Рядом с Элири послышались яростное фырканье и; быстрый цокот копыт. Тарна промчалась мимо неё к жеребятам, мысленно призывая их следовать за ней. , Один из Серых бросился вперёд, чтобы остановить её, но отлетел, получив точно нацеленный удар. Второй острыми когтями полоснул кобылу по ногам, но беспощадные зубы тут же перекусили ему хребет и с силой отшвырнули в сторону. Жеребята, вопя от ужаса, бросились к своей спасительнице. Слишком юные, они ещё не умели оформлять свои мысли в слова, как это делала Тарна. Так же, как и передавать их на далёкое расстояние. Однако женщина и кобыла сейчас, скорее всего, ничего и не услышали бы, настолько они были поглощены собственными эмоциями. Жеребята ещё не добрались до Тарны, а Элири уже сосчитала врагов. Девять и двое поверженных.
      Девушка вступила в бой. Стрелы летели одна за другой; Серые, завывая от боли и страха, падали, тяжело раненные или мёртвые. Тарна взяла на себя заботу о жеребятах. Малыши в отчаянии сгрудились возле неё, она прикрывала их своим телом, в любую минуту готовая отразить нападение. Серые бросались на Элири, а она кружила вокруг них, продолжая стрелять. Что они могли противопоставить ей? Лишь зубы, да когти, да тактику стаи. Всё время увёртываясь от них, девушка стреляла снова и снова. Тарна медленно отходила в сторону реки, жеребята жались к ней, не отставая ни на шаг.
      Наконец уцелевшие Серые отступили, теперь в их вое чувствовались злость и разочарование. Элири не преследовала их, решив посмотреть, как будут развиваться события. Да, эти создания, как ей и рассказывали, предпочитали иметь дело с уступающим им в силе противником. Тарна поскакала с жеребятами к реке, Элири, следуя за ними, охраняла их с тыла. Потом со вздохом снова сняла свои стремянные ремни. Ну, вот опять придётся перебираться через эту реку — сколько можно? И тут же девушка одёрнула себя. Нечего жаловаться; на той стороне они окажутся в безопасности, ведь бегущая вода для Серых непреодолима. Малыши явно боялись воды. Они замешкались на берегу, но Тарна не стала их уговаривать. Быстрый укус, и, вскрикнув скорее от испуга и удивления, чем от боли, один из жеребят плюхнулся в воду.
      Элири слезла с лошади. Две совсем молоденькие кобылки все ещё оставались на берегу, а между тем Серые уже понемногу приходили в себя. Они помчались вперёд, но, встреченные градом стрел, повернули обратно с воплями и воем.
      — Если я сдержу Серых, ты сможешь переправить этих двоих? — спросила Элири.
      «Если они не запаникуют», — ответила Тарна.
      Элири оглянулась — лошадки с жалким видом стояли позади. Им было не больше нескольких недель. Похоже, жеребята Кеплиан рождались совсем крошечными и начинали идти в рост лишь в возрасте двух-трёх месяцев; зато потом росли прямо как на дрожжах. Но эти двое были пока ещё совсем малыши… Она потянулась к своим стремянным ремням.
      — Посматривай за Серыми.
      Стараясь действовать как можно быстрее, Элири обхватила каждым из стремянных ремней туловище жеребёнка. Застегнула пряжки, в одном случае в последнее, а в другом — в предпоследнее отверстия. Хорошо, как раз впору. Если кого-то из жеребят начнёт сносить течением, кобыле будет за что ухватиться.
      Пока девушка делала все это, Серые снова начали приближаться, но тут же отступили, когда она вернулась к лошади.
      Не спуская с них взгляда, она сказала Тарне:
      — Веди их! По одному.
      И уголком глаза проследила, как кобыла и жеребёнок погрузились в воду.
      В рядах врагов, казалось, возникли разногласия. До Элири доносилось их рычание и случайные обрывки слов. Конечно, Серые пришли в ярость при виде убегающей добычи. Но их уже столько погибло, что оставшиеся понимали: кобыла Кеплиан и человек — слишком серьёзные противники.
      Тот, кто был у них теперь за вожака, предпочёл не лезть на рожон:
      — Не спускайте с них глаз. Если сможем, разделаемся с ними. Если нет, трёх убитых кобыл хватит, чтобы как следует подзаправиться.
      Взгляды, которые он бросал на своих противников, не предвещали им ничего хорошего. Он кое-что припомнил. Кеплиан и человек. Это могли быть только те двое, о которых он слышал несколько недель назад. Одна стая погналась за ними, но в результате лишь потеряла многих своих, а добыча ускользнула. С ними надо держать ухо востро. Вот вернётся он на свою территорию и призовёт всех постараться выследить эту пару и покончить с ними, если, конечно, удастся застать их врасплох. Может, это какая-то очередная хитрость тех, из Долины? Нужно показать им, что Серых не так-то просто обвести вокруг пальца. Обнажив клыки, вожак взвыл от разочарования и злости.
      Его товарищи уже утратили интерес к убегающей жертве. Позади них лежало достаточно мяса — за один день всего и не съешь, тем более что половина из них погибла. Раненых отшвырнули в сторону, а остальные набросились на еду, выбирая лучшие части. Увидев это, последняя юная кобылка, все ещё не перебравшаяся на противоположный берег, жалобно взвизгнула. Элири сердито выругалась и погладила дрожащего жеребёнка.
      — Успокойся, маленькая. Мы отведём тебя в безопасное место, а твоя мама больше ничего не чувствует. Малышка подняла взгляд на Элири, и девушку в который уже раз поразил красный огонь, пылающий в глазах Кеплиан. Она окала кулон и почувствовала, что он стал гораздо теплее.
      — Помоги мне вызволить её, — еле слышно прошептала Элири. — И пусть эти твари отравятся едой, которой обжираются.
      Когда-то ещё в том, другом мире, откуда она пришла, охотники на волков отравляли трупы убитых коров разными ядами, но чаще всего стрихнином. Волки, сожрав отравленные туши, погибали. Клянусь богами, подумала Элири, я готова отдать всё что угодно, лишь бы эти мерзкие твари подохли, убитые теми самыми кобылами, с которыми они расправились. В своё время, когда она была ещё ребёнком, ей не раз доводилось видеть упаковки со смертоносным порошком. Сжимая кулон, она припоминала то, чему её учил Фар Трейвелер, — как использовать этот порошок и как он действует.
      Переправив третьего жеребёнка безо всяких приключений через реку, кобыла начала проявлять признаки нетерпения.
      «Боевая сестра… Элири! Сейчас не время раздумывать. Перебирайся сюда, пока ты не разозлила их».
      Этот оклик, точно удар, заставил девушку очнуться. Без единого слова она села на лошадь, переплыла реку и повела свой «отряд» по тропе. Рука все ещё сжимала кулон, не замечая, какой он тёплый и каким опасным огнём зажглись крошечные красные глаза. Когда-то давно девушке довелось увидеть молекулярную структуру стрихнина, и теперь воспоминания об этом водоворотом кружились в её сознании.
      Серые от души попировали, а потом расползлись по тенистым уголкам. Пока они лениво огрызались друг на друга и порыкивали, раненые товарищи поглядывали на них, не решаясь приблизиться к добыче и выжидая момент, когда можно будет это сделать.
      Кобыла, девушка и спасённые жеребята были уже далеко, когда в стане Серых начало твориться что-то непонятное. Сначала у одного из них задрожали руки и ноги. Потом другой, третий и все остальные забились в судорогах. С течением времени спазмы становились всё сильнее. Только раненые, которые так и не приступили к трапезе, ничего подобного не испытывали. Один за другим они, как могли, пустились наутёк; судя по тому, что творилось с их товарищами, сейчас было неподходящее время пировать. Однако радость по поводу того, что для них всё обошлось, разлетелась в прах в тот самый миг, когда первый из них тоже забился в судорогах. Спазмы не отпускали их ни на мгновенье, дыхание перехватывало и, в конце концов, все они попросту задохнулись и свалились замертво.
      В горах, высоко над ними, Элири скакала по тропе, по-прежнему сжимая в руке кулон. Смерть от стрихнина — жестокая смерть, так она слышала. Хуже всего было то, что трупы умерших от него становились источником гибели для других. Волки, которые резали скот, умирали, но любой, отведавший их мяса, будь то птица или зверь, умирал тоже. Охотников на волков это, как правило, не слишком волновало. Нехорошо. Сейчас, по зрелом размышлении, Элири не желала такой смерти даже Серым и уж, тем более, невинным созданиям, которые могли ни за что ни про что погибнуть заодно с ними.
      Рядом с тем местом, где с глотками, сведёнными судорогой смерти, лежали Серые, опустилась птица. Она подскакала к трупу и принялась клевать. Вскоре к ней присоединились другие. Насытившись, они улетали, а на их место садились новые. И никто из них не пострадал.
      Хорошо, что наши желания иногда исполняются; и ещё лучше, что часто они исполняются даже полнее, чем человек может себе представить.
      Спустя час жеребята начали спотыкаться. Посовещавшись с Тарной, Элири решила устроить привал.
      — Чем нам кормить кобылок, названая сестра? Молодой жеребец всё же постарше, он сможет прожить на воде и траве, но они слишком малы.
      Кобыла безмятежно ответила:
      «Хилан больше не нуждается в молоке. Я продолжала его кормить просто так, чтобы доставить удовольствие нам обоим, но никакой необходимости в этом не было. Теперь вместо него я буду кормить их».
      Девушка внимательно посмотрела на неё:
      — Это может вызвать у тебя истощение. После того как ты несколько месяцев кормила Хилана, теперь кормить ещё двух жеребят… Не знаю, не знаю.
      «Да, конечно. Но даже если меня хватит всего лишь на месяц или два, они к тому времени достаточно окрепнут, чтобы перейти на траву».
      Элири все ещё сомневалась в душе, но спорить не стала. Больно смотреть, как жеребята голодают, но меньше всего девушке хотелось, чтобы подруга истаяла у неё на глазах, «скормив» всю свою силу малышам. Она бросила взгляд туда, где, совершенно обессилев и повалившись на траву, спала вся троица. Как только бедняжки отдохнут, тут же, скорее всего, снова примутся горевать. Нужно постараться, чтобы это путешествие оказалось как можно более трудным для них. Тому, кто сильно устаёт, не до сетований.
      Сказано — сделано, хотя жеребята, скорее всего, вряд ли были способны оценить мотивы, которыми она руководствовалась, заставляя их выкладываться изо всех сил. Хилан обрадовался, когда они вернулись целые и невредимые, да ещё и привели ему товарищей по играм. Как самый старший, сильный и находчивый, он сразу же стал у жеребят заводилой. Даже молоденький жеребец относился к нему уважительно, хотя и с некоторой насторожённостью. Хилан слишком заметно отличался от остальных, и это бесконечно удивляло Элири.
      «Жеребцы могут и подраться между собой, да и убивают с лёгкостью», — просвещала её кобыла.
      — Хилан — пока ещё не жеребец, и не думаю, чтобы он по природе своей был убийцей. В стаде коней иметь больше одного жеребца — обычное дело. Если, конечно, стадо достаточно велико.
      Тарна фыркнула:
      «Так то кони. У нас жеребцы запросто убивают любого, кого воспринимают как соперника. И это относится не только к другим жеребцам, но даже и к жеребятам. — Глаза её названой сестры широко распахнулись. — Да, я хочу, чтобы ты знала это. Мне не раз доводилось видеть, как такое происходит. Именно по этой причине я старалась держаться подальше от мест, где обитают Кеплиан».
      Почувствовав заинтересованность Элири, Тарна продолжала:
      «Отца Хилана — он взял меня силой, я не хотела этого — убил другой, и после этого я должна была перейти к нему, но я уже была жерёбая. Если бы мой жеребёнок умер, он мог бы иметь меня, когда пожелает. Я не сомневалась, что он убьёт моего жеребёнка, как только тот родится; ему не нужны были соперники. И ещё я знала, что он жесток, беспощаден и плохо обращается с кобылами, поэтому и сбежала оттуда, где живут наши. Ушла куда глаза глядят. Хотя нет, не совсем. У меня всё время было очень странное чувство, как будто я закончу свой бег там, где встречусь с каким-то другим, совершенно непохожим на нас созданием. Это ощущение и толкало меня все дальше и дальше на юг».
      Она фыркнула.
      «Потом я попала к этому Гери. Я уже должна была вот-вот родить, поэтому ему и удалось накинуть на меня верёвки. Он потащил меня в деревню, где собирался замучить нас с жеребёнком до смерти. — Она яростно встряхнула головой, в глазах запылал алый огонь. — Хилан родился, и они нарочно не сразу убили нас, чтобы я успела его полюбить. Убийцы, дважды жестокие. Они хотели прикончить его у меня на глазах, чтобы я разъярилась и бросилась на них. — Помолчав, она продолжила уже мягче. — Но тут появилась ты, боевая сестра. Я знаю, что люди жестоки, но теперь мне известно и другое — они могут быть такими, как ты. Сначала я ненавидела и тебя тоже. Принимала твою помощь, а сама собиралась убить тебя, как только мы окажемся в безопасности. — Она заметила, что её подруга выразительно скривила губы, и удивлённо заморгала. — Ты знала! »
      — Ну, в общем-то… м-м-м… догадаться было нетрудно.
      Искра веселья проскочила между ними — так люди могли бы обменяться улыбками.
      Потом Тарна горделиво выгнула шею:
      «Со временем я научилась понимать тебя. И доверять. Я изменилась и не стыжусь этого. Изменилось моё сознание. Даже когда ты спасла нас обоих, я боялась, что за этим стоит какая-то хитрость, что ты спасла нас только ради того, чтобы использовать самой.
      А потом ты снова сражалась за нас и убила тех, кто принадлежал к твоему собственному роду, убила, чтобы спасти моего жеребёнка. Ты не раз рисковала ради нас собой. Так не поступают те, кто собирается лишь использовать. Я следила за тем, как ты обращалась с Хиланом, видела, что он любит тебя, а ты его. И тогда я поверила в твою доброту и сама… »
      Элири тёплыми руками обхватила Тарну за шею и крепко прижалась к ней. Потом, сложив ладони чашечкой, поднесла к мягкой морде и засмеялась, когда мощные зубы стали нежно покусывать их.
      — Я знаю. Я тоже люблю тебя, названая сестра, тебя и Хилана. Вы — моя семья, и трое новых малышей тоже, если, конечно, им это придётся по нраву. — В конце в её голосе послышались вопросительные нотки.
      «Кобылки любят нас всех. Они моложе, податливее и готовы любить всякого, кто добр и нежен с ними. Но вот насчёт молодого жеребца я не уверена. Он не слишком сообразителен и имеет склонность к насилию, только так, исподтишка, когда думает, что мы не видим. — Элири ощутила исходящую от неё волну печали. — Боюсь, для него уже слишком поздно — научиться любить».
      — Как ты думаешь, он запомнил дорогу сюда? «Вряд ли, Часть пути мы прошли в сумерках, К тому же он был сильно изнурён и, скорее всего, не глядел по сторонам. — Она засопела, задумавшись. — По-моему, он даже не знает точно, откуда мы пришли, с севера или с юга».
      — Тогда надо постараться, чтобы и не узнал. Может быть, когда-нибудь мы поймём, что его присутствие здесь нежелательно и даже опасно. — Элири негромко вздохнула. Как все непросто! Но ничего не поделаешь, такова жизнь. Прошли недели, потом месяцы. Снаружи была зима, но внутри каньона воздух оставался более тёплым. Кобылки подросли, перестали пить молоко и доверчиво сообщили, как их зовут. Молодой жеребец тоже назвал своё имя, — Терлор, — и всё же выражение необузданной дикости в его глазах с каждым днём проступало отчётливее. Элири отметила своё восемнадцатилетие и научила жеребят праздновать дни рождения. Хилан при этом самодовольно напыжился; он уже знал, что такое день рождения. Именно это его самодовольство, а также растущее желание молодого жеребца верховодить подтолкнули Терлора к действию.
      Он набросился на Хилана — зубы оскалены, копыта вот-вот нанесут удар. Хилан, конечно, удивился, но тем не менее уклоняться от боя не стал. Он был больше и сильнее, но при этом ему не хотелось причинять вреда своему товарищу. У молодого жеребца таких привычек не было. Его ярость оказалась столь велика, что противник не устоял на ногах. Тарна почти сразу же оказалась рядом, с другой стороны уже бежала Элири.
      — Перестань, Терлор! Прекрати!
      Молодой жеребец даже не подумал обращать на её окрик внимание. Кобыла вмешалась в драку, безжалостно схватив Терлора зубами за шею и с силой отбросив в сторону. Угрожающе сверкая глазами, она встала между ним и сыном.
      Элири подошла к Терлору, который с трудом переводил дыхание:
      — Как, по-твоему, называется то, что ты сделал? Он отогнул назад уши и вскинул морду, пытаясь схватить Элири зубами. Она ловко увернулась и шлёпнула его по носу. Прежде ей всегда удавалось справляться с лошадьми, имевшими привычку кусаться. Но Терлор не был конём. Пусть и туповатый, он был Кеплиан. Сделав ложный выпад, он резко выбросил копыто и сильно ударил её по бедру. Она упала и быстро откатилась в сторону, опасаясь последующих ударов.
      Послышался дробный цокот копыт — это кобыла неслась прямо на Терлора, бешено сверкая глазами. Массивные копыта опустились, юный жеребец взвизгнул от боли и страха, но этот звук резко оборвался, когда копыта с хрустом опустились снова. Шумно вдыхая ноздрями воздух, Тарна отступила от тела. Элири почувствовала, как сознание кобылы затопила печаль.
      «Другого выхода не было, названная сестра. Он хотел убить тебя. Он был слишком опасен, чтобы оставлять его на свободе. И не сомневался, что рано или поздно подкараулит кого-нибудь из нас в тот момент, когда некому будет прийти на помощь».
      Элири опустилась на колени рядом с трупом. Слезы струились по её лицу, руки поглаживали чёрную шкуру.
      — Я знаю. — Она встала. — Но что нам делать с его телом? Не гнить же ему здесь.
      Не раздумывая, она достала кулон, из которого тут же поднялся серебристый туман, окаймлённый золотистым мерцанием. Он завис над Терлором, окутал его со всех сторон. Когда туман рассеялся, не стало и тела. Кобыла и женщина стояли, удивлённо глядя друг на друга.
      — Автоматизированное удаление мусора, — сказала ошеломлённая Элири.
      «Что-что?»
      — Ничего. Слушай, Тарна, мне ужасно больно, что Терлору пришлось умереть, но ты права: он убил бы меня. Пусть не сейчас, но всё равно, доверять ему мы уже не смогли бы. Его намерения не оставляли сомнений. Думаю, он хотел убить нас всех — тебя, меня и Хилана. Тогда и каньон, и кобылки оказались бы в полном его распоряжении.
      Не добавив больше ни слова, она взяла лук, стрелы и отправилась на охоту. Это занятие всегда действовало на неё успокаивающе, а жирненькая птичка или две прекрасно утолят голод. Раздумья не оставляли её и по дороге. Поразительно, насколько сильно отличались спасённый ими молодой жеребец и Хилан. Сын Тарны был не только больше и сильнее других жеребят его возраста, но и гораздо умнее. Кобыла была уверена, что причина кроется в дружеских отношениях между всеми тремя — Хиланом, ею самой и Элири. Как правило, матери Кеплиан отталкивали от себя жеребят, как только те оказывались в состоянии выжить самостоятельно. Отчасти они поступали так ради собственного блага самих жеребят. Любой жеребец Кеплиан, не задумываясь, мог убить жеребёнка, если тот не был его собственным. Фактически, судя по словам Тарны, он, не задумываясь, мог убить малыша даже своей крови.
      Оставшиеся без всякой помощи и поддержки молодые жеребцы учились выживать с помощью жестокости. Они, в свою очередь, убивали других жеребят и, как хотели, использовали кобыл, ничуть не считаясь с их желаниями. Жестокость порождала жестокость, и этот подход мало чем отличался от порядков, которые господствовали в стае Серых.
      А как обстояло дело с жеребцом, выросшим в любви и заботе, воспитанным матерью, которую любил, и человеком, которому доверял? Вернётся ли он, в конце концов, к обычному для жеребцов поведению или окажется родоначальником новой расы мягких, умных Кеплиан? Которые станут партнёрами людей, для чего, как полагала Тарна, они и были созданы много лет назад? Кулон, висевший на шее Элири, внезапно ярко вспыхнул, испустив тепловой луч. Она взяла его в руку:
      — Это правда? Мы призваны сюда, чтобы изменить положение вещей? Тарна права?
      Сапфировые глаза лишь таинственно замерцали в ответ, но девушка внезапно обрела уверенность, что её предположение верно.