Фейни положила руку на голову сначала Кая, потом Кайи и по очереди посмотрела в глаза пеканов. Потом заговорила:
      – Они никого не нашли. Пока судьба нам благоприятствует.
      Может, и так, мрачно подумал Сандер, но все же ему было тревожно среди этих груд, где легко может спрятаться целая Толпа. Расслабляться нельзя.
      Снова они дежурили по очереди ночью. Сидя на рассвете и время от времени подбрасывая в костер дрова, Сандер смотрел на Рина, прислушивался к журчанию реки внизу, к звукам ночи.
      Нападение началось внезапно – только что ничего не было, а в следующее мгновение оно началось – и началось не из окружающей тьмы, а прямо в его мозгу. Сандер не мог даже крикнуть, ему нечем было защититься. Он почувствовал, что находится в другом месте, его очертания расплывались, он никого не видел – не видел того, кто его призвал, сломив его сопротивление с такой же легкостью, с какой взрослый мужчина справляется с сопротивлением ребенка.
      У него не было слов, чтобы описать это ощущение. Сами его мысли были безжалостно отняты у него, они просеивались, просматривались, отдавали все, что нужно было знать нападающему. Сандер видел смутные картины: разрушенные здания, какое-то движение среди них. Но когда он пытался рассмотреть подробности, все ускользало, расплывалось, изменялось.
      И вот только костер и ночь вокруг. Но Рин поднял голову, в глазах койота отражался огонь. Рядом поднялись пеканы, они оба повернулись к Сандеру. И лишь девушка продолжала спокойно спать.
      Сандер услышал негромкое, глубокое рычание Рина, свист пеканов. Кузнец поднял руки, потер лоб, он чувствовал себя слабым и испуганным. Ни один Помнящий даже не намекал, что такое может случиться с человеком. Сандер сомневался в утверждениях Фейни об «ищущей мысли» – может, именно это она имела в виду, эту невидимую, непреклонную волю? Кто «искал» его – и с какой целью? Сандер чувствовал, что подвергся насилию. Кто-то вторгся в его мозг.
      Кай засвистел, обнажил зубы. Кузнец вздрогнул от такой открытой враждебности. Рин… Сандер быстро взглянул на койота. Животное продолжало негромко рычать. Но когда Сандер пристально взглянул в глаза Рину, рычание смолкло. Кузнец, который никогда не пытался общаться с койотом так, как Фейни со своими пеканами, понял, что Рин тоже ощутил это чуждое вторжение в его мозг, но теперь понял, что Сандер снова стал самим собой.
      Кузнец хотел разбудить Фейни, расспросить ее, что могло вызвать это нападение. Ведь это явно действия какого-то шамана, а не обычного человека. Но когда улеглись страх и первое отчаяние, он почувствовал растущий гнев. Никто не должен знать, как им воспользовались. Он чувствовал какое-то презрение в этом исследовании его мыслей, как будто он мало что значит для того, кто на мгновение захватил над ним умственный контроль. Нет, он не будет ее спрашивать.
      Вместо этого Сандер начал рыться в своем мешке. При этом он про себя повторял тайные рабочие слова. Смутно он припоминал, что говорил как-то отец. Есть такие места из времени Прежде, где чуждые влияния могут подчинить себе человека, заставить выполнять неведомую службу. Защитой может служить одна из кузнецких тайн.
      Сандер нащупал куски проволоки, найденной на корабле. Измерив их, он начал плести, сгибая как мог сильно. Потом приспособил сплетенное, окружив голову, так что часть оказалась прямо на лбу над глазами. Примерив, он снял кольцо и стал закреплять концы.
      Железо – холодное железо – у него есть значение, восходящее к временам Прежде. Если его обработать определенным образом, оно может защитить. У него никогда не было причин проверять эту легенду (впрочем, в Толпе многие носили амулеты из холодного железа – он изготовил немало таких амулетов по заказам). Но в глубине души он считал ее суеверием, не имеющим под собой оснований: просто людям нравятся такие игрушки, они дают им ощущение безопасности.
      Теперь… теперь он понял, что существуют враги… или враг, которого нужно опасаться больше, чем чудовищ, Белых или ревнивых Торговцев.
      Закончив грубую диадему из ржавого металла, он начал плести новую из мелких кусков, связывая их прочной веревкой. Это для Рина. Он не знал, подвержен ли койот таким нападениям, какое испытал он сам, но лучше принять все предосторожности.
      Оставались Фейни и пеканы. Сандер решил, что животные его к себе не подпустят. Они выносят его и койота только потому, что их приняла Фейни. А девушка – она казалась возбужденной, даже довольной, когда уловила «ищущую мысль». Ясно, что она приветствовала этот контакт. Вероятно, это результат ее подготовки как шамана. Но если шаманы принимают такие контакты как нормальные и правильные!.. В этот момент он готов был оставить девушку и убежать во тьму.
      Гнев и страх охватили его. Но он не поддастся этим чувствам. Они продолжат путь вместе – если только Фейни не даст ему оснований верить, что она более близка к этим… к этому… ищущему, чем к Сандеру и другим людям.
      Металл сжал кожу лба. Сандер продолжал мысленно твердить слова власти, которые произносят при изготовлении металлического орудия или оружия. Он подбросил дров в костер. Пеканы спокойно сидели рядом с Фейни. То, что вторглось в их лагерь, ударило по нему, но теперь отступило.
      Сандер засунул свое добро в мешок, прочно завязал его. Над холмами, тянувшимися вдоль реки, разгорался рассвет. Сандер надеялся, что сегодня они наконец выйдут из города или найдут то, что ищет Фейни. Ему все больше не нравился этот лабиринт насыпей и развалин. Если душа действительно существует, то души мертвых бродят тут сотнями. И поскольку ни один человек не воздавал почести их могилам, они разгневаны, и их ничего не сдерживает.
      Сандер отбросил такие мысли. Он не верит в земную душу мертвых. Он не позволит себе превратиться в ребенка, который боится темноты, потому что его воображение населяет тьму чудовищами. Нет – нет – и нет!
      Фейни пошевелилась, медленно открыла глаза. Сандер с беспокойством заметил, что у нее такое же выражение, как когда она держит свою подвеску, замкнувшись в своем внутреннем мире.
      – Оно здесь… он здесь… – Голос ее смолк. Она замигала, как будто очнувшись от яркого сна. Потом села, и лицо ее озарилось пылом, какого он никогда у нее не видел. Возбуждение, которое она испытала, поймав «ищущую мысль», было лишь бледной тенью этого.
      – Сандер, оно здесь! Ты меня слышишь? – Она схватила его за руку, энергично затрясла. – У меня было видение! – Лицо ее все еще озарялось возбуждением и радостью. – Мы скоро придем туда – в тайное место. И там нас ждет кто-то очень важный.
      – Кто? – решительно спросил он.
      На лице ее появилось недоумение, прогнало радостное выражение.
      – Не помню. Но это настоящее видение. Мы найдем то, что ищем!
      Ее энтузиазм испугал его. Неужели все эти дни у нее были сомнения, хотя она и говорила с уверенностью, глядя на свою подвеску? Неужели на самом деле она не была уверена, что подвеска приведет их туда, куда им нужно? Так, наверно, и есть. Но он ничего не сказал. Ясно, что теперь она очень уверена в успехе.
      – Что это на тебе? – спросила она. Она смотрела на диадему на его лбу. – Сделано из металлической проволоки. Зачем ты это сделал? Почему надел?
      – Это моя тайна, – флегматично ответил Сандер. Он не собирался рассказывать ей, что случилось. – Кузнецкая тайна.
      Она приняла его объяснение. И ничего не спросила, когда он надел на Рина изогнутый металл, хотя он видел, что она внимательно смотрит на него.
      Пеканы удалились со своей обычной скоростью. После еды Сандер снова нагрузил вещи на койота, позаботившись, чтобы груз можно было сбросить одним рывком веревки. Если им будет угрожать опасность, Рину не должен мешать груз.
      Фейни пошла впереди, не отрываясь взглядом от подвески. Груды мусора становились меньше, расстояние между ними увеличивалось, появились кусты, потом деревья. Дальше деревья стали больше и чаще. Они продолжали идти вдоль реки, местность постепенно опускалась, и утесы больше не нависали так высоко над водой.
      Вскоре после оставления лагеря они вышли на широкую ровную полосу, испещренную колеями телег. Рин принюхался, но не зарычал. Для опытного взгляда Сандера было ясно, что все колеи старые, сделаны давно. Но их так много, они пересекаются, ясно, что в прошлом в город и из города было большое движение. К тому же глубина колеи говорила о тяжелом грузе.
      Следов койотов не было. Но были следы знаменитых больших собак Торговцев. Впервые после того, как они вышли из лагеря, Сандер нарушил молчание, хотя он видел, что Фейни погружена в свои мысли, может, заново переживает сон, который назвала «видением», и забыла о присутствии Сандера и Рина.
      – Если твой знак указывает туда, мы не одни, кто мог найти сокровище. Торговцы прочесали весь город, и здесь их было множество.
      Девушка покачала головой.
      – Думаю, ни один Торговец не знает, чего мы ищем. Это не металл, не работа рук Прежде. Скорее, это работа мысли Прежде. Торговцев это не заинтересует.
      – Неужели ты знаешь все кланы Торговцев? – возразил он. – Мы, на равнинах, знакомы с четырьмя племенами, они приходят к нам регулярно, всего не больше тридцати человек. Их женщин мы никогда не видели. А сколько приходило в Педфорд?
      – Я помню двадцать, – быстро ответила она. – И мой отец – но он не Торговец. Могут быть другие, как он, искатели знаний.
      – Но он путешествовал с Торговцами, – настаивал Сандер. – А ведь известно, что чужим они не позволяют путешествовать с собой.
      – Мать рассказывала, что те, с кем он пришел, обращались с ним странно, как будто боялись его. Но он не такой человек, у которого всегда наготове оружие, который легко заводит ссоры. Мать говорила, что вождь Торговцев был доволен, когда они уходили, а отец решил остаться с нами на зиму. Но он сказал, что уйдет с ними, когда они придут снова. Он хотел пройти дальше на юг и посмотреть, что там. И они не отказали ему, когда он говорил об этом.
      Сандер немного устал от этого загадочного отца, который лег в могилу еще до того, как Фейни появилась на свет. Похоже, он произвел такое впечатление на мать Фейни, что она приняла его в свой дом и обращалась с почтением и страхом, которые необычны для ее пола.
      Женщины Толпы выбирают себе напарников. Да – и выгоняют их, если недовольны договором. Его отца выбирали дважды. Но во второй раз он отклонил предложение, потому что у него уже был сын, которого он мог обучить своей профессии. И ни один кузнец не захочет делить свою власть, когда руки его ослабеют и не смогут держать большой молот. Сандер рос в окружении мужчин: отца, его брата, своего дяди, у которого острый язык, но узкая мысль, и ни одна женщина не смотрела на него одобрительно.
      Любой шатер с радостью снабжал кузнеца хорошо выработанной одеждой, порцией печеных мясных лепешек, шерстяными одеялами в обмен на то, что мог изготовить отец. Так что в их шатре никогда не было голода или холода, хотя в их телеге не передвигался женский ткацкий станок или кухонные горшки.
      Но мужчине принадлежит только его оружие и его инструменты, все остальное принадлежит женщине. Она снабжает приданым дочь, когда той наступает время выбирать, она советует выбирать мудро и с мыслью о будущем, выбирать среди старших, а не среди молодых, чьи достоинства еще не определились.
      Таковы ли обычаи среди людей Фейни? Если это так – а Сандер думал, что так, – то женщины Педфорда должны были отшатнуться от чужака, в таком союзе нет безопасности, он будет краток. Однако их шаманка приняла его, говорила с ним с необычным уважением, заботилась о нем до самой смерти. Неизвестный путник, должно быть, обладал чем-то привлекательным.
      – Обычно шаманки не вступают в брак, – продолжала Фейни. – Их власть не должна быть ограничена, не должна направляться на одного мужчину. Но так же необходимо, чтобы у шаманки была дочь, которой она могла бы передать свои знания. Поэтому, когда моя мать выбрала незнакомца издалека, жители поселка согласились. Но она обнаружила в нем гораздо больше, чем ожидала. А когда он умер, она оплакивала его не только по обычаю, но от всего сердца.
      Сандер чувствовал себя неудобно. Как будто без приглашения владельца зашел в отгороженную часть шатра.
      – Ты говоришь, что шаманка должна иметь дочь. А если будет сын?
      Фейни рассмеялась.
      – Этого никогда не случится, кузнец. У нас есть свои тайны, и мы можем обойти даже природу. Первая из моего клана, та, что пережила Темное Время, обладала знаниями, новыми даже тогда. Она передала их своей дочери, и от дочери к дочери они дошли до меня. Мы не рожаем сыновей, только дочерей, и только одну в каждом поколении. Потому что такова наша воля. Положение может измениться, если мы захотим, но мы не хотим. В доме шаманки нет места для мальчика.
      Местность становилась все более открытой. Но вдруг она обрывалась крутым откосом. Река устремлялась вперед быстрее, с ревом. Они увидели могучий водопад, полузакрытый туманом водяных брызг, его длина скрывалась пенными лентами.
      По другую сторону местность была более ровной, нагромождения острых скал менее заметны. Сандер остановился в отчаянии, увидев, что их ждет впереди. Какая-то могучая сила исковеркала и изорвала землю. В потоках лавы застыли каменные блоки, путаница металла, заржавевшего и выветрившегося. Эта смесь предметов, изготовленных человеком, и захватившей их природы создавала непреодолимую преграду.
      Но колеи направлялись прямо туда, хотя Сандер готов был поклясться, что никакое колесо не способно пересечь эту местность. Фейни смотрела на этот барьер.
      – Волна, волна, которая пришла из моря, – прошептала она. – Волна высотой в гору. Она унесла с собой большую часть города. Здесь она обрушила самый сильный удар. Говорят, такая волна унесла корабль моих предков далеко в глубь суши. Удивляюсь, как они выжили. Может, та волна была меньше.
      – Неважно, как это получилось. – Сандер перешел к делу. – Нам нужно пройти через это, раз твой указатель говорит, что идти нужно туда.
      Она взглянула на подвеску и кивнула.
      – Дорога прямо перед нами. Но это, – она указала на колеи, – свидетельствует, что и другие нашли дорогу, достаточно хорошую для телег.
      Сандер не стал говорить, что на такой дороге их может поджидать засада. В этот момент он не видел другой возможности преодолеть эту невероятную массу впереди.
      – Смотри! – показала Фейни. – Здание!
      Вначале он поразился тому, что увидел. Но потом понял, что это не целое здание, просто отдельные блоки, возможно, соединенные металлическими сухожилиями, которыми люди Прежде связывали каменные массы – но все же некоторое количество этих блоков сохранилось, образуя почти сплошную поверхность.
      Поражала невероятность катастрофы, обрушившейся на эту землю. Всю жизнь Сандер слышал рассказы о Темном Времени, о титанических силах, поразивших мир Прежде. Видел развалины городов, море-пустыню. Но только здесь, глядя на эти огромные камни, принесенные морем на потрясенную землю, оставленные здесь отхлынувшей волной, представил он себе всю ярость, которая обрушилась на мир и людей. Как сказала Фейни, трудно поверить, что человек мог выжить в Темное Время. Даже песни Помнящих не могли отразить отчаяния бежавших, которых догоняла вода, глотали трещины, открывавшиеся в земле под их ногами.
      Фейни закрыла лицо руками.