Священник завернул драгоценную книгу в ту ткань, в которой Ясенка принесла прочитанные книги.
      — Ступайте с миром, — сказал он.
 
      Тем же вечером, на праздничном пиру в Большом Зале, Ясенка была в своем лучшем платье — синем бархатном, и с новым ожерельем, подаренным Горином, — из переплетенных нитей жемчуга и сапфиров, с новой подвеской с гербом Дома Ясеня. К ожерелью Горин заказал еще и серьги, и браслеты. Такой дар сразил бы и королеву, и когда Ясенка открыла футляр, у нее даже дух захватило.
      — Я заказал это, когда мы были в столице прошлый раз, по случаю Большого Турнира, — сказал Горин, когда Ясенка застегивала ожерелье вокруг своей тонкой шеи.
      — Как ты великодушен! Простого «спасибо» тут будет явно недостаточно.
      — Ты прекраснее всех! — шепнул Горин жене, когда они вошли в Большой Зал.
      Зал был полон тепла, света и праздничного шума. Из дверей, через которые пажи вносили блюда, тянулся запах вкусных яств, и у Ясенки даже желудок сжался от предвкушения. Очевидно, с расходами не считались. Но ведь это был всего лишь предсвадебный ужин, поскольку свадьба должна была состояться наутро. К ним подошла женщина в темно-красном платье.
      — Ваше величество вдовствующая королева Иса! — сердечно приветствовал ее Горин. — Примите поздравления Крепости Дуба!
      Он поклонился, а Ясенка присела в реверансе. Иса ответила кивком.
      — Не так давно мы имели удовольствие принимать вас и леди Ясенку, и вот уже видимся снова, — сказала она. — Надеюсь, в Крепости Дуба все благополучно?
      — Мы едва успели соскучиться по Ренделшаму, как радостное событие потребовало нашего возвращения, — любезно произнес Горин. Казалось, он полностью в своей тарелке и даже доволен собой.
      Вдова была в атласе и бархате, ее шею отягощали нити жемчуга и гранатов, а в прическе красовался герб Дома Дуба. Ясенка отметила, что украшения Исы не превосходят ее собственных по красоте, хотя жемчуг у королевы был крупнее.
      — А королева-вдова Раннора нынче ужинает с нами? — спросила Ясенка.
      — Да, и король Перес тоже, — кивнула Иса. — И мы, и наш двор воистину радуемся сегодня, ибо усобицы более не омрачают нашу жизнь.
      — Следует поблагодарить за это Рохана, — сказал Горин.
      — О да, Рохана.
      — Он и вправду стал настоящим мужчиной. Его отец Оберн был бы горд за него.
      К изумлению Ясенки, Иса внезапно напряглась и смертельно побледнела под слоем румян.
      — Настоящим… мужчиной… — повторила королева. Она пошатнулась, чуть не упав. Горин подхватил было ее, но она отстранила его руку. — Ничего. Просто голова на миг закружилась. Да-да, Рохан весьма необычный молодой человек. — Снова пропели трубы, дав королеве возможность окончательно взять себя в руки. — А, — сказала старая вдова, повернувшись к двери. — Наверное, король.
      Она пошла прочь, и Ясенка, облегченно вздохнув оттого, что разговор закончился, стала искать их с мужем места за столом. Как и прежде, их усадили рядом с Раннорой. Король сел во главе стола, Иса заняла место по правую руку от него, а жених с невестой — по левую. Ясенка увидела, как Горин с Харузом непринужденно приветствуют друг друга. Хотя они были равны по знатности, Харуз все же носил титул лорда-маршала и мог впоследствии оказаться командиром Горина.
      Харуз склонился к руке Ясенки.
      — Примите поздравления, счастливица леди Ясенка, — сказал он. — Поздравите ли и вы меня с моим счастьем?
      — От всей души, — ответила Ясеика, — равно как и вашу невесту.
      — Спасибо, —ответила Маркла, и дамы соприкоснулись щеками, как те, кто не слишком любит друг друга, но предпочитает этого не показывать.
      Шея и уши Марклы сверкали аметистами под стать цвету ее платья, а в воздухе витал запах сирени. Ясенка подумала о тех днях, когда ее единственным украшением был амулет в виде камушка с дыркой, — амулет, обладавший силой скрывать своего владельца от посторонних глаз. Как же далеко она продвинулась по дороге цивилизованности!
      С Раннорой Ясенка обнялась куда сердечнее.
      — Как я рада, что вы так быстро вернулись, — сказала Раннора. — Мне так тебя не хватало, хотя мы и не надолго расстались. Может, однажды я приеду к вам в гости в Крепость Дуба.
      — Это было бы чудесно! — воскликнула Ясенка. — Ничто меня так не порадовало бы! Но разрешат ли тебе?
      — Король теперь во мне почти не нуждается. Он уже не дитя, хотя еще и не мужчина, так что его бабка и Совет куда сильнее влияют на него, чем я.
      — Ты знаешь, что мы всегда будем тебе рады, — сказала Ясенка. — Почему бы тебе не поехать вместе с нами, сразу после свадьбы?
      Раннора внимательно посмотрела на нее, и Ясенка поняла, что высказанное мимоходом пожелание Ранноры сейчас вдруг обрело для ее подруги реальность. К тому же, когда они вернутся, Анамара уже уедет, так что даже такой компании у Ясенки не будет. А ведь забота об Анамаре отвлекла бы ее от тревог о Горине.
      Раннора кивнула.
      — Хорошо, — решительно сказала она. — Я поеду в Крепость Дуба вместе с вами.
      — Отлично. Только имей в виду, что мы народ не столичный, а наш замок — отнюдь не Ренделшам. Мы ведем куда более простую жизнь.
      — Это чудесно.
      В зал был приглашен также кое-кто из свиты Горина. Воины расположились за столами, поставленными на козлы перед возвышением. Ясенка увидела там Рохана, сидевшего рядом с Латромом, — оба радостно приветствовали ее. Затем Латром поклонился Ранноре, и королева кивнула в ответ.
      — Кто это? — спросила она. — Я вроде бы уже видела его прежде.
      — Это капитан нашей стражи. Прежде он был сержантом королевской гвардии. И, между прочим, командовал теми людьми, которые похитили меня. Помнишь, когда Оберн меня спас? Потом он раскаялся в этом и принес присягу Оберну, а когда тот умер — мне и моему Дому. Он хороший человек, верный и очень способный.
      — И очень привлекательный. Да, теперь я его вспоминаю.
      Потом Раннора заговорила о других делах, более приличествующих праздничному ужину. А Ясенка с любопытством поглядывала на подругу и Латрома, гадая, не проскочила ли между ними некая искра.
      И еще ей хотелось понять, почему была так поражена Иса, когда Горин сказал, что Рохан уже стал мужчиной?
 
      Иса покинула предсвадебный пир, как только это позволили приличия. Во время этого шумного ужина в ее голове звучали слова Касаи, Барабанщика Духов, состоявшего при вожде Морских Бродяг Снолли. Эти слова прозвучали много лет назад здесь, в Ренделшаме. Тогда Морские Бродяги приезжали сюда по случаю свадьбы короля Флориана, и слова Касаи были недобрым предзнаменованием. «Может, в тот год, когда наследник вождя вступит в возраст мужчины, может, нет. И все же она придет».
      Касаи говорил о войне с Великой Мерзостью. Как Иса могла так ошибиться! Речь шла о Рохане, первенце Оберна, а не о сыне Оберна и Ясенки, которого принцесса-лягушка потеряла!
      Королеву трясло — но не от царившего вокруг холода. Она так быстро взбежала по лестнице на башню, что ей даже пришлось сесть и перевести дух. В боку кололо. Наверняка это все колдунья, она все еще мешает ей! Никогда бы Иса не забыла о таких важных сведениях касательно опасности, которой, как она знала, не избежать. Слова Горина словно сорвали покров с ее памяти, освободив ее от тени, наброшенной колдуньей. Иса ведь думала, что раз у Ясенки случился выкидыш, то опасность с севера уменьшилась, а то и вообще миновала!
      Какой же дурой она была — самодовольной, невнимательной дурой! Теперь придется действовать быстро, если она надеется избежать последствий этого немыслимого промаха. Иса достала летуна из гнездышка и поднесла к окну.
      — Лети и найди, — сказала она. — Только на сей раз лети на север и не возвращайся, пока не узнаешь, что там творится.
      Как только она удостоверилась в том, что Туманчик действительно отправился прямиком на север, она вернулась к резному креслу красного дерева и села, чуть подавшись вперед, словно хотела поторопить маленькое существо. Она бессознательно сцепила руки и стала поглаживать Великие Кольца, как будто ища в них утешения и покоя.
 
      Молодая вдовствующая королева Раннора осмотрела покои, которые были предоставлены ей в замке Крепости Дуба, и одобрительно кивнула.
      — А ты описывала ваш замок как суровую пограничную твердыню, — сказала она Ясенке. — Если он когда-то и был таким, то теперь ты превратила его в настоящий дом, причем очень уютный. Я ведь думала, тут, кроме голых каменных стен, и нет ничего!
      Ясенка улыбнулась, сознавая, что краснеет.
      — Все, что мы можем предложить, идет от чистого сердца, — сказала она подруге.
      — Я и не понимала, насколько несчастной была в Ренделшаме, — сказала Раннора. — Только когда мы отъехали от столицы, мне показалось, что я вдохнула наконец чистого, свежего воздуха.
      — Последние несколько лет нелегко дались тебе.
      Вошла Эйфер с подносом, на котором стоял кувшин с соком, приправленным специями, — напитком, который больше всего любила Ясенка. Эйфер поставила его на столик у камина.
      — Желаете чего-нибудь еще, миледи? — спросила она Раннору. — Я вижу, вы приехали одна, только со стражей. Но у меня есть в подчинении молоденькая девушка, Дайна, и вышколена она неплохо. Я буду рада предоставить ее в ваше распоряжение, покуда вы здесь. А если вам понадобятся мои услуги, то вам надо всего лишь позвонить. — Она указала на сонетку у двери.
      — Спасибо… Эйфер? — Раннора снова улыбнулась. — Я с радостью возьму Дайну в горничные и, если мне что-то понадобится, обязательно позову вас.
      Эйфер присела в реверансе и удалилась, аккуратно закрыв за собой дверь, — а обе дамы сели рядом, с удовольствием потягивая горячий напиток. Раннора тяжело вздохнула.
      — Я не могу сказать ей, да и никому, кроме тебя, что не доверяю ни одной из моих собственных служанок и фрейлин. Все они прежде служили Исе и до сих пор служат ей, насколько я знаю. Я хочу жить без страха, что о любом моем слове или поступке донесут ей.
      — Мы обязаны с должным почтением и любовью относиться к вдовствующей королеве Исе, — осторожно ответила Ясенка.
      Раннора хихикнула:
      — Насколько я знаю, никто в Ренделшаме не испытывает к ней «должной любви».
      — Раннора! — воскликнула Ясенка, пытаясь изобразить упрек, но ей это плохо удалось. Друг с другом они могли быть откровенны и не особенно распинаться в почтении к истинной правительнице Рендела. Обе, не выдержав, залились смехом, и каждая словно бы сбросила с плеч тяжкий груз.
      — Чем бы тебе хотелось тут развлечься? — спросила Ясенка, когда они, отсмеявшись, снова приняли вид благопристойных дам. — Хочешь, устроим охоту? Чем нам тебя позабавить? У нас часто бывают музыка и танцы, но жизнь здесь куда проще, чем та, к которой ты привыкла.
      — Больше всего мне хочется тишины и покоя. И отдыха. Мне вполне хватит общества друзей. Может, буду немного вышивать или шить, — ответила Раннора. — И я смогу свободно, откровенно разговаривать с людьми. Ты понятия не имеешь — ну, может, все же имеешь… как тяжело жить придворе, когда все следят за твоими словами и доносят или толкуют их невесть как!
      — Если ты ищешь общества, то оно у тебя есть. Если хочешь одиночества — то ты приехала в нужное место. А что до шитья — моя корзинка для рукоделья не пустует. Тем не менее нынче вечером я предполагала похвастаться перед высокородной гостьей нашим гостеприимством за ужином в большом зале. Наш повар спать перестал с тех самых пор, как я прислала известие, что ты приедешь вместе с нами, и он очень боится, что ты примешь нас за слегка пообтесавшихся болотных дикарей, когда увидишь, как мы живем и что едим.
      — Я уверена, все будет великолепно, — улыбнулась Раннора. — А Латром будет за ужином?
      — Как капитан нашей стражи он обязан присутствовать, если только не находится в патруле или не занят чем-то еще, — сказала Ясенка. — А если бы и не был обязан сидеть с нами за столом, то я уверена, все равно не упустил бы случая побыть в твоем обществе. Я видела, как вы переглядывались в Ренделшаме.
      На щеках Ранноры вспыхнул румянец.
      — Ты считаешь меня распутной, Ясенка? — спросила она. — Из-за того, что я думаю о нем как о мужчине?
      Ясенка наклонилась к подруге и сжала ее руку:
      — Нет, не считаю. Не забывай, я хорошо знала твоего покойного мужа и моего сводного брата, нашего короля. Я не любила его, и, думаю, ты вышла за него лишь из чувства долга. Другой причины я не вижу.
      Раннора уставилась в огонь.
      — Когда вынашиваешь ребенка, легко уверить себя в том, что любишь его отца — или, по крайней мере, уважаешь достаточно, чтобы жить с ним вместе. — Казалось, она разговаривает сама с собой.
      Ясенка кивнула, вспомнив свои чувства к Оберну; пусть они и не были слишком пылкими, но все же их и сравнивать не приходилось с чувствами Ранноны к ее царственному супругу Флориану.
      — И особенно если этот человек король, а ты вынашиваешь его наследника.
      — Да. Что ж, я заплатила за свою глупость сполна — за то, что позволила ему вести себя слишком вольно. Мне надо было помнить о моей несчастной кузине Лаэрн, о том, как она пострадала от него. Но когда он стал угрожать, что моего деда… — Раннора крепко сжала губы.
      Ей не надо было продолжать. Ясенка поняла все. Она внутренне сжалась от стыда за подлость, которую проявил такой близкий ей по крови человек.
      — Все это в прошлом, — сказала она Ранноре. —Благодари высшие силы за то, что осталась жива. Да, ты сполна расплатилась за легкомыслие, даже с лихвой. Молодой король Перес пока еще юн, но, кажется, он достаточно порядочен, чтобы стать неплохим правителем, когда придет его время. Если, конечно, сможет вырвать королевство из цепкой хватки Исы. Думаю, это Иса напоминает тебе о твоем неблагоразумии, когда считает, что тебя надо поставить на место.
      — Именно так она и говорит. И не только это. — Раннора осушила до дна свой кубок.
      — Против этой женщины даже и при наилучшем раскладе выступать сложно, — покачала головой Ясенка, — а в твоем положении — и подавно.
      — Расскажи, как ты сумела вырваться из ее когтей, — попросила Раннора.
      И Ясенка послушно рассказала ей о том, как попала ко двору, как Харуз воспитывал из болотного отродья настоящую леди. О том, как и Марклу привлекли к этому делу, и о том, как взбесилась Иса, когда узнала, что побочная дочь ее мужа жива-здорова и представляет угрозу ее железной власти над Ренделом.
      Они все еще разговаривали, когда вошла Эйфер и сказала, что ужин подан и что граф Горин и капитан Латром ждут их. Взявшись за руки, дамы спустились по лестнице. Ясенка подумала, что никогда еще не видела такого яркого румянца на щеках Ранноры и что глаза королевы-вдовы никогда не сверкали так ярко, как в тот момент, когда Латром предложил ей руку, чтобы проводить леди к ее месту за столом.
 
      Анамара проснулась, когда звезды еще ярко горели в небе. С той поры, как отряд покинул большой каменный дом, она не снимала одежды, даже ложась в постель, надеясь, что ей выпадет удобный случай. Прошлой ночью ей очень захотелось, чтобы все уснули, все до одного, и чтобы она проснулась, пока они крепко спят. И вот теперь она украдкой выскользнула из палатки, разбитой для нее солдатами, и направилась туда, где стояли большие животные. Их называли «лошади». Анамара взяла под уздцы ту, на которой ехала вчера, и как можно тише вывела ее из лагеря, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться — нет ли погони. Но все было тихо, и когда она отошла достаточно далеко и костер, горевший в лагере, стал не виден, она решила, что ей удалось-таки сбежать.
      Только тогда Анамара села в седло и ударила лошадь пятками по бокам, направляя ее по следам отряда обратно, туда, откуда они приехали. Только на сей раз она не пойдет в большой каменный дом у слияния рек.
      Красивая женщина со светлыми волосами, которая почему-то часто сердилась, приказала, чтобы Анамару отправили домой. Но Анамара, в которой еще много осталось птичьего, знала, что они едут не к дому, а в обратную сторону. Другая дама, та, суровая, с которой они летали и которая держала ее за подбородок сильными пальцами, тоже говорила о том, где ее дом. Значит, если она хочет домой, то надо вернуться в то сырое и страшное место, потому что оно и есть дом.
      Возможно, она еще увидит Рохана. А если не его, то ту старую женщину, которая ухаживала за ней в маленьком домике, а потом в большом каменном доме, когда они все вместе туда пришли. Интересно, а та пушистая зверушка, Вейзе, тоже там? Анамаре нравилась Вейзе. Вейзе ласкалась к ней и урчала, когда ее гладили, и касалась лица Анамары маленькими лапками, и делилась с ней едой. Да, Вейзе, наверное, уже дома, и Анамара считала мгновения до того, как доберется туда и снова увидит Вейзе.
      Там должна быть еще одна река, другая, не та, что течет мимо большого каменного дома. Девушка вспомнила и реку, и лодку. Это была не та река, которую ей придется пересечь, чтобы добраться домой. Они плыли на лодке. Теперь ее перевезет лошадь. Когда она доберется до реки, она будет почти дома.
      Когда Анамара решила, что уже находится достаточно близко к большому каменному дому, она свернула с дороги и поехала напрямик и добралась до реки на второй день. Хотя конь до сих пор легко преодолевал ледяную корку и перебирался через протоки, в эту реку он входить не захотел. Ей пришлось оставить коня и поискать место, где лед был бы достаточно толст, чтобы перебраться по нему на другую сторону, — или такое, где реку можно перейти вброд. Ниже по течению она действительно нашла переправу — там вода, не успевая замерзнуть, бурлила на камнях, положенных человеком. Не снимая башмаков и не думая о холодной воде, Анамара вошла прямо в поток — и вскоре очутилась на другом берегу реки, в темных зарослях на границе Зловещей Трясины.
 
      Известие пришло в Крепость Дуба, когда все сидели за ужином в честь царственной гостьи. Вошел солдат в дорожной одежде, весь в грязи. Низко поклонившись, он прошептал что-то на ухо Горину. Тот посмотрел на Ясенку, потом на Латрома.
      — Идемте, надо поговорить с глазу на глаз, — хмуро произнес он. — Дело срочное.
      — Прошу прощения, — сказала Ясенка гостье. Оставив Раннору в некотором замешательстве исполнять роль хозяйки за столом, Ясенка, Горин и Латром вместе с солдатом поднялись по лестнице в кабинет Горина. Там без лишних слов солдат сказал, что Анамара пропала и все их попытки ее найти не увенчались успехом.
      — Как такое могло случиться? — взорвался Латром. — Вы что, стражи не выставляли? У вас следопытов нет, чтобы найти одну-единственную девочку, у которой не все в порядке с головой? — Он посмотрел на Ясенку. — Простите, миледи.
      — Ничего. Она и вправду не в себе. Есть ли хоть какой намек на то, куда она могла деться?
      — Нет, леди Ясенка, — сказал солдат, явно радуясь тому, что отвечает ей, а не своему разъяренному командиру. — Мы знаем только то, что она украла лошадь, и по немногим оставленным ею следам поняли, что она направилась на северо-запад.
      — Значит, пошла к Трясине, — сделал вывод Горин. — И знает каким-то образом, как миновать переправу у Крепости Дуба.
      — И как давно вы обнаружили ее пропажу? — язвительно поинтересовался Латром.
      — Пять дней, сударь. Мы действительно изо всех сил искали ее. Впечатление такое, что она просто улетела, судя по следам. Но мы нашли коня.
      — Пять дней. По такому холоду. И это при том, что ей пришлось пересекать ручьи, а еды у нее нет, кроме той, что в седельных сумках. — Горин вздохнул. Повернулся к Ясенке. — Мне жаль, дорогая. Боюсь, что если даже ей и удастся добраться до Трясины, она все равно погибнет.
      — Она была под моей опекой, — тупо произнесла Ясенка. — Зазар отдала ее под мою опеку.
      — Нет, миледи, — ответил Латром. — Это моя вина. Я сам должен был ее сопровождать и доставить в Ридаль в целости и сохранности. Если кто и должен быть наказан, так это я.
      — О наказании потом будем говорить, если тут вообще есть за что наказывать, — сказал Горин. — Тебе, как и нам, приказали ехать в Ренделшам, ты не мог отказаться. — Он снова обратился к Ясенке. — Мы должны оповестить матушку Зазар и Рохана.
      — Да, — кивнула Ясенка.
      — Вряд ли кто из них сможет что-нибудь сделать, но знать они должны.
      — Да, — повторила она, не в силах поверить известию. Как могли эти люди так опростоволоситься? Или, возможно, это остаточное действие заклятия, все еще лежавшего на девушке? И именно благодаря ему она сумела сбежать от сопровождающих?
      Она не боялась гнева Зазар. Анамара мертва, и Ясенка сожалела о ней — скорее из-за Рохана, — но в то же время исчезновение девушки решало множество проблем.
      Ясенка надеялась, что когда-нибудь Рохан простит ее за утрату своей безумной дамы.
 
      Узнав об исчезновении Анамары, Рохан покинул замок Крагден и отправился прямиком к хижине Зазар уже знакомым путем.
      — Ты слышала? Ты видела ее? — набросился он на Зазар с вопросами.
      — Слышала. Не видела.
      — Она должна была прийти сюда.
      — Возможно, — ответила Зазар. — Трясинная земля велика. Помнишь, ты ведь нашел девочку где-то к северу отсюда?
      — Матушка, я не знаю, что сделаю, если она погибла! — На глаза Рохана навернулись слезы. Через мгновение они покатились по его щекам, и Зазар закатила ему здоровенную оплеуху.
      — А ну, прекрати! — рявкнула она. — Прекрати, кому говорят! — И она еще раз с силой ударила его по лицу.
      Рохан, совершенно сломленный горем, просто смотрел на знахарку. Затем увидел слезу в глазах суровой старухи и понял, что так она пыталась успокоить и свое горе. Ведь она тоже считала себя виноватой в пропаже девушки.
      — Никто не виноват, — сказал Рохан. — Или все мы.
      — Ты ничего не заметил по дороге через Трясину?
      — Я обогнал пару охотничьих отрядов.
      — Тогда считай свою леди мертвой, — прямо сказала Зазар. Она подтолкнула его к табурету у очага. — Если даже она сумела выжить и добраться от Крепости Дуба до здешних мест… да, ей пришлось пересечь несколько рек и ручьев. Она могла провалиться под лед и утонуть. Если не утонула, то простудилась. Или, положим, добралась до Трясины — и наткнулась на охотников, и погибла от их рук. Трясинные жители всегда убивают иноземцев. Она мертва, Рохан. И чем скорее ты с этим свыкнешься, тем лучше для тебя самого.
      — Я никогда не смирюсь с этим, — ответил Рохан, и собственные слова глухо прозвучали у него в ушах.
      — Сегодня поспишь у меня, а утром вернешься в Ренделшам. Будь очень осторожен. Ты зря рисковал собой, приехав сюда. Те охотники, которых ты видел по дороге, выходят из всех поселений, потому что их гонит голод. Даже если на тебе будет мой знак, это не спасет тебя, если ты попадешь к ним в руки. Глупо было приезжать сюда.
      — Да, матушка, — ответил Рохан, потупив голову. — Я думал, что ты можешь помочь, что-то узнаешь, что я могу хоть что-то сделать…
      — Ничего, — покачала головой Зазар. — Я знаю только, что ты должен жить. — Она коснулась пучка трав и веток на шлеме Рохана. — Живи — и будь что будет.
 
      В высокой башне замка Ренделшам вдовствующая королева Иса сидела в своем высоком кресле, скованная страхом, и, не веря себе, смотрела на то, что видел ее летун.
      По всему северу шло передвижение войск. Некоторые уже направлялись на юг. Иса зря тратила время, обманутая колдуньей, думая, что страна в безопасности потому, что ребенок Ясенки и Оберна мертв. Но пока она спала, забыв о бдительности, Великая Мерзость собирала своих приспешников, чтобы в назначенный час вырваться из Дворца Огня и Льда, который так долго охранял Нордорн-Король Сйорно. В ее ушах снова и снова звучали слова Снолли, сказанные им на том совете, на котором они заключили договор между Ренделом и Морскими Бродягами. «Ему первому принимать удар. Но одному ему не выстоять».
      Иса в ужасе смотрела, как огромные бледные чудовища выдыхали кристаллики льда… на спинах чудовищ сидели одетые в белое призраки. Ревя и завывая, монстры бросались на стены, методично разрушая их камень за камнем. Старый воин со снежно-белыми волосами, развевавшимися на ветру, яростно кричал что-то им в ответ — но и он, и его соратники были перебиты, и теперь их тела остывали на земле.
      Иса крепко прижала руки ко рту. Великие Кольца врезались в губы. Сйорно, король нордорнцев, был мертв. Героическое, но бесполезное сопротивление… и время, которое он выиграл для них своей смертью, было просто ничтожным. Иса отчетливо поняла это, и сердце застыло у нее в груди. Твари ревели, их всадники торжествующе кричали. Затем огромная армия двинулась к югу. От поступи тварей дрожала земля. Воздух трепетал от рева, а льдистое дыхание окутывало их холодными облаками. Один из всадников отбросил капюшон, и, оцепенев от изумления и ужаса, Иса узнала колдунью Флавьель. Та оглядывалась по сторонам, чем-то встревоженная, и Иса поняла, что чародейка почувствовала присутствие ее летуна.
       Улетай! Спасайся!
      Она вложила в приказ всю мощь, на какую только была способна. Туманчик сразу послушался ее и помчался на юг, испуганный не только приказом Исы, но и видом всего, что творилось вокруг.
      Флавьель сидела на шее чудовища, прямо за ужасной головой. Она ударила его ногами в бока. Тварь расправила широкие белые крылья и поднялась в воздух, выискивая незримого летуна. И в этот момент панического, необъяснимого ужаса Иса поняла, на ком сидели и Флавьель, и те призраки, что скрывали свои лица капюшонами. Она не знала, люди это или нет, но под седлами у них были самые страшные твари, какие только могли привидеться человеку в ночном кошмаре, твари из древних преданий и легенд — ледяные драконы.
      И они шли на Рендел.