Младшие офицеры закивали головами. Себастьян, Стюарт, Peгec из Лерканда, Джабез из Мимона, Гидон из Билфа, Винод из Вакастера и Николос из Граттенбора, который был заместителем лорда Ройанса, одобрительно хлопнули о стол ладонями.
Чевин, заместитель Харуза, оказался последним. Гибель Харуза сильно подействовала на него — сильнее, чем на других командиров. Он встал со своего места.
— Сэр, со смертью моего лорда я потерял всякое желание командовать. Когда я вернусь, завершив порученные мне печальные дела, я буду просить вашего разрешения сложить с себя обязанности офицера и присоединиться к рядовым солдаты, чтобы сражаться в первых рядах… и, возможно, умереть.
— Я вам отказываю, — заявил Ройанс. — Вы останетесь в числе командиров и будете выполнять тe обязанности, к которым вас готовили. Чевин снова сел, понуро опустив голову. — Лорд Ройанс, вы должны получить знак лорда-маршала, принадлежавший лорду Харузу, — сказал Горин. — Он оставил его здесь, когда… когда ушел из лагеря. Сейчас я его принесу. Он вышел из основной части палатки в личную комнатку Харуза, радуясь тому, что совещание пока шло именно так, как ему хотелось Вполне естественно, что Ройанс становится их новым лордом-маршалом. Предвосхищая это решение, Горин уже тайком приказал Джервину, управляющему Ройанса, позаботиться о том, чтобы прореху в палатке заштопали и комнату снова сделали пригодной для обитания.
Джервин дожидался его в закутке.
— Все готово, сэр, — доложил он.
— Лорду Ройансу здесь будет вполне удобно, — проговорил Горин, осматривая тщательно прибранную комнатку. У Ройанса были прекрасные слуги. — Куда вы перенесли личные вещи Харуза? Мы, конечно, отправим их обратно в Ренделшам, но среди них было то, что я хочу передать Ройансу, — знак лорда-маршала. Это медальон на цепи. — Он здесь, сэр. — Джервин указал на небольшой сундучок, стоявший на столике по соседству.
Горин узнал тот самый сундучок, который Харуз держал в основной части палатки. — Я собрал все вещи такого рода и перенес их сюда.
Горин поднял крышку и не слишком удивился, обнаружив там несколько интересных предметов, включая и то, что явно должно было быть Диадемой сокрытия, и металлическую трубку, которая выбрасывала «драконье дыхание». Он отодвинул трубку в сторону, взял медальон и вернулся туда, где его дожидались офицеры.
— Сэр, предоставьте эту честь мне, — попросил он.
Ройанс кивнул, и Горин торжественно надел цепь на шею старого аристократа, аккуратно расправив ее у него на плечах.
— У меня тоже есть кое-что для лорда Ройанса, — объявил Рохан.
Ройанс выгнул белоснежную бровь.
— И что это может быть? — поинтересовался он.
— Сэр, мне поручили пару боевых котов. Одна кошка ранена — повредила лапу. Битта не сможет сражаться, а ее напарник не станет вступать в бой без нее. Пожалуйста, разрешите мне передать их вашим заботам — по крайней мере на то время, пока я буду отсутствовать, выполняя поручение. Я не вижу больше никого, кому мог бы их поручить.
Старый аристократ улыбнулся.
— Давно не имел чести находиться в обществе боевых котов, — сказал он. — С удовольствием.
— Спасибо.
— Необходимо передать и еще одну пару боевых котов, — напомнил всем Горин. — Гиннел лежит в госпитальной палатке, и пока он снова не сможет сражаться, я предлагаю передать вам и его пару.
Ройанс снова выгнул седую бровь. — Если так пойдет дальше, то меня завалят боевыми котами! — пошутил он.
Сидевшие вокруг стола командиры рассмеялись — искренне, а не из вежливости.
— Думаю, — продолжал лорд, — Латром заслуживает их больше, чем я. Но как это бывает со всеми боевыми котами, они сами идут куда хотят — и не всегда туда, куда хотелось бы нам.
Рохан повернулся к Горину.
— Теперь, когда все улажено, я хочу попросить вас об одолжении.
— Если я смогу выполнить твою просьбу, то сделаю это.
— Пожалуйста, окажите мне честь оставить у себя мой меч и пускать его в дело вместо того, который сломался. О мече работы Ринбелла говорят, что если дело правое, то он помогает тому, кто сражается с ним в руках. Он принадлежал моему отцу.
— Это ты оказываешь мне честь, — откликнулся Горин — Мне кажется, что он уже один раз помог мне — и наверняка поможет еще. Благодарю тебя.
Рохан снова повернулся к Ройансу.
— С вашего позволения, сэр, я отправлюсь выполнять данное мне поручение. Но перед отъездом приведу к вам Келтина и Битту.
Он встал, поклонился и вышел из палатки. Горин решил, что настал удобный момент изложить командирам свой план.
— Я думаю вот о чем, — начал он и рассказал собравшимся о том, как деревья гнулись и выпрямлялись под ударами крыльев ледяного дракона. — Когда мы сражались с чудовищем, мне пришла в голову идея насчет оружия, которое было бы полезно в битве с ними. Теперь, когда мы знаем, с чем имеем дело, нам совершенно необходимо построить катапульты. — Он надеялся, что никто не вспомнит о том, что Харуз был против этой идеи. — Но я предлагаю нечто новое. Если бы мы закрепили два таких молодых упругих деревца на платформе, словно дуги лука, то могли бы оттянуть их назад с помощью ворота. А потом установили еще одно деревце, с обрубленными ветвями и заостренной вершиной…
На лицах многих молодых офицеров появились живой интерес и понимание. Даже Чевин вышел из своего оцепенения, а Ройанс одобрительно кивнул.
— С помощью такой машины, — сказал новый лорд-маршал, — можно пронзить ледяного дракона с безопасного расстояния.
— Я надеюсь, — отозвался Горин. — И всегда можно попробовать забрасывать их камнями из катапульт.
Некоторые приняли такую мысль без энтузиазма. Стюарт встал на ноги и выразил их мнение.
— Мне кажется, — заявил он, — это не укладывается в рамки правил военных действий. Разве такое оружие не будет слишком мощным?
— Возможно, — ответил лорд Ройанс, — если бы речь шла о военных действиях иного рода. Но учтите вот что, Стюарт. Ледяные драконы сами по ceбe являются невиданным прежде боевым оружием. Этот… этот гигантский лук, который предлагает Горин, — всего лишь противодействие тому, с чем мы столкнулись, а не наращивание вооружений.
Стюарт обдумал слова лорда-маршала. — В том, что вы говорите, есть резон. Я больше не стану возражать.
Лорд-маршал кивнул. Его авторитет и умение командовать ощущали все присутствующие.
— Тогда направьте людей на поиски подходящих деревьев и постарайтесь соорудить как можно больше таких машин. — Ройанс обвел взглядом собравшихся за столом. — Это поможет отвлечь людей от мыслей о нашем недавнем сражении, которое чуть было не стало катастрофой. Всегда полезно, чтобы солдаты были заняты. И мы тоже.
Узнав о том, что лордом-маршалом Рендела теперь стал лорд Ройанс, Снолли только пожал плечами.
— Для меня это ничего не меняет, — заявил он внуку. — Пожалуйста, отправляйся на «Пенной деве». Я останусь здесь и буду сражаться на борту «Горгульи», как и положено Морскому Бродяге.
Рохан с радостью воспользовался этим разрешением и поспешил отплыть, пока дед не изменил решения. Уже через несколько дней он был в крепости Морских Бродяг. Благодаря попутному ветру корабль быстро миновал опасные скалы, однако не настолько быстро, чтобы Рохан не успел увидеть у обрыва останки ледяного дракона, стремительно обгладываемые падальщиками.
— Интересно, как Тассеру удалось это сделать, — сказал он себе и решил обязательно его потом об этом спросить.
Голосуя от имени Тассера за то, чтобы лордом-маршалом стал Ройанс, он считал, что соблюдает пустую формальность. Услышав, что трясинные воины отправились, чтобы защищать свою территорию от дракона, он ни на минуту не усомнился в том, что дракон окажется победителем и уничтожит их всех. Однако теперь он мог надеяться на то, что его несколько непредсказуемый союзник все еще жив.
Даже если бы на скалистом берегу Трясины нашлось место, где можно было бы причалить, он не решился бы идти туда по иной дороге, кроме той, которую знал с детства. На той дороге было немало неплохих укрытий на случай, если ему захочется избежать встречи с трясинными жителями, которые не так дружелюбны, как Тассер. А это означало, что «Пенную деву» надо поставить на якорь в бухте Нового Волда.
Гарвас, капитан «Пенной девы», предложил пойти с Роханом в Трясину, но тот отказался от сопровождения.
— Поверь мне, я обернусь быстрее, если пойду один, — объяснил он свой отказ.
— Мне очень не хочется отпускать внука моего предводителя в эти мрачные места, — заявил Гарвас. — Я увидел их еще тогда, когда мы впервые проплывали мимо этих скал и нам пришлось сражаться с гигантскими птицами и мерзкими плавучими чудовищами. Тогда ты был еще младенцем.
— Ну, Снолли сейчас здесь нет, а я уже давно вырос, — ответил Рохан. — Поверь мне, ничего со мной не случится. Когда я был подростком, то проводил в Трясине почти столько же времени, сколько и в Новом Волде и Крепости Дуба. Но если тебе так спокойнее, можешь дойти со мной до Пограничной реки и поставить там стражу до моего возвращения.
Капитан неохотно согласился на такую уступку. Он взял с собой полдюжины самых крепких моряков, и они, надежно окружив Рохана со всех сторон, провели его по суше до реки и знакомого брода. Там Рохан распрощался с ними, невзирая на новые протесты Гарваса. Он почти с радостью нырнул во влажные сумерки Трясины и добрался до хижины Зазар, никого не встретив и без всяких неприятностей — если не считать того, что чуть было не упал, поскользнувшись на льду. К своему удивлению, он нашел очаг остывшим, а знахарку, закутанную в подбитый мехом дорожный плащ, — сидящей на большом мешке и дремлющей. Вейзе дремала рядом с ней, свернувшись клубочком.
— Похоже, меня здесь ждали! — воскликнул он.
— Конечно ждала, — откликнулась Зазар, безуспешно пытаясь подавить зевоту. — А ты припозднился. Садись, садись! Ужин давным-давно остыл, но я могу снова разжечь огонь и согреть его, если нужно. Что с твоей рукой? И с твоей упрямой головой?
— Это долгая история, и я развлеку тебя ею по пути к кораблю.
— К кораблю? К какому еще кораблю?
— К «Пенной деве», матушка. Она теперь моя… Или по крайней мере почти моя.
— Чтобы добраться до Крепости Дуба, корабль не нужен.
— Что?
— Тебя что, так ударили по голове, что ты совсем оглох? Я сказала, что нам не нужен корабль, чтобы добраться до Крепости Дуба. Или, может, ты просто стал дурачком?
Рохан почувствовал, что нить разговора стремительно ускользает от него.
— Давай начнем сначала. Мой корабль, «Пенная дева», ждет нас. И мы отправляемся не в Крепость Дуба.
— О! — только и сказала Зазар.
— Я подумал, что ты знаешь…
— Ну, наверное, я не всегда знаю все, — неохотно призналась знахарка. — Есть кое-какие детали, насчет которых я не очень уверена. Я считала, что Ясенка вернулась из Ренделшама в Крепость Дуба и что мы отправимся к ней. Вот почему я сложила вещи и приготовилась. И ты заставил меня подумать, будто мы поплывем вверх по Пограничной реке, словно стая гагар.
Рохан изо всех сил пытался сосредоточиться.
— Нет, матушка, — объяснил он ей, — мы отправимся на север, к тому месту, рядом с которым был бой. Ясенка там, и она отправила меня за вами. Там происходило много страшных событий. Вы очень нужны.
— Тогда почему ты сразу так не сказал? Стоишь тут, тянешь время, просишь ужин, хотя костер погас и золу я выгребла. Это все ужасно глупо! Нам надо торопиться! Бери мой мешок, а я пригляжу за Вейзе. И нечего болтать. Можешь рассказать мне все, когда мы уже окажемся на корабле.
Она двинулась вперед очень быстро, и Рохан торопливо вскинул мешок на плечо. При этом он гадал, почему так привязан к Зазар, ведь более непоследовательной и беспокойной женщины на свете просто не существует.
15
ТУЧА почти ощутимого уныния нависла над Ренделшамом и над теми частями страны, по которым глашатаи разнесли вести, — над всем Ренделом. Со смертью графа Харуза, лорда-маршала Ренделшама и командующего Четырех Армий, люди пали духом. Никого не утешало то, что он погиб как герой; его отсутствие ощущалось слишком остро.
Тело Харуза уже лежало в семейном склепе в крепости Крагден. Его обложили льдом в ожидании последних церемоний, которые должны были пройти в тесном кругу. В Великом Соборе Света люди нескончаемым потоком шли мимо щита Харуза, на котором было укреплено изображение павшего героя, покрытое маршальским знаменем с символами Четырех Домов: Дуба, Тиса, Ясеня и Рябины. Это должно было продолжаться до дня похорон, когда основные места в Соборе займут аристократы и только немногим удачливым простолюдинам удастся протиснуться в храм, чтобы наблюдать за церемонией.
Вдовствующая королева Иса, первая жрица Сантиза, первая дама Рендела, стояла рядом со своим внуком, королем Пересом, и слушала заунывную заупокойную службу. В Соборе, конечно, не было каминов или хотя бы жаровен. И в нем стоял бы невыносимый холод, если бы огромное помещение не согрели толпы собравшихся здесь людей. Руки королевы оставались без перчаток, чтобы все могли ясно видеть на них Четыре Кольца. Но пальцы у Исы окоченели и посинели. А еще она завидовала мужчинам с их меховыми сапогами: пол был настолько холодным, что ноги ее совершенно онемели. Хотя Иса следила за тем, чтобы выражение ее лица оставалось серьезным, и вовремя произносила положенные слова, мысли ее были заняты совершенно другими вещами.
Две торжественные церемонии за такой короткий отрезок времени — и целый Дом, всегда бывший верным союзником Дуба и Тиса, исчез бесследно! Теперь Иса жалела о том, что покойная графиня Маркла не выполнила своих династических обязанностей и не родила Харузу наследника. И вот теперь, когда склеп Крагдена закроется, он уже больше никогда не будет открыт, потому что Харуз был последним представителем своего рода. Иса пообещала себе, что закажет великолепный памятник, который можно будет установить перед входом в склеп, чтобы навечно его замуровать. На камне нужно будет высечь подобающие надписи, которые поведают потомкам о храбрости и мужестве всех владетелей Крагдена, и о последнем графе, который был отважнее всех и пал, защищая Рендел.
Бедняжка Маркла была так больна, что под конец сошла с ума! Иса не поверила ни единому слову из той чуши, которую несла больная. Яд, ну надо же! Болезнь была, конечно, странная, но вполне естественная. Иса только надеялась, что она не повлечет за собой новые жертвы. Она пообещала себе, что посоветуется с врачом Лорганом и попросит его, чтобы он тщательно ее осмотрел и проверил, не заразилась ли она от Марклы. Ведь она так старательно ухаживала за своей бедной обреченной подругой!
Иса рассеянно пожелала изгнанному королю Нордорна, Гиннелу, оправиться от раны, которую он получил, придя на помощь Харузу. Эта мерзкая колдунья и ее оружие, выжигающее людям легкие! Иса кляла тот день, когда доверилась этой женщине. Но тогда она считала, что имеет дело с волшебником, мужчиной, и совершенно не догадывалась, что под его маской скрывается женщина. К вдовствующей королеве с новой силой вернулось свойственное ей недоверие к представительницам своего пола. Гораздо лучше, решила она, доверять тем, кого она знает с давних пор, чем таким, как несчастная Маркла. Или таким неземным слугам, как летун Туманчик.
Она перевела взгляд с короля на леди Раннору, его мать. Ее позорная беременность уже стала очень заметной, и, по мнению Исы, бывшей королеве лучше было бы не показываться на людях. Исе доложили, что Раннора расспрашивала членов военного отряда, сопровождавшего тело Харуза, относительно своего низкорожденного мужа. Ведь сама Иса справлялась у них о том, как идет война после гибели лорда-маршала.
Возможно, даже к лучшему, что Ройанс умчался по снежным равнинам с трясинной принцессой Ясенкой из-за ее глупых подозрений. Иса не могла не признать, что Ройанс — именно тот представитель высшей знати Рендела, который лучше всех справится с обязанностями Харуза. Несмотря на свою седину и возраст, который должен был бы согнуть ему спину, если бы он так яростно не сопротивлялся годам, он всего с десяток лет назад вынужден был защищать свою собственность — или ту, которую считал своей, — во время осады, устроенной его чересчур честолюбивыми соседями по всем правилам военного искусства. Ройанс прекрасно сможет руководить военными действиями, даже если сам не будет принимать участия в сражениях.
Траурная церемония подходила к концу. Портрет Харуза сейчас поднимут на плечи члены почетного караула. А потом траурная процессия выйдет из Собора Света, пройдет по улицам Ренделшама и по утрамбованной дороге направится в крепость Крагден, к склепу. Иса и король Перес, конечно, возглавят процессию, в которую войдут и те представители знати, которые задержались в столице после недавних похорон графини. Краем глаза Иса заметила Виттерна из Дома Рябины, деда короля. Позади него пойдет Гаттор из Билфа, такой же сонно-ленивый, как обычно. Иса знала, что в его адрес звучит немало критики: ведь война идет рядом с его домом, неподалеку от крепости Билф. Возможно, ему следовало бы находиться у себя в крепости — но Гаттор никогда не был воином. Свои дела он всегда вел скрытно, и обычно окружающие могли только строить догадки о том, какую роль он сыграл во внезапном падении союзника того Дома, который покушался на его собственные владения. Ису не удивило то, что Гаттор предпочел остаться в Ренделшаме, в относительной безопасности.
Фалк из Мимона, Джакар из Вакастера и Лиффен из Лерканда выстроились позади Гаттора. Королеве и королю оставалось только занять свои места — и начнется последний этап печальной церемонии.
Несмотря на всю торжественность момента, Иса порадовалась тому, что пострадают только ее ноги. Ее черное траурное платье было тяжелым и теплым, к тому же у нее не было необходимости снимать плащ. Достаточно и того, что она, вдовствующая королева и носительница Четырех Колец, владеющая истинной властью в Ренделе, в честь умершего пойдет пешком.
Король Перес повернулся к леди Ранноре.
— Вы можете не принимать участия в этом печальном шествии, — сказал он ей. — Пожалуйста, вернитесь во дворец, там вы сможете согреться. — Он адресовал ей одну из своих редких улыбок. — Сделайте это ради моего еще не родившегося братца… или сестрицы.
— Спасибо, — ответила Раннора. — Я повинуюсь.
А потом Перес обратился к Исе:
— И вы тоже, госпожа матушка. Это — не женское дело. Пусть мужчины исполнят то, что является их долгом.
— Я с радостью пошла бы, чтобы почтить память Харуза, но по твоей просьбе, так и быть, останусь, — отозвалась Иса.
— А когда мы вернемся из Крагдена, то пошлем за нашей прелестной кузиной Хегрин, — продолжил Перес. — Нам доложили, что она в Ридале, потому что он хорошо защищен. Но поскольку в этой стране уже не осталось безопасных мест, мы желаем, чтобы она находилась рядом с нами. Мы уже написали письмо с этим пожеланием. Но чтобы наше приглашение звучало приятнее, мы подумали о жемчужном ожерелье с сапфирами, которое хранится в королевской сокровищнице. Пожалуйста, приготовьте его к нашему возвращению, потому что мы намерены послать его Хегрин в знак теплой дружбы.
Иса открыла рот — и тут же его закрыла. По выражению лица внука она поняла, что протестовать бесполезно, и ограничилась только сдержанным реверансом.
— Да, ваше величество, — проговорила она.
Внутренне она кипела, а в голове у нее отнюдь не мелодично звенел тревожный набат. Она прекрасно понимала, чем все это может закончиться: король уже достиг (хотя и совсем недавно) того возраста, когда может жениться. И теперь, занимаясь поисками ожерелья с жемчугом и сапфирами, Исе придется придумывать, как изменить опасную ситуацию. Нельзя допустить, чтобы наследница Ясеня и король Рендела оказались рядом друг с другом!
Флирт — это одно, но брак — совсем другое дело. В отличие от своего отца и деда Перес вряд ли станет играть с сердцем женщины. Но когда ему придет время жениться, невесту ему выберет она, Иса, и кандидатуру дочери трясинной принцессы Ясенки она ни в коем случае не будет рассматривать.
— Входите, юный Чевин, — пригласила леди Раннора. Она указала Чевину на кресло у камина, на огне которого ее горничная подогревала пряное вино. — Мне передали, что теперь, после похорон, вы уедете из Ренделшама.
— Завтра с рассветом. — Молодой воин с удовольствием придвинул кресло ближе к источнику тепла и принял кубок с напитком, от которого шел парок. Сделав большой глоток, он поставил кубок на столик и начал растирать руки, чтобы к замерзшим пальцам прилила кровь. — Благодарю вас, леди Раннора, — сказал он. — На дороге в Крагден и обратно было зверски холодно. Неподходящая погода для парадного костюма. Теперь я полностью оценил, как мудро поступили лорд Горин и лорд Гиннел, заставив нас носить многослойную одежду. Без нее мы не продержались бы в лагере и недели.
— Это было печальное путешествие — сопровождение лорда Харуза к месту погребения.
— Печальное. Больше чем печальное. Но мы очень рады, что лорд Ройанс оказался в лагере и смог его заменить. Этот старый джентльмен так отважен! Не сомневаюсь, что он станет для нас хорошим главнокомандующим.
— Пожалуйста, простите меня, что я снова задаю вам тот же вопрос. Вините в том мое состояние. Вы уверены, что милорд Латром здоров? — спросила Раннора.
— Ради нескольких минут у вашего огня и удовольствия от вашего общества я готов ответить на этот вопрос и десять раз! — галантно заявил Чевин. — Да, когда мы с ним расстались, он был так же здоров, как все мы.
— Боюсь расспрашивать про его приключения, но не могу удержаться.
— Он отважно сражался во время битвы у перевала. Если бы он не бросил один из наших отрядов на фридийцев, которые рассчитывали напасть на вас после того, как лавина внесет в наши ряды па-нику, то, наверное, война сейчас бы уже закончилась и мы не были бы победителями. Раннора изумленно покачала головой:
— Хотела бы я оказаться там со своей родственницей Ясенкой. Расскажите мне и про нее тоже.
Чевин улыбнулся: похоже, эта тема была для него приятна.
— Она воплощает в себе все то, за что мы сражаемся, — сказал он. — Не думая о своем высоком положении, она с утра до ночи ухаживает за ранеными. У нее всегда находится доброе слово для всех, и один ее вид вселяет в нас бодрость.
— Оберегайте ее, когда вернетесь, — вздохнула Раннора. Она взяла с ближайшего стола пакет, завернутый в непромокаемую материю и перевязанный желтой лентой. — Пожалуйста, передайте ей это. Здесь письма для нее и для моего мужа. Скажите ей… скажите, что мы все, оставшиеся здесь, очень за нее тревожимся.
— С ней ничего плохого не случится, пока хоть один из нас живет и дышит, — пообещал ей Чевин. — О! За другими делами я чуть было не забыл одну вещь. У меня есть известие, которое немного вас успокоит. Вы ведь слышали, что у Рохана сломана рука и он не сможет сражаться.
— Да, слышала. Наверное, он очень из-за этого переживает.
Чевин улыбнулся.
— Мы немного дразним его тем, что из него получился прекрасный посыльный, но понимаем, как ему это досадно. Но до отбытия нашего отряда мы слышали в лагере, что Рохана отправили с новым поручением: привезти в лагерь знахарку из Трясины.
— Вот это действительно новость! — воскликнула Раннора. — А зачем?
— Этого я не знаю, леди.
— Новая тайна — ко всем прочим. Может быть, Рохан сможет время от времени заезжать в королевский замок с докладами и привозить нам известия!
— Я передам лорду Ройансу эту просьбу, — пообещал Чевин. — А теперь, миледи, я вынужден с вами попрощаться. Благодарю вас за гостеприимство. И не сомневайтесь — я лично передам леди Ясенке ваши послания.
Он встал с кресла, и Раннора попыталась сделать то же. Большой живот сильно затруднял ее движения, и Чевин предложил ей свою помощь.
Раннора положила руки ему на плечи и сказала:
— Я посылаю с вами три поцелуя. — Она прикоснулась губами к его правой щеке. — Этот — для Ясенки, моей самой хорошей подруги. — Она поцеловала воина в левую щеку. — Этот — для лорда Ройанса, чья храбрость и мужество вдохновляют всех нас. — А потом она быстро поцеловала Чевина в губы. — А этот — моему милому мужу, рядом с которым я хотела бы быть, если бы в мире все было спокойно.
— Я обязательно передам эти послания вместе с письмами, — улыбаясь, проговорил Чевин. — И буду почитать себя счастливым, что мне удалось стать вашим посланцем. Прощайте, миледи, и до встречи.
Дожидаясь Зазар, Ясенка снова втянулась в размеренный ритм жизни военного лагеря. Впрочем, у нее не было уверенности в том, что Рохану удастся убедить знахарку оставить Трясину и отправиться на север.
Скука всегда была самым страшным врагом солдат, и поэтому все были рады найти себе занятие. Во время, свободное от постройки катапульт и ворота, который приведет в действие гигантский лук, воины изготавливали из снега кирпичи и сооружали стены вокруг каждой палатки и шалаша, заменяя ими неаккуратные насыпи и естественные сугробы.
Некоторые солдаты, размешавшиеся в северной части лагеря, где дули самые сильные ветры, обнаружили, что такие снежные стены не только не делают их жилища холоднее, но, наоборот, помогают их согревать. Дров для очагов и жаровен стало уходить значительно меньше, а тепло в помещении сохранялось дольше. Вскоре отдельных жилищ уже не видно было: повсюду поднялись снежные стены. Первыми снежными кирпичами обложили штабную палатку, госпиталь и палатки офицеров, а потом солдаты занялись и другими жилищами. Ясенку позабавило, что на стенах стали появляться надписи, которые помогали обитателям ориентироваться в лагере, названном Снежной крепостью.
К еще большему ее удивлению — и немалой радости, все боевые коты, побывав рядом с нею, обнюхав ее и, по-видимому, найдя подходящей для себя, стали ее друзьями. Если она садилась за стол с офицерами в штабной палатке, Битта пыталась забраться к ней на колени, а если ей не разрешали этого сделать, протягивала Ясенке свою раненую лапу, чтобы ее помассировали, а Келтин тем временем нахально утаскивал кусочки с ее тарелки. Пьеган и Розела, боевые коты Гиннела, которые временно перешли под покровительство лорда Ройанса, садились рядом, терпеливо ожидая своей очереди на ласки. Если Ясенка уходила в палатку, которую теперь делила с Горином, чтобы прилечь на часок и отдохнуть от своих обязанностей по уходу за ранеными, то или Раджиш, или Финола растягивались на постели рядом с ней. А просыпаясь, она частенько обнаруживала боевых котов по обе стороны от себя, благодаря чему ей было тепло и уютно. Так и на этот раз. Ясенка села и сладко потянулась.
— Вы — милые, верные создания и большие надоеды, — ласково проговорила она, целуя котов в макушки. — Я бы еще задержалась, но у меня много дел.
Она выгнулась, расправляя затекшую спину. Ей, конечно, было тепло, но разлегшиеся на узкой койке боевые коты оставляли хозяйке слишком мало места.
Накинув плащ, она вышла из палатки, радуясь тому, что у нее есть удобные меховые сапоги. Опять начался снегопад. Ясенке казалось, что снег идет здесь постоянно. Утешало лишь то, что сражаться в такой белой пелене невозможно и не было проблем с пополнением запасов льда и холодной воды для солдат, пострадавших от драконьего дыхания. Как обычно сопровождаемая боевыми котами, Ясенкa направилась к госпитальной палатке по проходу между снежными стенами и встретилась на узкой тропке с одной из прачек. Женщина несла стопку чистой одежды, от которой в холодном воздухе поднимался легкий парок. — Это для лорда Горина? — спросила Ясенка.
— Да, сударыня, и немного для вас, — ответила женщина. Она опасливо посмотрела на Раджиша с Финолой и постаралась обойти их стороной. — Раз эти зверюги не в палатке, я зайду и оставлю Все у вас на постели, если желаете.
— Зве… зверюги вас не тронут, — проговорила Ясенка. — Они страшны только для наших врагов.
— Когда они дома, я заходить боюсь, — упрямо заявила прачка. — Оставляю все у входа.
— Хорошо, — ответила Ясенка — Благодарю вас за услугу.
Женщина кивнула, покраснела и побрела по Снежным заносам, оставив за собой едва ощутимый запах серы. Ясенка лениво поинтересовалась про себя, как прачкам удается найти воду для стирки и теплый воздух для сушки белья. Но она мгновенно забыла об этом, как только оказалась среди раненых.
Пострадавшие от драконьего дыхания были отделены от остальных раненых занавеской: так за ними легче было ухаживать. Ни одному из них не стало лучше с тех пор, когда она в последний раз к ним заглядывала. Однако обходившей их Ясенке показалось, что хуже им тоже не стало. Остальные раненые шли на поправку, и нескольких уже на следующий день можно будет отпустить из госпиталя. Гиннелу, похоже, приходилось хуже всех: наверное, потому, что туман из стержня Флавьель попал ему прямо в лицо, тогда как остальных страшные выстрелы задели только краем. Ей сказали, что воин, который оказался прямо перед драконом, опустившимся на снежную лавину, получил такие же серьезные повреждения, как Гиннел, — и уже умер. Только еще один солдат, Норрас, был почти в таком же плохом состоянии, как и родич ее мужа.
— Воды, — прошептал Гиннел, когда она подошла к его постели. — Пожалуйста, воды со льдом. Кувшин пуст.
Он был весь мокрый от пота. Ясенка выглянула за занавеску и позвала еще двух женщин, работавших в дальней стороне палатки, чтобы те помогли ей переменить Гиннелу постельное белье и одежду.
— И давайте я оботру вас влажной губкой, — предложила она. — Вам от этого станет легче?
— Все, что вы делаете, приносит мне облегчение, милая кузина, — сказал Гиннел.
Он мужественно попытался улыбнуться, и у Ясенки от жалости заныло сердце.
В считанные секунды она и другие две женщины сняли с него мокрую одежду и умело застелили постель свежим бельем из стопки, принесенной прачками. Оно тоже было еще теплым и слабо пахло серой. Ясенка села рядом с кроватью на скамеечку и принялась обтирать Гиннелу лицо и руки. Он жадно напился из стакана, который она наполнила для него холодной водой.
— Как бы мне хотелось еще чем-нибудь помочь вам, — сказала она. — И другим, кто так же страдает. Вы не хотите чего-нибудь поесть?
