Конечно, нет, последовал ответ.
Она кивнула. Значит, дело в том, что он просто хочет быть сам по себе.
Согласие.
Вместе с ним пришло и ощущение. Он поступает так не по своей воле; ему хотелось бы распахнуть для неё своё сознание, как для друга, но, к сожалению, это невозможно.
Элири погладила спутанную гриву. Она доверяет ему и не будет вторгаться в его мысли, если он сам этого не пожелает. Кобыла тут же втиснулась между ними, Хилан — следом за ней. Жеребец из кулона отступил. Элири спросила, есть ли у него имя.
«Больше нет… Зови меня, как сама пожелаешь».
Девушка усмехнулась:
— Тогда я буду звать тебя Пехнан — «Оса» на моём языке. Идём с нами, будем вместе жалить наших врагов.
«Именно так, моя названая сестра, пришедшая из глубин времени».
Копыта гулко цокали за спиной Элири, когда она шла обратно сквозь туман. И снова он медленно расступался перед ней и смыкался позади. Когда совсем недавно девушка погрузилась в него, она знала так мало и даже не догадывалась, какое её ждёт сокровище. Сокровище, которое обогатит и ум, и сердце. Интересно, она когда-нибудь вернётся сюда или это место превратится в руины и рассыплется прахом у неё за спиной? Элири пожала плечами. Какое это имело значение? Каньон, дом в нём — всё это принадлежало ей. Пусть то, что таится в глубине тумана, по-прежнему принадлежит её далёким предкам, она не станет нарушать их покой. Приняв такое решение, девушка тут же ощутила, что друзья одобряют его. Даже Пехнан легко дотронулся до неё в знак согласия. Хорошо. Значит, так тому и быть.
Туман расступился, Элири зашагала по траве. Кобылы и жеребята Кеплиан расступились перед ней, и девушка мгновенно ощутила изумление, которое взорвалось в их сознании. Но смотрели они не на неё, а на Тарну, Хилана и удивительного жеребца Кеплиан. Постаравшись скрыть улыбку, она предоставила друзьям самим давать объяснения. День был утомительным; Элири с удовольствием окунулась в воды ручья, попила и поела. Утром — снова в путь. Нужно произвести разведку на границах территории Серых, посмотреть, как далеко продвинулось Зло.
Однако ночью ей явился Ромар. В его глазах полыхало отчаяние, лицо выглядело более усталым, чем когда бы то ни было, а тело настолько исхудало, что казалось совершенно измождённым. Руки Элири начертали знак, и его голос еле слышно донёсся до неё:
— Если в самое ближайшее время ты мне не поможешь, потом уже будет слишком поздно.
— Я знаю, где ты, — сказала она, — но не знаю, как освободить тебя и уберечь тех, кого я люблю. Я не перенесу, если они погибнут во время этой попытки.
— Тут есть потайная дверь, и я расскажу тебе, где она. Мой господин… — его лицо исказилось от боли и гнева, — вскоре собирается снова выступить против Света. Тогда ты сможешь действовать.
— Но, наверно, войти в эту дверь будет не так уж просто? — со свойственной ей практичностью спросила Элири.
Пробраться через чёрный ход — хорошая мысль, без сомнения, но вряд ли он не охраняется тем или иным способом.
— Я отвлеку его внимание, пока ты будешь входить. Он сильнее меня, но сила у него не так уж велика. Именно поэтому он использует меня. Весь расчёт на то, что, оказавшись внутри, ты нападёшь на него, и тогда я постараюсь освободиться сам. Может быть, у нас и получится.
Ромар не сказал больше ни слова, но девушка понимала, о чём он думал. Даже смерть во время этой борьбы будет для него освобождением; не совсем таким, как ему хотелось бы, но всё же — освобождением. Что касается самой Элири, то у неё не было ни малейшего желания погибнуть во время схватки с силами Тьмы. И всё же… И всё же это был брат Маурин, друг Джеррани, а для неё — пусть и очень далёкий, но всё же родственник. И она обещала, что попытается освободить его.
Элири собрала всю свою решимость.
— Расскажи мне всё, что знаешь.
Ромар молчал довольно долго, но взгляд его был достаточно выразителен. Потом он заговорил, спокойно и мягко. Дверь не охраняется. Её местоположение — тайна для всех, кроме Ромара, и то лишь благодаря его ментальной связи с Тёмным. Нельзя использовать человека без того, чтобы хотя бы кое-что тайное не стало для него явным. Дверь открывалась с помощью слова, и Ромар назвал его Элири.
Одновременно он предупредил: как только она и её спутники окажутся внутри, их подвергнут испытанию. Не следует забывать, что многое будет иллюзией, но, возможно, не все. Снаружи постов охраны нет, хотя Серые постоянно бродят поблизости. Внутри Башни обитают те, кто служит Тьме. У них на вооружении множество хитрых приёмов, способных любого ввести в заблуждение. Всё время, пока Ромар говорил, висящий в воздухе между ними знак становился все бледнее. И всё же молодой человек успел рассказать Элири обо всём, что знал.
— Чтобы открыть дверь, потребуется сила, — предостерёг он её напоследок. — Попроси о помощи Маурин и Джеррани. — Он вздохнул. — Не хочется втягивать в это дело их, раз ты согласилась мне помочь, но сила Тьмы с каждым днём растёт. Боюсь, что им угрожает опасность даже в том случае, если они не присоединятся к тебе.
Элири вскинула руку.
— Клянусь. Я расскажу им о тебе и попрошу, чтобы они отправились со мной. Хотя думаю, что и просить не придётся. Они всегда очень беспокоились о тебе.
Ромар даже не догадывался, чего ей стоило произнести эти слова. Она не упомянула о той внутренней борьбе, которую ей пришлось выдержать с самой собой. Маурин была хрупкого телосложения, но под внешней хрупкостью скрывалась железная воля. Джеррани не просто приходился Ромару зятем — он был его братом по мечу; вне всякого сомнения, он бросится на штурм Тёмной Башни даже в одиночку, если не будет другого способа освободить Ромара. Стоит ей рассказать им, что он являлся ей во сне, и ни отступление, ни оттяжка станут невозможны. Уже дважды она была на грани того, чтобы поделиться с ними тем, что знала. Но каждый раз, вернувшись в каньон и увидев жеребят, отступала. Как могла она подвергать риску всё, что было создано здесь с таким трудом? Как могла она поставить под удар тех, кто только-только начинал новую жизнь?
После пережитого страха и жестокости, поселившиеся в каньоне кобылы Кеплиан с трудом, очень медленно, но всё же начали радоваться обретённой свободе. Теперь им доставляло удовольствие приводить в каньон новых своих соплеменниц и учить их тоже познавать доброту. Взрослых жеребцов уже ничему не научишь, не то что кобыл и жеребят. Как могла Элири бросить их на произвол судьбы и ввязаться в смертельно опасную схватку? На одной чаше весов лежало все, чего они добились, а на другой — жизнь одного-единственного человека. Стоил ли он этого? Элири не была уверена. Мгновения, прошедшие перед тем, как она ответила Ромару, были исполнены для Э три внутреннего трепета, но именно тогда она приняла окончательное решение. Покупать собственное спокойствие ценой его жизни было бы неправильно. Он приходился ей родственником, пусть и очень, очень дальним. Она обязана ему помочь. Не говоря уж о том, что с каждой их новой встречей этот человек становился всё более дорог ей.
Если она устранится и просто предоставит Ромару умирать, то и ей потом жизни не будет. В конечном счёте всё было очень просто. Если удастся его освободить, она объяснит Маурин и Джеррани, почему так долго молчала; они поймут и простят её. Если она погибнет, они так никогда и не узнают, что стояло за её молчанием. Но даже в этом случае Джеррани, по край — ней мере, поймёт её. Если, конечно, останется в живых.
Знак между ними увял, истончившись в ничто, и Ромар исчез. Элири пристально смотрела в пустоту, вспоминая отчаяние, звучавшее в его голосе. Тот, кто использовал его, кто безжалостно тянул из него силу, рискует в самое ближайшее время вычерпать её до дна. И физическая, и духовная смерть Ромара надвигается. Нужно торопиться, иначе можно и в самом деле не успеть. Он должен быть свободен — или мёртв, что в конечном счёте тоже вариант свободы.
Уже засыпая, девушка непроизвольно стиснула кулаки. Если не удастся его освободить, она сделает это сама. Пусть лучше умрёт от её руки, чтобы Зло не смогло больше использовать его. Тогда, по крайней мере, душа Ромара вырвется на свободу.
Она собиралась завтра утром выяснить, где находятся Серые, но это придётся отложить. Сейчас есть дела поважнее, с рассветом нужно отправляться в путь. Но сначала… В голове у неё замелькали планы насчёт того, что и как предстояло сделать.
Потом Элири овладел более глубокий сон, но даже и тогда лицо Ромара преследовало её. С мольбой о свободе, с надеждой и верой. Как могла она даже думать о том, чтобы остаться в стороне? Он — воин; ей не следовало уклоняться от участия в его битве. И он человек, способный принять её такой, какая она есть. На губах Элири заиграла улыбка, от чего лицо девушки приняло почти детское выражение. Далёкий друг, держись, я иду!
13
Проснувшись, она почувствовала, что её решимость только окрепла. Элири позавтракала и отправилась на поиски Кеплиан.
— Боевая сестра, мне необходимо переговорить с теми, кто живёт у озера. Ты отправишься со мной? — Кобыла задумчиво стояла, вопросительно глядя на неё. — Я снова видела сон этой ночью. И ещё — я поклялась моим родственникам из тумана, что помогу Ромару. Пришло время выполнить эту клятву.
«Видела сон? »
Элири улыбнулась. Тарна всегда любила, чтобы ей рассказывали все по порядку. Девушка начала объяснять. Хилан молча стоял рядом и тоже слушал.
Дождавшись подходящего момента, он вмешался в разговор. Что же, к его мнению стоило прислушаться. За последние два года Хилан много путешествовал в тех краях, где обитали Кеплиан, и был осведомлён о происходящем там даже лучше и своей матери, и самой Элири. Он был менее опытен в сражениях и, возможно, менее мудр, но знал немало такого, что могло пригодиться. Они внимательно выслушали его соображения — и согласились, что он прав. Его присутствие может существенно помочь при попытке освободить Ромара.
— Но сначала мне нужно добраться до озера и рассказать обо всём Маурин и Джеррани.
«А что дальше, боевая сестра? Просто так начать штурмовать Тёмную Башню — какой в этом смысл? Тут необходима хитрость. Хитрость и сила».
Элири снова начала говорить, спокойно и обдуманно. Друзья одобрительно кивали. Это было рискованно, опасно — шанс, не более. Но и не менее тоже. Воздействие Башни распространяется все шире, сила её нового обитателя растёт. Если Ромар уйдёт, Зло начнёт искать других, кого можно использовать. Найдутся и те, кто согласится на это добровольно.
— Хватит разговоров. Я скачу сегодня же, прямо сейчас. Вы будете сопровождать меня?
Увлечённые разговором, друзья не обращали внимания, что под деревьями вокруг них собрались кобылы и жеребята. Они тоже слушали. Внезапно Элири заметила их и от неожиданности даже слегка подскочила. Удивлённо вскинув брови, она переводила взгляд с одного на другого. Вперёд вышла тощая, покрытая шрамами кобыла. Зела редко говорила. Многочисленные шрамы она заработала, пытаясь — безо всякого успеха — защитить от смерти своего жеребёнка. Она неприкаянно бродила, ошеломлённая потерей малыша, истекающая кровью, когда Хилан нашёл её и заботливо доставил в каньон. По характеру Зела была склонна к одиночеству и по большей части молчала. Однако от Хилана у неё родился жеребёнок, который сейчас уже заметно подрос и стал одним из самых чудесных созданий, обитающих во владениях Элири.
Зела вскинула голову:
«Мы тоже пойдём».
Как всегда, она была немногословна, но одновременно в сознание Элири хлынул поток быстро сменяющих друг друга образов, и девушка все поняла. Пока она, Тарна и Хилан совещались, остальные кобылы тоже оказались в курсе дела. Тяжкие испытания, через которые им пришлось пройти, укрепили их решимость. Что они оставили позади? Спаривание не по желанию, а по принуждению, убитые жеребята, жестокое обращение, которому подвергались они сами и их подруги. Здесь, в каньоне, выяснилось, что жизнь может быть совсем иной. Хилан обожал своих жеребят, играл с ними, проявляя снисходительность и понимание, а с их матерями обращался как с равными. Может быть, кобылы и не слишком хорошо разобрались в сути дела, но одно уж точно поняли: речь шла о борьбе между тем, какой их жизнь стала в каньоне, и тем, как она протекала на равнинах. Чтобы сохранить эту свою новую жизнь, они тоже готовы были сражаться.
Элири протянула руку и пощекотала мягкий нос.
— А как же ваши жеребята?
«Некоторые уже выросли; остальные останутся».
Девушка прислонилась к тёплому боку Тарны, скользя взглядом по Кеплиан, столпившимся вокруг. В общем, Зела права. Больше половины малышей были уже в том возрасте, когда на равнинах кобылы прогнали бы их от себя ради их же собственной безопасности. Здесь, на богатом пастбище каньона, даже совсем юные жеребята выглядели больше и сильнее, чем их однолетки на равнинах. Молока у кобыл было достаточно, а если даже у кого-то его не хватало, их жеребят кормили другие.
Вперёд протолкался юный жеребец, которого они в прошлом году буквально вырвали из рук смерти. Его мать убили расти. Когда его обнаружили, жеребёнок, на своих маленьких, слабых ножках, метался между врагами, пытаясь сражаться — как мог. Расти решили позабавиться с ним, прежде чем убить. Появление Элири положило конец этому издевательству. Теперь Шенн стоял перед ней, в его огненно-красных глазах светился ум.
Он привстал на дыбы и выразительно стукнул копытами о землю:
«Я иду с вами. У меня нет жеребёнка, нет матери, нет подруги. — Он фыркнул. — Я понесу на себе человека, если понадобится».
Никто даже вдохнуть не успел, как Зела кивнула. Смысл сказанного ею был предельно ясен, намерения просты и понятны.
«Я тоже. Обещаю, что буду осторожна и тот, кого я понесу на себе, не упадёт. Мы вместе будем сражаться. Если моего человека ранят, я отнесу его домой. — Она встала на дыбы и со стуком опустила копыта на землю. — Убейте тех, кто погубил моего жеребёнка. Убейте тех, кто терзает моих подруг. Убейте тех, кто хочет отнять у нас это благословенное место».
С каждым призывом её копыта обрушивались на землю. К ней тут же присоединился Шенн, а вслед за ним и остальные повзрослевшие жеребята подняли крик, с тупым стуком колотя копытами по скалистой почве. Глаза горели красным огнём, пот стекал по чёрным шкурам. Жеребята вставали на дыбы, ржали радостно и возбуждённо, сопровождая все это ментальными воплями.
С трудом, но Элири всё же удалось перекрыть поднявшийся шум.
— Вы говорите, что понесёте на себе людей. Хорошо. Но ведь это ещё далеко не все. А сможете вы затеять бой с расти, если понадобится отвлечь внимание Тёмного? Готовы ли вы сражаться со своими соплеменниками, даже убивать их, если придётся? Зная, что они проклянут, возненавидят и, может быть, даже начнут преследовать вас?
Зела высоко встала на дыбы. На её животе, поблёскивающем в солнечном свете, стали видны уродливые шрамы, которые портили гладкую шкуру.
«Я готова. Возненавидят… Ну и пусть, меня это не волнует. А что касается того, что они станут преследовать нас… — она вскинула голову, свирепо прижав уши. — Меня уже преследовали прежде. Пусть ещё погоняются, если желают. Может, им даже повезёт, и они сумеют найти меня». — Она оскалила зубы, яростно сверкая глазами.
Да уж, подумала Элири, глядя на Зелу. Если врагам и «повезёт» найти её, они, возможно, не успеют даже пожалеть об этом. Если дойдёт до схватки, она будет сражаться не хуже пукутси. А если погибнет, то прихватит с собой многих.
Девушка сделала глубокий вдох.
— Ладно, у вас будет время обдумать всё это. Я сейчас уеду, мне нужно переговорить с людьми. Необходимо составить план, чтобы не расходовать впустую силы.
Молодой жеребец одобрительно кивнул в ответ. Покрытая шрамами кобыла тоже кивнула и рысью поскакала на пастбище. Причём, как заметила Элири, теперь она была не одна. Рядом с Зелой щипал траву Шенн, время от времени прикасаясь к ней боком. Она встретилась взглядом с Тарной, обе внутренне улыбнулись, но тут же вновь вернулись к делам.
— А вы
сейчаспоскачете
сомной? Тарна придвинулась к ней поближе: «Я понесу тебя».
Элири была тронута, услышав в её тоне ревнивые нотки. Хилан тут же вмешался.
«Можно, я понесу тебя обратно? — с надеждой спросил он.
Элири рассмеялась.
— Конечно, названый брат. Но вместе с людьми у озера нас будет трое, поэтому я должна взять с собой лошадь.
Ответом ей было сердитое фырканье. Но никаких возражений. Она быстро оседлала свою старательную лошадку и нагрузила её сумками со шкурами и оружи-ем. Потом вспрыгнула на спину Тарны, и все вместе они рысью поскакали к выходу из каньона. Казалось, прямо из воздуха материализовался Пехнан, полыхая сапфировым огнём своих глаз.
«Куда вы собрались? »
В нескольких быстро сказанных фразах Элири объяснила ему суть дела. По какой-то ведомой ему одному причине, Пехнан явно хотел услышать это от неё, хотя, несомненно, и сам все знал. «Этот план может сработать, — одобрительно сказал он. — А что же те, которые говорили недавно, что тоже будут сражаться? »
— В чём дело? — воскликнула Элири. — Они имеют право сражаться за то, во что верят.
«Конечно. Я ничего не имею против этого, — мягко ответил Пехнан. — Они сражаются за Свет?» — В тоне вопроса ощущалась странная напряжённость.
Сзади послышалось сопение — это Зела незаметно присоединилась к ним.
«Я всё слышала».
Пехнан повернул к ней голову:
«И каков твой ответ? »
Задумавшись, кобыла опустила голову, но тут же снова вскинула её:
«Убивать жеребят — плохо. Принуждать кобыл спариваться, когда они не желают этого, — плохо… неправильно. Там, на равнинах, мы жили, как.. » — Она запнулась, подыскивая нужное слово.
Однако нашла его Тарна:
«… как во Тьме».
«Да. Если всё это — Тьма, а наша жизнь здесь — Свет, тогда я готова сражаться и умереть за Свет. — Слова иссякли, но образы продолжали вспыхивать один за другим — горькая литания боли и скорби. — Я заодно со Светом, — с оттенком жестокого удовлетворения повторила кобыла под пристальным взглядом Пехнана. — Я знаю, о чём говорю. И все остальные здесь тоже. — Её морда повернулась в сторону Кеплиан, которые мирно щипали траву. — Ненависть не владеет ими так сильно, как мной, но они будут сражаться».
«Я верю. Следуй за мной».
Пехнан в сопровождении кобылы медленно подошёл к выходу. Руны при его приближении ожили.
Онпровёл носом по одной, потом по другой и, в конце концов, по третьей.
«Сделай то же самое».
Мгновение Зела пристально смотрела на сияющие руны, потом её нос тоже повторил очертания древних знаков. Они засияли ярче, голубой туман, свиваясь, поднялся над ними и собрался над головой Зелы в подобие вуали. Когда он растаял, Элири едва сдержала крик изумления. Кобыла стояла горделиво, её глаза по-прежнему пылали, но не красным, как прежде, а чистой голубизной. Молодой жеребец, застывший позади своей подруги, медленно двинулся вперёд. Подняв голову, он внимательно осмотрел сначала её, а потом руны.
«Я с Зелой заодно».
И прежде чем ему успели помешать, он обвёл носом первый знак. Элири затаила дыхание. Голубой туман закружился водоворотом, заключая Шен-на в объятия. Сила умела распознавать своих, ей были открыты все сердца. За то недолгое время, пока он прикасался к знакам, она свершила суд и вынесла свой приговор. Перед ними, все ещё трепеща от собственной дерзости, стоял молодой жеребец с сапфировыми глазами.
«Может, всё же отправимся в дорогу или у нас здесь есть ещё какие-то дела? — суховато спросил Хилан. — Разве нам непременно нужно присутствовать при том, как все будут тереться носами о стену? »
Шенн ударил копытом о землю:
«Я иду с вами».
Элири спрыгнула со спины Тарны, подошла к жеребцу и ласковым движением убрала пряди гривы с его глаз. Без единого слова мысленно передала ему ряд картинок. Маурин… Вот она смеётся, играя со своими детьми. Вот с болью во взгляде смотрит на портрет Ромара. Элири, как могла, постаралась передать в этих образах то, что составляло сущность её подруги.
Шенн поднял уши:
«Я понесу её. Она похожа на тебя».
Подошла Зела и остановилась, выжидая. Элири мысленно передала ей образ Джеррани — его силу, трогательно заботливое отношение к жене и детям, нетерпимость к жестокости. И, конечно, доброту.
Мягкий нос уткнулся ей в руку:
«Я понесу этого человека, если он пожелает. Если доверится мне», — сказала Зела.
— Тогда в путь. В замок, где ты встретишься с ним и сможешь принять окончательное решение. Пехнан?
— Элири повернулась, но жеребец снова исчез. — Мне не нравится, что он то появляется, то исчезает. Можно подумать, у нас тут завёлся призрак, — сказала она и снова вскочила на Тарну.
«Он делает, что хочет. Без него справимся», — с мягкой усмешкой заметила кобыла.
Она неторопливо зашагала по тропе, вслед за ней — послушная лошадь и трое Кеплиан.
Пока они были в дороге, Элири чуть голову себе не сломала. Как быть? Просто так взять и появиться с четырьмя Кеплиан? Это вызовет… ну, по меньшей мере, удивление. Или даже хуже того — кто-то, не раздумывая, может наброситься на них. Нет, лучше появиться, как всегда, на лошади, объяснить все друзьям, а уж потом позвать Кеплиан. Джеррани мог казаться и беспечным, и легкомысленным, как любой молодой человек, но в глубине души был настоящим воином. Не может он не оценить тех преимуществ, которые им даст помощь Кеплиан.
Стоит рассказать им о Ромаре и её снах, ведь это, без сомнения, перевесит в их сознании всё остальное.
Если они узнают, что есть шанс освободить Ромара и при этом нанести поражение Тёмной Башне — то есть обезопасить свои земли на много лет вперёд, — то согласятся принять помощь любых союзников.
Она взглянула туда, где гарцевал Шенн, по молодости и задору не способный удержаться от того, чтобы слегка не подурачиться. И снова испытала ощущение удара, поражённая голубизной его глаз. Знак Света. Конечно, стоит Джеррани увидеть их — в особенности после того, как она поговорит с ним, — и он окажется способен удержать любого от безрассудных действий. В замке были свои руны охраны и защиты, и теперь Кеплиан тоже смогут пройти мимо них. Ещё одно подтверждение того, что отныне они принадлежат Свету. Всё будет хорошо, успокаивала себя Элири. Если она будет действовать осторожно, все непременно должно быть хорошо.
Они скакали все дальше и дальше, зорко поглядывая по сторонам. Сюда, в горы, Серые забредали редко, но тут хватало и других тварей. Некоторых, скорее, можно было отнести к полумраку, другие же в полной мере предались Тьме и потому были очень опасны. Колония расти находилась далеко отсюда, но одинокие самцы часто охотились и в этой местности. Конечно, один расти не представлял серьёзной угрозы для пяти воинов. Однако даже простой укус в область щётки, там, где над копытом у лошади растут волосы, мог вылиться в серьёзную проблему, если зубы хищника проникнут достаточно глубоко. Однако путешественникам повезло — за всё время дороги они не встретили никого и ничего.
На третий день, поднявшись на невысокий холм, они увидели замок. По дороге был тщательно разработан план дальнейших действий, поэтому все знали, что нужно делать. Элири спрыгнула со спины Тарны и подозвала лошадь. К этому времени она уже гораздо лучше владела своим даром. По мере того как её сила с опытом возрастала, стало ясно, что она могла делать гораздо больше, чем когда-либо представляла себе. Недаром Кинан потратил столько месяцев, терпеливо обучая её и рассказывая всякие истории, — теперь все это вошло ей в плоть и кровь. Элири наклонилась, ласково похлопала сначала Тарну, потом Хилана и, подобрав поводья, поскакала вниз по склону холма. Дозорный громко возвестил о её появлении, Маурин и Джеррани выбежали навстречу.
— Элири, мы так рады тебе! Но… — Маурин остановилась. — Ты выглядишь такой мрачной. Что-то случилось?
— Не случилось, нет. Но я хочу, чтобы мы как можно быстрее остались одни.
Девушка понимала, что стояло за выражением, возникшим на их лицах. Страстное желание и отчасти страх узнать, в чём дело. Она увлекла их в солярий, где Маурин тут же захлопнула дверь.
— Здесь нас никто не услышит… Говори быстрее. Ох, Элири, ты нашла его? Ты нашла Ромара?
— Да! — решительно ответила девушка.
Маурин бросилась к ней, схватила за руки, закружила по комнате. Когда они унялись, часто и тяжело дыша, Джеррани с улыбкой посмотрел на них.
— Расскажи нам всё, что можешь, — мягко попросил он. — Нужно составить план.
Элири рассказала им обо всём, в том числе и о своих далёких родственниках, которые так долго ожидали её появления в каньоне. Потом заговорил Джеррани.
— Мы не можем рассчитывать на помощь из Долины. Я послал сообщение Духаун обо всём, что нам стало известно от тебя, Элири. Написал ей, что Зло распространяется все шире, постепенно захватывая те области, где прежде его не было. — Он улыбнулся. — По правде говоря, письма между нашим замком и госпожой Долины сыпались, точно град. Нам было ясно, что время приближается, поэтому мы постарались заранее спланировать свои действия. Теперь остаётся только реализовать их, на что много времени не понадобится.
— Что вы планировали? — сразу перешла к делу Элири.
— Чтобы сразу же внести ясность, объясню, почему Долина не сможет нам помочь. Дело в том, что они уже сражаются в другом месте. Зло очень окрепло в последнее время неподалёку от Леса Болотных Женщин, и большую часть сил Долина тратит на защиту отдалённых крепостей и поселений в том направлении. Однако детей мы договорились отправить к Духаун. В помощь нам она прислала пятерых воинов, а с ними — вот этот дар.
Элири осторожно взяла то, что Джеранни протянул ей. Это была маленькая, но прекрасная вещь. Кусочек кристалла, в котором живые цвета, казалось, крутились водоворотом, смешиваясь друг с другом.
— Что это такое? — спросила Элири. Джеррани весело ухмыльнулся, лицо его приобрело почти мальчишеское выражение.
— Не знаю. Но если мы будем одолевать, нужно эту штуку разбить. Я сообщил госпоже, что мы, возможно, попытаемся проникнуть в Тёмную Башню. В ответ она прислала это.
— Другими словами, чтобы использовать эту вещь, нам надо победить?
— Вот именно.
Маурин, не произнеся ни слова, взяла кристалл из рук Элири, надела его на цепочку, а цепочку — себе нашею. Девушка с трудом подавила усмешку. Всё ясно — Маурин собирается отправиться вместе с ними.
Элири легко могла представить себе жаркие споры, которые разгорались тут по этому поводу ещё до её появления. Джеррани не сомневался, что Ромар томится где-то в заточении. Его удерживало от решительных действий лишь то, что он не знал, где именно. Маурин, со своей стороны, не собиралась оставаться в стороне. С какой стати? Она владела луком, мечом и была наездницей не хуже всякого другого. Правда, Маурин была на десять лет старше Элири, но технуп — опытные и далеко не молодые женщины-воины — в дни славы немунух с успехом принимали участие в военных действиях. Судя по тому, что Элири знала об Эсткарпе, женщины там обычно не воевали. Однако, перевалив через горы и оказавшись в Эскоре, многие из них предпочли носить брюки и орудовать мечом.
Она обняла Маурин и притянула к себе:
— Я рада приветствовать воина, готового присоединиться к нам.
Лицо Маурин вспыхнуло наполовину от гордости, наполовину от смущения.
— Джеррани не одобряет.
Однако он тут же опроверг это заявление.
— Одобряю, дорогая. Если бы это от меня зависело, я хотел бы сражаться, имея тебя по левую руку, а Ромара по правую. Беда в том, что я боюсь за детей. Кто позаботится о них, если мы оба погибнем?
В ответ его жена фыркнула — сейчас ей было не до изящных манер:
— А кто позаботится о них, если ты погибнешь, и Зло будет выть под стенами замка, осаждая его? Нет, здесь им оставаться опасно, и они отправятся в Долину, к Духаун. А я буду с тобой.
— Все правильно, — похлопала её по плечу Элири. Маурин ушла, чтобы помочь в сборах няне и тем людям, которые будут сопровождать детей. Элири повернулась к Джеррани.
— Какие доводы она приводила, убеждая тебя, что должна отправиться с нами?
Он криво улыбнулся:
— Убеждая меня? Она прекрасно понимала, что убеждать меня бесполезно, да и не нужно. Нет способа, которым я мог бы удержать её дома. Поэтому она просто спокойно заявила, что отправится со мной; если я буду возражать, она все равно поедет следом.
Он не сказал ничего о том, что ещё ему пришлось выслушать. Когда он посоветовал Маурин остаться в стороне, она просто взорвалась и много чего наговорила своему на самом деле горячо любимому мужу. Напомнила ему — в выражениях, при воспоминании о которых у него до сих пор пылали уши, — как она не побоялась пойти наперекор своему отцу, когда речь зашла о том, чтобы выйти замуж за Джеррани. Как у неё хватило мужества поселиться вместе с ним здесь, в этой опасной части страны, вдали от других селений, без надежды на то, что в случае необходимости можно будет обратиться за помощью к соседям. Как она плечом к плечу с ним приводила в порядок замок, очищая его от мелких Тёмных тварей и хищных зверей. И как она никогда не жаловалась.
Здесь, в этом глухом, заброшенном месте, она создала уютный, тёплый дом, родила ему детей, заботилась о людях, которые им служили. И всё это время Ромар был с ними. Они были не просто брат и сестра по крови — они были близнецами. Исчезнув, он унёс с собой половину её сердца. Все эти годы, наполненные борьбой и тяжёлой, нудной работой, Ромар помогал им. Замок не принадлежал ему. Он не имел никакой доли в этом владении, но тем не менее добывал на охоте пищу и в случае необходимости сражался бок о бок с ними. С горящими глазами Маурин требовательно спросила, не собирается ли муж сейчас предложить ей забыть все это?
Джеррани запротестовал. К чему такая горячность раньше времени, спросил он? Они всего лишь составляли планы на случай возможных, но вовсе не обязательных обстоятельств. Не исключено, что Ромара и в живых-то уже нет. Или он находится в таком месте, откуда, несмотря на все усилия, вызволить его не удастся. Может, Элири приедет и скажет, что она не смогла ничего разузнать о нём? А если бы это даже и случилось, где гарантии, что задача освободить его окажется выполнимой? Он, Джеррани, всего лишь беспокоится о том, что в случае гибели Маурин дети вырастут без родительской любви.
