Закрепив веревку, Тарлах выполнил свою задачу, и тут же силы покинули его. Он устало опустился на палубу, понимая, что следующая волна смоет его.
      Неожиданно крепкая рука обхватила его. Он поднял голову и увидел высокого моряка, человека мощного телосложения. Тот понял его состояние и пришел на помощь.
      Тарлах смутился: человек, который так много перенес, ещё тратит на него свои силы. Но не стал возражать, только кивнул в знак благодарности. Иначе — смерть, а он не собирался умирать, пока ещё оставалась надежда.
      Моряк словно прочел его мысли и широко улыбнулся.
      — Считай, что это небольшая благодарность за веревку, человек с берега, — сказал он и напрягся в ожидании следующей волны.
      Первая женщина двигалась вдоль веревки. Фальконер следил за се продвижением, затаив дыхание, как и все остальные. И хоть у него не было сил подхватить всеобщий радостный крик, когда она достигла карниза, он испытал не меньшую радость и торжество.
      Переправа шла гладко, и моряки двигались быстрее, чем ожидал наемник.
      Он внимательно наблюдал за каждым, отмечал все особенности продвижения, пытался определить главные трудности подъема и способы справиться с ними. Скоро наступит его черед, и ему нужно точно знать, что делать, чтобы как можно быстрее переправиться. У него слишком мало сил: хорошо, если их вообще хватит.
      Но силы постепенно возвращались к нему. Рослый моряк дал ему возможность передохнуть, в чем нуждалось тело после трудного пути и чрезмерного напряжения, и прежде чем четвертый моряк добрался до берега, Тарлах уже держался молодцом.
      Но он хорошо понимал, что такое быстрое восстановление сил может оказаться кратковременным. Он ранен, а некоторые раны, возможно, серьезные, и любая из них может помешать его возвращению на берег. Особенно его беспокоило поврежденное плечо: этого может оказаться вполне достаточно, чтобы рука перестала действовать.
      Тарлах закрыл глаза. Все порезы давали себя знать. Конечно, в прошлом ему приходилось терпеть и более сильную боль, но на раны действовала соленая вода и нестерпимо жгла. К тому же он очень замерз и дрожал, как и все остальные. Сжимаясь под очередной волной, он подумал, что долгое пребывание в таких условиях совсем обессилит его.
      Он почувствовал, как напрягся сосед, и поднял голову.
      Последний из моряков, кроме того, что был с ним, уже почти добрался до берега.
      Салкар задумчиво перевел взгляд с веревки на фальконера. — Пойдем вместе, — предложил он. Тарлах покачал головой.
      — Нет. Веревка слишком тонкая. Она не выдержит двоих. Иди. Я ещё немного отдохну и последую за тобой.
      Тот кивнул и взялся за веревку.
      Воин внимательно наблюдал за ним. Моряк продвигался быстрее и легче товарищей, хотя дольше всех пробыл на разбитом корабле и к тому же часть времени поддерживал спасителя. Сила и выносливость у этого человека, должно быть, огромные.
      Тарлах вздохнул. Ему потребуется и то и другое через несколько минут.
      Но ничего не поделаешь. Наступила его очередь. Он пробрался по скользкой палубе и ухватился за веревку. Подождал, пока через него перекатилась большая волна, и взялся за трос.
      На какое-то время он почти полностью погрузился под воду, но постепенно стал приподниматься.
      Воображение не обмануло его: возвращаться действительно было трудно, и Тарлах удивлялся, как другим удалось благополучно добраться до берега.
      Они не смогли бы этого сделать, если бы были ранены: даже не удержались бы на палубе. Те, кто пострадал при крушении, погибли раньше.
      Можно только удивляться, как выдержали испытание моряки, даже оставшиеся невредимыми. Он считал себя закаленным, тело его подготовлено к тому, чтобы выдерживать боль и напряжение, но он не знал, выдержат ли раненые руки. До берега далеко, так бесконечно далеко, и никакой передышки, ни малейшего облегчения, только бесконечная нестерпимая боль, которая усиливалась с каждым разом, как веревка реагировала на его рывки.
      Если бы он мог двигаться в более равномерном темпе, то избавил бы себя от резких рывков, которые болезнено рвали его мышцы, но раненое плечо делало это невозможным. Оно выдерживало его вес только долю секунды, и потому ему приходилось надеяться только на левую руку. В момент рывка он пускал в ход правую.
      Скоро он вообще перестал думать и сосредоточился только на болезненном продвижении, напрягая волю, заставляя мышцы и нервы выполнять задачу, которая и в нормальном состоянии показалась бы ему невыполнимой.
      И вдруг он оказался совсем рядом с утесом, словно неожиданно пришел в себя и вынырнул из колдовского тумана.
      Вид неровной, почти вертикальной, стены подбодрил воина. Надеясь сберечь убывающие силы, он постарался быстрее преодолеть оставшееся расстояние. Теперь, когда большая часть пути осталась позади, он двигался ровнее, хотя предстоял самый трудный участок крутого подъема.
      Наконец наступило мгновение, когда Тарлах оказался на карнизе, где его ждали фальконеры и жители Морской крепости. Он так сильно сжал кулаки, что прошло несколько мгновений, прежде чем он сумел разжать пальцы: и вот под ногами снова твердая поверхность камня.
      Несколько секунд он сознавал только, что спасся. И чувствовал, как руки Бреннана поддерживали его.
      Тарлах тяжело опирался на лейтенанта. С исчезновением опасности его снова оставили силы, требовался отдых после всего испытанного.
      Неожиданно туман, окутавший сознание, рассеялся. Кого-то не хватало.
      — Где Уна?
      Она приблизилась к нему, пробиваясь сквозь неясные очертания окружающих.
      — Я здесь, капитан.
      Голос её звучал уверенно, как у врача при обращении с пациентом, и он подумал, что она не случайно обращается к нему по званию, а не по имени, как наедине. Она сохранила свою способность здраво рассуждать и действовать…
      Он смутно слышал, как она приказала отнести его в один из ближайших домов, чтобы не тратить времени, добираясь до башни, и радовался, что распоряжается не он, а кто-то другой. Темнота заключила его в свои мягкие непроницаемые объятия ещё до того, как Уна закончила давать указания.

      Командир наемников медленно приходил в себя. Он в незнакомой комнате с выбеленными стенами и тяжелой простой мебелью. Солнечные лучи, пробивавшиеся через маленькое окно, говорили о том, что сейчас позднее утро.
      Тарлах удивился и, не раздумывая, сел. Резкое движение вызвало боль, и он, охнув, снова лег.
      Откуда-то с потолка на кровать спустился Бросающий Вызов Буре, попеременно то негромко утешая, то браня друга за неосторожность.
      В то же мгновение рядом оказалась Уна.
      — Спокойнее, — сказала она. — Даже фальконер должен расплачиваться за такое обращение со своим организмом.
      Тарлах ничего не ответил. Он смотрел на руки Уны в повязках от пальцев до запястья.
      — Что с тобой случилось? — спросил он.
      Она пожала плечами, немного поморщившись при этом, как будто у неё тоже болели мышцы.
      — Несколько порезов. Как только смогу, сделаю перевязку получше. Вчера на это не было времени.
      — Неправда! У тебя покраснели глаза. Ты плакала от боли?
      — Нет, просто устала. — Она опустила голову. — Я тебя подвела. Прошу прощения за это. Он снова сёл, на этот раз пересилив боль.
      — Ты знаешь, что ты для меня сделала?
      — Я привела тебя в Морскую крепость. Владелица долины посмотрела ему в лицо.
      — Я знала, что ваш народ любит высокогорья, и сыграла на этом, чтобы убедить тебя согласиться.
      — Долина действительно прекрасна, миледи, а моя работа требует, чтобы я основательно познакомился с нею, и твоя обязанность — показать мне владения.
      — Показать — да, но я раскрыла перед тобой Морскую крепость с любовью своего сердца, старалась, чтобы ты тоже полюбит её, как я. И мне это, кажется, удалось.
      — Но если ты это и сделала, в этом нет никакого позора для меня. Морская крепость заслуживает любви и уважения любого человека.
      Он неожиданно испугался. Что он такого ей наговорил? А может быть, кому-то еще?
      — Я был очень болен вчера вечером? — осторожно спросил он, опасаясь, что голос выдаст его.
      — Болен? Нет, но ты очень устал и переволновался, и я решила, что мне лучше посидеть с тобой.
      Как целительница, она имела на это право, и даже товарищи Тарлаха не могли возразить.
      — Ты боялась, что я расскажу о твоей сестре?
      — Отчасти.
      Но у неё была и другая потребность. Она испытывала к этому человеку такие чувства, какие не вызывал в ней, в её душе и теле, ни один мужчина, и, конечно, не лорд, которому отдал её отец. То, что он предложил смертельно опасный план и сам выполнил его, помогло ей наконец понять, что фальконер Тарлах, этот чужой суровый воин, чье лицо открытым она ни разу не видела до того, как они стояли вместе на карнизе, — её избранный лорд, названный так её сердцем.
      Но об этом она не посмела заговорить и, наверно, никогда не посмеет. Уна заставила себя улыбнуться.
      — На этот счет можно было не беспокоиться. Ты говорил очень мало, только о своих чувствах к Морской крепости, а ты утверждаешь, что это не повредило бы тебе среди твоих товарищей.
      — Да, — подтвердил он.
      Тарлах неловко пошевелился. Ее забота порадовала его, но он чувствовал себя из-за неё тревожно. У Уны хватает собственных забот. Незачем добавлять к ним ещё и его беды.
      Он чуть нахмурился: ему пришел в голову новый вопрос.
      — Раны у меня легкие, иначе я не чувствовал бы себя так хорошо, — проговорил он. — Нужно ли было кому-то оставаться со мной? — Он видел, что она продолжает пристально смотреть на него, словно ищет что-то потерянное.
      Уна коснулась повязки у него на виске.
      — Мы опасались этой раны и боялись оставить тебя. Вдруг в ней что-то изменилось.
      — Тебя не тошнит, голова не кружится?
      — Нет.
      — Больно?
      — Не больше, чем следовало ожидать. Холодные пальцы коснулись его лба.
      — Жара тоже нет. Она улыбнулась.
      — Я думаю, тебе можно вернуться в башню и дать возможность жителям дома отдохнуть.
      Тарлах увидел, что рядом с его постелью лежит вычищенный мундир.
      — С радостью, только оденусь.
      — А я приготовлю твою лошадь.
      Он посмотрел на свое плечо, вспомнил, какие неприятности оно ему причиняло. Плечо тоже забинтовано.
      — А это? — спросил он. — Рана неприятная, но неопасная. Главное, что нет признаков воспаления, которого нужно было опасаться больше всего.
      Ее глаза потемнели.
      — Хоть и легкая, эта рана могла тебя погубить.
      — Это уже позади, — негромко ответил он. Осторожно расправил плечи, особенно раненое, и почувствовал облегчение, видя, что онемелость покидает их.
      — Как спасшиеся матросы?
      — В порядке — все. Они хотели поблагодарить тебя. Она печально покачала головой.
      — Если не считать усталости и шока, ни один из них не пострадал так сильно, как ты.
      Тарлах только кивнул. Ее ответ лишь подтвердил то, о чем он и так догадывался. Уна направилась к двери.
      — Тебя очень хотел видеть твой лейтенант. Послать за ним?
      — Да, конечно, иначе он решит, что я серьезно ранен. И поторопись с лошадью. Не хочу доставлять жителям дома лишние хлопоты.
      Когда Бреннан вошел в комнату, командир был почти одет.
      Он натянул рубашку, морщась от боли в плече.
      — Наверно, ещё хотя бы денек, не следовало этого надевать.
      Бреннан сочувственно рассмеялся.
      — Радуйся, что вообще смог это сделать, друг. Как ты себя чувствуешь?
      — Больно, — признался тот, — но в целом я здоров.
      — Рогатый Лорд был с тобой, — серьезно произнес Бреннан.
      Тарлах посмотрел на него.
      — Как была ранена леди Уна? — Разве она тебе не рассказала? Ну, конечно. Лейтенант описал все, что произошло на верхнем карнизе.
      — Прежде чем мы добрались до нее, веревка разрезала ей руки до кости, — закончил он. — Чудо, что не пострадали нервы и сухожилия и она не осталась калекой. А так у неё будут только шрамы.
      Он покачал головой с невольным восхищением.
      — Мало у кого из наших хватило бы мужества на такое.
      Командир сел на кровать. Лицо его побледнело.
      — Что я за человек? — прошептал он. — Держал её здесь всю ночь, тогда как она сама ранена.
      Бреннан пожал плечами.
      — Ты больше всех нуждался в её уходе, да она и сама захотела.
      — Я не заметил, что она ранена.
      — Ты был не в состоянии что-то замечать. Послышался стук, и, получив разрешение капитана, к ним присоединился Рорик.
      — Леди Уна приказала оседлать твою лошадь и привести к дому.
      Он критично разглядывал командира.
      — Рад заметить, что ты выглядишь лучше, чем вчера вечером.
      — Полагаю, что ещё есть возможности для дальнейшего улучшения, — сухо отрезал Тарлах.
      Он набросил на плечи плащ.
      — Пошли. Мы доставили достаточно забот хозяевам дома.
      Тарлах на мгновение остановился в дверях, осматриваясь.
      Море по-прежнему волновалось и выглядело разгневанным, но все остальные признаки бури исчезли. Ярко светило желтое солнце; несмотря на свежий ветер, воздух был поразительно чистый и теплый. Все краски словно усилились: многочисленные уцелевшие цветы, яркая голубизна неба, поразительный изумруд полей.
      Поля казались в неплохом состоянии, сады и пастбища тоже, за исключением тех, которые были затоплены. Высокие стены надежно защитили небольшие участки земли. Жителям Морской крепости не придется голодать зимой.
      Тарлаха сразу узнали из-за его перевязанной руки, и, как только офицеры фальконеров вышли, все взгляды устремились к ним.
      Его собственные солдаты, застыв в приветствии, улыбались, но помня, что они не одни, воздерживались от возгласов.
      Жители долины держались в стороне, но казалось, не могут оторвать от него своих глаз, и в этих взглядах было восхищение.
      Если бы он действительно был лордом-чужаком и благодаря браку овладел бы долиной, ему не нужно было тревожиться об отношении населения к нему.
      Он с досадой отогнал эту мысль и проклял себя за слабость: это желание никогда не осуществится.
      Чтобы отвлечься, он быстро сел на лошадь, пустил её рысью и скоро подъехал к входу в Круглую башню.

      Тарлаха тут же познакомили со спасенными моряками, со всеми, кроме капитана, и он догадался, что сам капитан теперь у леди долины, в одной из её комнат. Судя по времени в столовой. Уна редко обедала в большом зале. Только по необходимости, когда какая-либо церемония требовала её присутствия там.
      Его предположение тут же подтвердил Руфон, он пригласил Тарлаха присоединиться к леди и её гостю за столом. Фальконер сразу направился туда. Он в долгу перед человеком, чья сила помогла ему удержаться на разбитом корабле, и хотел выразить благодарность за это, как и сочувствие по поводу потерь.
      Когда он вошел в комнату, салкар встал со своего места слева от Уны и заторопился ему навстречу.
      Это был внушительный человек, с правильными чертами лица, прекрасно сложенный. Несмотря на свой большой рост, он производил впечатление очень подвижного человека. Его светлые волосы от постоянного пребывания на солнце и море стали платиновыми. На фоне его загорелой кожи они казались совсем белыми. Глаза голубые.
      Он крепко пожал Тарлаху руку.
      — Рад, что ты здоров, командир. Меня зовут Эльфторн, я капитан «Прекрасной русалки».
      Наемник ответил на его рукопожатие.
      — А я рад видеть тебя и членов твоего экипажа.
      — Мы живы благодаря тебе. Благодарю тебя от своего имени и от имени своих товарищей.
      Воин поморщился.
      — Жаль, что я не мог организовать более приятный прием.
      — Главное, что нас удалось снять с этой проклятой скалы.
      Голубые глаза потемнели от боли. Она не скоро оставит его.
      — Мне не следовало так говорить о «Русалке», — негромко сказал он. — Надо заметить, что даже после своей гибели она пыталась послужить нам.
      — Это был прекрасный корабль. Я вместе с вами сожалею о его гибели.
      Капитан заставил себя улыбнуться.
      — Ну, а что спасемся я и часть моего экипажа, мы этого и не ожидали.
      «Для таких слов нужно иметь мужество», — подумал Тарлах. Салкары плавают целыми кланами, женщины работают рядом с мужчинами, дети учатся морскому делу, ещё не умея ходить. Так должно было быть и на борту «Прекрасной русалки».
      Никто из детей не пережил крушения. Эти люди живут на море и не сетуют, когда море отнимает у них близких, но в глубине души они должны горевать так же, как фальконеры оплакивают свои потери. Он понимал и их силу, и боль и горевал вместе с Эльфторном, как будто погибшие в бурю принадлежали к его отряду. Но не подал вида. Он не станет бередить раны этого человека.
      За едой — есть не начинали, дожидаясь прихода командира фальконсров, — салкар рассказал, как его корабль захватила свирепая буря, как им удавалось держаться, пока порыв ветра не сломал главную мачту. Одновременно на корабль накатилась гигантская волна, почти затопила его, унеся с собой половину экипажа. После этого насосы уже не справлялись, тем более что не хватало людей.
      С этого момента гибель была неизбежна, и капитан искал место, чтобы выбросить обреченный корабль на берег и спасти жизнь оставшихся моряков, а может, и груз.
      Он тяжело вздохнул.
      — Теперь Ганволд заработает целое состояние.
      — А кто такой Ганволд? — поинтересовалась Уна.
      — Он из Древнего народа, но один из лучших капитанов, каких я знаю. Он капитан «Звезды Диона» и мой главный соперник. Мы торопились доставить груз шелка на южные рынки. Там условия таковы, что покупателей на груз с двух кораблей не найдется, и мы оба знали, что прибыль получит только тот, кто первым доберется до порта. Должно быть, лоцман раньше провел его через этот район, если только судьба не нанесла ему такой же удар, как нам.
      Он неправильно понял наступившую вслед за его словами тишину.
      — «Звезда» пришла в Линну за несколько часов до «Русалки». В порту оказался только один корабль-проводник, и Ганволд сразу договорился с ним. Надо отдать ему должное. Он предложил мне разделить плату, зная репутацию этих мест и что я последую за ним вслепую, без лоцмана. Мы с ним не только соперничаем, но и дружим. Однако лоцман отказался проводить два корабля, объяснив, что при такой погоде не сможет провести сразу оба.
      Он перевел взгляд с одного собеседника на другого и нахмурился.
      — В чем дело? — наконец потребовал он.
      — Этот берег не обслуживается никаким лоцманом, — негромко объяснила женщина.
      Элъфторн стиснул зубы: он понял намек.
      — Пират?
      — Мы подозреваем грабителя кораблей, — продолжила Уна, — хотя в данном случае это одно и то же. Ты видел капитана этого корабля-проводника, говорил с ним?
      Он кивнул и описал этого человека, насколько запомнил.
      Уна покачала головой.
      — Это не Огин.
      — Он там и не показался бы, — вмешался Тарлах. — Он для этого слишком известен. Кто-то другой, какой-то чужак находит для него потенциальные жертвы.
      — Пока забудем о нем, — решительно сказала владелица долины. — Все внимание теперь «Звезде Диона», хотя боюсъ, мы мало что можем для неё сделать. Слишком много кораблей, больших и малых, исчезло в этом районе с тех пор, как Огин стал владельцем Рейвенфилда. И даже без возможного предательства такая буря может разметать целый флот. Мы даже не догадываемся, куда она унесла корабль.
      — Значит, нужно ждать известий о судьбе «Звезды»?
      — Нет, — ответил Тарлах. — Сегодня море ещё бурное, но завтра успокоится. Можно будет выйти на шхунах, как обычно поступают после бури. Мы с Уной отправимся в одной из них и исследуем берега Рейвенфилда. Учитывая репутацию этого района и его изолированность, такой шаг с нашей стороны будет вполне естественным. Я понял так, что в Рейвенфидце мало кораблей для такого дела.
      Владелица крепости кивнула.
      — Очень мало, и все небольшие. Они не пригодны для выхода в открытое море. Эта обязанность всегда исполнялась Морской крепостью.
      — Тогда план ясен. Выйдем, как только позволит море.
      После трапезы командир наемников остался с Уной.
      — Если океан будет таким же образом затихать, завтра утром сможем отплыть.
      Она кивнула.
      — Я прикажу, чтобы шхуны были готовы к отплытию с рассветом.
      — А тем временем, я считаю, нужно осмотреть долину. Уна пристально посмотрела на него. В голосе его звучала нотка, которая ей не понравилась.
      — Я сама осмотрю. Тебе нужно отдохнуть после вчерашнего испытания.
      Тарлах хотел возразить, затем пожал плечами, видя, что она заметила внезапно охватившую его усталость.
      — Почему я так устал? — спросил он. — Всего лишь проехал от дома до башни и хорошо пообедал. Встал я поздно…
      — Твое здоровье восстанавливается. Это трудная работа. Судя по шрамам, ты и в прошлом несколько раз был ранен. В тех случаях должно было быть так же.
      — Да. — Он вздохнул. — Надеюсь, на этот раз процесс не будет таким долгим, как в прошлом.
      Она улыбнулась.
      — Отдохни несколько часов, и все будет в порядке. И владелица крепости отпустила его, пообещав увидеться позже. Командир приветственно поднял руку и отправился к себе.
      Войдя в свою комнату, он плотно закрыл дверь, чтобы ему никто не мешал.
      С огромным облегчением лег в кровать и закрыл глаза, но тревожные мысли не покидали его. Он так устал, словно только что вернулся с носа «Русалки». Если до утра не восстановит силы хотя бы частично, от него будет мало проку.
      Несмотря на тревогу, он задремал, а потом крепко уснул и проспал целых три часа.
      Фальконер почувствовал себя более свежим и чувствовал себя хорошо. Он вышел из комнаты и направился на поиски Уны.
      Как и предполагал, он нашел её на одном из пастбищ, которые затопило во время бури.
      — Насколько оно пострадало? — заговорил он, обменявшись с ней приветствиями.
      — Для овец сойдет, — заверила она. — Это хорошо, так как некоторые верхние луга придется закрыть. Нам вообще повезло. Люди и животные не пострадали, зданиям причинен лишь небольшой ущерб. Целы корабли и все оборудование.
      — А как урожай?
      — Я ещё не осматривала сады, но люди говорят, что большинство их не пострадало. Немного фруктов мы потеряли, но меньше, чем ожидали. Все остальное как будто не тронуто.
      Так и оказалось, когда они немного позже побывали в садах. И когда они расстались, оба были довольны.
      Впрочем, разлука им предстояла недолгая. Тарлах хотел посовещаться со своими людьми, а потом вернуться и попросить Уну подробнее рассказать о береговой линии, вдоль которой они поплывут.
      Тарлах провел немного времени с фальконерами. В завтрашнем деле они не участвуют, и он просто хотел рассказать им, что узнал от Эльфторна, и о своих действиях в связи с этим. Он получил подтверждение опасности, угрожающей не только Морской крепости, но всему району, и это дает им возможность оправдать плату за службу.
      Тарлах слегка удивился, когда Рорик вышел вслед за ним и пошел рядом.
      — Почему ты позволяешь хозяйке долины сопровождать тебя завтра? — без всякого предисловия спросил воин.
      Командир пристально посмотрел на него, но его недовольство тут же стихло.
      Его поразила собственная глупость. Он даже не думал начать поиск корабля без Уны из Морской крепости, но теперь, когда ему задали этот вопрос, сам удивился. Даже если бы речь шла о воине другого народа, такое приглашение было бы странным. Больше того, возможно, их в этом плавании поджидают опасности, хотя он планирует только разведку, не нарываясь на неприятности. Но какое у него право подвергать опасности Уну?
      Он покачал головой, заканчивая спор с самим собой.
      — Она должна быть с нами. Если бы лорд Харвард или лорд Феррик были живы, они поплыли бы. И она не может поступить иначе.
      — Вероятно, ты прав, — признал его помощник. — Я об этом не подумал. Для неё правление может оказаться трудным. Ты не хочешь взять с собой кого-нибудь из нас?
      — Нет. Появление шхун Морской крепости у берегов Рейвенфилда после бури — вполне естественное дело. Но присутствие фальконеров на борту подскажет Огину, что у нас совсем другие намерения.
      — Если его жертва ещё не затонула, он не позволит вам приблизиться, — заметил Рорик.
      — Почему? Он вполне может сослаться на бурю. К тому же он не ожидает, что мы появимся так быстро. Мы постараемся подойти к единственной гавани Рейвенфилда днем, гораздо раньше, чем обычно. Огин считает, что у него достаточно времени, чтобы скрыть следы насилия до того, как будут найдены обломки. Груз он может снять не торопясь: это его дело. Он заявит, что его люди в поисках потерпевших крушение осматривали берег и обнаружили «Звезду».
      — А корабль грабителей будет держаться подальше в море, вероятно.
      Тарлах кивнул.
      — Конечно. Огин не захочет, чтобы его заметили.
      — Но ты можешь наткнуться на предателей, когда они будут грабить добычу.
      — Это означало бы схватку, — мрачно согласился Тарлах. — Маловероятно, но такая возможность существует, и её следует опасаться. Если мы исчезнем вместе с жертвами, это не принесет пользы нашему делу.

      Утро осветило мир, полный тишины и покоя. Тепло, свежий ветер, но не сильный. Залив больше походил на озеро, чем на часть океана. Даже открытое море за его пределами было спокойно, как будто никогда не знало бушующих волн.
      С рассветом корабли Морской крепости подняли якоря, каждая шхуна двинулась по заранее намеченному пути. Все курсы пересекались, корабли должны были встречаться в нескольких местах, и таким образом все побережье покрывалось плотной сетью поиска,
      К основному кораблю Круглой башни присоединился другой. Оба корабля небольшие, но быстрые, совсем не похожие на тяжелые рыболовные суда, какими обычно пользуются жители долины. Несмотря на внешнюю хрупкость, они прочны и больше остальных по размерам. Именно эти корабли получили задание совершить наиболее длительный и трудный поход по водам Рейвенфилда. Тарлах предпочел бы идти на «Крачке». Он видел, что эта шхуна обладает большей скоростью и маневренностью, но она больше и по размерам, и её место в открытом море. Ее не должны увидеть с берега.
      Впрочем, Тарлах не испытал разочарования, вступив на борт «Баклана». Он протянул руку и помог Уне пройти по узкому трапу.
      Незаметно он разглядывал леди долины, искал следы, которые должны были оставить выдержанные ею испытания, но она, по-видимому, оправилась не хуже его. Только повязки на руках свидетельствовали о том, что она перенесла, но даже они теперь сменились узкими, едва заметными полосками ткани.
      Они стояли на корме, пока каменная коса, которая принесла гибель «Русалке», не закрыла вид на гавань, а потом прошли на нос судна, чтобы начать поиск исчезнувшего торгового корабля.
      Плавание будет приятным. «Баклан» содержали при Круглой башне для развлечений и отдыха, на палубе под навесом установлены удобные сидения. Оттуда лорд долины мог наслаждаться красотой океана и не страдать от жгучего солнца.
      Тарлах и леди не думали об управлении кораблем: за этим следил экипаж — капитан и четыре матроса, все опытные моряки и к тому же мужчины. Тарлах с удовлетворением отметил это обстоятельство, хотя ему хватило ума ничего не сказать по этому поводу своей спутнице.
      На первый взгляд, пять человек кажутся слишком большим экипажем для такого маленького судна, но «Баклан» часто уходил в долгие плавания, в которых необходимы, по крайней мере, две вахты, а иногда экипажу приходилось защищать шхуну, хотя обычно с пиратами, которые иногда показывались поблизости, встречалась более подходящая для этого «Крачка».
      Серые глаза наемника были устремлены на проплывающие мимо берега, на мощные утесы, покрытые зеленью, а за ними — серо-пурпурные горы. Он испытывал душевную боль, более мучительную чем от удара мечом. Со временем ему придется лишиться всего этого, уйти отсюда навсегда…