Посвящается П. Шуилер Миллеру,
      желавшему, чтобы апачи колонизировали космос,
      и Чарльзу Ф. Келли,
      любителю историй про «агентов во времени».

      Ни в одной из четырех стен офиса окон не было, и потому лучи солнца не могли проникнуть сюда и осветить стол. Однако пять дисков, лежавших на нем, светились так, словно внутри их обитало какое-то зло, заставляющее их искриться и переливаться. Но игра воображения не могла изменить суровой реальности. Доктор Гордон Эш – один из четверых, взиравших с несчастным видом на эту игру света – слабо тряхнул головой, словно хотел освободить рассудок от паутины мыслей.
      Его сосед справа, полковник Келгариес, подался вперед и резко спросил:
      – Есть надежда, что это ошибка?
      – Ты видел показания детектора, – отчетливо произнес сухощавый седой мужчина, сидевший за столом. – Нет. Ошибка исключена. Кто-то наверняка получил к ним доступ.
      – И мы упустили два шанса из тех, что были, – пробормотал Эш.
      Именно эта проблема собрала здесь четверых мужчин.
      – Я думал, они под надежной охраной, – обратился к седовласому Келгариес. В его голосе слышался упрек.
      Однако лицо Флориана Уолдора по-прежнему сохраняло отсутствующее выражение.
      – Все необходимые меры предосторожности были приняты. Но среди нас оказался законспирированный шпион.
      – Кто? – потребовал ответа Келгариес.
      Эш окинул взглядом троих, сидевших за столом. Келгариес, полковник, руководящий одной из частей проекта «Звезда», Флориан Уолдор, глава службы безопасности станции, доктор Джеймс Ратвен…
      – Кемдон! – произнес он, не понимая, каким образом этот ответ пришел ему в голову.
      Уолдор кивнул.
      Эш уже давно знал Келгариеса и работал с ним не первый год. Но впервые за все это время на лице полковника появилось выражение крайней растерянности.
      – Кемдон? Но когда же… – полковник прищурил глаза. – Должно быть, его внедрили… Ведь не было никакой возможности подменить его.
      – Да, его действительно внедрили к нам, – впервые в голос Уолдора проник некий намек на эмоции. – Он был законспирирован, очень хорошо законспирирован. Должно быть, его завербовали двадцать пять или тридцать лет назад. Все это время он работал у нас.
      – Что ж, он наверняка оправдал надежды своих хозяев. Как вы считаете? – голос Джеймса Ратвена напоминал рычание. Он пожевал толстыми губами, не отрывая взгляда от дисков. – Когда к ним был получен доступ?
      Мысли Эша были заняты чудовищным предательством, но он сумел быстро переключиться на этот важный вопрос. Ущерб был нанесен. Теперь очень важную роль в решении проблемы играло время. Все это понимали.
      – Как раз этого мы и не знаем, – медленно проговорил Уолдор. Ему было трудно признаваться в этом.
      – Давайте предположим, что это случилось на начальной стадии, – высказывание Ратвена вызвало не меньшее потрясение, чем сообщение Уолдора об опасности.
      – Восемнадцать месяцев назад? Но этого не может быть! – запротестовал Эш.
      Однако Ратвен кивнул.
      – Кемдон появился в проекте одним из первых. Все это время диски переходили из рук в руки, а новый детектор заработал всего две недели назад. Ведь это обнаружили при первой же проверке? – спросил он Уолдора.
      – Именно так, – подтвердил начальник охраны. – Кемдон покинул базу шесть дней назад. Однако с самого начала он работал в службе связи.
      – Но ведь ему постоянно приходилось проходить через пункты контроля, – запротестовал Келгариес. – Я думал, через них ничего невозможно пронести.
      Тут полковник просиял:
      – А может, он скопировал диски, но ему не удалось вынести их с базы? Его квартиру проверили?
      Губы Уолдора расплылись в недовольной гримасе.
      – Пожалуйста, полковник, – устало произнес он, – мы не в детском саду. В подтверждение его успеха послушайте…
      Он дотронулся до кнопки на столе, и в воздухе зазвучал бесстрастный голос ведущего новостей:
      – Опасения по поводу безопасности Лесситера Кемдона, экспедитора Космического Совета Западного Альянса, подтвердились после обнаружения в горах обгоревших останков самолета. Господин Кемдон после окончания своей миссии возвращался в звездную лабораторию, когда связь с его самолетом оборвалась. Сообщения о буре близ этого района сразу же…
      Уолдор резко выключил звук.
      – Это правда, или он таким образом решил скрыть свое бегство? – высказал свое удивление Келгариес.
      – Возможно и то, и другое. Его могли сознательно вывести из игры после того, как он добыл все, что требовалось, – предположил Уолдор. – Но давайте вернемся к нашим проблемам. Доктор Ратвен прав, предполагая худшее. Мне кажется, исправить положение мы можем только в том случае, если будем исходить их того, что записи украдены восемнадцать месяцев назад. И действовать следует соответственно.
      Все погрузились в обдумывание сказанного, и в комнате повисла тишина. Эш откинулся в кресле и погрузился в воспоминания. В самом начале был проект «Операционный Ретроград». В нем принимали участие специально обученные агенты – они прочесывали исторические эпохи, стремясь нащупать загадочный источник необычных знаний, которые неожиданно для всех начала использовать Великая Россия.
      Сам Эш и его младший товарищ Росс Мердок приняли участие в заключительном этапе операции, когда тайна была раскрыта. Источником знания оказалась не давно забытая цивилизация, а один из потерпевших крушение космических кораблей, принадлежавший древней галактической империи. Эта империя процветала, когда бульшая часть Европы и Северной Америки была покрыта ледниками, а первобытные люди Земли жили в пещерах.
      Мердок, который волей обстоятельств попал на один из таких разрушенных космических кораблей, совершенно случайно обнаружил его первоначальных владельцев. Они выследили грабителей, орудующих на их кораблях, и уничтожили всю систему русских временных станций.
      Однако найти параллельную западную систему станций пришельцам не удалось. Годом позже стартовал проект «Фолсом-1». И вновь Эш, Мердок и новичок индеец Тревис Фокс отправились в прошлое Аризоны и обнаружили там два корабля – один разрушенный, другой невредимый. Но при попытке перенести уцелевший корабль в настоящее случайно сработала система автоматического возвращения, настроенная погибшим капитаном инопланетного корабля. Группа, состоящая из четырех человек – Эша, Мердока, Фокса и техника – невольно совершила космическое путешествие, посетив три планеты, на которых от давно канувших в небытие галактических цивилизаций остались лишь руины.
      Пленка с записью курса закончилась и перемоталась. Чудесным образом она вернула всех четверых на Землю, с грузом таких же пленок, найденных на планете, которая по всей вероятности в свое время являлась столицей государства, состоявшего из солнечных систем. Каждая из пленок была ключом к другим планетам.
      Древнее галактическое знание оказалось настоящим сокровищем, которым человечество и не надеялось завладеть, хотя и существовали справедливые опасения, что открытия подобного рода могут стать оружием во вражеских руках. Кассеты с записями были произвольно разделены на партии и розданы представителям разных народов. Однако каждое государство втайне было уверено, что соперник получил лучшую часть. Сейчас Эш знал, что агенты его страны пытаются делать на русских базах то же самое, что сделал Кемдон здесь. Тем не менее, это не приближало их к решению проблемы, касающейся операции «Кочис», которая, возможно, была наиболее важной частью их проекта.
      Некоторые записи оказались бесполезными. Они либо были сильно повреждены, либо вели к планетам, слишком непригодным для деятельности землян, не располагающих специальным оборудованием, которое имелось на вооружении у древней расы. Из пяти пленок, которые, по их мнению, были скопированы, три не представляли никакой ценности для противника.
      Но зато одна из двух других… Эш нахмурился. Она была ключом к цели, во имя которой они напряженно трудились на протяжении двенадцати месяцев. Цель заключалась в создании в космосе колонии – успешной колонии, – чтобы впоследствии использовать ее как перевалочный пункт на пути к другим мирам.
      – Что ж, тогда нужно пошевеливаться, – голос Ратвена вывел Эша из потока воспоминаний.
      – Я думал, вам понадобится как минимум еще три месяца для завершения подготовки персонала, – заметил Уолдор.
      Ратвен поднял толстую руку и начал водить ногтем по нижней губе. Эш уже давно понял, что этот знакомый жест означает недоверие. Эти двое частенько выступали оппонентами в споре, поэтому Эш заметил, что Келгариес приготовился дать отпор.
      – Мы все проверяем да проверяем, – сказал толстяк. – Все время проверяем. И ползем как черепахи, а следовало бы нестись, подобно гончим. Я с самого начала говорил, что чрезмерная осторожность вредит. Можно подумать… – он бросил укоризненный взгляд на Эша и Келгариеса, – что в этом проекте никогда не приходилось прибегать к импровизации, что мы всегда строго придерживались инструкций. Говорю вам, сейчас самый подходящий момент, чтобы начать рискованную игру. Надо рискнуть, иначе будет поздно. Стоит кому-нибудь другому обнаружить инопланетную установку, в которой они смогут разобраться, и тогда… – он оторвал руку от губ и обрушил ее на стол, словно хотел раздавить какое-то мелкое, не заслуживающее внимания насекомое, – мы не успеем начать, а с нами уже будет покончено.
      Эш знал, что среди тех, кто занят в проекте, найдется немало людей, которые согласятся с таким мнением. И в стране, и в Альянсе. Народ привык к безрассудным авантюрам. Существовало слишком много примеров подобных действий в прошлом. Но сам Эш не мог согласиться с поспешными действиями. Он не раз бывал в космосе, и ему часто угрожала опасность лишь потому, что у него не было надлежащей подготовки.
      – Я считаю, начать нужно на следующей неделе, – продолжал тем временем Ратвен, – и доложу совету, что…
      – А я не согласен! – вмешался Эш. Он бросил взгляд на Келгариеса, ожидая поддержки, но повисла пауза. Затем полковник развел руками и угрюмо произнес:
      – Я тоже не согласен, но мое слово не является решающим. Эш, что нужно, чтобы стартовать поскорее?
      Ответил Ратвен.
      – Например, использовать редакс, как я и предлагал с самого начала.
      Эш выпрямился, его губы были плотно сжаты, а глаза метали молнии.
      – Я опротестую это… перед Советом! Послушайте, мы же имеем дело с людьми – с отобранными добровольцами, которые нам доверяют, а не с подопытными животными!
      Ратвен насмешливо выпятил пухлые губы.
      – Вы, знатоки прошлого, всегда так сентиментальны! Скажите-ка, доктор Эш, вы всегда так печетесь об агентах, которых посылаете в прошлое? А ведь полет в космос менее опасен, чем путешествие во времени. Эти добровольцы знают, на что идут. Они готовы…
      – Так значит, вы намерены сказать им, что собираетесь использовать редакс, а заодно объяснить, как он действует на человека? – возразил Эш.
      – Конечно, они получат все необходимые инструкции.
      Ответ не устроил Эша. Он уже собирался заговорить снова, но вмешался Келгариес:
      – Если на то пошло, никто из нас не имеет права на окончательное решение. Уолдор уже послал рапорт о шпионаже. Мы должны подождать приказов Совета.
      Ратвен с трудом поднялся из кресла. Форма плотно обтягивала его грузное тело.
      – Верно, полковник. А пока я бы посоветовал вам проверить организацию работы на своем участке.
      Не говоря больше ни слова, он направился к двери.
      Уолдор вопросительно посмотрел на оставшихся. У него было полно работы, и он ждал, когда его кабинет освободят. Но Эш не собирался уходить. Он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля, что вот-вот наступит кризис, намного более серьезный, чем простое упущение службы безопасности. Всегда ли враг на другой стороне планеты? Или он носит ту же форму и преследует те же цели?
      Он вышел в коридор, все еще сомневаясь. Келгариес, шагавший чуть впереди, оглянулся.
      – Зря ты артачишься. У нас ведь связаны руки, – пробормотал он, словно стыдясь сказанного.
      – Выходит, ты за применение редакса?
      И снова Эшу показалось, что земля уходит у него из-под ног.
      – А разве мое согласие что-то значит? Все дело в том, сможем ли мы справиться с проблемой. Ты только представь, что в их распоряжении было восемнадцать месяцев, а может, и все двадцать… – полковник сжал кулаки. – И потом, вряд ли их остановят соображения гуманности…
      – Значит, ты веришь, что Ратвену удастся получить одобрение Совета?
      – Когда имеешь дело с напуганными людьми, они слышат только то, что им хочется слышать. Ко всему прочему они глухи. Кроме того, у нас нет доказательств, что редакс может быть опасен.
      – Да, но мы использовали его в условиях строжайшего контроля. Ускорить процесс – значит наплевать на все меры предосторожности. Отправить группу мужчин и женщин в их расовое прошлое и надолго оставить их там… – Эш тряхнул головой.
      – Ты принимал участие в «Операционном Ретрограде» с самого начала. Кому как не тебе знать, что работа проходила достаточно успешно.
      – Но мы действовали иначе. Мы тщательно отбирали людей и готовили их к отправке в определенные периоды истории, наиболее соответствующие их темпераменту и личностным характеристикам, к ролям, которые они в силах успешно сыграть. Но и тогда был определенный процент неудач. А мы сейчас говорим о том, чтобы поместить людей не в прошлое, а в прототипы их собственных предков – интеллектуально и эмоционально. А это совсем другое. Апачи записались добровольцами. Они прошли все тесты, с ними поработали психологи. Но они – сегодняшние американцы, а не кочевники, жившие два или три века назад. Если сломать определенные барьеры, то в конечном итоге можно сломать и все остальные.
      Келгариес нахмурился.
      – Ты имеешь в виду… ты хочешь сказать, что их сознание окончательно вернется в прошлое и потеряет всякую связь с настоящим?
      – Да, именно. Образование и подготовка – все это хорошо. Но нельзя допускать полного пробуждения расовой памяти. Процесс должен идти медленно, иначе не миновать беды.
      – Но у нас совсем нет на это времени. Уверен, что Ратвен добьется своего и Уолдор его поддержит.
      – В таком случае нужно предупредить Фокса и остальных. У них есть возможность выбирать.
      – Ратвен сказал, что его предложение примут, – голос полковника звучал неуверенно.
      Эш фыркнул.
      – Я поверю в это только тогда, когда услышу собственными ушами.
      – А не могли бы мы…
      Эш повернулся и недовольно посмотрел на полковника.
      – О чем ты?
      – Ты же сам сказал, что во время путешествий по эпохам у нас бывали неудачи. Мы никогда этого не исключали и принимали такую возможность, хотя нам и было больно. Когда мы искали добровольцев для нашего проекта, мы неизменно давали им понять, что всегда существует определенный риск. Мы набрали три группы – эскимосов, апачей и островитян. Их специально отобрали, учитывая исторически доказанную способность этих народов к выживанию. Благодаря этому они могут стать колонистами на очень разных планетах. Итак, эскимосы и островитяне не предназначались для отправки в миры, указанные на скопированных дисках. Но на Топазе ждут апачей. Поэтому нам следует отправить их туда как можно быстрее. Да, дело дрянь, как ни крути.
      – Я обращусь прямо к Совету!
      Келгариес пожал плечами.
      – Хорошо. Можешь рассчитывать на мою поддержку.
      – Думаешь, это безнадежно?
      – Ты же знаешь этих бюрократов. Тебе следует поспешить, если хочешь опередить Ратвена. Он наверняка пойдет к Стентону, Ризу и Маргейту. Он давно ждал такого случая!
      – Но если мы выступим в прессе, нас поддержит общественное мнение…
      – Ты ведь это не всерьез, так? – в голосе Келгариеса послышались холодные нотки.
      Эш покраснел. Это было заметно даже сквозь темный загар. Нарушение секретности было сродни кощунству. Он начал отряхивать ладонями брюки, словно желая очистить их от какой-то невидимой грязи.
      – Нет, – бесцветным голосом произнес Эш, – конечно, я не имел в виду ничего такого. Я свяжусь с Хоугом, и будем надеяться на лучшее.
      – А тем временем, – как ни в чем не бывало продолжал Келгариес, – мы будем делать все от нас зависящее, чтобы ускорить осуществление нашей программы. Я рекомендовал бы тебе отправиться в Нью-Йорк, и чем быстрее, тем лучше.
      – Мне? Но почему? – в голосе Эша сквозило подозрение.
      – Потому что я не могу сейчас уехать, не нарушив приказа. А это может навредить нам. Встреться с Хоугом и поговори с ним лично, растолкуй, что к чему. Он должен знать все факты, иначе он не сможет противостоять Стентону перед Советом. У тебя есть все доводы и все доказательства. Кроме того, ты достаточно авторитетен, чтобы с твоим мнением считались.
      – Я сделаю все от меня зависящее, – с готовностью ответил Эш. Такая перемена в настроении Эша заставила полковника вздохнуть свободнее.
      Тем не менее, прежде чем вернуться в свой кабинет, Келгариес проследил, как Эш удаляется по боковому коридору. В кабинете он сел и уставился в стену, не видя ничего, кроме картин, которые рисовало его воображение. Затем нажал кнопку и начал читать символы, которые замелькали на экране встроенного в стол монитора. Набрав код, он отдал приказ, который, по его мнению, хоть на какое-то время мог бы отсрочить неприятности. Эш был слишком ценным сотрудником, которого жалко было бы потерять. В нем кипели эмоции, с которыми он не мог совладать. Тут и до беды недалеко.
      – Бидвел, исправь расписание команды «А». Пусть отправляются в гипнолабораторию через десять минут.
      Выключив микрофон, Келгариес вновь уставился на стену. Никто не посмеет прервать сеанс гипноза. А он будет длиться три часа. Скорее всего, Эш не увидит новобранцев до самого отлета в Нью-Йорк. Таким образом удастся избежать лишних разговоров.
      Келгариес скривился. Он испытывал некоторую неловкость из-за своих действий. Он был убежден, что Ратвен одержит верх и что опасения Эша касательно использования редакса небезосновательны. Все сводилось к старому принципу: цель оправдывает средства. Они должны использовать любые средства и человеческий потенциал, чтобы сделать Топаз своей подконтрольной территорией, несмотря на то, что эта странная планета затеряна далеко в космосе. Время течет слишком быстро. Они вынуждены играть лишь теми картами, которые у них на руках, мирясь с отсутствием козырей. Эш вернется. Но Келгариес надеялся, что это случится не раньше, чем проблема решится в пользу той или иной стороны. Не раньше, чем все закончится.
      Закончится! Келгариес зажмурился. Возможно, что и с ними будет покончено, со всеми. Им предстоит терзаться неизвестностью, пока транспортный корабль не приземлится на чужой планете, на этом сверкающем золотисто-бронзовом шаре, который они назвали Топазом.

      Вокруг Топаза вращалось около дюжины сторожевых станций. Каждая имела собственную орбиту за пределами атмосферы этой золотисто-бронзовой планеты, входящей в систему желтой звезды. Эти станции были запущены на орбиту шестью месяцами раньше для создания защитной сети вокруг планеты. Таким образом планету полностью закрыли для любых космических кораблей, за исключением тех, что знали о существовании секретного коридора. Эту систему защиты новых поселенцев проверили с особой тщательностью. Однако свойства этой системы еще не были опробованы на практике. А пока маленькие блестящие шарики без помех вращались в небе вокруг планеты.
      Вскоре появился тринадцатый объект и, вращаясь, начал спускаться к поверхности. Сфера, по виду напоминающая школьный глобус, в несколько сотен раз превосходила размерами спутники охранной системы и управлялась пилотами.
      На борту звездолета находилось четыре человека. Двое управляли кораблем, а два других были обычными пассажирами. Они ожидали посадки. Через иллюминаторы они могли наблюдать планету, невыразимо прекрасную, переливающуюся золотисто-желтым светом. Она приближалась, росла. Пассажиры уже различали очертания морей, континентов, горных цепей. Они заранее изучили поверхность планеты, и теперь она казалась им очень знакомой.
      С приближением звездолета один из светящихся шаров внезапно пришел в боевую готовность и ускорил вращение, едва его чувствительные внутренние механизмы отреагировали на сигнал о появлении чужого корабля. Реле щелкнуло, но сработало чересчур медленно, чтобы вывести спутник на нужный курс. Внизу, на станции управления, этой ошибки не заметили.
      Звездолет ждало неминуемое столкновение со спутником-стражем. Эти два объекта еще разделяло несколько сотен миль, когда сработал сигнал тревоги. Руки пилота впились в панель управления, но из-за перегрузок он мало что мог. Его скрюченные пальцы были бессильны. Гибель была неизбежна, и лицо пилота исказила гримаса.
      Один из пассажиров пытался заговорить с товарищем. Другой, не отрываясь, смотрел на экран. Перегрузка расплющила его полные губы и прижала к зубам.
      – Они… они… здесь…
      Ратвен не обратил внимания на эти слова. Ярость, вызванная собственной беспомощностью, красной точкой пульсировала перед глазами. Попасться в ловушку, когда цель так близка! Оказаться на мушке у безмозглых машин! На карту было поставлено слишком многое. И теперь он терял все. От напряжения его ногти впились в подлокотники подвесного кресла.
      Четверо могли только сидеть и ждать взрыва, который испепелит их. Ярость Ратвена возрастала, но, к сожалению, не могла исправить положение. Глаза его коллеги в пассажирском кресле были закрыты, губы беззвучно шевелились. Оба пилота лихорадочно пытались взять ситуацию под контроль. Внизу, в чреве корабля, летели те, кто еще не подозревал о скорой гибели. В одной из клеток шевельнулась голова с торчащими ушами. Узкие глаза блеснули. Животное почуяло страх, который испытывали люди наверху, подняло заостренную морду и зарычало.
      Рычание разбудило другого пленника. Осмысленные взгляды их желтых глаз встретились. Ум, необычный для таких животных, подавил инстинкт, заставляющий зверя метаться по клетке. Любопытство и способность адаптироваться в любых условиях воспитывались в этих существах с незапамятных времен. Затем природную хитрость попытались соединить с разумом, а способность мыслить с инстинктом.
      Представители предыдущих поколений выбрали для проведения ядерных испытаний бесплодную пустыню – «белые пески» Нью-Мексико. Человечество можно было защитить, оградить от радиационной угрозы, чего нельзя было сказать о четвероногих и крылатых обитателях пустыни.
      Тысячи лет назад первые кочевые племена американских индейцев, прибывшие с юга, встретили животных, подобных тем, что сидели теперь в клетке на борту звездолета. Это были степные охотники, младшие братья волка, чьи природные способности произвели неизгладимое впечатление на кочевников. Животное стало фигурировать в многочисленных индейских легендах как Создатель или Ловкач, как друг или враг. Для одних племен оно было божеством, для других – прародителем зла. В легендах и преданиях койот затмевал всех прочих животных. Вытесненный цивилизацией в бесплодные земли, уничтожаемый при помощи яда, оружия и капканов, койот использовал всю свою легендарную хитрость – и выжил, приспособившись к новым условиям. Даже те, кто заклеймил его хищником и врагом, с невольным уважением рассказывали об опустошенных им капканах и о его искусных побегах. Он оставался ловкачом, смеющимся в лунные ночи с вершин гор над теми, кто хотел поймать его.
      Затем в начале двадцать первого века, когда древние мифы и легенды почти уже никто не воспринимал всерьез, истории об изворотливости койотов стали приобретать все более фантастическую окраску. Наконец ученые были заинтригованы настолько, что решили более тщательно изучить это животное, которое, казалось, действительно обладало всеми качествами, приписываемыми его бессмертному тезке.
      То, что они обнаружили, потрясло многие умы. Ведь койот не только приспособился к стране белых песков – он стал больше, чем просто умным и хитрым зверем. Первая экспедиция привезла с собой шесть щенков. Все они выглядели как койоты, однако их разум был совсем не звериным. Потомки этих щенков и томились теперь в клетках внутри звездолета. Обладая обостренным чувством опасности, они были готовы использовать для побега малейший шанс. Их отправили на Топаз, чтобы они служили глазами и ушами менее развитым в этом отношении людям. Однако их нельзя было назвать ручными. Пределы их мыслительных способностей были еще не до конца изучены теми, кто их воспитывал и обучал с тех самых пор, как они впервые открыли глаза и сделали первые самостоятельные шаги.
      Клокотание в горле самца перешло в рычание в тот миг, когда страх, исходивший от людей, достиг апогея. Койот припал к днищу клетки, практически распластавшись по нему, но поближе к дверце. Второй зверь проделал то же самое.
      Кроме этих животных и людей в кабине пилота на борту звездолета летело еще сорок человек. Их тела удобно разместили и тщательно защитили от внешних раздражителей те, кто поместил их сюда несколькими неделями раньше, а сознание оставалось далеко от звездолета. Они держали путь туда, где еще не ступала нога человека, на территории потенциально более опасные, чем любая земная твердь.
      «Операционный Ретроград» физически возвращал людей в прошлое. Люди охотились на мамонтов, передвигались по путям, проложенным торговцами бронзового века, принимали участие в походах Аттилы и Чингис-хана, служили лучниками в Древнем Египте. Редакс же возвращал сознание людей на тропы их предков. По крайней мере, в теории. Люди, спящие теперь в своих узких капсулах, находились под действием редакса. Те же, кто отправил их на это испытание, могли только догадываться, действительно ли их подопытные жили жизнью апачей ХVIII—XIX веков.
      Наверху, в своей кабине пилот, борясь с давлением, вновь попробовал дотянуться до нужной кнопки. Эта функция была добавлена в последний момент и не прошла достаточную проверку. Кнопка была последней надеждой, несмотря на сомнения пилота в ее полезности.
      Надеясь лишь на чудо, пилот нажал на этот кружок металла. То, что случилось потом, не смог бы объяснить никто.
      Со станции слежения на поверхности планеты за звездолетом наблюдали. Однако экраны мониторов на мгновение вспыхнули так ярко, что практически ослепили тех, кто на них смотрел. Спутник слежения сбился с курса. Когда, он, покачиваясь, вернулся на орбиту, изображение, передаваемое им, оказалось слишком нечетким. Понять, что же случилось в космосе, было почти невозможно.
      В это самое время потерявший управление звездолет, бешено вращаясь, направлялся к Топазу. Системы управления пытались автоматически восстановить свои функции. Отчасти это удалось, однако два двигателя отказали. В кабине пилота покоились в креслах три мертвых тела.
      Доктор Джеймс Ратвен, истекая кровью, изо всех сил старался не лишиться чувств. Он упрямо цеплялся за реальность, отказываясь принять тот факт, что его раны смертельны.
      Механизмы звездолета медленно стабилизировали свою работу. Защелкали реле, включая автопилот. Искусно запрограммированный бортовой компьютер настраивал системы на приземление. Однако посадку нельзя было назвать успешной. Звездолет ударился о скалу и с лязгом устремился вниз, теряя куски обшивки. Скала закрывала его от станции слежения, и крушение не было зарегистрировано. Наблюдатели знали лишь, что спутники, охраняющие планету, сработали должным образом.
      В искореженной кабине Ратвен пытался ослабить ремни своего подвесного кресла. Он больше не пытался сдерживать стоны, каждое усилие причиняло ему адскую боль. Наконец ему удалось отстегнуться, и он перекатился на пол. Задыхаясь, он упрямо боролся с пугающей темной волной – предвестницей смерти, которая готова была поглотить его.
      Ратвен из последних сил полз по наклонной поверхности, пока не достиг люка, из которого свисал трап, ведущий в нижние секции звездолета. Трап свисал под острым углом, что позволило Ратвену добраться до нижнего уровня.
      Слишком оглушенный болью, чтобы понять значение измятых переборок, он прополз по холодной каменной поверхности скалы, которая прорвала обшивку. Клокочущие звуки вырывались из его горла и превращались в непрерывный стон. Наконец он добрался до своей цели – маленькой кабинки. К счастью, она не пострадала.
      Он был настолько измучен болью, что, казалось, ему не хватит сил отключить редакс. Внезапно его сознание прояснилось, и в голове возникла мысль: а есть ли смысл во всех этих нечеловеческих усилиях? Можно ли разбудить этих спящих? Может статься, все они погибли.
      Усилием воли Ратвен перебросил свое ставшее невыносимо тяжелым тело через кресло и попытался поднять левую руку. Пальцы не повиновались. Но он стремился вперед, заставляя свое потерявшее чувствительность тело сделать решающий рывок, который мог оказаться для него последним. Ратвен вновь упал на пол. Не зная, удалось ли ему выполнить задуманное, он старался повернуть голову и сосредоточить взгляд на выключателе. Был ли рычажок опущен или по-прежнему упрямо смотрел вверх? Неужели люди все еще заперты в своих капсулах?
      Свет в кабине замигал и погас. Это вышла из строя последняя уцелевшая линия электрической проводки. Маленькое помещение внизу, где располагались клетки, окутала тьма. Шансом на спасение оказалась рваная пробоина в стенке кабины. Она располагалась пятью метрами дальше по коридору. Сквозь нее проникал свежий воздух планеты, и острый нюх двух животных уловил это.
      Самец начал действовать. Еще двумя днями раньше он проделал отверстие в решетке. Но разум подсказывал ему, что побег внутри звездолета бессмыслен. В прошлом его предки избежали внезапной и жестокой смерти благодаря обостренному чувству опасности. Теперь же, помогая себе лапами и зубами, он расширял проход, подгоняемый подвыванием самки в другой клетке. Оба зверя ощущали дразнящий запах внешнего мира, дикого мира, в котором не было места человеку.
      Самец проскользнул в отверстие и встал перед клеткой самки. Передней лапой он нажал на засов, и дверца распахнулась. Теперь оба они были свободны и могли достичь коридора и увидеть приглушенный свет странной луны, которая манила их.
      Самка, всегда более осторожная, чем самец, двигалась рядом с ним. А он бежал вперед, с любопытством навострив уши. Их обучение с самого детства всегда проходило под руководством человека. Теперь же все было по-другому, и это вселяло опасения. Но запах корабля был неприятен ее чувствительному носу, а воздух вне корабельных стен манил. Самец уже проскользнул сквозь пролом в обшивке и теперь лаял, взволнованно и удивленно. Самка пролезла вслед за ним.