ПРИСОЕДИНИВШИСЬ к горстке других женщин, ставших сестрами милосердия, Ясенка спешила помочь множеству раненых. Самыми тяжелыми были те, кто попал в облако тумана, извергнутого похожим на стержень оружием.
      — Мне показалось, что я вдохнул огонь, — сказал ей какой-то солдат-ренделец, жадно хватая ртом воздух. — И внутри все еще горит…
      — Тише, — мягко проговорила она. — Вам надо поберечь горло. Я сейчас принесу прохладной воды.
      — Пусть она будет не просто прохладная. Даже льдом не погасить это пламя. И положите лед мне на грудь, пожалуйста! Так жжет!
      Вокруг нее другие пострадавшие в схватке с Драконом умоляли о том же. Ясенка поспешно начала их поить, и вскоре ее кувшин опустел и пузыри со льдом закончились. А люди продолжали просить холодной воды и льда. Она вышла из госпитальной палатки, чтобы передохнуть и вновь наполнить кувшин. Поблизости она заметила Рохана и поманила его к себе.
      — Рад тебя видеть, Ясенка, — сказал он, — но почему ты здесь? Меня как раз вызвали в палатку Гиннела, и, кажется, там лорд Ройанс, Горин и еще кто-то. Что-то случилось? У меня покалывает в затылке, как бывает всегда в преддверии опасности.
      — Боюсь, что в опасности мы все, — отозвалась Ясенка. — Ты ранен!
      Она осторожно прикоснулась к свежей повязке у него на лбу.
      — Это просто царапина. А вот у моего боевого кота, Битты, повреждена лапа. Матушка Зазар ведь учила тебя заботиться о зверях…
      — Да, — пообещала она в ответ на его невысказанную просьбу. — Я пойду и посмотрю… ее зовут Битта, да?
      — Спасибо. А теперь мне надо спешить.
      Ясенка была рада, что у Рохана не было времени расспрашивать ее о причинах появления здесь. Он очень скоро услышит это от Горина и Ройанса. И они гораздо лучше смогут рассказать все ему и тем другим, кого сочтут нужным посвятить в эту тайну.
      Ясенка налила воды в кувшин и добавила туда чистого снега из ближайшего сугроба. Сжав зубы, она возобновила свои попытки спасти тех, кого, как она опасалась, спасти невозможно.
      Ей очень хотелось, чтобы сейчас рядом с ней оказалась Зазар. Однако она не видела возможности послать знахарке весть о том, как нужны здесь ее способности.
      Тассер предусмотрительно расставил своих людей так, чтобы местность давала им преимущество — хотя бы небольшое. Здесь к прибрежной дороге вплотную подходил скалистый уступ, так что ледяному дракону придется тереться боком о камень. А с другой стороны дороги отвесный обрыв тянулся почти до самой воды. Главная проблема заключалась в том, чтобы дракон остался на дороге и не взлетел. Однако Тассер был почти уверен в том, что всадник дракона не захочет бежать от схватки с трясинными жителями.
      А еще он решил, что у него есть преимущество, которое позволит уравновесить силы противников. Он всмотрелся в дорогу, надеясь, что посланный Сумазом воин успеет вернуться вовремя. В противном случае дела для них примут плохой оборот.
      К своему облегчению, он увидел Лорко, пробиравшегося сквозь придорожный кустарник. Трясинный воин с торжеством замахал рукой, демонстрируя принесенные им три мешочка с воспламеняющимся порошком. Именно на этом иноземном оружии, захваченном во время сражения с людьми вдовствующей королевы, Тассер теперь построил свои планы.
      — Банка не хотела отдавать, — объявил Лорко, сбрасывая свой груз на землю к ногам предводителя. — Но я ее все равно заставил.
      Тассер повернулся к Сумазу.
      — Кто бросает метче всех? Сумаз сдвинул брови.
      — Хили, — сказал он после минутного размышления. — Попадает в цель очень часто.
      — Тогда вели Хили залезть на дерево на вершине той скалы, — распорядился Тассер. — Когда дракон проходит, Хили бросает порошок в мешках на дракона. Понимаешь?
      — Нет. Но я ему скажу. Тассер ухмыльнулся.
      — Потом все увидишь. А теперь — по местам! Дракон близко.
      Сумаз отправился передавать приказы предводителя. Тассер решил, что удачно рассчитал время. Судя по тому, как у него под ногами содрогалась земля, дракон должен находиться уже у поворота, который делала прибрежная дорога. Сумаз быстро вернулся к нему.
      — Я послал людей потревожить птиц, — доложил он. — Может, даже пара болотников вылезет, если повезет.
      — Если повезет, то болотникам и птицам ничего не останется, — мрачно сообщил Тассер, берясь за пару копий, древки которых сразу за наконечниками были зачем-то обмотаны жирными тряпками. — Но все равно, мысль хорошая. Огонь в горшке есть?
      — Как ты велел. Но я не понимаю…
      И тут они увидели дракона. Его всадник натянул поводья, явно оценивая ширину дороги и решая, не следует ли ему поднять зверя в воздух. В это мгновение несколько гигантских птиц, обитавших в скалах над будущим полем битвы, вылетели из-за утеса, тяжело махая крыльями, и отрезали дракону путь к отступлению. Тассер пронзительно свистнул, и трясинные воины выскочили из своих укрытий, громко крича и размахивая копьями.
      — Беги, беги! — возглашали некоторые из них. Другие стали называть всадника трусом, а еще кое-кто добавил несколько нелестных замечаний в адрес предков всадника.
      Всадник пустил дракона вперед. Теперь чудовище не могло расправить крылья, чтобы осыпать нападающих снегом, однако оно открыло пасть и злобно заревело, выпустив струю ледяных осколков. Несколько трясинных воинов, которые настолько жаждали боя, что забыли приказ Тассера дождаться сигнала к нападению, бросились вперед, потрясая копьями с роговыми наконечниками. Всадник наставил на них металлический стержень, но дракон так резко дергался, что не давал ему прицелиться.
      — Назад! — крикнул Тассер. — Отойдите назад! Он не мог дожидаться и проверять, подчинились ли они его приказу. План необходимо было привести в исполнение, потому что другого случая не будет. Предводитель устремил взгляд к вершине скалы и махнул рукой. Хили ответно помахал, а потом отвел руку назад, примерился — и бросил мешки.
      Один мешочек попал прямо на спину дракону, и порошок засыпал ему один бок, часть гребня и даже попал на другую сторону. Казалось, ни дракон, ни его всадник этого не заметили. Второй мешочек, брошенный не так метко, попал ниже, в самый бок дракона. А вот третий ударился во всадника, так что порошок облепил и его, и голову дракона.
      Несколько гигантских птиц атаковали огромного зверя. Другие понеслись на трясинных воинов. Больше медлить Тассер не мог.
      Он сунул конец копья в горшок с горящими углями, и тряпицы сразу же вспыхнули. Брошенное им копье попало дракону в грудь, в то место, где на его чешуе было совсем немного порошка. Второе огненное копье вонзилось в шею чудовища. С ревом, который заставил отпрянуть даже самых ретивых воинов Тассера, ледяной дракон мгновенно был охвачен пламенем.
      — Назад, назад! — снова крикнул Тассер. — Всем назад!
      Ему не пришлось повторять приказ. Трясинные жители поспешно бросились прочь от ужасающего зрелища. Обезумевший от боли и страха зверь ревел и пытался расправить крылья, однако из-за этого только потерял равновесие на узкой дороге. Две гигантские птицы оказались слишком близко к судорожно бьющемуся дракону — и тоже вспыхнули. Остальная стая разлетелась во все стороны, спасая свои жизни и утратив желание сражаться. Три воина свалились с обрыва, и их крики слились с криками гигантских птиц и пылающего дракона.
      Воздух наполнился вонью от горящего мяса и опаленных перьев. Еще раз взревев, чудовищный зверь сотрясся всем своим шипастым телом. Он встряхнул головой, и Тассер увидел, как что-то отлетело в сторону и упало на землю. Всадник. Его тело продолжало пылать, и Тассер знал, что огонь не погаснет до тех пор, пока не сгорит весь порошок.
      Дракон еще раз покачнулся — и оказался слишком близко от края обрыва. Он отчаянно заскользил по камням, не находя надежной опоры. А потом рухнул вниз и во время падения наконец расправил крылья, сделав последнюю тщетную попытку полететь.
      Вихрь дыма и искр шлейфом летел за драконом, падавшим вслед за трясинниками, случайно попавшимися на его пути. В жуткой тишине воины, стоявшие на вершине скалы и на прибрежной дороге, явственно услышали глухой удар тела о камни внизу. А потом тишину нарушили чмокающие звуки и знакомое басовитое похрюкивание — это из воды вылезали громадные уродливые болотники, собираясь на пир.
      Тассер набрал в грудь воздуха. Он понимал: в этот миг он доказал свое превосходство над всеми, даже над своим отцом Джолом. Джол никогда не отваживался напасть на подобное грозное существо. Предводитель трясинников с широкой улыбкой повернулся к своим спутникам.
      — Вот как мы убиваем драконов, — заявил он с небрежной уверенностью, словно в Трясине подобные подвиги совершались каждый день.
      Сумаз издал торжествующий вопль, и в следующую секунду остальные воины отряда сотрясались от хохота — это была разрядка после колоссального напряжения. Даже Хили, находившийся на вершине скалы в относительной безопасности, хохотал вместе со всеми. Со своей вышки он начал забрасывать их мелкими камушками, так что в конце концов Лорко и Кипу вскарабкались к нему и пригрозили сбросить его вниз.
      — А как насчет него? — спросил Сумаз, когда всеобщий смех начал замолкать.
      Он указал на тело драконьего всадника, которое все еще горело посредине дороги.
      — Оставим, — решил Тассер. — Если птицы захотят, пусть получат.
      Сумаз только хмыкнул. К ним подошел Лорко.
      — Мы возвращаемся в поселок? — спросил он. — Банка сказала, что ей будет о чем поговорить с Тассером.
      Теперь уже пришел черед Тассера хмыкать. Лорко не отличался тактичностью, и он сказал, что Банка не хотела отдавать ему мешочки с порошком. Предводитель трясинных воинов легко мог представить себе недовольство Банки и не стремился поскорее испытать ее гнев на себе.
      — Пойди возьми палку у всадника. Доказательство, что мы убили. Столкни его болотникам, если хочешь. А потом вернемся туда, где бой, — сказал он, трогая знак, который ему дали как генералу. — Тассер обещал. Дал слово чести.
      Ройанс, Горин, Гиннел и Рохан прошли через лагерь к штабной палатке. Снова начал падать снег — большие, тяжелые хлопья. Ройанс смотрел на них без всякого энтузиазма. Вскоре снег настолько усилился, что на расстоянии нескольких шагов ничего не было видно.
      — Я первым поговорю с Харузом, — сказал Ройанс, — и посмотрю, можно ли решить этот вопрос мирным путем. Это моя обязанность как главы королевского Совета.
      — Конечно, — согласился Горин. — Вы хладнокровнее и мудрее нас.
      Гиннел и Рохан тоже согласно кивнули головами, хоть Ройанс и чувствовал, что они предпочли бы действовать более прямо и, в отличие от Ройанса, без лишней дипломатии. «Если бы только они знали!» — подумал он. Он с радостью возьмет Харуза за горло и вытрясет из него правду — если лорд-маршал хоть вздохом покажет, что в выдвинутых против него обвинениях есть доля правды.
      Тем не менее он заставил себя улыбнуться.
      — Для вражды времени будет сколько угодно, если дело дойдет до этого, молодые люди, — сказал он. — Ну, вот мы и пришли!
      — Лорд Харуз у себя? — спросил Горин у стоявшего у входа часового.
      — Да, сэр. Он недавно позавтракал, получил первые рапорты о сражении и не выходил из палатки, — ответил один из солдат. Бедняга едва заметно дрожал.
      — Вы, должно быть, сильно замерзаете, стоя здесь, на улице. Пойдите и поешьте чего-нибудь горячего, — добродушно посоветовал Ройанс. — Не думаю, чтобы кто-нибудь напал на наш штаб в тот момент, когда мы все будем в палатке. И уж конечно, не в такой сильный снегопад. — А потом, когда обрадованные часовые отошли достаточно далеко и уже не могли их услышать, он добавил, обращаясь к своим спутникам: — Чем меньше будет свидетелей нашего визита, тем лучше.
      Горин и его спутники кивнули и следом за лордом вошли в палатку, где было заметно теплее благодаря тому, что там всегда горела жаровня. Главное помещение палатки оказалось пустым.
      — Его личное помещение дальше, — объяснил Гиннел.
      Он первым подошел к задней двери и дотронулся до колокольчика, висевшего у входа. Внутри не раздалось ни звука, и Гиннел решился отодвинуть занавес, служивший дверью.
      Комнатка оказалась пустой, однако что-то неуловимое подсказывало, что ее покинули совсем недавно. Аромат женских духов витал в воздухе, разгоняемом ветерком, который врывался вместе с хлопьями снега сквозь прореху в наружной стене.
      — Неужели кто-то пробрался в лагерь и напал на Харуза? — встревоженно вскрикнул Рохан. — Какой-то страшный северный зверь?
      — Не думаю, — отозвался Горин. Он осмотрел края разреза в стенке палатки. — Она не разодрана, а разрезана.
      — Но кто… — Тут Рохан нахмурился и положил руку на рукоять меча. — Лорд Харуз решил не рисковать и не встречаться с нами, — объявил он, отвечая на собственный вопрос.
      — Мы должны догнать его, — сказал Горин. — Или их. Я вижу, что из палатки идут два следа. И это следы людей.
      — И надо торопиться, — добавил Гиннел, — или мы рискуем их упустить.
      — Да. — Горин взглянул на Гиннела и Рохана. Оба были его родичами, один — по крови, второй — по браку. — Вы со мной?
      — Конечно, — ответил Рохан, а Гиннел молча кивнул.
      Горин повернулся к Ройансу.
      — Сэр, дипломатический подход явно уже не нужен, и теперь, как вы сами сказали, должны действовать люди помоложе. Прошу вас, останьтесь здесь, пока мы втроем отправимся, чтобы привести обратно нашего заблудшего лорда-маршала.
      — Я готов был бы поспорить с вами за эту честь, — откликнулся Ройанс, — но понимаю, что так будет разумнее. Идите быстрее, пока еще можно.
      Не сказав больше ни слова, все трое выскользнули через прореху в палатке. Ройанс перешел в основное помещение, плотно закрыв за собой занавес. Разворошив угли в жаровне, чтобы она давала больше тепла, он уселся и приготовился ждать.
      Ясенка снова вышла из госпитальной палатки, чтобы набрать еще снега для охлаждения воды, и невесело улыбнулась, поняв, что о запасах его можно не беспокоиться. Свежий снег уже засыпал все поверхности, а на дорожках его глубина достигла колен. Скоро придется их снова расчищать, иначе между палатками трудно станет передвигаться.
      Она обнаружила, что ей легче заниматься ранеными, которые пострадали во время схватки с фридийцами. Их раны были обычными, и после промывания и перевязки они начинали заживать.
      Не так обстояло дело с теми из людей, кто вдохнул туман, который они начали называть «драконьим дыханием». Что бы Ясенка ни пыталась для них сделать, беднягам становилось только хуже. Она вытерла лоб тыльной стороной ладони, выпрямилась, разминая затекшую спину, и увидела, что к ней направляется Латром.
      — Приветствую вас, — сказала она. — А как дела у моего супруга? И у милорда Ройанса?
      — Все идет как надо, — ответил он. — Мы посовещались, а теперь они с лордом Гиннелом и юным Роханом пошли навестить Харуза. Лорд Горин послал меня предупредить вас.
      Сама не зная почему, Ясенка вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она машинально дотронулась до радужного браслета на своем запястье и только теперь заметила, что он стал очень теплым — почти горячим.
      — Горин в опасности, — произнесла она вслух.
      — Что вы сказали, леди? — откликнулся Латром. — Нет-нет, конечно же, никакой опасности. Вы устали…
      — Горин в опасности! — упрямо повторила она. — Или будет в опасности, и очень скоро. — Куда, вы сказали, он пошел?
      — В штабную палатку, — ответил Латром. — Но, леди…
      Ее рядом с ним уже не было.
      Штабную палатку едва можно было разглядеть за снегопадом. Трепещущий на ветру красновато-коричневый флаг с изображенной на нем башней остался виден, несмотря на усиливающийся снег, и Ясенка поспешила к нему.
      У входа в палатку она чуть было не столкнулась с лордом Ройансом. Она споткнулась, и он поймал ее за локти, не дав упасть.
      — Что такое? — проговорил старый лорд, — Куда вы так спешите? Что-то случилось?
      Он стряхнул снег с ее плеч, и она запоздало поняла, что, спеша найти мужа, забыла надеть плащ.
      — Горин! — ответила она, задыхаясь. Страх комком стоял у нее в горле, мешая дышать. — Где он?
      Белоснежные брови Ройанса недовольно сдвинулись.
      — Наверное, я должен все вам сказать. Они с Гиннелом и Роханом отправились следом за Харузом. Меня попросили остаться здесь, — добавил он.
      — В какую сторону они пошли?
      — Давайте зайдем в палатку. Вы наверняка совсем замерзли.
      — Пожалуйста, милорд, скажите! Куда они пошли?
      — Я вам покажу.
      Чувствуя, что сходит с ума из-за кажущегося промедления, Ясенка позволила лорду провести ее в штабную палатку, где жаровня чуть нагрела воздух. Ройанс отодвинул занавеску на дальней стене и открыл перед ней личное помещение Харуза. На деревянном настиле, служившем полом, уже вырос небольшой сугроб снега.
      — Похоже, наша птичка упорхнула из гнезда, — пояснил Ройанс. — Так что Горин, Рохан и Гиннел отправились за ним.
      — Им грозит опасность! — хрипло вскрикнула Ясенка. — Огромная опасность. Я должна их найти!
      — Ясенка, милая, прошу вас — успокойтесь…
      — Нет! — страстно воскликнула она. Она дрожала всем телом, и не только от холода. — Не могу! Они… он в опасности, а я могу помочь. Пожалуйста, не задерживайте меня!
      Ройанс внимательно заглянул ей в глаза, а потом кивнул:
      — Вас не остановить — как и тогда, когда вы пришли ко мне, полная решимости ехать в лагерь Четырех Армий. Хорошо. По крайней мере, возьмите мой плащ. Мне здесь достаточно тепло.
      — Спасибо вам, сэр! — сказала она, набрасывая на плечи подбитый мехом плащ. Ройанс был намного выше ее, так что ей придется следить, чтобы не запнуться о край длинного одеяния. — Давайте надеяться, что я ошиблась, но я не успокоюсь, если не пойду к нему.
      С этими словами Ясенка нырнула в отверстие, прорезанное в стене палатки. Глядя на землю, она поняла, что нельзя терять времени. Следы тех, кого преследовали трое воинов, уже давно были занесены свежим снегом, но следы преследователей различить еще можно было. Однако если она не поторопится, то исчезнут и они.
      Она плотнее закуталась в теплый плащ и быстро пошла по сугробам, опасаясь сбиться со следа. И к тому же она могла настолько заплутаться, что ее никто не сумел бы отыскать в буране. Тогда она вряд ли выживет.
      В своей хижине посреди Зловещей Трясины Зазар монотонно напевала, помешивая что-то в котле. Все разнообразные источники ее силы говорили ей примерно одно и то же: приближается какое-то очень важное событие. Она не знала, откуда оно придет и каким именно будет, но у нее были свои подозрения. Она радовалась, что снова оказалась дома, пусть и ненадолго: именно здесь ей было легче всего исполнить тот ритуал, которым она сейчас занималась. Если бы она осталась в Крепости Дуба, ей все равно пришлось бы отправиться сюда за необходимыми ингредиентами, так какой был смысл там сидеть? Крепость Дуба перестала быть для нее домом, когда оттуда уехали Ясенка, Горин, Рохан, Анамара и другие молодые люди, чья сила и энергия освещали все, что их окружало. Она испытывала к ним нечто вроде привязанности — и это чувство вызывало в ней немалую досаду. Знахарке не положено тратить время на подобные пустяки.
      — Перемену несет Изменяющая! — пропела она.
      Варево в котле состояло из нитей самых разных цветов, которые не сливались, а только бесконечно вращались под ее деревянной лопаточкой. Красные, зеленые, синие, золотые, фиолетовые, они закручивались в бесконечную спираль. Знахарка добавила в котел еще несколько обрывков нитей из того клубка, который в начале ритуала извлекла из надежного тайника. Варево вскипело и выпустило из себя облако дыма. Когда облако рассеялось, содержимое котелка образовало явный узор. Зазар отложила лопаточку и начала другую песню.
      — Я привела в этот мир Изменяющую, я ее выкормила. Изменяющая не знала, кто она. Изменяющая читала и училась — и не делала ничего, до той поры…
      Произойдет ли это сейчас? Нет, решила знахарка, глядя в котел. Но скоро. Очень скоро. Не будет ли слишком поздно? Она на всякий случай снова взялась за лопаточку и снова перемешала содержимое — однако оно вернулось к тому же узору, какой появился в нем сразу после добавления новых нитей. Зазар не сомневалась, что, мешай она хоть до завтрашнего дня, этот узор все равно останется прежним. Он был таким же неизменным, как и Паутина Ткачих.
      «Чего и следовало ожидать», — подумала Зазар, улыбнувшись. Ведь брошенные ею в котелок нити считались обрезками той же Паутины.
      Однако она тут же снова стала совершенно серьезной и сосредоточилась на том, что ей необходимо было сделать. Занимаясь подобными магическими ритуалами, нужно быть готовой ко всему. Сейчас она еще не знала, что именно от нее потребуется, но, скорее всего, это будет то, что она давала всегда. Зазар отвернулась от котла и начала открывать банки и коробки, выкладывая всевозможные травы, пряности, листья и другие заветные вещицы. Позади нее раздался звук приглушенного взрыва, и хижина на секунду наполнилась оранжевым светом. Она не стала оглядываться, уверенная, что многоцветное содержимое котелка исчезло.
      Знахарка продолжала свои колдовские манипуляции, зная, что должна быть готова к тому моменту, когда придет призыв. Позади нее раздался еще один звук, но на этот раз совсем тихий и очень успокаивающий. А потом о ее ноги потерлось что-то мягкое и мохнатое.
      — А, Вейзе, — обрадовалась Зазар. — Ты ведь поняла, правда? Я надеялась, что ты придешь.
      Вместо ответа Вейзе вспрыгнула на стол, за которым работала Зазар, и села столбиком, сложив ловкие передние лапки на круглом брюшке. Она начала громко пищать, перемежая эти звуки чириканьем и мурлыканьем. При этом она наклоняла головку набок, словно не сомневалась в том, что ее понимают.
      — Нет, я не знаю точно, когда именно нас призовут, — ответила Зазар. — Нам просто придется сидеть и ждать.
      Она погладила Вейзе, прислушиваясь к ее мурлыканью, а потом вернулась к своим приготовлениям. Вейзе еще какое-то время наблюдала за Зазар, а потом, заскучав, ушла в угол хижины, где вопросительно ткнулась носом в мешочек, оставшийся на полу незавязанным.
      — Да, там найдется немного сухих ягод и зерен, которые ты так любишь. Я положила его здесь специально для тебя. Только не ешь все сразу.
      Знахарка тепло улыбнулась неземному зверьку, который был ее частым спутником и на которого она полагалась больше, чем готова была признаться.
      А потом она снова вернулась к своим приготовлениям. Когда пришло время ложиться спать, она уже собрала большой дорожный мешок, наполнив его всевозможными припасами, необходимыми для врачевания или для более опасных занятий (хоть она и надеялась, что до этого дело не дойдет).
      Вейзе сама нашла себе место для ночлега, как делала это всегда. Но в какой-то момент ночи пошел сильный холодный дождь, и, несмотря на то что густая шерстка обычно хорошо ее защищала, зверушка пробралась к Зазар в постель и свернулась рядом с ней. Знахарка, радуясь лишнему источнику тепла, уложила Вейзе к себе под одеяло, и обе спокойно проспали до утра.

      СНЕГОПАД СЛЕГКА СТИХ, хотя не прекратился совсем. Горин задал хорошую скорость, и Гиннел с Роханом с трудом поспевали за ним. Замедлять темп было нельзя, иначе те, кого они преследуют, смогут скрыться. Поднявшись на небольшую возвышенность, с которой хорошо просматривались окрестности, Горин понял, что неподалеку проходит дорога, которая ведет в долину смерти. Снег ласково прикрыл землю, и хотя бы на какое-то время все следы сражения исчезли. Он остановил спутников.
      — Смотрите вокруг и будьте начеку. Теперь мы должны двигаться очень незаметно, — тихо проговорил он.
      Гиннел и Рохан пригнулись, и оба осторожно заглянули за край скалы. На небольшой прогалине они увидели то же, что заметил Горин: тень, вернее две тени. И эти тени оставляли следы! Гиннел сложил губы, словно собирался присвистнуть, но не издал ни звука.
      — На этот раз снег нам только помогает. Думаю, они не подозревают о нашем присутствии. Помоему, они направляются к той долине, где произошла битва, — тихо проговорил Горин. — Может, там их дожидаются союзники.
      — С ледяными драконами? — прошептал Гиннел.
      Он заслонился от снега ладонью, стараясь проникнуть взглядом сквозь белую пелену. А снег внезапно прекратился.
      — Возможно. — Горин прищурился, но это ничего ему не дало. — У них еще три дракона, о которых нам известно, если на дальнем севере не осталось запасных. Теперь, когда снег прекратился, нам надо действовать еще осторожнее.
      — Три дракона. По одному на каждого, — заметил Рохан.
      Горин и Гиннел изумленно повернулись к нему, но он ухмыльнулся, показывая, что это была всего лишь шутка.
      — Будем надеяться, что это не окажется правдой, — покачал головой Гиннел.
      — Да, это было бы не слишком приятно, — признал Рохан.
      Горин грустно кивнул.
      — Увы! Хоть лорд Ройанс и надеялся, что Харуз не окажется предателем, я теперь не сомневаюсь в том, что так и есть.
      — Его необходимо остановить, — мрачно проговорил Гиннел.
      — Да, и того, кто с ним, — тоже, — добавил Рохан. Он сжал рукоять меча. — А если нам всем троим напасть на них?
      — Дело может дойти и до этого, — ответил Горин. — Но пока они, по-моему, еще не заметили, что их преследуют. Давайте попробуем передвигаться скрытно. Справа есть камни и деревья. Возможно, нам удастся опередить эту парочку. А когда мы отрежем им путь к отступлению, давайте захватим их в плен. Потом вернемся в лагерь и там будем их судить.
      — Но если они нас заметят раньше, тогда мы сможем на них напасть, юный Рохан, — добавил Гиннел с сочувственной улыбкой.
      — Нам не следует расходиться, — предостерег Горин. — Следуйте за мной и с этой минуты — никаких разговоров. Объясняемся только знаками.
      Рохан кивнул. Горин знал, что его молодой спутник помнит то, чему его обучили во время охотничьих вылазок в Крепости Дуба. А Гиннелу напоминания не нужны были: он, как и Горин, с детства привык к этим сигналам. Горин увел их с тропы вверх по пологому склону, где роща вечнозеленых деревьев сулила прикрытие.
      Осторожно продвигаясь вперед в сопровождении двух спутников, Горин старался, чтобы ни хруст ветки, ни скрип снега не выдали их присутствия. В этом месте почва была очень каменистой, и даже на земле у входа в долину можно было различить холмики, которые могли оказаться укрытыми снегом камнями.
      Им удалось только поравняться с теми, кого они преследовали: скалистые выступы преградили им путь. Низко пригнувшись и оглядывая местность, Горин понял, что позиция эта даже более удачна, чем он надеялся. Благодаря зарослям деревьев им удалось подойти очень близко к своей цели. Все трое воинов оценили представившееся им преимущество. Теперь вопрос заключался в том, как наилучшим образом им воспользоваться.
      Две тени не двигались, видимо, считая, что их никто не преследует. Донесшиеся до охотников голоса это подтвердили.
      — Думаю, мы ушли достаточно далеко и теперь можно убрать тень, — ясно произнес женский голос.
      У себя за спиной Горин услышал, как Рохан с шипением втянул в себя воздух, и предостерегающе махнул рукой.
      — Никто даже не заметил, что мы ушли, — отозвался мужской голос. Горин узнал Харуза. — Пусть этот дурень Ройанс стучится в дверь. Дома никого нет!
      Одна из теней пошевелилась — и ясно стали видны две фигуры. Горин нахмурился. Эти люди казались слишком странно одетыми для таких холодов. Женщина, удивительно красивая, была облачена лишь в тонкое платье, которое не скрывало ее прелестей, и плащ даже не на меху. Одежда Харуза, хоть и не столь легкая, все же явно не соответствовала погоде.
      Горин повернулся к Рохану и одними губами произнес:
      — Кто?
      Нарочно преувеличенно артикулируя, Рохан беззвучно ответил:
      — Флавьель.
      Колдунья! Несколько непонятных деталей мгновенно прояснились для Горина. Значит, это предательство Харуза не было чем-то недавним. Горин понял, что он находился под действием колдовских чар задолго до неудачно спланированного боя, который чуть было не обошелся им слишком дорого. Но как такое предательство стало возможным? Годы обучения под руководством военного советника Сйорно Нордорн-Короля не прошли для Горина даром. Одной из тех вещей, которые ушедший на покой воин вдалбливал в его голову, было правило, что на все надо смотреть не только со своей точки зрения, но и с точки зрения противника. Следовательно, с точки зрения драконьих всадников и их союзников, фридийцев, сражение отнюдь не было неудачно спланированным. Удивляться приходилось тому, что Четырем Армиям все-таки удалось выдержать неожиданное нападение, собраться и провести бой настолько удачно, убив к тому же одного дракона.