После того как Ясенка покинула покои вдовствующей королевы и отправилась собирать вещи для переезда в замок Ренделшам, Иса немного поговорила с Марклой, по большей части чтобы утешить ее. Потом пришел слуга с известием о приезде Уиттерна. Так рано королева его не ожидала. Заглянув в список дел, назначенных на день, королева выкроила время для встречи с этим вельможей и несколькими другими. Затем отпустила Марклу, позволив той вернуться в Крагден. Иса и так уже потратила на эту женщину куда больше времени, чем могла себе позволить.
      Слуга с поклоном скользнул за дверь, чтобы передать распоряжения королевы. Иса подошла к своему письменному столу набросать письмо. Закончив его и удовлетворившись написанным, Иса сделала копию письма. Затем вызвала гонца и поспешно отправила его в Новый Волд, в замок предводителя Снолли, главы Морских Бродяг, с вежливым приглашением посетить Ренделшам, дабы главный вождь мог принять своего возлюбленного сына в добром здравии с рук на руки самолично. А также, добавила она почти в последний момент, дабы укрепить добрые отношения между двумя их народами. Иса не стала уточнять, в чем будет заключаться это укрепление отношений. Хватит времени подумать об этом при встрече с вождем. Ведь он обязательно захочет получить что-то взамен.
      Закончив с этим, вдовствующая королева встретилась с лордом Ройансом и лордом-маршалом Харузом, чтобы сделать внушение королю Флориану. Они собрались за столом Совета, во главе которого сел Ройанс. Уиттерн и Раннора сидели в креслах у дальней стены комнаты, за пределами круга света, отбрасываемого свечами. Раннора положила голову на плечо деда, а тот держал ее руку в своих ладонях. Последним пришел Флориан и сел напротив Ройанса.
      — Лорд Уиттерн из Дома Рябины сообщил нам о беде, постигшей его внучку, — начал Ройанс, сурово сдвинув седые брови. —Я нашел их жалобу законной. Вы, король Флориан, ответственны перед опекуном этой леди за ее положение. И я скажу вам — прекратите и далее позорить ее.
      — А я, — сказал Харуз, — не долго останусь графом Крагдена и лордом-маршалом Ренделшама, если правитель, коего я охраняю своей кровью и мечом, окажется недостойным. Человек, который обращается с высокородными женщинами, как с игрушками, и бросает их, когда они ему надоедают, — не государь мне.
      — Вы оба слишком уж вежливы. Я буду говорить прямо. Я научилась этому, общаясь с покойным королем, — сказала Иса. Она встала и подалась вперед, опершись руками о стол, и Флориан сжался в своем кресле. — Флориан, твой папаша хоть и обрюхатил знатную женщину, но, по крайней мере, у него хватало мозгов хранить это в тайне до самого конца. И ты прекрасно знаешь, какую бурю вызвала его неосторожность.
      — Вы не смеете так разговаривать со мной, — ответил Флориан, но произнес он это таким жалким тоном, что Иса сразу поняла: сын просто хорохорится.
      — Смею и буду! — рявкнула Иса, словно кнутом хлестнула. Она подняла руки так, чтобы Великие Кольца Ренделшама, вместилище истинной мощи Рендела, сверкнули на свету. — Вот это дает мне право! Кольца до сих пор не принимают тебя, иначе бы они давно перешли к тебе, по собственной воле, как перешли ко мне. Тьфу! Ты — король? Ты, избалованная пустышка, вырос таким потому, что у меня было слишком много забот, чтобы заниматься твоим воспитанием. Понял, щенок? Это я сделала тебя королем, заявив об этом перед смертным ложем твоего отца. Могу точно так же и снять с тебя корону.
      Флориан побледнел.
      — Ты не осмелишься.
      — Не заставляй меня доказывать это! Хотя мне и очень не нравится такая мысль, но побочная дочь моего супруга может оказаться куда более достойной трона, чем ты. Так что лучше слушайся меня и в этом деле, и во всех других, потому что у тебя, честно говоря, нет выбора.
      Слова вдовствующей королевы эхом раскатились по залу. Король заерзал в кресле, глаза его забегали, словно он искал, куда бы удрать. Он боялся встретиться взглядом с теми, кто сидел за столом Совета. И вдруг его поведение резко изменилось. Он поднял голову и улыбнулся.
      — Конечно, я женюсь на Ранноре! — воскликнул он. — Как вы могли подумать, что я ее брошу? Я просто забавлялся. Шутил с вами. И хорошо же я вас одурачил, если вы поверили, что я брошу самое дорогое для меня в мире существо! — Он встал и пошел туда, где ждали Раннора и Уиттерн. Они поднялись ему навстречу. Уиттерн поклонился сюзерену, а Раннора присела в глубоком реверансе.
      — Нет-нет, не надо, — сказал Флориан. Он взял Раннору за руку. — Мы будем ровней. Я — твой король, ты — моя королева, если согласишься. Скажи, что ты согласна. Скажи, что будешь рядом со мной, с нашим сыном всегда.
      — Если вы этого желаете, — дрожащим голосом сказала Раннора, — и если мой дедушка согласен, то и я согласна.
      — О, этого я и жаждал. А вы, милорд Уиттерн? Вы согласны на этот брак?
      На лице Уиттерна сменяли друг друга отвращение, презрение и неверие перед лицом такого прожженного цинизма со стороны юного короля. Исе все эти чувства были прекрасно знакомы, поскольку она нередко и сама испытывала такое по отношению к Флориану. Затем вельможа взял себя в руки и кивнул:
      — Я согласен, ваше величество.
      — Тогда мы устроим свадьбу как можно скорее, — сказал Флориан со странной веселостью. — Мы ведь не станем слишком оттягивать венчание, да? А то слухи пойдут.
      И тут, к ужасу и удивлению всех, молодой король захихикал.
 
      Яобим и Хальдин, некогда гордые Морские Бродяги, ныне прикованные к земле, стояли и смотрели, как другие люди, не воины, возводили нечто вроде крыши над маленьким полем. Из-за холодов, неожиданно грянувших среди лета, решено было возвести укрытия над полями, в надежде, что они помогут сохранить остатки тепла и не дадут посевам погибнуть. С другой стороны поля на страже стоял лучник Дордан. Все три воина надели теплые плащи поверх кольчуг. Работники расставили жерди по всему полю. У каждой жерди на верхушке была крестовина. Сейчас они соединяли их полосками ткани. Яобим переступил с ноги на ногу, поправил меч в ножнах. Это стояние на страже порядком утомило его.
      — Эх, сейчас бы на «Горгулью», — пробормотал его товарищ. Достаточно громко, чтобы Яобим услышал его. — А то торчу здесь, поля сторожу.
      Яобим рассмеялся.
      — Вождь приказал, вот и стоим, — сказал он. — Думаешь, нападения трясинного народа — сказочки для детей?
      Хальдин вздохнул, оперся на копье.
      — Я пока ни одного не видел. И пока не увижу, не поверю…
      Крик Дордана перебил его:
      — Вон они!
      Он уже накладывал стрелу на тетиву.
      Яобим к Хальдин бросились к напарнику, стараясь не затоптать растения и не снести защиту, которую с таким трудом возвели их соплеменники. Встав рядом с Дорданом, Яобим прикрыл глаза рукой, пытаясь рассмотреть, что встревожило лучника.
      — Ну и глаз у тебя, — сказал он. — Ничего не вижу.
      — Они сейчас скрылись за холмиком, вон там, — показал Дордан. — Но идут они сюда.
      В этот момент болотные люди выбрались из неглубокого распадка и очутились на виду у Морских Бродяг. Они бежали размеренной, быстрой трусцой. Их было шесть… нет, восемь. Яобим посмотрел на своих товарищей.
      — Не очень-то мне по нраву такой перевес, — сказал он.
      — Посмотрим, не сравняю ли я силы прежде, чем они до нас добегут, — сказал Дордан. Он вдохнул и пустил стрелу.
      Один из болотных людей упал и больше не поднялся. Его спутники лишь на мгновение замешкались, затем снова припустили вперед. Ясно было, что нацеливались они на поле и работников. Дордан снова выстрелил, и еще один болотный житель остановился, схватившись за ногу, в которую вонзилась стрела. У Дордана не осталось времени еще на один выстрел — люди Трясины с душераздирающими воплями набросились на Морских Бродяг.
      Яобим сразу же пожалел, что не взял нынче копья. Обитатели болот предпочитали копья и еще дубинки с осколками раковин на верхушках, а драться с ними мечом означало подпустить их слишком близко к себе. Он поднырнул под выпад одного из трясинных и свалил его сильным ударом. Краем глаза Яобим видел, что и его товарищи вступили в ближний бой. Всего за несколько секунд нападавшие были перебиты — за исключением того, которого ранил Дордан. Этот умудрился обойти бойцов, явно собираясь напасть на Яобима со спины, но один из фермеров разбил ему голову тяжелой мотыгой, которой корчевал сорняки.
      — Спасибо, Рэнс, — сказал Яобим.
      — Да сколько угодно, — ответил фермер.
      Трое воинов быстро добили раненых и стащили тела трясинных жителей в кучу, чтобы осмотреть их.
      — Похоже, и они от холода страдают, — заметил Хальдин. — Не только илом обмазаны. Из какой это кожи на них одежда?
      — Да этих дьявольских прыгучих тварей, что по всей Трясине живут, — сказал Дордан. — Смотри-ка, еще и нагрудные пластины. —Он показал на грубый доспех, усиленный раковинами, что носили большинство жителей Трясинной земли. Затем он снял с пояса одного из убитых пустые мешки. — Собирались унести домой, сколько смогут.
      — Хм. — Яобим присел на корточки рядом с убитым, задумался. — Интересно, что сказал бы Оберн.
      — Ну, нам его не спросить. Наверное, сейчас сидит живой и здоровый в тепле, в большом доме в том северном городе. И его обхаживают слуги того доброго лорда, который забрал его с собой. — Хальдин махнул фермерам, и те принялись копать могилу. — Правда, сдается мне, что он уже куда как долго отсутствует. Пора бы стосковаться и вернуться к нам.
      — Может, ему и не больно-то хочется возвращаться, — ухмыльнулся Дордан. — Та девица, которую ренделшамцы вытащили из Зловещей Трясины, когда увезли Оберна, была вполне себе ничего для сухопутной бабенки, хотя и тощая да бледная. Может, он сейчас с ней с удовольствием кувыркается.
      Хальдин рассмеялся, и даже Яобим улыбнулся. Он не знал, какие замыслы могут быть у их вождя, Снолли, и почему тот сразу же не поехал и не потребовал вернуть сына, но Яобим знал, что Снолли способен заглядывать далеко вперед. Наверняка в его проницательном уме созрел какой-то план. Но Яобиму тоже хотелось понять, что там происходит с Оберном.
      — Ну, думаю, эти трясинные не попытаются напасть снова. По крайней мере, прямо сейчас, — сказал он. — Хальдин, возвращайся в крепость и скажи, что слухи верны. Болотные люди переходят реку рядом с нами и еще там, где она поворачивает к северу, и каждый раз, как наши люди будут вне крепких стен, им нужна будет охрана. Дурные дела и злое время. Нынче небезопасно разгуливать по земле.
 
      Ренделшам гудел, обсуждая новость о королевской свадьбе. Свадьбу назначили поспешно и готовились к ней тоже второпях. И хотя все знали, что невеста, Раннора из Дома Рябины, забеременела несколько ранее, чем того требовал обычай, по большей части людям хватало учтивости помалкивать об этом. По крайней мере на публике.
      Конечно, Ясенке придется быть на свадьбе. Девушку поселили в одной из многочисленных гостевых комнат замка Ренделшам, расположенных в трехэтажных зданиях-близнецах по бокам главного дворца, в котором жила королевская семья и имели свои покои придворные, руководившие страной. Под присмотром горничной Эйфер мажордом отвел Ясенке покои на втором этаже — достаточно близко к сердцу замка, чтобы сюда моментально доходили все пересуды слуг и слухи. Ясенка была благодарна за это, поскольку могла быстро попасть к королеве, если бы той вздумалось вызвать девушку к себе, — но при этом она поселилась достаточно далеко, чтобы не натыкаться на вдовствующую королеву на каждом шагу. А призывали Ясенку часто, поскольку волей-неволей она была привлечена к свадебным приготовлениям. Она, как сказал ей церемониймейстер, разрабатывавший сложный протокол действа, будет идти перед счастливой четой, неся свадебные кольца.
      Это перепугало Ясенку почти до полусмерти. Она обратилась за помощью к Эйфер, с которой успела подружиться.
      — Я не смогу! — говорила она. — Я не смогу вот так показаться перед двором. Я тут только потому, что королева приказала, а не по своей воле!
      — Ну-ну, дорогая моя, — успокаивала Ясенку Эйфер, расчесывая волосы хозяйки. — Вы трясетесь, словно все будут смотреть только на вас. Не бойтесь, щеночек мой. Вы окажетесь в тени короля и его невесты. Смотреть будут на них, не на вас, — Горничная заговорщически подмигнула. — Кроме того, все за глаза шепчутся да считают на пальцах, сколько невесте до родин осталось.
      Ясенка невольно улыбнулась. В этом ей помощь Эйфер не пригодилась — слухи дошли до нее и так. Все об этом судачили, и еще о том, как Уиттерн, глава Дома Рябины, приструнил короля Флориана.
      — Говорят, все в свадебном поезде будут в белой парче да бархате, — продолжала Эйфер. — Говорят, будет ну очень целомудренная свадьба.
      Ясенка расхохоталась. Она была просто счастлива, что леди Маркла приставила к ней Эйфер в качестве личной горничной. Самая молоденькая среди служанок Марклы и, похоже, наименее опытная, Эйфер обладала премилым личиком и прекрасной осанкой, что говорило о том, что и она, наверное, была незаконным отпрыском какого-нибудь дворянина. Как-то Эйфер обмолвилась об этом, и это еще больше сблизило девушек.
      Ясенка обнаружила, что в торжественной процессии найдется место почти всем придворным. А кастелян Крагдена, верховный лорд-маршал и защитник Ренделшама. Харуз понесет большой государственный меч, как нес его на коронации.
      Ройанс, точно так же как и на коронации, понесет булаву. И другие вельможи окажутся заняты подобным образом. Каждый будет нести эмблему или знак, или еще какую-то мелочь, и, как поняла Ясенка, за эту честь знать соперничала друг с другом. Даже Оберн, сказала Эйфер, будет участвовать. Поскольку никакого официального статуса у него нет, ему дадут модель корабля Морских Бродяг в знак союза двух народов, который надеялись заключить вдовствующая королева и король.
      Мысль увидеть Оберна в белой парче заставила Ясенку печально покачать головой. По крайней мере, вся эта суета отвлекала королеву — равно как и Харуза с Оберном — от мыслей о ее собственном замужестве.
      Сведения Эйфер о цвете церемониальных одежд оказались верными, и, отослав замковую швею, горничная сама взялась за кройку и шитье белого бархатного платья для Ясенки. Вскоре гостиная заполнилась рисунками платьев других дам, обрезками кружев и лоскутами бархата.
      Даже Ясенка, которая полюбила удобство и роскошь ренделских одежд, но мало понимала в моде, признала талант Эйфер. Юбка была со смелым разрезом, открывавшим нижнее платье со вставкой из белой парчи, вышитой тонким золотым и голубым узором. Расшитая парча виднелась также в разрезах рукавов и вокруг шеи, а подушечка, на которой Ясенке предстояло нести кольца, была из той же ткани.
      — О, когда я закончу, вы будете куда красивее невесты! — с воодушевлением воскликнула Эйфер.
      — Я буду похожа на призрак, — ответила Ясенка. — Я слишком бледная для чисто-белого цвета.
      — Как и большинство дам, включая невесту. Говорят, сейчас у нее очень больной вид.
      Ясенке пришлось прикусить губу.
      — Эйфер!
      — Да, миледи, — послушно отозвалась девушка, но глаза ее сверкали, и Ясенка понимала, что через некоторое время она отпустит очередное замечание, от которого Ясенка забудет о приличиях и согнется пополам от смеха.
      Предсвадебная суматоха дала ей желанную передышку, хотя здесь, вне стен ее уютного недавнего убежища, за каждым углом таилась опасность. К тому же это сблизило девушек.
 
      В замке Нового Волда Снолли-Мореход задумчиво смотрел на гонца в одежде цветов вдовствующей королевы, стоявшего перед ним.
      — Отдай послание Касаи, — сказал он, указывая на маленького человечка, сидевшего поблизости; на шее человечка висел на грубой веревке небольшой барабан. — Это мой верный советник. К тому же он читает по-вашему лучше меня.
      Касаи взял сложенное письмо, вежливо поклонился, прижал его ко лбу, развернул и начал читать.
      — Сначала обычные цветистые приветствия, — сказал он вождю на их языке. — А, вот и до дела дошло. Оберн, как пишет ее величество, жив и здоров, раны его зажили, и он готов ехать домой. — Он глянул на Снолли, затем на гонца, который вежливо делал вид, что не слышит ничего. — Она говорит, что знает — эта весть нас обрадует, потому как мы, дескать, считали, что Оберн давно помер, — продолжил он. — Нам придется подождать и приехать за ним через пару недель, потому что ожидается свадьба.
      — Принца?
      — О нет, похоже, что тот педе… то есть тот милый молодой человек — уже король. И он женится, а Оберн будет участвовать в церемонии. Это должно улучшить расположение духа Оберна, если он думает о короле то же, что и мы. Весьма почетно, — добавил он специально для гонца.
      Гонец машинально кивнул, и Снолли чуть не расхохотался. Видать, столичный гадюшник прислал гонцом того, кто говорит на торговом наречии, весьма близком к языку Морских Бродяг.
      — Королева просит прощения, если ты обижен на то, что она не пригласила тебя лично, но ехать отсюда туда далеко, а все знамения говорят, что жениться надо прямо сейчас, — хрюкнул Касаи. — Небось, невеста на сносях. Королева пишет, что не сможет встретиться с тобой наедине, пока не закончатся торжества, но позже готова обсудить условия союза между нашими народами. Можешь взять с собой любую свиту. Тут еще много чего написано, но это опять всякие вежливости.
      Снолли кивнул, затем повернулся к гонцу:
      — Когда вернешься, поблагодари королеву за добрые вести. Скажи, что мы так рады тому, что Оберн жив-здоров, что никаких обид на нее не держим. Когда будет готова нас принять, мы приедем. Скажи еще, что мы возьмем с собой Дакина, — добавил главный вождь. — Он остался у нас в обмен на Гарваса, одного из наших, которого мы отдали принцу, то есть теперь королю, когда обсуждали условия договора. Уверен, оба будут рады вернуться домой. И мне кажется, что новые обстоятельства сделали наш прежний договор устаревшим. Можем начать снова, а наш приезд в Ренделшам всем облегчит задачу.
      — Да, сир, — кивнул гонец. — Я передам моей госпоже, вдовствующей королеве Исе ваши слова. И если вы простите мою дерзость…
      — Что?!
      — Я благодарен вам, что вы сочли мою госпожу более подходящей для переговоров, чем король. Он милый человек, но слишком молод, а она более… стойкая.
      — Это уж да, — согласился Касаи.
      — Скажи еще вдовствующей королеве, что жители Зловещей Трясины научились перебираться через реку, и мы вынуждены то и дело с ними драться, — добавил Снолли. — И весть о чудесном спасении Оберна укрепляет нашу веру в то, что в лучшем случае показалось бы ненадежным будущим. Так ей и передай.
      — Передам, лорд Снолли. — Гонец откланялся и покинул вождя Морских Бродяг.
      Снолли выдохнул:
      — Что думаешь, Касаи?
      Барабанщик Духов плюнул в огонь, зажженный из-за несвоевременных холодов в середине ренделского лета.
      — Думаю, Оберна не зря зовут удачливым. По всему, его кости сейчас уже давно должны были гнить где-нибудь, но вместо этого он нежится в роскоши, а не сидит в темнице, как случилось бы с любым другим. Более того, мне кажется, королева… что значит — вдовствующая?
      — Думаю, вдова короля.
      — Ладно, мне кажется, на уме у нее больше, чем просто желание возвратить нам Оберна. Она в любое время могла это сделать.
      — Верно. Я согласен с тобой. Эти ренделцы скользкие, как гадюки, и кусаются еще злее, будь уверен. — Снолли окинул комнату взглядом. За время отсутствия Оберна главный вождь сумел заново обставить пустую крепость, отыскав в ее подвалах то, что некогда спрятали грабители, рассчитывая вернуться за своим добром позже.
      Стены в зале теперь были увешаны гобеленами с изображениями ренделцев за работой, на охоте или в куртуазных играх. Грубый стол и лавки, наспех сколоченные работниками Снолли, заменила теперь куда более изящная мебель, хотя и слишком вычурная на вкус Снолли.
      В конце концов, Новый Волд отражал ныне образ жизни Морских Бродяг, а не ренделцев, но Снолли понял, что многое из того, что он раньше презирал как пустые украшения, имеет свой смысл. Гобелены не давали замковой сырости разъедать кости обитателей, оконные стекла предохраняли от ледяного ветра куда лучше промасленной бумаги. Да и бархат на меху оказался намного теплее простого меха, несмотря на тот щегольской вид, который такая одежда придавала надевшему ее.
      Ладно, не беда. С этими мыслями Снолли снова вернулся к важному вопросу о том, как накормить свой народ. Холода среди сезона роста чуть не погубили все их посевы, и Снолли понимал, что придется полагаться на запасы ренделцев, сделанные на черный день, потому что их собственные запасы давно иссякли. Морское Братство Нового Волда уже питалось только рыбой, которую удавалось выловить в море, да мясом, что добывали охотники. И многие при добыче еды гибли. Так что надо было уважить ужасную королеву Ису и разобраться как следует, чем может грозить Морским Бродягам предложенный ею договор.
      Если условия окажутся слишком жесткими, у них будет время переделать договор. Или даже, подумал Снолли, вдохновившись боевым духом Морского Братства, и войну начать.
      — Не хочу я ждать эти две недели только потому, что королева так велит, — сказал Снолли. — И я не обещал ей ждать, как послушный мальчик.
      — Я заметил, — сказал Касаи. — А вот заметил ли гонец? Похоже, нет. Он слишком был занят тем, что делал вид, будто нас не понимает, и старался все запомнить, чтобы потом доложить королеве.
      — У нас к тому же есть дурная весть для Оберна, — поморщился Снолли, и Касаи согласно кивнул. — О его жене. В любом случае, кто знает, что случится, если будем тянуть? Иди оповести людей. Ты знаешь, кого я хочу взять с собой. Соберемся и поедем завтра с утра или в крайнем случае через день. Если поспешим, увидим королевскую свадьбу. Если нет, то все равно хуже не будет.
      Касаи встал и отправился выполнять поручение вождя.

      Когда предсвадебная суматоха вконец измотала Ясенку, она начала просто прятаться в дальних уголках замка Ренделшам. Общаться с Оберном после его внезапного откровения она просто не могла. Ясенка всей душой надеялась, что о его словах не узнает вдовствующая королева. Так что теперь она гуляла одна.
      И в первую очередь она направилась в Великий Собор Света. Ясенка вошла туда вместе с группой паломников, надеясь отыскать того доброго священника, который показал им с Оберном волшебные изменчивые окна. К своей радости, она его нашла.
      Священник сразу ее узнал.
      — Леди Ясенка, — поклонился он. — Рад снова видеть вас.
      — Боюсь, я пришла искать мира и отдыха от всего, что творится в замке, — с некоторым раскаянием в голосе сказала она.
      — Здесь самое подходящее для этого место, — ответил священник.
      — Спасибо… простите, не знаю ни вашего имени, ни ранга…
      — Зовите меня Эсандер. Здесь у нас звания имеют мало значения, потому что все мы находимся перед ликом Вечного.
      — Тогда — спасибо, Эсандер.
      — Вашего спутника нет с вами?
      — Нет. Он… занят подготовкой к свадьбе.
      — Вы поссорились?
      Ясенка почувствовала, что краснеет. Эсандер слишком хорошо понимал людей. Возможно, отчасти из-за этого он и стал служителем богов.
      — Нет, не совсем чтобы так. Но нам лучше побыть пока врозь, хотя бы какое-то время.
      — Оставьте свои тайны при себе. Но помните — мой долг помогать людям, и в личных делах тоже. Когда будете готовы поделиться со мной, найдете меня здесь. А пока — не хотите ли получше познакомиться с Великим Собором?
      — Да, конечно! — воскликнула Ясенка. — Но я думала, что вы уже все нам показали… тогда.
      — Мы едва начали. Например, известно ли вам, что тут есть огромная библиотека, в самой глубине скалы, на которой стоит Ренделшам?
      Ясенка моргнула. Библиотека? Неслыханное богатство! Зазар научила ее читать, но у нее никогда не было такой книги, которую можно было бы прочесть просто для развлечения, не для науки.
      — Нет, я и понятия не имела!
      — Этого, между прочим, не знают даже в замке… хотя, может быть, кому-то это и известно. Я сам лишь недавно это обнаружил. На двери была такая толстая паутина! Как бы то было, библиотека существует, и до нее можно добраться из одной дальней комнаты Собора — сначала нужно пройти по потайному ходу, потом — по крутой лестнице вниз.
      Ясенка вспомнила о туннелях и лестницах под Галинфом, разрушенным городом в глубине Зловещей Трясины, где также хранились древние таблички, на которых была записана мудрость забытых времен.
      — А мне можно ее увидеть?
      — Если бы я считал, что вы не умеете хранить секреты, я бы с вами не заговорил о ней. — Священник улыбнулся, и от его глаз разбежались веселые морщинки. — Идемте.
      Ясенка охотно последовала за ним вниз по винтовой лестнице. Они дошли до тяжелой двери. Священник отворил ее и впустил Ясенку.
      — Вы сами запомните дорогу, и после я вам уже не понадоблюсь.
      — После?
      — Да, леди Ясенка. Вы вернетесь, и не только для того, чтобы развеять скуку городской жизни, жизни вдали от свободы, в которой вы выросли. Иногда я замечаю рядом с собой тени того, чего знать не могу, о чем никто не говорит мне. И я вижу, что вам нужно учиться. Знаю я и о том, что наша вдовствующая королева тоже кое-что изучает, и экземпляры тех книг, которые она достала с огромным трудом, имеются в этой библиотеке. Вообще-то королева получила то, что ей нужно, благодаря служителям Собора — мы разыскивали в других орденах необходимые ее величеству тексты. Узнай королева о том, что вы сейчас увидите, она сразу же забрала бы все себе. Но мы храним библиотеку в тайне.
      — Постараюсь не обмануть вашего великого доверия.
      — Я знаю, что вы не подведете меня. — С этими словами Эсандер зажег закрытый фонарь, протянул Ясенке запасную бутыль масла, коснулся щели в стене и отворил потайную дверь. — Фонарь будет гореть достаточно долго — у вас будет около часа, прежде чем он начнет мерцать. Масла в бутыли достанет, чтобы заполнить фонарь и найти обратную дорогу.
      — Я понимаю.
      Со смешанным чувством страха и предвкушения, от которого сердце колотилось где-то в горле, Ясенка шагнула следом за священником во тьму за дверями.
 
      Придя в Собор в следующий раз, Ясенка попыталась самостоятельно найти потайную комнату, из которой можно было попасть в библиотеку, а Эсандер шел сзади. Пару раз девушка свернула не туда, но священник сказал, что она на удивление легко запоминает дорогу.