Когда представление окончилось и все, кто ночевал здесь, отправились спать, Рохан почти убедил себя, что женщина ему просто привиделась. Тем не менее он был рад, что заплатил чуть больше за отдельную комнату и постель, так что мог теперь остаться один и крепко запереть дверь. Несколько раз повернувшись с боку на бок, он наконец улегся поудобнее и заснул неглубоким сном.
      Утром Рохан узнал, что маг уже уехал. Юноша, почувствовав немалое облегчение, отправился в кузницу, чтобы узнать, как там его конь.
      — Не иначе как камень под подкову забился, — сказал кузнец. — Я снова ее закрепил, тютелька в тютельку.
      — Спасибо, — сказал Рохан. Заплатил кузнецу мелкую монету, подумал и добавил еще одну.
      Кузнец расплылся в улыбке:
      — Благодарствую. Я всегда говорю, что человека по тому видно, как он о своем коне заботится. Вы, стало быть, правильный человек.
      — Спасибо, — повторил Рохан. Затем он оседлал Рыжика, навьючил сумки, что брал с собой в комнату на ночь, и продолжил путь.
      «Я был беспечен, — думал он. — Ясенка как раз об этом и предупреждала. Дурак и болван. Больше я так не вляпаюсь».
      Рыжик, после того как из-под подковы извлекли раздражавший его камешек, тоже словно рвался в Ренделшам, как и Рохан, которому не терпелось как можно дальше уехать от своих воспоминаний о постыдном приключении. Он догнал Морских Бродяг и нордорнцев еще до того, как вдали показались остроконечные башни Крагдена, крепости графа Харуза, где, как думал Рохан, разместят его воинов.
 
      Казармы графа Харуза были переполнены молодыми дворянами и их солдатами. У Рохана голова шла кругом от приветствий и взаимных представлений. Он узнал, что несколько дворян принадлежали к Великим Домам Рендела, другие были из союзных им семей или из родичей членов Совета.
      К некоторому удивлению Рохана, его с Себастьяном тем же вечером пригласили на пир в замок Ренделшам.
      — Нос не задирай, — посоветовал Себастьян. — Просто мы последние приехали. Похоже, все мелкие дворянчики и лордята уже здесь. Более того, сдается мне, что они — то есть и мы тоже — скоро переселимся в замок. С нами будут возиться, величать нас почетными гостями, но на самом деле мы — залог того, что наши лорды пришлют еще людей, когда настанет нужда.
      — Ты слишком много слушал Горина, — ответил Рохан. Он разгладил темно-зеленую тунику из тонкой шерсти, которую подарила ему перед отъездом Ясенка, и надел на шею цепь с подвеской — кораблем на волнах, гербом его рода. Этот рисунок он скопировал с отцовской броши, которую сейчас прикрепил к шляпе. — И Ясенку тоже. Они оба уверены, что еще до конца следующего года грянет война.
      — Не забывай — я родом с севера, — напомнил Себастьян. Его туника и шляпа тоже были зеленого цвета, но более светлого, а на груди висел на цепи герб со скалящимся ирбисом — знаком дома Горина. — Я приехал в Рендел еще ребенком, но я не глухой и много что слышал. Сйорно — страж гробницы, скрытой под Дворцом Огня и Льда, где погребена Великая Мерзость. Он остался там, чтобы по возможности оттянуть ее освобождение, но придет день — и она вырвется. Это я знаю наверняка.
      — Тут я положусь на твои слова, друг мой, — сказал ему Рохан. — Но ты уж прости меня, если я не могу быть таким же серьезным, как ты. Я ведь никогда ничего такого не видел и, возможно, не увижу больше.
      — Что худого в веселье, когда есть случай повеселиться?
      — Горин тоже сказал бы нечто в этом роде. Ладно, согласен — хотя кое-кто может подумать, что я уж слишком весел.
      Себастьян улыбнулся:
      — Знаешь, когда ты рядом, на сердце легче становится. Это дар, друг мой, и от него нельзя отмахиваться.
      — Ладно, не буду. А теперь давай пойдем полюбуемся на старую королеву-вдову.
      Юного короля и его матери не было — похоже, пир устроила лично старая королева. Насколько мог судить Рохан, со времени его последнего пребывания в Ренделшаме по случаю похорон короля и Оберна старая королева вовсе не изменилась. Лишь ее руки, украшенные Великими Кольцами, в которых, как говорили, заключена тайна всей силы Рендела, похудели и покрылись бледно-коричневыми пятнышками. Рохан, которого всегда интересовала сила, с любопытством смотрел на Кольца, недоумевая, как такие простые и неказистые с виду вещи могут иметь такую славу. Он почти не заметил слуги, который что-то пробормотал ему.
      — Простите, я не расслышал, — сказал Рохан.
      — Наша всемилостивейшая госпожа, ее величество вдовствующая королева Иса, дабы показать свою благодарность Морским Бродягам и воздать должное их верности, просит вас оказать ей честь и сесть рядом с ней за высокий стол. Мне поручено передать это вам и немедленно доставить моей госпоже ответ.
      — Великая честь для меня, — сказал Рохан. Он переглянулся с Себастьяном. Тот только поднял бровь.
      — Королева также желает оказать честь нордорнцам и приглашает и вас за высокий стол, сударь. Что мне ответить госпоже?
      — Как и мой друг, я сочту за честь присоединиться к ней, — ответил Себастьян. — Проводи нас.
      Слуга показал им их места. Себастьян не ошибся в своих предположениях. Все молодые дворяне, собравшиеся в столице, похоже, сидели на пиру у королевы этим вечером. Еще раз представившись и справившись с родовыми знаками на гербах, Рохан заметил тут и Гидона из Билфа, которого прислал лорд Гаттор. Рядом с ним сидели Дживон из Крепости Рябины и Николос, который с гордостью предводительствовал солдатами лорда Ройанса из Граттенбора. Рядом с ним Рохан увидел Джабеза из Мимона, Винода из Вакастера и Регеса из Леркланда. Имен прочих ни он, ни Себастьян припомнить не смогли. Рохан отметил, что предводителей тех, кто был призван из простого сословия, за высоким столом не было — они сидели в дальнем конце пиршественного зала.
      Только Стюарт, который утверждал, что находится в родстве с Домом Дуба, сидел к вдовствующей королеве Исе так же близко, как и Рохан. В зале теперь было полно народу, и молодые лица соседствовали с лицами старых придворных. В чаду и шуме те, кто сидел за другими столами, слились для Рохана в сплошную безликую массу. Может, потом он с кем и познакомится получше и научится их выделять из толпы.
      Иса заняла свое место, и это послужило знаком к началу пира. С непосредственностью, отточенной долгой практикой, вдовствующая королева завела разговор с молодыми дворянами, изящно наклоняясь к каждому по очереди. Как поживают их лорды, как дела дома, довольны ли они тем, как их разместили.
      У Рохана чуть зашевелились волосы на затылке. Он переглянулся с Себастьяном, тот подмигнул ему. И Рохан понял, что королева обращается к нему:
      — А как дела в Новом Волде? Все ли в порядке?
      — Все прекрасно и в Крепости Дуба, и в Новом Волде, — ответил Рохан. — Как наверняка знает ваше величество, часть года я живу в одном замке, часть — в другом.
      — Ах, да. Я уж и забыла. А ваша — как бишь там ее зовут — приемная мать?
      — Леди Ясенка благополучна, как и граф Горин. Мы с Себастьяном покинули их в добром здравии. И дочь их тоже весела и здорова.
      — А, дочь. В знак моей благосклонности прими от меня этот кубок вина, как надлежит знатному человеку твоего положения.
      Вдовствующая королева дала знак слуге, и тот поставил рядом с блюдом Рохана кубок. Королева же перешла к разговору со следующим гостем — Николосом из Граттенбора.
      У Рохана снова зашевелились волосы на затылке. По обычаю, если один из молодых дворян был удостоен такой чести, то и всех следовало также почтить. И Себастьян, и Дживон из Крепости Рябины были рангом повыше его, по крайней мере согласно обычаям Рендела, а Николос из Граттенбора был равен ему. Но кубком почтили только его одного.
      Рохан осторожно поднес кубок к лицу, вдохнул аромат вина. Что-то было не так. Вино, что ли, прокисло… Нет! Рохан узнал запах. Это была вытяжка из травы… таким зельем Зазар поила тех, кому предстояло вытерпеть боль — когда кость кому вправляла или помогала женщинам при родах. Эта травка притупляла чувства. Знахарка предупреждала его, что если он такого напьется, то у него голова пойдет кругом и им будет легко управлять.
      Зачем королева решила опоить его? Рохан не понимал. Но, почуяв опасность в кубке, он повернулся в кресле так, чтобы натолкнуться на локоть сидевшего рядом Джабеза из Мимона. Вино выплеснулось на скатерть.
      — Простите, ваше величество! — воскликнул Рохан.
      — Это я виноват, — сказал Джабез. — Боюсь, моя неловкость будет стоить вам чудесной скатерти.
      — Пустое, — ответила королева, хотя Рохан вроде бы заметил, как она на мгновение нахмурилась. В ее глазах промелькнул холодок. Она подозвала слугу и велела вытереть вино. — Позже мы увидим представление, а потом будут танцы. Могу ли я порекомендовать вам, Рохан, одну из моих фрейлин? Ее зовут Анамара, и мне кажется, у вас много общего.
      — Благодарю, ваше величество, — сказал Рохан, почтительно склонив голову. — Для меня будет большой честью и удовольствием составить пару леди Анамаре, если ее не рассердит моя неловкость.
      — Тогда решено.
      Королева снова повернулась к кому-то из дворян, и опять Рохан отметил, что больше никому из них не предложили танцевать с какой-то определенной леди. Что задумала королева? Рохан начал соглашаться с характеристикой придворной жизни, которую дала Ясенка, — гадюшник и гнездо интриг.
      Подали сладкое. После того как с десертом покончили, середину зала освободили от столов и лавок. На галерее заиграли музыканты. К Рохану подошла очаровательная молоденькая девушка и робко остановилась перед ним. Она была хрупкой и тоненькой, как все женщины дома Ясеня, судя по леди Ясенке, но у нее были не бледно-голубые глаза, чего можно было бы ждать от очень светлой блондинки, а глубокого, живого сапфирового цвета, почти черные. Ее личико формой напоминало сердечко. Она присела в реверансе и, к удивлению Рохана, очаровательно покраснела.
      — Наверное, вы — леди Анамара? — спросил он.
      — Да, милорд. Мне приказали представиться вам.
      — Наша всемилостивейшая госпожа вдовствующая королева Иса оказала мне великую честь. Не станцуете ли со мной, леди Анамара?
      — Да, милорд. — Она снова покраснела, когда Рохан взял ее за руку и повел туда, где уже строились пары для гальярды.
      Рохан, заинтригованный, попытался вытянуть из девушки как можно больше за разговором во время танца и узнал, что она состоит в дальнем родстве с Домом Ясеня и что она круглая сирота. Но королева об этом уже говорила. Может, Иса вовсе и не строила никаких козней, поскольку, если, конечно, внешность не обманывала, леди Анамара была неопытна и невинна, как любая другая девушка. Когда гальярда закончилась, Рохан был уже отчаянно увлечен Анамарой.
      Танцы прервали для подготовленного на этот вечер представления. К удивлению Рохана, представление давал тот самый маг, которого он видел на постоялом дворе. Он снова насторожился, проводил Анамару к тому месту, где она сидела, — после перестановки для танцев эта часть зала оказалась в тени. Рохан решил не возвращаться на свое место за высоким столом, а сел рядом с девушкой.
      Он подумал, что ни к чему напрашиваться на неприятности. Кто знает, что этот маг может внушить ему или Анамаре на глазах у почтеннейшей публики? Чего Рохан уж точно не хотел, так это чтобы его способность творить мелкую магию раскрылась перед всеми.
      Но маг, казалось, вовсе не заметил Рохана или просто не хотел признавать, что уже встречался с юношей. Он представил куда более затейливое зрелище, чем для простонародья на постоялом дворе, закончив тем, что прямо из воздуха извлек голубей, которые принялись кружить под сводами зала. Затем маг исчез во вспышке пламени, под громкие аплодисменты и восторженные крики.
      Рохан обернулся к Анамаре, надеясь еще разок пройтись с ней в танце, но пока он смотрел на штучки мага, девушка сбежала.
 
      На другое утро Рохан пошел ее искать и в конце концов обнаружил Анамару в маленьком внутреннем саду замка.
      — А, вот вы где! — воскликнул он. — Прошлым вечером я вас потерял.
      — Я не люблю больших представлений — в отличие от остального двора, — сказала Анамара. — Потому я и ушла.
      — Тут ваше любимое место?
      — Можно и так сказать. Я прихожу сюда по утрам поработать и еще чтобы побыть одной. Мне нравятся цветы.
      — Кое-какие еще цветут. Самые стойкие.
      — Но самые красивые увяли. Говорят, безвременный холод убил их.
      — Тогда пойдемте-ка лучше в замок, чтобы этот самый безвременный холод не сразил и вас, поскольку такой прелестной девушки ни при дворе, ни во всем мире больше не сыщешь.
      Анамара отчаянно покраснела.
      — Сударь…
      — Простите. Но вы так очаровательны, что я несу невесть что, прежде чем успеваю подумать. — Она отвернулась, и, к изумлению Рохана, он понял, что она плачет. — Что с вами, милая леди?
      — Ничего. Пожалуйста, уходите.
      — Нет, пока не скажете, что я натворил такого, раз вы расплакались.
      — Это не из-за вас. Ну, может, чуть-чуть. Мне кажется, что я могу говорить с вами не так, как с другими.
      — Тогда, умоляю, скажите, что гнетет вас, и я постараюсь вам помочь. Идемте сядем, я укрою вас плащом. Вам будет тепло, и вы расскажете мне все, что у вас на сердце. И вам станет легче.
      — Вы добры, но тут вы ничего не сможете сделать, — тихо ответила она. Однако позволила отвести себя на скамейку, где их согревало бы неяркое солнце. Там Рохан задал ей несколько осторожных вопросов, и Анамара открылась ему.
      Она была при дворе совсем недавно, и все здесь было ей ненавистно. Она хотела бы вернуться домой, но ее отец погиб в стычке на севере, а вскоре умерла от горя мать, и не в ее положении было противиться приказу королевы приехать в Ренделшам.
      — Наверное, некоторые позавидовали бы мне, думая: вот счастье-то ей выпало. Но я несчастна. Королева шагу не дает мне ступить, и я просто ненавижу ее. Она обращается со мной, как с вещью, и в чем-то я действительно ее вещь. Захочет и выдаст меня замуж за любого — даже урода или старика, если решит, что это принесет ей выгоду.
      — Я согласен, что ее величество не имеет себе равных в интригах и кознях, и она по праву этим гордится. Но не похоже, чтобы она собиралась выдать вас замуж за урода или старика прямо сейчас. Я с вами. Почему бы не порадоваться жизни, пока есть возможность?
      Она снова покраснела и отважно вытерла слезы.
      — Это верно. До обеда меня замуж не выдадут.
      Оба рассмеялись.
      — Вам понравилось вчерашнее представление? — спросила она чуть напряженным голосом, и Рохан понял, что она пытается сменить тему.
      — Этот маг весьма талантлив. Я уже видел его раньше. — И он рассказал ей о пути до Ренделшама и о постоялом дворе.
      — Думаю, мне это больше понравилось бы, — сказала Анамара. — В маленьком зале постоялого двора, где немного народу…
      — Ну, сейчас вокруг народу тоже мало, — сказал он, — так что я могу показать вам вот это. — С торжествующей улыбкой он сотворил из воздуха розу. К его собственному удивлению, она оказалась не из шелка, а живая — мягкая, розовая и благоуханная.
      — Увы, не вышло. Хотел вас позабавить — и промахнулся! — воскликнул он. Он отвернулся, заставил розу увянуть и бросил ее под скамейку. — Прошу, сделайте вид, что не видели, как я опростоволосился. — Он сосредоточился снова и на сей раз протянул ей шелковую розу. — Голубая, — сказал он. — Традиционный цвет Дома Ясеня, хотя с вашими глазами ей не сравниться.
      — Вы помните родовой цветок моего Дома?
      — Да. А что до цвета, так моя приемная мать, Ясенка из Дома Ясеня, рассказала мне об этом. Надеюсь, вам понравился мой скромный подарок?
      — Очень. — Анамара взяла голубую розу и улыбнулась ему. — Я всегда буду хранить ваш дар.
      — А теперь, милая леди, хотя ничто не было бы для меня приятнее, чем весь день провести с вами, валяя дурака и осыпая вас голубыми шелковыми розами…
      — И спасая от свадьбы против воли…
      — И это тоже. Но я не могу быть с вами более часа. У меня есть обязанности. Но мы еще увидимся.
      — Конечно, — снова вспыхнула Анамара. Она снова робко потупила взгляд, прикрыв ресницами чудесные, необыкновенные глаза.
      — Тогда — до встречи. — Рохан вспомнил изящный жест, которым Горин приветствовал или прощался с леди, и поднес руку Анамары к губам.
      — Я буду считать минуты до нашей встречи, — сказала она так тихо, что он едва расслышал ее.
      Он неохотно покинул сад и вернулся туда, где его люди и остальные из призыва королевы-вдовы ждали начала обучения под командой графа Харуза, лорда-маршала Рендела и владельца Крагдена.
 
      Когда Рохан ушел, Анамара наклонилась и подобрала увядшую розу, которую он бросил под скамейку. Девушка поцеловала лепестки и вместе с шелковой голубой розой прикрепила ее на грудь.
 

15