретить беду. А теперь поговорим о делах более радостных. — Иса повернулась к Ясенке и подозвала ее к себе. — Дабы скрепить узы между нашими народами, граф Горин, прошу открыто сказать перед всеми собравшимися: готовы ли вы взять в жены сводную сестру покойного короля, ныне вдову?
      Он взял Ясенку за руку.
      — От всего сердца, — ответил он.
      — А вы, Ясенка, леди королевской крови Рендела, — продолжала старая вдова, которая, по словам Эйфер, вернулась к трезвости, — объявите перед лицом всего собрания: готовы ли вы взять в мужья графа Горина из Нордорна?
      Она хотела крикнуть — «да», но вовремя удержалась. Показывать всем свою страсть было бы непристойно и нанесло бы урон чести и ее покойного мужа, и ее собственной.
      — Вы приказали — я повинуюсь, — ответила она. Она знала, что Горин чувствует ее дрожь, поскольку он держал ее за руку. Он поднес руку Ясенки к губам и поцеловал.
      — Поскольку мы доныне в трауре, большого торжества не будет, — сказала Иса. — Достаточно ли вам будет этого, или вы подождете до конца траура?
      — Если Ясенка будет моей, я согласен на любые условия. Лучше всего прямо сейчас.
      — Тогда направимся же в Великий Собор Света, ибо там вас ожидает священник.
      Без дальнейших отлагательств все направились в Собор, благо идти было недалеко. По просьбе Ясенки был призван Эсандер, ее друг-священник. И на глазах у великих Рендела Эсандер соединил руки Ясенки и Горина, объединив их навсегда простейшим из обрядов.

12