Надо отдать должное искусству Рызка: он посадил корабль точно на стабилизаторы, сразу на три точки, как это делали настоящие асы. Я не в первый раз задумался над тем, что же выбросило его из круга ему подобных, неужели пьянство в одиночку? Пока наш разведывательный луч делал полный круг вокруг корабля, сообщая нам об окружающей обстановке, мы, лежа в гамаках, продолжали смотреть на обзорные экраны.
      Всюду были видны лишь, устремленные в небо башни. Только теперь, оказавшись в этом лесу из созданных людьми домов-гигантов, мы разглядели те раны, что нанесло им время.
      Стены серовато-коричневых и сине-зеленых зданий были покрыты трещинами, мы не увидели ни одного окна или двери.
      Рызк повернулся, чтобы проверить атмосферные анализы.
      — Планета типа Арт, пригодна для жизни, — сказал он.
      Но ему, как и мне, не хотелось выбираться из гамака.
      Что-то неприятное было в нагромождении этих зданий. Они как бы подчеркивали нашу ничтожность, угрожали нам уже одним своим видом. Мы чувствовали себя насекомыми, неспособными подняться из пыли, в которой ползали. Крыши этих гигантов скрывались за тучами. И повсюду витал дух смерти. Это была не приличествующая случаю усыпальница для тех, кто тысячи лет спал здесь, но скорее место, где всеобщее разложение сравняло и превратило в ничто все, что когда-то было чем-то — людей, знания, верования…
      Здесь царила всеобщая неподвижность. Между башнями ничего не летало. Вокруг не шевелилась ни единая травинка. Мы были в лесу из давно обглоданных костей. Мы не увидели ничего, что могло бы напугать нас, но у нас усиливалось ощущение, что жизни давно здесь не существовало.
      — Надо идти!
      Это приказал Иит.
      В его маленьком теле чувствовалась напряженность, он увлеченно всматривался в обзорный экран, хотя я не замечал там ничего, кроме монотонной вереницы башен.
      Я выбрался из кокона, за мной последовал Рызк. Чаша с камнем предтеч стояла на полу, над ней, будто охраняя ее содержимое, скорчился Иит. А камень продолжал сиять, хотя и не так интенсивно, как прежде.
      Мы спустились к Зильричу. Закатанин уже стоял, прислонившись к стене. Он взглянул на Иита, и я понял, что они обменялись впечатлениями. Я подставил плечо, чтобы помочь закатанину, и вместе с Рызком мы вывели его через люк вниз по аппарели на платформу космопорта.
      На посадочной платформе раздался глухой стон, и пилот, быстро пригнувшись, развернулся и заглянул в один из узких проходов между башнями. Через открытые выходы из порта, было видно, что в проходах между домами света очень мало — подобный сумрак я встречал в лесах на других планетах. Стон стал пронзительнее, мы поняли, что это шумит ветер, и успокоились. По-видимому, эти звуки ветер издавал, проходя через трещины в стенах зданий.
      Вне корабля безлюдная местность угнетала еще сильнее. И у меня не было ни малейшего желания идти на разведку. Меня охватило предчувствие, что, если рискнуть и уйти подальше от порта, то выбраться из этой путаницы и вернуться на космодром будет невозможно. Тем более неизвестно, где искать: этот растянувшийся на всю планету город покрывал всю сушу и часть моря. Чтобы найти то, из-за чего мы прилетели сюда, нам может потребоваться пройти всю планету, а это займет месяцы поисков, годы…
      — Я думаю, это не так!
      Иит взял с собой чашу. Теперь он протянул руки вперед, и мы увидели, как заблестели точка на ее поверхности и лежащий внутри камень. Он резко повернул голову направо.
      — Надо идти этим проходом!
      Но все же то, что находилось в этом проходе могло оказаться очень далеко от порта. Хотя Зильрич вообще не мог ходить на своих неокрепших ногах, на этот раз я не собирался никого оставлять на корабле. У нас был катер — и если бы двое из нас забрались в его грузовой отсек, мы, хоть и не очень высоко от земли, но лететь смогли бы.
      Оставив Зильрича и Иита на посадочной платформе, мы вернулись на корабль, уложили в катер арбалеты и немного припасов. Мы трое плюс Иит — для катера это было уже слишком тяжело, поэтому мы не смогли бы набрать большую высоту, но выбирать не приходилось: спасательная шлюпка была переоборудована так, что нам понадобился бы не один день, чтобы восстановить ее. Судя по положению солнца, когда мы наконец собрались, было далеко за полдень. Я предложил подождать до утра, но, к моему удивлению, закатанин и Иит настояли на немедленном вылете. Они были абсолютно уверены, что мы должны были спешить.
      После того как мы втиснулись в маленькое суденышко, Иит возглавил экспедицию, указывая мне, куда вести катер. Мы поднялись не выше четырех метров от земли и при выходе из порта, резко повернули направо, завернув в узкий проход между башнями.
      По мере того как здания отрезали от нас солнце, вокруг становилось все темнее и темнее. Снова я подумал о том, как могли люди жить здесь. Неподалеку от порта показались воздушные переходы, соединяющие здания на разных уровнях, которые сплелись в густую, закрывавшую свет паутину. Некоторые из переходов были разрушены, и их обломки обвалились на землю.
      Мы включили прожектор, и я уменьшил скорость, чтобы не врезаться в одну из куч таких обломков. Правда Иит, похоже, вполне ориентировался в этих переплетениях, вовремя направляя меня с одного уровня на другой.
      Сумерки сгустились в кромешную тьму. Я все больше боялся, что мы заблудимся и никогда не сможем вернуться в сравнительно открытое пространство космопорта. Здесь же все было одинаково и, время от времени, нам встречались то обломки обвалившегося моста, то гладкие стены зданий, в которых я так и не разглядел ни окон, ни дверей.
      Затем в свете прожектора что-то мелькнуло. Сначала я решил, что от долгого вглядывания мне это почудилось, но в следующее мгновение наш прожектор прижал существо к стене. Загнанное в угол, оно повернулось к нам лицом, на котором я увидел выражение страха, смешанного с раболепством.
      На разных планетах я видел много странных созданий, но в этом существе, появившемся в темноте среди заброшенных руин, было что-то такое, что вызвало у меня крайнее отвращение. Где-нибудь на открытом пространстве, с лазером в руке, я не долго думая, без сожаления умертвил бы его. Оно лишь на секунду остановилось, пригвожденное светом, а затем с удивительной скоростью исчезло. Сначала существо шло на двух ногах, потом опустилось на четыре. Хуже всего, что оно было похоже на человека. Или на то, каким мог быть человек вечность назад, прежде чем время выжгло из нас все то, что делало мой вид неразумным животным, нацеленным только на выживание.
      — Так что в городе все еще кто-то живет, — прокомментировал увиденное Зильрич.
      — Это существо — что это было? — Отвращение в голосе Рызка соответствовало моим собственным эмоциям. — И куда оно скрылось?
      — Сверни налево.
      На невозмутимого Иита никак не подействовало то, что мы увидели.
      — Потом внутрь…
      Там здание с большим входом. Он имел слишком правильные очертания, чтобы оказаться еще одной трещиной. Проем был достаточно велик, чтобы через него прошел катер. У меня было очень неприятное ощущение, что именно в этом проеме исчезло убежавшее существо. Не попадем ли мы там в лапы дикого племени?
      Я все же подчинился Ииту, и завел катер в проем, за которым оказался зал. Мы попали в круглое помещение. Если здесь когда-нибудь и была мебель, то она уже давно исчезла. Большой слой трухи на полу, возможно, и представлял собой то, во что превратилась здешняя обстановка. В некоторых местах были протоптаны дорожки. Эти дорожки — их было две — вели к темному отверстию в полу.
      Я осторожно двинул катер вперед, пока наш нос не завис над этим колодцем. Мы вполне могли опуститься туда на катере, хотя трудно было представить себе, что нас ждет на его дне. Но Иит не принял во внимание мои опасения. Он склонился над чашей, в которой сиял камень.
      — Вниз! — потребовал он. — Теперь вниз!
      Я хотел отказаться, но вмешался закатанин.
      — Он прав. Под нами очень мощное силовое поле. И если мы осторожно спустимся туда…
      Конечно, я бы не пошел туда без катера, потому что судно, хоть и немного, но защищало нас. Но все равно эту затею я считал полным безрассудством. Я был уверен, что Рызк тоже будет протестовать, но, посмотрев на него, увидел, что он, как и Иит, очарован драгоценностью в чаше.
      Зависнув над колодцем, я перевел судно в режим вертикальной посадки — катер создавался для исследовательских полетов, поэтому его двигатели можно было использовать в любом режиме. Я внимательно рассматривал стены колодца, в то время как мы на самой малой скорости начали опускаться вниз.
      Мы не знали, для чего изначально было предусмотрено это отверстие. Но было очевидно, что более поздние обитатели использовали его в качестве прохода. На когда-то гладких стенах были закреплены ряды скоб, которые служили перекладинами для рук и ног — получилось что-то вроде примитивного трапа. Перекладины, кривые и необработанные наверняка были выломаны из более сложных устройств. Работа была выполнена очень небрежно, гораздо хуже всего того, что мы увидели в городе, как будто трап сооружался представителями расы, стоявшей на нижайшем уровне развития.
      Этаж за этажом, минуя темные отверстия в стенах шахты, мы спускались вниз. Я насчитал еще шесть уровней, но колодец вопреки моим опасениям не сужался. Примитивный трап подводил к нескольким коридорам, но продолжал идти вниз, как будто объединяя все эти норы.
      Я осматривал входы каждого отверстия, к которому вел трап, но не мог заметить никаких признаков жизни, а свет нашего прожектора не мог проникнуть достаточно глубоко внутрь. Ниже и ниже, шесть уровней, десять, двенадцать, двадцать — стена не изменялась. Но удерживать катер в режиме вертикальной посадки становилось все труднее. Пятьдесят уровней!
      — Скоро, теперь очень скоро!
      Иит был явно возбужден, таким эмоциональным я его еще не видел. Я посмотрел на приборы. Мы погрузились на несколько миль под землю. Я понизил скорость до минимальной и ждал. Мы сели почти без удара. Немного правее нас находился вход в единственный на этом уровне туннель, слишком узкий для катера. Продвигаться дальше можно было только пешком, но очень не хотелось покидать наше суденышко и лишаться той небольшой защиты, которой оно нас обеспечивало.
      И я оказался прав!. У входа в туннель что-то задвигалось, несмотря на то, что примитивный трап закончился четырьмя уровнями выше. Наш прожектор осветил какое-то устройство, не похожее на виденное мной когда-либо раньше. Единственное, что можно было предположить, — что наведенная на нас труба поднимается для того, чтобы извергнуть на нарушителей спокойствия что-нибудь отпугивающее.
      Когда я положил палец на кнопку подъема, Иит и закатанин одновременно воскликнули — Иит мысленно, чужестранец на бэйсике:
      — Не надо!
      Не надо? Они сошли с ума. Мы должны выйти из радиуса действия этой штуки, прежде чем она выстрелит!
      — Смотри, — это был Зильрич.
      Иит неотрывно смотрел на камень в чаше.
      Я взглянул еще раз, ожидая что из этой зловещей трубы уже показалась наша смерть. Но… на месте устройства ничего не было!
      — Где оно?
      — Телепатические впечатления, — ответил Зильрич. — Определенные предметы, деревья, вода, камни в течение многих лет сохраняют визуальные впечатления, которые может воспринимать развитый разум, чье сознание готово воспринять эти образы. Создатели этого туннеля знали об этом и использовали это свойство. То что мы видели, скорее всего, картина того, что произошло здесь когда-то в прошлом, сообщением, которое было вызвано нашими повышенными эмоциями.
      — Мы идем… туда…
      Иит перестал что-либо объяснять. Он просто протянул вперед чашу, которая вела нас в темный проход.
      Иит добился своего. Они с закатанином все равно пошли бы туда сами. А моя гордость не позволяла мне пасти задних. Так как мы стали отрядом, объединенным невидимыми опасностями неизведанного пути, я дал Рызку один из арбалетов. Вооружившись, мы двинулись вперед, Иит сидел у меня на плече, Зильрич и Рызк шли позади.
      Я нашел в катере фонарь поменьше, в большом не было необходимости, потому что камень в чаше достаточно хорошо освещал все вокруг. Мы шли по проходу с гладкими и закругленными, как у огромной трубы, стенами.
      Я думал, что одной из опасностей будет недостаток воздуха. Но система снабжения исправно обеспечивала эту глубину пригодным для дыхания воздухом.
      В конце концов мы вышли из тоннеля. Мы попали не в очередную шахту, как я ожидал, а в помещение, забитое различным оборудованием, часть которого была накрепко привинчено к полу, а остальное расставлено на столах и длинных прилавках. В середине этого зала горел яркий свет, к которому так стремился Иит.
      На столе была установлена высокая, не ниже меня, конусовидная камера. Через прозрачный иллюминатор можно было заглянуть внутрь и увидеть на жаровне десяток светящихся камней предтеч, которые завибрировали, когда мы приблизили к ним наши два камня.
      Возле конуса на столе стояла еще одна жаровня, на которой покоились еще с десяток камней, но грубых, неограненных. Они были черны, как куски угля, но это не было чернотой выгоревших камней предтеч, которые мы нашли на покинутом космическом корабле при первом знакомстве с их свойствами.
      Иит спрыгнул с моего плеча на стол, поставил чашу и, сев рядом, попытался открыть иллюминатор камеры. Происходящее вдруг включило мою память.
      Опытным торговцам драгоценностями известно много способов мошенничества. Различными методами можно изменять цвет камней и даже маскировать их трещины. Высокая температура преображает аметист в золотистый топаз. Искусно сочетая высокую температуру и определенные химикаты, бледно-розовый королевский рован превращают в камень лучшего малинового оттенка. С помощью высокой температуры можно добиться многих эффектов.
      Я взял с жаровни один из черных кусков и достал свою ювелирную лупу. Я не знал, как буду проверять то, что держал в руке, хотя во мне росла уверенность, что передо мной материнская порода, истинный камень предтеч. Они, пожалуй, были скорее не естественными минералами, а искусственными образованиями — именно так они могли получить свойство усиливать мощность.
      Предмет, который я держал в руке, был действительно весьма странным. Его поверхность казалась бархатистой, хотя на ощупь такой не была. И вдруг я вспомнил…
      Когда-то давно я нашел в ручье подобные камни. Их поверхность казалась бархатистой, почти мохнатой. Один из этих камней потом утащила судовая кошка, которая сначала облизывала его, а потом проглотила и через некоторое время родила — Иита! То были большие, похожие на стручки, куски необыкновенного камня. Правда их поверхность…
      Взвешивая кусок в руке, я посмотрел на Иита. Он обнаружил секрет защелки иллюминатора, рывком распахнул его и вытащил оттуда жаровню с готовыми минералами. К моему изумлению, как только внутренние опоры освободились от веса жаровни, конус ожил, и в нем вспыхнул свет. Не долго думая, я установил в камеру вторую жаровню с камнями, оставив только тот кусок, который взял раньше. Иллюминатор резко захлопнулся, едва не прищемив мне пальцы. За стеклом засиял такой яркий свет, что смотреть на него было просто невозможно.
      Я получил подтверждение своих мыслей.
      — Камера предназначалась для преобразования камней.
      Зильрич поднял камень с жаровни, которую достал Иит, и для сравнения взял у меня черный кусок.
      — Да, очевидно, ты прав. Но я не думаю, что это, — он показал на черный кусок, — настоящая руда или же матричная порода.
      Осматривая помещение, он повернул свою перебинтованную голову. Нас освещали горячие потоки вырывавшегося из конуса ослепительного света.
      — Не сомневаюсь, что это лаборатория, — заключил закатанин.
      — А это значит, — прокомментировал Рызк, — что это последние камни, которые мы когда-либо увидим. Если только они не оставили записей, о том, как…
      Неожиданно раздался пронзительный визг, который, казалось, разрывая барабанные перепонки, проник прямо в мозг. Мельком глянув на конус, плечом отталкивая назад Зильрича и выкрикивая предупреждение, я схватил Иита. Расплескиваясь в разные стороны, из середины очага вырвалось пламя. Я оказался на полу, из моих рук пытался освободиться Иит, подо мной шевелился закатанин.
      Затем огонь неожиданно погас!
      Наступившая темнота была такой кромешной, что я едва не задохнулся. Я нащупал фонарь на поясе, во второй раз не зная наверняка, что же исчезло — мое зрение или освещение. Но нажав кнопку фонаря, я увидел луч.
      Я направил фонарь на стол, вернее на то место, где стоял стол. Теперь там вообще ничего не было! Ничего — только свободное пространство, как будто энергия сама очистила для себя дорогу, но в противоположную от нас сторону. Только одна вещь все еще лежала там неповрежденной, как будто она была закалена на все времена от любых разрушений — чаша-карта. Иит издал совершенно невероятный звук, вырвался из моих рук и побежал к ней. Но прежде чем он добежал до нее, он на мгновение остановился, и от неожиданности я закричал, наверное, даже громче него.
      Мохнатое тело Иита мерцало под лучом фонаря. Он поднялся на задних лапах, как животное, которое схватили за загривок. Отчаянно взвыв, он забил лапами в воздухе. Но никакого мысленного контакта. Он вел себя, как обыкновенное животное. Его спина одеревенела и, высоко поднявшись на задних лапах, он начал резко дергаться, двигаясь в диком, явно болезненном танце по кругу, центром которого была чаша. С его морды капала пена, глаза дико округлились, а тело продолжало мерцать, превращаясь в туманную колонну.
      Эта колонна становилась все выше и все больше. Атомы, формировавшие плоть полукошачьего тела Иита, рассеялись, он был буквально распылен в ничто. Но туман не рассеялся, а снова стал сгущаться. Отвердевающая колонна не была такой маленькой как Иит, и не походила на него своей формой.
      Как Зильрич с Рызком, я не мог даже пошевелиться. Фонарь выпал у меня из рук, но лежал так, что его луч полностью освещал Иита — или то, что было Иитом — и чашу.
      Дрожащая колонна становилась все темнее и плотнее. Раньше Иит был не больше своей матери, судовой кошки. Высота колонны равнялась человеческому росту. В конце концов безумное вращение этого сгустка вещества становилось все медленнее и медленнее и наконец прекратилось.
      Я замер от удивления.
      Трижды Иит при помощи телепатических сил изменял свой облик. Он был пукхом, рептилией на Лилестане и волосатым человечком, который вместе со мной отправился на Блуждающую Звезду. Но я был уверен, что это последнее изменение произошло независимо от него самого.
      Теперь он стал гуманоидом. Изящное тело с длинными стройными ногами, узкой талией и…
      Он… нет!.. ОНА… стояла абсолютно неподвижно, рассматривая свои распростертые руки, их нежную с золотистым оттенком кожу, затем она склонила голову, осматривая свое тело, провела по нему руками вверх и вниз, наверное, чтобы убедиться, что зрение не обманывало ее.
      Зильрич смог произнести единственное слово:
      — Луар!
      Иита повернула голову и, посмотрев на нас большими золотистыми глазами, завернулась как в плащ в свои длинные темно-красные волосы. Затем она шагнула вперед и подняла чашу. Удерживая ее на ладони, она пошла к нам в свете фонаря, как будто для того, чтобы еще сильнее впечатлить нас своей изменившейся внешностью.
      — Луар? — Ее губы произнесли это слово. — Нет… Талан!
      Она сделала паузу, в этот момент ее глаза смотрели куда-то за наши спины, как будто там она видела что-то такое, что было нам недоступно.
      — Мы знали Луар, да, и даже жили у них, уважаемый, так что там остались наши следы. Но не там был наш дом. Мы искатели, мы вновьрожденные. Да, Талан. А перед этим другие, много других планет.
      Она перевернула чашу так, чтобы мы смогли видеть карту. Но камень предтеч на ней потух, а тот камень, который был в чаше исчез.
      — Сокровище, которое мы здесь искали, — теперь оно исчезло. До тех пор, пока ваши мудрецы, уважаемый старейшина, не смогут разгадать всеми забытые тайны.
      — Спасибо тебе, Джорн! — раздался вдруг зловещий голос.
      Я вздрогнул, и тут же неожиданный удар в бок бросил меня на какое-то прикрепленное к полу оборудование. Я вцепился в него, чтобы не упасть.
      Молниеносно, как он — она делала это, когда была мутантом кошки, Иита схватила с пола фонарь. Она направила на Рызка полный свет, а он в это время укладывал на свой арбалет вторую стрелу. Она громко свистнула.
      Рызк согнулся, как будто в него угодил лазерный разряд. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. И оружие выпало из его бессильных теперь рук.
      — Хватит!
      Зильрич, двигаясь с достоинством, свойственным его расе, поднял лук. Свист прекратился, а Рызк стоял, вертя головой из стороны в сторону, как будто сражаясь с оцепеневшим сознанием и пытаясь стряхнуть оцепенение.
      Я осторожно ощупал поврежденное место. Рана оказалась не серьезной, лишь кожа на руке была содрана и я решил, что он промахнулся, но стрела пролетела так близко, что ее оперение задело меня.
      — Хватит! — повторил закатанин.
      Он положил руку на плечо пилота, как будто они были друзьями по оружию и помог ему стать ровнее.
      — Сокровище — лучшее сокровище — все еще находится при нас. Вернее, — он внимательно посмотрел на Ииту, — теперь среди нас. Ты, которая вне времени, ты получила то, к чему давно стремилась. Не поскупись же на меньшие призы для остальных.
      Она повертела арбалет в руках. Ее губы изогнулись в улыбке.
      — Действительно, уважаемый старейшина, сейчас, когда, как ты заметил, я достигла своей цели, я хочу чтобы всем было хорошо. Ведь главное сокровище — это знание.
      — Да, хватит камней, — почему-то очень громко сказал я. — Хватит неприятностей. Без них мы счастливее…
      Рызк покрутил головой, мигая от света. Он глядел в мою сторону, но я подумал, что он скорее всего ничего не видел.
      — Очень хорошо! — оживленно сказала Иита. — Уважаемый старейшина прав. Мы нашли мир сокровищ, который он вместе со своими соплеменниками освоит лучше всех. Или я не права?
      — Права. В этом я не сомневался.
      Рызк покрутил головой еще раз, — но этим движением он не хотел выразить свое несогласие. Он пытался прийти в себя.
      — Камни, — хрипло произнес он наконец.
      — …Были приманкой в очень многих ловушках, — ответил я. Тебе хочется чтобы тебе в спину дышала Гильдия, пираты с Блуждающей Звезды, Патруль?
      Он поднял руку и вытер лицо, затем осторожно перевел глаза с Иита на Зильрича, как будто был готов поверить только ответу закатанина.
      — Все же здесь есть сокровища?
      Задавая вопрос, он был похож на ребенка, как будто странная атака Иита очистила Рызка от тяжести многих лет осторожной, настороженности и подозрительности.
      — Больше, чем ты можешь представить, — успокаивающе сказал Зильрич.
      Но сокровища больше не интересовало меня. Я наблюдал за Иитом. До сих пор мы были компаньонами. Что же теперь?
      На мои беспорядочные мысли, вместо слов пришел деликатный мысленный ответ.
      — Однажды я говорила тебе, Мэрдок Джорн, что в каждом из нас есть нечто, что необходимо другому. Мне было нужно твое тело, а ты нуждался в том, что я умела, находясь в том теле, которое мне удалось добыть. Несмотря на то, что я нашла более удобный облик, мы и теперь зависим друг от друга — если только ты не захочешь самостоятельности. Такое тело, насколько я помню, хорошо служило моей расе тысячи лет назад. Но я не хочу, чтобы из-за этого наше сотрудничество закончилось. А ты?
      Она пошла вперед, отшвырнув прочь чашу и фонарь, как будто они больше не были ей нужны. Она легко прикоснулась ко мне, и я забыл о ране.
      Меня всегда задевало превосходство Иита, много раз я пытался преодолеть его — ее (я все еще не мог полностью осознать это превращение) влияние на меня, отказаться от этой связи, которая, благодаря судьбе, или Иите, возникла между нами с тех пор, как он — она — родилась на моей корабельной койке на вольном торговце. Теперь, избавленный ею от боли я понял, что, к чему бы это не привело, но отказываться от того, что дала мне судьба, нельзя. Все стало на свои места.
      — А ты?
      Ее мысленное прикосновение было тише самого тихого шепота.
      — И я!
      Мой ответ был ясным и отчетливым, я сказал это от всей души.