Когда они подлетали к точке встречи, Али сел прямо и заставил себя прислушаться к тому, что говорят другие. Еще одним минусом лекарства было то, что после недавнего приема разум начинал блуждать долгими путями. Али внутренне вздрогнул. Какая потеря времени — мысленно бичевать татхов за то, что они никак не могут изменить.
      — ..таким образом, приливное размывание сведено к минимуму, — говорил Штотц. — Там должно быть много яиц, хотя, предупреждаю снова, приготовьтесь лезть вверх. Вот это, — он поднял маленький желтовато-зеленый конус, — очередное биологическое устройство татхов, — вы вставляете в почву там, где найдете рудные яйца. Это для Лоссина, Тасцин и Вросина, которые ведут сборщики яиц. Оно настроено на частоту искателей яиц, которые сконструировал Али. Вспышки очень яркие.
      — Понял, — ответил Дэйн, и голос его, как всегда, звучал невозмутимо, словно ледяное поле. Рядом с Али Джаспер молча кивнул.
      Али подумал, не принимает ли Уикс то же лекарство. Не то чтобы у него были какие-то признаки замедления или ухудшения качества работы. Просто он стал еще спокойнее обычного, если только это было возможно. Интересно, блуждал ли он мыслями тоже из-за оглушающего эффекта лекарства?
      Али мысленно пожал плечами. Спрашивать он не будет — это значило бы нарушить обещание и хуже того — снова допустить это в свои мысли.
      Он попытался успокоиться, пристально глядя в иллюминатор рядом со своим креслом. Сверху нависал слоистый потолок серых облаков, но далеко на западе манил зеленоватый ободок чистого неба, исчезающий по мере того, как терминатор несся перед ними, принося ночь и защиту от странников. Случайные молнии беззвучно вспыхивали высоко вверху, мгновенно затмевая бегущие огни лодки почти на километр ниже их.
      Али выгнул шею, но источник высоких молний — очень редких, если судить по банкам данных, — не был виден. Они появились абсолютно внезапно и усиливались с каждым днем. А спутники наблюдения сообщали, что полярное сияние с каждым днем охватывает все большие и большие области планеты, потому что буря частиц от беспокойного солнца хлещет все сильнее и сильнее.
      Его внимание привлек мигающий огонек: запрос связи из лагеря Торговцев. Это прерывание было ко времени. Он нагнулся вперед включить связь.
      — Здесь говорит Глиф, — раздался мелодичный голос с акцентом. — Информирую всех: развивается шквал, возможны смерчи. Мы предупреждаем вас. Следите за картой погоды.
      Он отключился, потому что по-террански не говорил — наверное, попросил Туи сказать нужные слова — и потому не понял бы подтверждения.
      — Смерчи ночью? — обернулся к ним Штотц. Джаспер поднял глаза от своего ручного компьютера.
      — Глиф понимает в погоде. Он это предсказывал, только не мог назвать срок. К востоку от нас обширная система разломов, много тепловой энергии накачивается в море и там поглощается. — Он справился у своего компьютера. — Я только что прогнал некоторые цифры по показаниям барометра и направлениям ветра, которые он нам дал только что на экране. Если увеличится скорость с южного направления или вот здесь упадет барометр, — он щелкнул по экрану, — тогда нам лучше уходить.
      Штотц кивнул.
      — Вызову Лоссина по рации, узнаю, что они думают.
      Через секунду в кабине флиттера зарокотал голос татха:
      — Такую картину мы уже видели. На родной планете Глифа нормально. Здесь нормально только зимой. Плохое изменение для нас.
      — Но мы идем вперед? — спросил Штотц.
      — Да. Мы так думаем. Должны взять руду. Но если меняется барометр, меняется ветер, мы возвращаемся.
      Штотц посмотрел на своих спутников. Али увидел, как кивнул Дэйн, и кивнул сам. И Уикс тоже.
      — Мы с вами, — сказал Штотц.
      Уже стало совсем темно, и лодка-раковина была крохотным рисунком цветных огней внизу. Ни одна звезда не могла бы пробиться через толстое одеяло облаков, но Али знал, что мог бы разглядеть по крайней мере два неясных блика света, один куда больше другого. Это были две луны Геспериды-4 из трех. Он набрал команду на вмонтированной в подлокотник мини-консоли, и экран услужливо показал простой график приливной линзы, движущейся в их сторону. Даже если бы шторм был медленнее, приливная волна их в конце концов прогнала бы. Али снова глянул вверх, думая, нет ли среди скрытых там звезд таких, которые он знает и чей солнечный свет омывал его на поверхности планет.
      Рип это знал бы, конечно. Али откинулся на спинку сиденья, четко понимая, что этот час покоя — единственный отдых перед очень долгой непрерывной работой.
      — Сигналы точно помнишь? — вдруг спросил Иоган.
      — Хочешь повторить? — ответил Али. И они с Дэйном и Джаспером процитировали различные составленные ими аварийные сигналы, все на тот случай, если ветры будут такие, что не будет работать рация или просто голосов не будет слышно.
      После этого Иоган с Джаспером пустились обсуждать планы действий лодки на случай непредвиденной ситуации. Али почувствовал, как его внимание снова рассеивается, но на этот раз ему было все равно. Джаспер, как самый легкий, должен был остаться на лодке, держать связь и работать на управлении.
      Али заметил, что время уходит быстрее, чем он думал. Вдруг Штотц сказал:
      — Прибыли. Собирайте барахло. Каждая секунда на счету. Татхи это время зря терять не будут.
      Али внимательно всматривался, пока флиттер опускался на песок. Он видел, как пробирается лодка сквозь прибой. Смотрел, захваченный зрелищем, как биомашина выбирается на песок — сквозь обшивку был слышен скрипящий хруст ее подвижных чешуек на брюхе.
      Когда флиттер сел, Дэйн и Штотц выскочили и стали выгружать сборщики яиц. У Али за те несколько секунд, что флиттер был открыт, замерзли уши. Кончив свою работу, Дэйн и Штотц махнули Али и Уиксу выходить.
      Али послушно натянул шлем на голову, проверил, что все работает, и надел перчатки. То же самое сделал Уикс, и они снова оттолкнули люк и выпрыгнули.
      Сразу же страшный ветер изо всех сил ударил Али в лицо. Холод стал пролезать под одежду, заныли руки и ноги. Али, не обращая на это внимания, последовал за Дэйном, уже начавшим работу.

***

      Это, наверное, были самые страшные четыре часа его жизни.
      Сосредоточиться было трудно, и он жалел, что не поел. Частые молнии с востока тоже не облегчали работу. От них только слепло периферийное зрение сетчатки и усиливалось ощущение чего-то если не опасного, то не правильного.
      Али отогнал эти мысли, сказав себе, что это всего лишь реакция тела на атмосферное электричество. Но все равно ветер бил с жестокой силой, а дальний гром не смолкал ни на секунду, напоминая, что даже находиться здесь опасно.
      После двух часов тяжелой работы, соскальзывания, утомительного подъема Али поднял голову и посмотрел вверх и тогда заметил долгие и безмолвные вспышки света над головой, прорезающие облака, подобно метеорам. Никто ничего не сказал, так что Али тоже промолчал и вернулся к работе.
      Единственное удовлетворение, которое он получал от этой работы, было то, что сенсоры в форме пистолета, разработанные им для поиска рудных яиц, работали как следует, но это удовлетворение снижалось взрывным визгом их включения, подобным отрыжке. Рудные яйца, как и рудные залежи, реагировали на звуковые удары световыми импульсами, которые мог обнаружить чувствительный детектор. К сожалению, звуки нужны были высоких тонов, и у Али было чувство, что ему в уши тыкают ножи.
      Пока поиски не развели членов группы так, что они друг друга не видели, он заметил, что шерсть Сиера встала дыбом вдоль позвоночника и на щеках, а уши прижались. Ушные затычки мало кому из них помогли, кроме невозмутимых татхов, которые не проявляли признаков дискомфорта.
      Но усилия, требующиеся, чтобы выдержать повторение этого звука и чтобы пробираться по слякоти, которая засасывала ботинки, а ноги будто были под тройной гравитацией, скоро начали истощать Али. Еще хуже было карабкаться по скользким камням, покрытым потеками от луж дождевой воды, собиравшимися на изрытом куполе. Иногда под ногой скользил отслоившийся осколок. Несколько раз Али довольно чувствительно падал.
      Поднимаясь последний раз, он понял, что падения стали чаще. Ветер крепчает или это физическое напряжение? Он продолжал работать, двигаясь в изоляции, — интерференция от солнечных пятен была так сильна, что никто не разговаривал, только на общем канале шел обмен краткими сообщениями о найденных залежах яиц.
      Али понял, что ему даже не нужно проходить длинный маршрут, и он выпрямился и вгляделся Р темноту. Он щелкнул усилителем света на шлеме и увидел двигающуюся в отдалении неясную тень. Татхи взяли на себя внешний периметр, оставив внутреннюю область более легким землянам.
      Загвоздка была в том, что на их территории практически не было рудных яиц.
      На краю поля зрения Али появилась тень; он повернулся и увидел Иогана Штотца, почти не видного из-под зимней одежды, и перчатки его блестели от густой грязи.
      Рация Али заработала на его частоте, и голос Штотца сказал:
      — Ветер усиливается.
      — Яйца находить все труднее, — ответил Али, — хотя я уверен, что они здесь еще есть. Импульсы слишком близки к уровню шума, чтобы можно было взять направление. Надо отходить дальше...
      Их перебил голос Джаспера:
      — У нас проблема.
      И он подал сигнал всем освободить рации. Али переключился на канал, который они договорились сделать общим с татхами.
      Джаспер сказал:
      — Барометрическое давление падает, ветер заходит к югу. На карте погоды картина такая, будто на час от нас к востоку образуется группа воронок. Тебе слово, Лоссин.
      Донесся голос Лоссина, повторяющего все это для своих коллег. После быстрого обмена мнениями Лоссин спросил:
      — Сколько руды в трюме?
      — Примерно шестьдесят процентов от намеченного количества.
      Еще разговоры. Али огляделся. На пройденной им дороге отзывались исчезающие импульсы, но он не стал ими заниматься. А несколько яиц там еще могут найтись. Он сказал об этом, и Штотц согласился.
      — Работаем еще полчаса, потом уходим, — предложил инженер.
      Снова Лоссин перевел это своим, потом донесся его низкий голос:
      — Согласовано.
      От прилива адреналина разум Али дернулся, будто пытаясь что-то достать, но уперся в ватный барьер, и Али засмеялся про себя. Фиг тебе, эсперит, подумал он, огибая зубчатый край обломанной скалы.
      Тщательная триангуляция обнаружила, наконец, приличную кладку яиц в заполненной водой глубокой трещине. Когда Штотц подошел со сборщиком яиц, Али помог ему втащить машину по круче. Даже на своих восьми ногах машине трудно было передвигаться вокруг слишком растресканных и крутых куполов.
      Эти полчаса прошли как полдня — ноющие синяки и замутненное сознание. Потом был обратный путь, медленный и осторожный, — цоканье ног сборщика яиц по скалам, задающее ритм сосредоточенности Али. Он почти полз — не было времени, чтобы падать и собирать все снова. Они со Штотцем не разговаривали, поскольку ветер был так силен, что даже крика не было бы слышно.
      Али вздохнул с облегчением, увидев наконец лодку для погрузки руды. Он добрался до нее одновременно со Штотцем. Штотц загнал сборщик яиц в лодку и включил его на реверс. Аппарат начал выгружать яйца в контейнер, а Штотц вышел обратно на пандус и сказал:
      — На этом склоне есть работа как раз на двоих. Ты нашел что-нибудь побольше?
      — Нет. Я почти все собрал, остались только мелкие крупицы. Наверное, те, что упали на камни и разбились.
      У них за спиной частое звяканье рудных яиц, выпадающих из хобота сборщика, замедлилось и затихло. Штотц вывел машину обратно и направил прочь от лодки.
      — Вот сюда. Они двинулись.
      — А где Викинг? Я его не видел, — заметил Али.
      — Пошел дальше в поле с татхами. При таких помехах мы его вряд ли услышим, пока он не подойдет ближе. Но там что-то много — больше, чем может заглотать один сборщик.
      — Нам их надо бы еще дюжину.
      — Нам надо бы еще сборщиков, еще машин и дополнительный корабль, а когда все это будет, не помешает хорошая погода, ясное солнышко и красавицы для развлечения одичавших Вольных Торговцев, чтобы танцевали вокруг бассейнов с горячей минеральной водой и кормили нас очищенными фруктами.
      Штотц редко снисходил до острот, и Али нравилось, когда это происходило. Они старались двигаться как можно быстрее — однажды Али подхватил старшего инженера, когда тот споткнулся. В другой раз Штотц поймал Али за воротник, когда у него нога соскользнула с покачнувшегося камня, который был с виду надежен, и он чуть не нырнул в лужу грязи.
      Они добрались до кладки.
      — Кажется, мы здесь сможем взять три груза, — сказал Штотц. — Вот тут склад, в этой трещине.
      Он направил сборщик яиц к указанному месту, и тот сунул хобот в трещину, труба его тревожно напряглась, и Али повернулся и начал загружать наплечные мешки яйцами из штабеля, сложенного в V-образном кармане в скале. Четыре пары наплечных мешков он успел загрузить раньше, чем вернулся Штотц со сборщиком, у которого мешок оттопыривался от рудных яиц.
      Штотц послал общий вызов:
      — Нас кто-нибудь слышит? Тут еще не меньше двух дополнительных грузов.
      Али слушал его вполуха, наклоняясь, чтобы положить последнюю пару наплечных мешков. Замеченное краем глаза движение заставило его выпрямиться.
      — Иоган, смотри!
      Он показал на огоньки-ракушки, которыми была отмечена кладка. Они мерцали: не вспышками в ответ на поисковые пистолеты, а слабыми световыми переливами.
      Вдруг его наплечные мешки и даже тартановый коллектор сборщика засияли, когда рудные яйца внутри них засветились, но Али со Штотцем не успели среагировать, как земля под ногами вздрогнула, раздался рокочущий рев, и со страшной быстротой усиливающиеся рывки сотрясли остров.
      Али тяжело упал, но мелькнувшая перед глазами вспышка красного никак не была связана с болью в ушибленном колене. Ментальная вспышка воспринялась как боль, но на самом деле это не было больно, и ее смягчило ватное одеяло. Али сообразил, что вспышка эта не его, и разозлился так, что страх исчез раньше, чем затих грохот. Земля вздрогнула последний раз и застыла. Али поднял глаза и чуть не ослеп от широкой полосы молнии, разорвавшей небо над головой.
      Он проморгался и выругался, выговаривая слова так быстро, как только мог, не думая, что его кто-то слышит. Остановился он только тогда, когда упал и ударился боком о скалу с такой силой, что дыхание перехватило. Пока Штотц помогал ему подняться, Али понял, что канал связи забит вопросами и ответами по крайней мере на трех языках.
      Через несколько минут Али разобрался в голосах. Дэйна и еще одного татха не было слышно, значит, они вне пределов связи. Тем временем остальные решили продолжить работу по доставке на лодку дополнительной руды, ожидая, пока эти двое о себе доложат.
      Когда Лоссин отключился, из темноты возникла массивная тень, вышедшая в свет налобного фонаря Штотца.
      — Это Тасцин.
      Она наклонилась грузить руду и подобрала вдвое больше, чем Али мог бы унести. Али про себя вздрогнул, подумав, не считают ли татхи терран бесполезными, как детей, и когда наступила его очередь, схватил больше, чем ему было бы удобно.
      Следующие двадцать минут были тяжелыми. Каждый шаг требовал осторожности, и идти надо было согнувшись и боком, как ходит краб, и зная, что, если упадешь, вряд ли сразу остановишься, а уж рудные яйца точно раскатятся во все стороны. Мышцы бедер вскоре заболели так, что пересилили влияние лекарства на нервную систему, а ветер выл в скалах и трепал одежду, жестокий и надменно-безразличный.
      Наконец они дошли до лодки, и от получаса осталось всего двенадцать минут — слишком мало для еще одного выхода. Али, у которого ноги подкашивались, испытал честно заработанное облегчение; он знал, что второго похода ему без отдыха не выдержать. И даже с отдыхом, подумал он, когда порыв ветра припечатал его к корпусу лодки. Хотя основной удар принял на себя шлем, в голове зазвенело, и несколько минут он не мог понять смысл голосов, зазвучавших в рации.
      Но тревога этих голосов пробила дымку забытья, и Али понял, что что-то случилось. С внезапным ощущением вины он подумал, что забыл о Дэйне и бывшем с ним татхе.
      Тут же он заметил мигнувший сигнал, сообщавший, что Джаспер хочет поговорить с ним по закрытому каналу. Али нажал кнопку приема вызова, и Джаспер сказал:
      — Ты чувствовал ментальную вспышку в момент землетрясения?
      Али заскрипел зубами. Это было нарушение обещания, капитуляция!
      — О чем ты говоришь? Джаспер вздохнул:
      — Значит, только я? Я боюсь, что Дэйн попал в беду. Я принял сигнал боли, острейший.
      Али огляделся, но высокой фигуры Торсона среди татхов, стоящих возле погрузчика, не было видно.
      — Ты не слышал? Он не отвечает. Али отключил Джаспера и набрал частоту Дэйна. Ничего. Он попытался еще раз. Опять ничего. Он поднял глаза, оглядывая горизонт во все стороны. Лоссин и Дэйн Торсон исчезли.
      В тревоге Али снова связался с Джаспером.
      — Он не докладывал?
      — Нет. Вросин потерял его из виду за десять минут до землетрясения. У него повредило рацию, и он не мог доложить.
      — Они знают его местонахождение?
      — Не передали. У меня есть его местоположение на момент последнего контакта. Туда направляется Лоссин — ждем сообщения.
      Али переключился на общий канал и услышал доклад Лоссина:
      — Лоссин рапортует. Я вышел на последнее положение Дэйна. Здесь ничего. Ответа нет.
      Али снова переключился на закрытый канал:
      — Что будем делать?
      Али услышал, как Джаспер набрал побольше воздуху, и потом сказал:
      — Ты взял — то есть ты можешь взять — его местонахождение?
      Али хотел огрызнуться, что у него с собой нет никаких приборов, но он знал, что имеет в виду Джаспер. Ситуация была слишком серьезная, чтобы вякать насчет обещаний.
      — Нет, — ответил он. — А ты?
      — Я не воспринимаю место, — извиняющимся тоном пробормотал Джаспер. — Только эмоции.
      «Я воспринимаю, — подумал Али. — Торсон и я воспринимаем местоположение. Черт, черт, черт!»
      Он зажмурился, впервые пытаясь открыть себя связи. Только — как? Он пытался вообразить, где находится Дэйн, и мозг услужливо воспроизводил образы: Дэйн, падающий в яму, цепляющийся за склон, придавленный скалой. Но Али знал, что это все воображение, подстегнутое страхом.
      Он попытался очистить мозг от всех мыслей и просто ждать.., но ощущал только мягкое ватное одеяло поверх разума, заглушающее все.
      — Али? — Джаспер. — Я прошу прощения...
      — Ничего, все нормально. Но я ничего не могу воспринять.
      Джаспер отключился.
      Примерно через минуту появился Лоссин, пригибаясь от пронизывающего ветра.
      Тасцин подошла к нему, заговорила. Али видел, как Лоссин махнул рукой, и они стали оживленно переговариваться, потом Тасцин повернулась к Штотцу и махнула ему, тот сообразил, что у него отключен общий канал, и быстро нажал кнопку.
      — ..рискнем искать? Ты должен решить. Напряженный и суровый, прозвучал голос Иогана:
      — Я думаю, что мне не пройти против такого ветра. Послушайте, мы можем прочесать последнее место на флиттерах?
      — Мы это сделаем.
      — По машинам! — крикнул Штотц. — Быстро! Они залезли в свой флиттер, забыв о грязи и слякоти. Лодка поползла обратно в прибой, а Штотц привел в действие управление флиттера. Крылья машины были прижаты к корпусу, подставив ветру минимальную поверхность. Даже несмотря на муть в мозгу, Али понял, что у них очень мал запас горючего. В тяжелом молчании два флиттера пролетели над островом, сделали над ним круг. Снова круг, на этот раз шире, и третий раз, хотя индикатор уровня горючего уже замигал красным.
      Наконец Штотц сказал:
      — Мы не можем рисковать жизнью всех. Нужно возвращаться.
      Никто ничего не сказал.
      Джаспер вышел из кружения и начал долгий и опасный полет домой.
      Али сорвал с себя шлем и перчатки и уронил голову в ладони.

Глава 16