- Пять... - услышала она, как произнес рядом с ней мальчик. Он тоже прополз вперед, так что они соприкоснулись плечами.
      - Может, и больше, - с удовлетворением ответила она. - В некоторых бандах людей больше, чем лошадей.
      - Надо снова уходить в холмы, - мрачно заметил он. - Туда или в Пустыню.
      Вопреки своему желанию, Бриксия посочувствовала ему. Она негодовала из-за того, что нужно думать о ком-то, кроме себя самой, но если эти двое уйдут без запасов, без умения жить в дикой местности - а она догадывалась, что у них нет этого умения, - их можно считать погибшими. Ее раздражало, что что-то не позволяет ей уйти, предоставить этих двоих судьбе, которую они заслужили своей глупостью.
      - У твоего лорда нет родичей, которые приютили бы его? - спросила она.
      - Нет. Он... его не всегда принимали жители нижних долин. Я сказал, что у него другая кровь... ИХ кровь... - У жителей Дейла "они" обычно означало только одно - чужаков, которым когда-то принадлежала эта земля. Это... это и сделало его таким, каким он был... каков он есть. Ты не понимаешь... Ты видишь его только сейчас - голос мальчика стал страстным шепотом, как будто он боялся потерять контроль над собой. - Он великий воин... и ученый. Он знает такое, чего не знают и не понимают другие лорды Дейла. Он мог призвать к себе птиц и говорить с ними - я видел, как он это делает! И не было такой лошади, которая не пришла бы к нему и не позволила сесть на себя. Он насылал сонные чары на раненых. Я даже видел, как он наложил руки на рану, черную от яда, и приказал плоти излечиться - и так и было! Но никто не может излечить его самого, никто!
      Мальчик опустил голову и спрятал лицо в руках. Он лежал неподвижно, но Бриксия пошевелилась, словно от него на нее перешло всепоглощающее ощущение боли и потери.
      - Ты был его оруженосцем?
      - Да, после смерти Яртара я нес его щит. Но на самом деле я не оруженосец. Наверно, стал бы им когда-нибудь, если бы все было хорошо. Лорд принял меня в свой дом от дальних родственников своей матери. Мне не на что было рассчитывать... у нас всего лишь пограничная сторожевая башня... и у меня двое старших братьев... так что меня там ничего не ждало. Все равно теперь уже ничего нет... ничего, кроме моего лорда... кроме моего лорда.
      Голос его звучал хрипло, плечи он согнул. Бриксия знала, что он ненавидит себя за это проявление чувств. Нужно оставить его одного и больше не расспрашивать.
      Повернувшись, она отползла от наблюдательного пункта. Но... там, где они оставили лорда Марбона, никого не было. Она быстро осмотрелась: ничего не видно...
      4
      - Он исчез!
      Услышав ее крик, мальчик подполз и тут же вскочил на ноги, совершенно не обращая внимания на возможных наблюдателей снизу. Бриксия пыталась схватить его, напомнить об опасности. Но не успела, он уже исчез в кустах по другую сторону этой небольшой поляны. Очевидно, его интересовал только его господин.
      Бриксия осталась на месте. Теперь, когда они ушли из ловушки, ей незачем больше сопровождать этих двоих. Совсем незачем. И все же, что бы ни говорило ей благоразумие, спустя какое-то время она неохотно двинулась вслед мальчику.
      Уты тоже не видно. Может, кошка по какой-то причине ушла с лордом Марбоном. Бриксия медленно пробиралась через кусты в том направлении, в котором исчез мальчик.
      Случай по-прежнему давал им укрытие: за кустами оказалась выемка, заросшая лианами и новой порослью кустарников. Сломанные ветви и листья обозначали дорогу. Бриксия осторожно шла по этому углублению. И хоть мало вероятности, что на нее нападет какой-нибудь дикий зверь, в таких зарослях могут быть другие опасные существа.
      Что-то угрожающее было в этих кустах, в этой поросли. Мясистые темно-зеленые листья, такие темные, что казались почерневшими. Некоторые покрыты красными или ржавыми красно-коричневыми прожилками, как засохшей кровью.
      Если их сломать, ощущался сильный неприятный запах, отличный от запаха растительности.
      Стволы и ветви черные; касаясь тела и рук Бриксии, они оставляли полосы, словно выделяли какую-то жидкость. Она с помощью копья, как могла, отводила их со своей дороги.
      Девушка заподозрила, что эта тропа, проходящая между двумя склонами, не может быть естественной. Если бы она шла вниз по склону, с севера, можно было бы думать, что ее оставил пересохший ручей. Но она идет с востока на запад, вдоль хребта. Наверно, выкопана, чтобы скрыть тех, кто выбирается из потайного хода, увести их к Пустыне.
      Бриксия дважды останавливалась, собираясь повернуть назад или по крайней мере уйти с этой зловещей тропы. Но каждый раз, осмотрев с сомнением откосы (заросли там гораздо гуще), она отказывалась от этой мысли.
      Во время последней остановки услышанное заставило ее схватить копье. Не голос, не хруст ветви впереди или сзади. Она стояла в темном туннеле, по-видимому, совершенно одна.
      Нет, этот звук не от шевелящихся на ветру листьев, не...
      Девушка смотрела назад, туда, откуда пришла, пытаясь определить, что это был за звук. Какое-то звяканье, стук, как будто стучат зубы. Она слышала раза два такой звук, когда Ута следила за птицей, которую не может достать.
      - Ута! - негромко позвала Бриксия, но в глубине души она понимала, что это не кошка. Звуки членораздельные, как речь на чужом языке, которую она не может перевести.
      Сзади? Нет, она напряженно прислушивалась. Теперь она уверена, что звук исходил не сзади и не спереди туннеля, который так сильно зарос, что ветви начали соединяться у нее над головой. Она взглянула вниз, с ней нарастал холодный страх: звук доносился из-под земли!
      Инстинкт говорил ей, что нужно бежать вперед. Но... может быть, ее и подталкивают к этому. Она заставила себя остановиться, наклонила голову, вслушиваясь в щелканье. И увидела: дорога впереди, едва заметная в сумерках и тени растений, изменялась! Под толстым слоем листьев, под толстым ковром, в который погружались босые ноги, появилась впадина. Сама поверхность - да, она видит изменение. Внезапно она представила себе, как тропа опускается, вниз, в какую-то пропасть, прихватив ее с собой. А там, в пропасти, у нее под ногами, ждет...
      Больше она не стала колебаться! Продолжала со страхом поглядывать на толстый слой, превращающийся в грязь под ногами. А что, если снизу поднимется... какое-то существо и схватит ее?
      Девушка дрогнула и побежала. С подъемом стен, с опусканием тропа стала отчетливей. Больше не нужно было пробираться сквозь заросли. Напрягая зрение, Бриксия видела следы. Остальные - или один из них впереди. Теперь ей очень хотелось общества других людей.
      Она боялась подступающих теней. От зловония сломанных стеблей и разлагающихся листьев тошнило. Бриксия торопливо шла вперед. Тропа постепенно поднималась, словно нацеливалась пересечь вершину хребта. Угол подъема увеличился, дважды девушка поскользнулась. Множество следов показывало, что другие тоже падали или вынуждены были подниматься с трудом.
      Чуть впереди много обломанных ветвей, некоторые еще дрожат. Пройдя через них, она оказалась на открытом месте под низким небом. Света достаточно, и девушка приободрилась. Перед ней вперед уходит карниз. Карниз обрывается в пропасть, и на какое-то мгновение девушка представила, что юноша и лорд Марбон упали в нее с этого узкого насеста. Бриксия плохо переносила высоту; впрочем, тут свидетелей нет, и она встала у левого края карниза на четвереньки и заглянула вниз.
      То, что она увидела, поразило ее. Несомненно, тут приложил руку человек - или какое-то разумное существо изменило природу в своих целях. Потому что по крутому утесу проходила лестница. Выветренные, покрытые мхом ступени круто вели вниз, в узкую долину. А на стенах утеса рядом с лестницей углубления и выпуклости - резьба, тоже выветренная и покрытая мхом и лишайниками.
      Быстро сгущалась тьма. В слабом свете эти линии и углубления, казалось, насмехаются или хмурятся, образуя такие чуждые лица, что Бриксия быстро отвернулась от стены. Внизу она услышала шум падения камня и увидела движение. Местность под ней затянула какая-то дымка; казалось, дно долины очень глубоко, гораздо глубже, чем по другую сторону хребта, откуда она пришла.
      Внизу лежали густые тени. Но не настолько они темны, чтобы она не различила две фигуры у каменного выступа. У нее на глазах большая фигура вырвалась, высвободилась от меньшей. Меньшая хотела помешать, но более высокий отбросил спутника и направился на запад, шел он большими, но экономными шагами опытного путешественника.
      Решив догнать их, Бриксия встала и, борясь с головокружением, начала спускаться по лестнице. Одной рукой держалась за резьбу на камне, потому что от пропасти справа кружилась голова. Девушка сознательно заставляла себя смотреть только на, что непосредственно перед ней.
      К тому времени как она добралась до конца лестницы - она не смела торопиться, - двое уже далеко ушли вперед. Вторая долина оказалась странно лишенной всякой растительности, и Бриксия видела ушедших, хотя очертания их странно колебались.
      Бриксия потерла глаза, решила, что собственное зрение мешает ей видеть удаленные предметы. На мгновение путь прояснился, но потом, когда она смотрела под ноги или на окружающие скалы (их вокруг очень много), зрение затуманивалось.
      Воздух чист, она дышит свободно, нет удушливого зловония, как на тропе вверху. Но идти здесь босиком трудно, гравий, обломки камня причиняют боль даже ее огрубевшим подошвам. Бриксии пришлось идти медленно, чтобы не поранить ноги. Она вспомнила сандалии в своем мешке мешок остался в долине. Несколько раз ей хотелось крикнуть, позвать ушедших вперед, попросить подождать ее. Но скоро вечер, и они все равно вынуждены будут остановиться.
      С того времени как она вошла в подземный проход в крепости, девушка не видела кошку и теперь начала сомневаться, что Ута вообще проходила верхней тропой. Почему-то для нее важно, чтобы Ута была с ними. И она беспокоилась, не ушла ли Ута по своей воле.
      Тьма еще больше сгустилась, и девушка становилась все более и более осторожной. Может быть, эти странные невидимые создания сверху не последовали за ней, но у нее сохранялось ощущение, что она не одна, что кто-то подглядывает за ней, и это ощущение с каждым шагом становилось все сильнее.
      Остановиться здесь она не может. Ей нужно общество - любое общество, чтобы избавиться от ощущения, что она во власти неизвестного. Время от времени она останавливалась и прислушивалась - и обнаруживала, что в долине нет обычных успокаивающих ночных звуков. Не жужжали насекомые, не кричали птицы - полная тишина, так что собственное дыхание казалось очень громким, а скрип копья о камень звучал как призыв боевого рога.
      Бриксия старалась подавить свое воображение. Неправда, что она идет в толпе невидимых существ! Ничего не движется, кроме нее самой. Вздрагивая, но не от ночной прохлады, Бриксия прислонилась к камню высотой ей по плечо.
      Пальцы коснулись выпуклости, впадины.. Она повернула голову. Лицо!..
      Какое волшебство позволило этой грубой резьбе выделиться, стать видимой в темноте, она не могла догадаться. Как будто ее прикосновение пробудило искру жизни в самом камне.
      Лицо?.. Нет, ничего даже отдаленно человеческого нет в этой каменной маске. Огромные круглые глаза, в каждом искорка, точка зеленовато-белого цвета. Рот и нос намечены лишь слегка, каким-то дьявольски реалистическим искусством, широкий рот-пасть чуть раскрыт, из него торчат концы острых клыков.
      Остальное - Бриксия заставила себя смотреть, она не позволит запугать себя - она уже преодолела первый испуг и изумление - остальное всего лишь линии в камне... ничего больше... только глаза и рот. Наверно, тот, кто это сделал, рассчитывал на воображение зрителя, оно должно восполнить недостающее. Стыдясь, что на нее подействовала эта уловка, Бриксия ударила копьем по камню и быстро пошла вперед, не обращая внимание на боль в ногах. Она не оглядывалась, не смотрела по сторонам, но ощущение, что за ней следят исподтишка, не оставляло ее.
      Она больше не сомневалась, что находится в одном из мест Древних. И такое место, думала она, где вторжение людей не приветствуется. Это не убежище, как то место, куда ее привела Куниггод. Напротив. Тут скорее угроза ее племени.
      Узкая долина, насколько она могла судить, перешла в более широкую равнину. Девушка снова начала колебаться. Идти дальше ночью без проводника, наверно, глупо. Если те, кого она преследует, и дальше шли втроем, она не видела никаких следов после спуска с лестницы. Но теперь по крайней мере жесткий гравий уступил место полоскам травы.
      Переходя от одной такой полоски к другой, девушка больше не могла двигаться по прямой, зато это избавляло ее ноги от дальнейшей пытки. А впереди... неужели эти двое настолько неосторожны, что разожгут костер? Здесь, на открытой местности, они только привлекут к себе внимание всех, кто бродит в ночи.
      Пустыня всегда считалась злым местом, ходили слухи о чуждой жизни, которую можно здесь встретить. Зловещая пустота образует западную границу Дейла, и здесь живут только разбойники и те странные люди, которых больше всего интересуют следы Древних. К Пустыне лорды Дейла обратились за помощью в прошлом году, за помощью в борьбе с захватчиками. И помощь пришла, всадники-оборотни, не люди, а страшное сочетание человека и дикого зверя. Об этом Бриксии рассказывали те немногие встречные, к которым она решалась подойти, чтобы выменять на шкуру прыгуна пригоршню соли.
      За последние два года в своих скитаниях она не раз приближалась к Пустыне. Главным образом потому, что между ею и убежищами, которые она могла отыскать дальше на востоке, по-прежнему многочисленные враги. Она следила за отрядами разбойников, выходящими из Пустыни или скрывающимися в ней. Но в глубь Пустыни никогда не уходила.
      Можно ожидать, что лорд Марбон, с его поврежденным разумом, решится на это. Но что она должна идти за ним... Бриксия присела на полоске травы, растирая ноги, широко раскрыв глаза, настороженно приглядываясь и прислушиваясь... Тьма не дает ничего увидеть, но слышны звуки ночи, нет той пугающей тишины, что царит в долине.
      Девушка высоко подняла голову... Ноздрей ее коснулся аромат, прямая противоположность грязному запаху узкой верхней тропы. Сладкий, свежий... она подумала о луговой траве ранним утром, о паутине на покрытых росой травинках, о цветах, раскрывающихся навстречу дню. Сад... раннее утро... цветы созрели, их можно срывать и высушить, чтобы потом освежать ими постель и белье...
      Не сознавая, что делает, Бриксия снова встала, двинулась в ночь, привлеченная ароматом, который становился все сильнее. И подошла к подножию дерева... Его ветви странно изогнуты, и на них нет листьев. Но ветви сплошь покрыты белыми цветами. И над каждым цветком, как маленькая свеча, язычок пламени.
      Бриксия подняла руку, но не решилась коснуться ветви или цветка. Стояла в удивлении и благоговении, но пришла в себя от резкого хрипа.
      Девушка оглянулась, держа копье наготове. В слабом свете цветков она увидела тех, что окружают ее. Небольшого размера, но когда увидели, что она их заметила, подняли громкий шум. Да, маленькие, но вызывающие ужас.
      Если бы жаба могла встать на задние лапы, если бы в ее выпуклых глазах засветился злой разум, а в пасти появились клыки - вот так выглядели эти квакающие существа. И у этих жабообразных созданий кожа не гладкая, она покрыта пучками жестких волос... волос... или тонких щупалец. В углах пасти и над глазам эти щупальца длиннее. И они непрерывно движутся, словно обладают собственной жизнью.
      Бриксия прижалась спиной к стволу дерева. Но существа не приближались к ней, как она ожидала. В том, что цель у них зловещая, она не сомневалась. Сознание ее уловило холодную ненависть ко всему, что представляет она и чего нет у них. Однако существа не нападали открыто, они окружили дерево и начали двигаться по кругу одно за другим - ужасающая пародия на круговой танец, какие бывают на пирах.
      Теперь они молчали, но каждое, проходя мимо нее, смотрело в ее сторону, и в каждом взгляде она читала злобу и нечестивое желание. Бриксия обошла вокруг ствола, продолжая касаться его плечами, проверяя, полностью ли она в окружении.
      Девушка не могла догадаться, что им нужно. Но она понимала, что в их танце есть какая-то цель. Она вспомнила некоторые рассказы Куниггод. Можно заклинать, повторяя ритуальные слова или движения. Может, именно это происходит сейчас?
      Если это так... она должна нарушить их танец, прежде чем колдовство не завершится. Но как это сделать?
      Держа копье наготове, Бриксия оторвалась от ствола и устремилась к ближайшей части круга. Существа отступили, но ненамного и продолжали окружать ее за пределами досягаемости копья. И от них исходило ощущение удовлетворенности и злорадства. Она была уверена, что они ее не боятся, будут продолжать прыгать, пока не добьются своего.
      Если она разорвет их круг, перепрыгнет через него или разгонит копьем, освободится ли она по-настоящему? Уйти от света, который дают цветы дерева, значит погрузиться в полную тьму на незнакомой местности, где на нее смогут беспрепятственно охотиться.
      Бриксия снова попятилась под защиту ветвей и стоячих огоньков. Она видела, что с каждым поворотом круг танцоров слегка сужается. Скоро придется принять решение и выполнять его. Либо вырваться, либо оставаться у дерева и посмотреть, что произойдет. Она обычно не склонна к нерешительности, но раньше ей не приходилось встречаться с врагом, таким чуждым по внешности.
      Под деревом она ощущала безопасность. Наверно, это лишь иллюзия. Бриксия коснулась коры и вздрогнула. Как будто притронулась к теплому телу. И в мгновение контакта ее сознание получило какой-то импульс. На самом ли деле это произошло? Или опять только ее воображение... может, рожденное колдовством этих существ?
      Есть только один способ проверить. Прислонив копье к сгибу руки, Бриксия другой рукой осторожно потянула ветвь прямо над головой. И вспомнила слова, которые произносила Куниггод, когда собирала растения. Она говорила это каждой траве, кусту, каждому растению, прежде чем сорвать цветок. Куниггод твердо верила, что у растений есть душа, и сборщик растений должен помнить об этом.
      - Подари мне часть твоего изобилия, зеленая сестра. Ты богата плодами твоего тела. Красота и сладость принадлежат тебе, и только то, что ты дашь добровольно, я возьму.
      Девушка накрыла руками цветок. Свет, который отбрасывали лепестки, устранил обветренность и загрубелость ее кожи, она приобрела жемчужный блеск. Ей не понадобилось прилагать усилий, чтобы сорвать цветок с ветви. Нет, он сам высвободился и упал ей в руки.
      Она долго стояла в нерешительности, забыв даже о танце жабоподобных существ, ожидая, что чудо, отделившись от ветви, поблекнет, утратит сияние. Но ничего подобного не случилось, и девушку охватило спокойствие, ощущение единства с миром, правильности окружающего. Ничего подобного она не испытывала с того самого утра, как проснулась в месте Древних.
      Она снова обратилась к дереву - может, не к дереву, а к невидимому существу, которое неощутимо, но которое в нем присутствует.
      - Благодарю тебя, зеленая сестра. Твой добровольный дар - мое сокровище.
      Двигаясь словно во сне, Бриксия выпустила копье и осталась беззащитной по нормам своего племени.
      Держа цветок в руке, она вышла из-под защиты дерева к кругу, который к этому моменту сузился и почти дошел до места, над которым нависают ветви. Двинулась к дергающимся фигурам, чей танец стал еще быстрее, шла уверенно, крепко держа цветок. И вместе с ней двигалось облачко аромата.
      Послышалась квакающая речь, жаба перед ней застыла. Ее широкая пасть раскрылась, оттуда полились бессмысленные звуки - может, неведомые человеку слова. Бриксия вытянула руку. Свет цветка пробивался меж пальцев.
      Жаба отступила, гневно крича. Только мгновение она вызывающе смотрела. Потом повернулась и, по-прежнему гневно крича, исчезла во тьме. Те, что танцевали рядом с ней, тоже отступили. Не быстро, оборачиваясь, рыча и болтая, неуклюже шевеля лапами. И хотя в лапах у них нет никакого оружия, ясно, что они угрожают.
      Но цветок установил между ними и девушкой стену, неяркую, но и не тускнеющую. Существа попятились еще дальше. Бриксия не пыталась преследовать их, не выходила за пределы ветвей дерева. Она знала неизвестно, откуда, - что навес древесных ветвей представляет собой преграду, дает ей убежище.
      Существа попытались снова начать танец. Но хоть и квакали и болтали, ни одно не приблизилось к тому месту, где она стояла с цветком в руке. И наконец они повернули и ускакали в темноту. Они не совсем покинули поле битвы: вернувшись и сев у ствола, она слышала их кваканье, болтовню в темноте и догадывалась, что находится в осаде.
      Хотелось есть и пить. Снова вспомнила о мешке, который оставила в долине в начале этого приключения. Вздохнула от своей глупости. Но голод и жажда приглушенные, они затрагивают лишь часть ее, они как бы отделены от той личности, что сидит под деревом, держит цветок, лепестки которого словно вырезаны из драгоценного камня.
      Бриксия глубже вдохнула аромат цветка. Не вполне сознавая, что делает, повернулась к стволу. Осторожно положила цветок на землю, наклонилась, обняла ствол, прижалась к гладкой коре ртом. Язык ее коснулся коры и пробежал по ее поверхности. И хоть язык ее - не когти Уты, девушке показалось, что он разорвал кору. Она ощутила влагу. Выделилась жидкость, которую она могла слизывать.
      Не сладкая и не кислая, вкус ее она определить не смогла бы, жидкость выделялась все в больших количествах, девушка продолжала лизать кору. Глотала, сосала, снова глотала.
      Исчезли жажда и голод. Бриксия ожила. Она перестала слышать бормотание жаб. Подняла голову, весело рассмеялась.
      - Ты и правда зеленая мать! Благодарю тебя, госпожа цветов! Ах... как мне отблагодарить тебя?
      Она ощутила печаль. Такую печаль ощущаешь, глядя в дверь на место, полное радости, но не смея войти туда. Больше никогда она не позволит порочить это волшебство (а что это, как не волшебство?) в своем присутствии. Девушка снова прислонилась к дереву, прижалась губами к коре, не для еды, а для радости и удивления.
      Потом легла, свернувшись, положив рядом с лицом цветок, забыв о своем копье. И в полной уверенности в безопасности уснула.
      5
      Бриксия проснулась, спокойная и счастливая. Солнце уже поднялось высоко и посылало свои золотые пальцы в Пустыню. Девушка сонно смотрела на нее, она испытывала странное удовлетворение от зрелища скрещивающихся над нею ветвей.
      Цветы, бывшие ночью маленькими светильниками, теперь плотно закрылись прочной красно-коричневой кожицей. Ни один не увял, не упал с ветви. Слегка повернув голову, девушка увидела цветок рядом с собой на земле, он тоже не раскрыт, превратился в цилиндр, такой же жесткий и коричневый, как цветы на дереве.
      Она не голодна, тело не болит. Напротив, она полна сил и бодрости. И...
      Бриксия покачала головой. Неужели и днем продолжается сон? Она могла, закрыв глаза, видеть тропу. И ее наполняет нетерпение, желание идти дальше, к цели... которая ей пока неведома.
      Она подобрала плотно закрывшийся цветок, сунула его под рубашку, где он будет лежать, касаясь ее кожи. Встав, девушка повернулась к дереву и негромко сказала:
      - Зеленая мать, я недостаточно мудра, чтобы понять твое волшебство. Но я не сомневаюсь, что ты облегчила мне путь. И ради тебя я отныне буду внимательна ко всему растущему от корней, поднимающему ветви и листья к небу. Мы поистине живем одной жизнью - этот урок я никогда не забуду.
      И правда. Больше она не сможет без удивления смотреть на растительную жизнь, такую не похожую на нее. Слепой и неожиданно прозревший смотрит на мир с таким же удивлением, как она в то утро.
      Каждая травка, каждая ветвь превратились для нее в редкое и прекрасное зрелище. Все они отличаются друг от друга, представляют бесконечное разнообразие форм.
      Бриксия подобрала копье. Зеленый мир обрел отныне для нее новую жизнь, но она обрела и новую целеустремленность. Она должна идти, больше нельзя задерживаться. Ее ждут.
      И она быстро пошла. Жабоподобные существа, которые ночью пытались заколдовать ее, исчезли. Девушка, непонятно почему, знала, что солнечный свет для них - непреодолимая преграда.
      Время от времени она замечала следы следы обуви. И рядом с ними отпечатки лап Уты. Трое проходили этим путем.
      В одном месте она увидела множество отпечатков лап Уты. Бриксия кивнула. Она была уверена, что Ута сознательно оставила эти следы для нее, Бриксии, - это дорожный знак, такой же ясный, как другие знаки на дорогах Дейла.
      Девушка больше не думала о смысле собственных поступков. Она смутно понимала, что не может повернуть, сойти со следа.
      В Пустыне есть жизнь - но утром ничего угрожающего не видно. Перед ней несколько раз возникали прыгуны, убегали огромными прыжками, которые и послужили причиной такого названия. Бриксия видела бронированную ящерицу, розовые чешуйки брони почти такого же цвета, как песок, на котором она лежит. Блестящие глаза следят за тем, как она проходит мимо. Ящерица не разделяет страха прыгунов.
      С земли с криками поднялась стая птиц, они отлетели недалеко и снова опустились в поисках насекомых. Серого цвета, как почти вся поверхность здесь. Тут нет яркой зелени, нет цветов в траве. Растительность тусклая, как и почва. Несколько отдельных растений с мясистыми серо-красными листьями. Вокруг их стеблей хитиновые корпуса жуков, рогатые лапки, остатки пира, падающие с листьев, готовых ухватить новую добычу.
      Эта часть Пустыни не ровная, она представляет из себя ряд закругленных холмов, похожих на песчаные дюны на берегу, но холмы не из песка, их не шевелит ветер. Поэтому путь Бриксии не прямой, он вьется среди этих холмов. Они поднимаются все выше, и горизонт сужается.
      Ощущение единства с миром, охватившее девушку под деревом, постепенно слабеет, по мере того как Бриксия углубляется в холмистую местность. По склонам холмов растет жесткая трава, она не похожа на настоящую растительность, скорее напоминает шерсть присевшего перед прыжком зверя. Эти звери позволили ей зайти поглубже в стаю, чтобы она стала потом их легкой добычей...
      Воображение... но обычно такие воображаемые картины ей не свойственны. Бриксия даже дважды останавливалась и тыкала концом копья в холм, чтобы увериться, что это только земля и трава, что никакой угрозы нет.
      В сознании ее возник вопрос. Эти пригнувшиеся угрожающие существа это ведь не ее создание. Она привыкла к страху, но всегда опасалась чего-то осязаемого: волков ее собственного племени, холода, голода, болезни - все того, что готово обрушиться на беспомощного или неосторожного. Но никогда она не боялась воображаемого противника.
      Бриксии хотелось убежать - куда угодно, в любую сторону, только подальше от этого извилистого пути. Лучше сухая выжженная пустыня, чем это! Но она боролась с этим желанием; вместо того чтобы побежать, сознательно замедлила шаг, сосредоточилась на одном деле - поиске следов, оставленных теми, кто прошел перед ней.
      И только тут Бриксия поняла, что хоть время от времени попадаются отчетливые следы обуви, она не видит ни одного кошачьего следа. Ута не оставила ни одного отпечатка.
      Бриксия резко остановилась. Отсутствие отпечатков кошачьих лап - для нее сигнал тревоги. Она не понимала, почему ей так важно идти по следам кошки, но это так. Она остановилась и начала оглядываться.
      Мысль о том, чтобы вернуться по своим следам, ей не понравилась. Наверно, в этом нет необходимости, убеждала она себя. Однако... рука ее невольно устремилась к цветку, лежащему в безопасности на груди... Но... она так уверена, словно услышала громко произнесенный приказ... уверена в том, что она должна это сделать.
      А холмы вокруг приобретали все более странные, угрожающие очертания. Бриксии казалось, что только когда она смотрит прямо на них, они неподвижны. Краем зрения она замечала, борясь со страхом, что они увеличиваются, уменьшаются, приобретают странные очертания...
      Она побежала, по-прежнему прижимая рукой цветок к сердцу, в другой держа наготове копье. Потом...
      Прямо перед ней холм, он словно выскочил из-под земли, преграждая ей путь. Ее собственный след лежит перед ней... и исчезает на склоне этого холма. Не может быть... это обман зрения. Девушка вспомнила полузабытые рассказы Куниггод. Подняла копье и, не раздумывая, метнула изо всех сил.
      Острие вонзилось в землю, древко задрожало. Не иллюзия. Холм преграждает ей возвращение. Она попала в какую-то ловушку. Бриксия подошла и выдернула копье.
      Она не должна поддаваться панике. Но она дрожала, руки у нее вспотели. Не хочется поворачиваться спиной к этому холму, которого здесь не должно быть. Но придется сделать выбор. Оставаясь на месте, она ничего не добьется. Она научилась, получив предупреждение, идти навстречу опасности, встречать лицом то, чего нельзя избежать и лучше раньше, чем позже, пока страх не ослабил решимости.
      Снова она пошла по тропе, по которой шла раньше. Хорошо заметны отпечатки обуви. На самом ли деле здесь проходили трое? Давно ли ее отвлекли от настоящего следа? Бесполезно задавать себе эти вопросы сейчас. Теперь она должна рассчитывать только на себя.
      Однако тот, кто установил эту ловушку, не торопился показаться, объявить о своем присутствии. И ей это тоже показалось утомительным. Постоянно быть готовой к нападению, которое все не происходит - это притупляет бдительность, как может затупиться лезвие.
      Обогнуть один холм, потом другой, потом...
      Как будто она вышла из затемненной комнаты на полный свет дня. Ей хотелось оказаться в пустыне, избавиться от тени, отбрасываемой холмами. И вот Бриксия увидела, что ее желание осуществилось, но увиденное совсем не обрадовало ее.
      Перед ней тянулась открытая местность, лишенная даже отдельных кустов или островков травы, какие встречаются на краю Пустыни. Только желтая, с красными полосами земля, изрезанная щелями, расходящимися в разных направлениях. Бриксия не могла поверить, что их прорезала вода во время какого-то прошлого наводнения.