Ответа было не разобрать, а сам собеседник полностью потерял контроль над собой. Я услышал громкий вскрик увидел вспышку бешеного гнева.
— Ты потерпел неудачу. ТЫ, Галкур, тот, кто в прошлом двигал холмы, как шахматист пешку на шахматной доске… ты не смог сотворить обманное заклинание. Поэтому, несмотря на всю твою спесь, ты в действительности способен совершать только мышиные дела, но ничего выдающегося. Но эта игра еще не закончена. Ты что, думаешь, что спящий не чувствует, какой ход ты сейчас делаешь? Думаешь, что тебе удастся еще раз использовать людей для достижения своих целей? Он проснется, и ты убедишься, что вторая встреча не сулит тебе снова ничего приятного. Ты что, этого так и не понял? Ты так и не смог добиться, чтобы вся его сила передалась тебе. Заняв его место, когда происходило то зачатие, ты получил только частицу его Могущества. Он даже не шевельнулся, пребывая в своей спячке, и ему хватило всего одного удара воли, чтобы разрушить твои планы.
Лорд Долины получил сына, хотя, конечно, и непохожего на остальных из его рода. Но когда приходит призыв о помощи от существ нашего рода, существует возможность занять его сознание или тело, и это всегда обнаруживается в подобного рода сделках. Твоя девушка с самого своего рождения знала, что несет в себе нечто необычное. Она заплатила за это, разве не так, Галкур. И теперь тебе придется принять во внимание спящего, потому что в этот раз, как я думаю, он не отправится вновь в спячку. Ты достаточно наломал дров и теперь столкнешься с последствиями. Поэтому не думай, что твои новые планы окажутся более удачными, чем предыдущие.
Еще раз волна гнева опалила меня искрами ненависти.
— Наши дороги не пересекаются. Куда ведет моя — тебе никогда не понять.
— Не думаю, что ты, Галкур, и сам знаешь это. Ты всегда был слишком нетерпелив и эмоционален, чтобы довести все до ума.
Это снова заговорил тот спокойный второй голос. Я как можно внимательнее прислушивался к беседе, но не только чтобы улавливать слова, но и еще по одной причине… Какое-то воспоминание? Я уже слышал об этом раньше, в этом я был уверен… Тот мужчина в сером, который дал мне лошадь, на вершине холма… Глаза его были такими пронизывающими, что я почувствовал, как они глубоко вонзились в мой разум, читая каждую хранимую там мысль.
Пивор! Он сказал, что лишь немногие знают это его имя… И он был…
Джойсан… она также видела его. Он пообещал ей… пообещал ей… Пытаясь вспомнить, я внезапно почувствовал как что-то изменилось. Я больше не был один в этой темноте… Не успел я подумать о Пиворе, как и им стало известно… обо мне!
Тьму разорвала молния света, такая яркая, что я был полностью ослеплен, и вновь оказался во тьме. И тут пришло ощущение полета в воздухе над огромной пропастью, в которую я падаю… и буду падать бесконечно! Меня охватил безудержный страх, меня вертело в этом тумане страшной взвихренной силы, сражавшейся с самой собой… и со мной в качестве приза.
И я ничего не мог поделать, беспомощный, оказавшийся во власти этих двух противодействующих сил. Меня охватил такой ужас, какого я никогда раньше не испытывал. Потому что, как я понял, если я слечу в эту пропасть, все мое естество Керована исчезнет, без всякой надежды на возвращение… и это будет еще хуже, чем просто физическая смерть.
А потом… Застыв, словно подвешенный на ниточке, я не видел наносимых вокруг меня ударов, но почувствовал, как нечто твердое тянет меня оттуда, где одно Могущество все еще сражалось с другим. Темнота по-прежнему была беспросветной. Но вскоре снизу (хотя не из пропасти, которая, слава богу, уже осталась позади) пришло сияние. Еще не до конца отошедший от ужаса, я висел, поддерживаемый этой новой силой, и смотрел, как все ярче и ярче разгорается свет.
И вновь я оказался в том зале с многочисленными колоннами. Но на этот раз я оказался у самого помоста. Того самого, что поддержал и перенес меня.
Я взглянул на тело Спящего. Если судить по человеческим стандартам, оно было гротескным, но на самом деле как теперь я понял, — величественным и могущественным. Я не видел признаков увядания. В этом спящем существе заключалась такая грация и величественность, о которой люди и не мечтали.
И стоя там, пошатываясь от слабости, все еще не отойдя от испытаний, каким подвергался, повиснув над ужасной пропастью в темноте, я увидел, как веки Спящего шевельнулись, а потом начали медленно приподниматься. Я глядел вниз, и наши взгляды встретились…
А затем… не могу вспомнить! Не могу — и все! Поднялась непереносимая боль, и в тот же миг мой сон прервался. Осталось только чувство необходимости, неотложной необходимости… узнать… но что? Но даже этого я не знал, возможно, из-за того, что я был слишком слаб, чтобы удержать в памяти события сна.
Проснулся я днем, в разрушенном замке, а рядом сидела Джойсан, она глядела на меня, и ее лицо выражало сильную озабоченность. Я не хотел этого… хотел вернуться туда, назад, и узнать…
Джойсан… Беспросветное отчаяние наполнило меня, когда я узнал, что она угодила в одну из ужасных смертельных ловушек, что разбросаны в этом краю… А потом я вспомнил тот огромный всплеск радости и облегчения, испытанный мною всего лишь вчера, когда я держал ее в своих руках во время нашей встречи, когда позабыл обо всем на свете, о всех тревогах, и мог только держать ее в своих объятиях…
Куда же теперь исчезли эти чувства? Нет, они еще чуть шевелились где-то в закоулках моей души. Я считал, что это так, что их поглотило овладевшее мною стремление, чтобы она ушла.
Поэтому я и вынуждал ее уйти, чтобы не подвергать мучениям моих дальнейших поисков. Хотя я понимал. Даже когда говорил, что не только решимость Джойсан удерживает ее рядом со мной, что если она и захочет вернуться в Долины, то мне придется проследить за тем, чтобы она благополучно покинула Пустыню, а я не мог тратить время на такое путешествие. Меня крепко держала эта земля. Я был уверен, что никогда не освобожусь от ее заклятия…
Я не мог выдавить из себя ни слова, пока мы скакали из замка, вниз, к дороге, не делая никаких попыток объясниться. Она, должно быть, думала, что я сошел с ума — или околдован. Я вдруг заметил, что она смотрит на меня, озабоченно нахмурив брови, и попыталась приблизиться ко мне.
Но теперь это был только призрак Джойсан, двигавшийся в этом призрачном мире. Единственное, что было реально, — это те два голоса в темноте — Пивора и Галкура. В том, что Галкур был из числа самых ужасных Повелителей Тьмы, я уже не сомневался. Ну, а Спящий… Что же я увидел, когда он открыл глаза и встретился взглядом с моими? Какие узы связывали нас? Быть может, и не очень крепкие, но они могут еще усилиться — в этом я был убежден.
Мы скакали в лучах утреннего солнца, не проронив ни словечка… по крайней мере, я уж точно. А потом мы сделали стоянку у входа огромного туннеля, прорезанного Прежними в этих холмах, чтобы дорога, помеченная многочисленными символами и знаками, оставалась ровной и лежала на одном уровне. И тут я почувствовал, несмотря на звезду, которая, охраняя путников, покрывала участок земли, что нам угрожает опасность. Все верно — враг, которого я не знал, сделал свой первый ход.
Глава 15
ДЖОЙСАН
Больше всего мне хотелось, чтобы мой господин понимал меня. Понимание приходит изнутри, нет никакого другого внешнего источника. Его приветствие оказалось еще более горячим, чем я смела надеяться, хотя потом он поспешно вырвался из моих объятий. Я не могла сразу требовать от него любви — мне следовало осторожно подступать к нему, как разведчик во вражеском тылу!
Когда мы добрались до замка, начался страшный ливень, отчего Керован казался лишь бледной тенью среди других теней. Мне было страшно жаль, что стояла такая темнота и я не могла рассмотреть его получше. Да и пока лил дождь, здесь нельзя было разжечь даже костра. Но мне нужно было слышать его голос, и я заставила его рассказать о своем путешествии, о его встрече со Всадниками-Оборотнями.
Изменение формы тела вообще-то не было чем-то для меня новым. Мы, люди Долин, еще с детства слушали странные легенды и судачили об остатках былых знаний. Но все равно никто не верил в истинность этих историй. Впервые в жизни я услышала рассказ, который основывался на настоящих фактах.
— Должно быть, они мастера в создании иллюзии, — рискнула высказать я предположение после того, как Керован поведал мне о жеребце, который встал на дыбы позади стола их повелителя, и о снежном коте, зарычавшем рядом с ним. Создание иллюзий было основным оружием которое Прежние использовали против людей.
— Я так не думаю. Хотя они и были вооружены и облачены в доспехи, главная их сила заключается в перемене формы тела. Даже если это и была иллюзия, то очень мощная ни о чем подобном я никогда не слыхивал.
— Как ты думаешь, они присоединятся к Долинам?
— Не знаю. Если и присоединятся, то лишь, заключив какую-либо сделку. Они понимают, что эта воина не может не затронуть Пустыню и, возможно, они боятся, что сражения развернутся в такой близи от них. Им чрезвычайно не понравился мой рассказ о фасах — созданиях, живущих под землей.
Да, Имгри — хороший военный стратег, он умело создает свою армию. Я думаю, верны и его сведения, добытые у пленных, что набеги на Долины совершаются не просто так. Они ищут то, чего мы сами и не знаем.
— Какое-то Могущество, — я кивнула, соглашаясь. — И оно принадлежит темным силам, поскольку именно такова сущность этих захватчиков, — я почувствовала, как моя верхняя губа напряглась, словно собираясь оскалить зубы и зарычать, как кошка.
Кошки! Когда начался дождь, их не было поблизости. Наверное, мелькнула мысль, они воспользовались каким-то другим прибежищем.
— Могущество Тьмы, — задумчиво произнес Керован. — Может ли такое Могущество ощущать, что его ищут, и потому в предвидении этого собрать своих слуг — вроде этих фасов?
— С какой целью? Любая Сила Тьмы отнесется к этим Гончим Ализона, как мы в Долинах относимся к преступникам, — подчеркнула я. — Вскоре захватчики обнаружат, что, взывая к запретным силам, они окажутся в таком подчинении, что им и не снилось…
— Снилось… — точно эхо, повторил вслед за мной Керован. — Да, сон…
— Какой еще сон?
Я почувствовала, что он имеет в виду что-то очень важное для себя. Я хотела знать, мне нужно было знать как можно больше о нем, его жизни, мыслях, даже снах. И эта потребность неудержимо росла во мне. Мне пришлось приложить все свое старание, чтобы не потерять над собой контроль и задушить это желание, пока я не взорвалась мириадами вопросов, от которых он тогда вновь обернется ко мне спиной, еще более далекий, чем прежде. И пока Керован не откроет передо мной врата в свою внутреннюю крепость, пытаться проникнуть насильно через них я не решалась.
— Просто сон, — теперь стало абсолютно ясно, что он твердо решил не сообщать мне об этой довольно существенной части его жизни. Керован быстро, словно чтобы поскорее избавиться от всякого упоминания об этом сне, стал расспрашивать о моем путешествии.
Мне снова ужасно захотелось, чтобы было хоть чуть-чуть светло — видеть его лицо, что оно выражает. Разговаривать в такой темноте — значит быть слепым. Мы поговорили об Элис и Джервоне, во мне еще не угасло видение их бегства от фасов. Однако мне очень хотелось спросить у своего лорда, заметил ли он, какими тесными узами связаны они друг с другом, и, даже если им не позволят остаться в Долинах, гармония между ними абсолютно не будет нарушена. Но только спрашивать об этом, подсказывала мне интуиция, сейчас нельзя было.
Поэтому я просто рассказала о своем бегстве из ловушки в темноте с помощью странного заклятия, заключенного в шаре с грифоном. Поговорили еще о кошках. Затем я показала Керовану кольцо — единственное, что сохранилось в комнате с драгоценностями, которые мне все-таки удалось увидеть, прежде чем я позволила самому времени захватить свою добычу.
И в тот момент браслет на его руке ярко вспыхнул, и мы оба поняли, что находка моя содержит в себе какое-то Могущество. Я все же была уверена, что это лишь тень прежнего заклинания, потому что тепло от него не превосходило жара, исходившего ранее от шара с грифоном, хотя оно и сидело на пальце как влитое.
И тут я наконец решилась и, протянув руку, обняла его. К моей великой радости пальцы его крепко сжали мои, он не отталкивал меня.
— Только одной дорогой ты можешь выбраться из Пустыни, — резко сказал он и сжал мне руку до боли. Но последнее, что я бы сделала тогда, так это попыталась освободиться. — Я встретился с теми, к кому меня послал Имгри, а большего он от меня и не требовал. Теперь мы можем поскакать на восток…
Я не пыталась спорить с ним. Однако хорошо понимала, так же хорошо как будто кто-то кричал в унылом темном зале, что мы никогда не вернемся назад. Пустыня пометила нас обоих своими отметинами — и никуда нам от нее не сбежать, не скрыться. У меня не осталось в Долинах ничего, за чем стоило бы вернуться. Может, и здесь мне снится сон, и мне только кажется, что этот сон реален…
Мы устроились на ночь, но отдельно… Как всегда. Я немного всхлипнула в тишине и темноте, когда во мне угасли последние остатки надежды. Керован уснул очень быстро. Я слышала его ровное дыхание… и мне так захотелось увидеть его лицо, последить, как он спит… Не знаю, почему, просто я была не в силах подавить это желание, как будто таким образом мне удастся отвратить от него все беды и напасти, встать между ним и его ужасными снами.
Грифон на груди сиял мягким светом, когда я вновь уселась и обхватила колени пальцами, задумавшись о вещах, причинявших мне невыносимые страдания, во мне медленно наростало отчаяние. И вот тут я увидела блеск… засветившихся в темноте глаз…
Рука сама собой потянулась к рукояти ножа, который дал мне мой господин. И все-таки, почти сразу же я догадалась, кто пришел сюда в этой тишине. Испугавшись, что, разговаривая вслух, мы можем разбудить моего лорда, я попыталась привести свои мысли в порядок, чтобы вести мысленную беседу.
«Что происходит?»
«Ничего не происходит, — раздался быстрый ответ, и мне показалось, что я узнала мысленную речь кота. — Что ты носишь на пальце, чужеземка?»
Я вытянула руку. Камень в кольце теперь также чуть светился, хотя и слабее, чем грифон.
Но едва я начала мысленно рассказывать: «Это я нашла в запертой комнате…» — как мне пришло в голову, что кот каким-то образом уже прознал об этом. Может, его бесило, что я вновь оказалась замешанной в тайну, которой не понимала? Я размяла пальцы другой руки, чтобы стащить кольцо и избавиться от него, если последует такой приказ от кота.
«Ты, ныне владеющая кольцом, когда-то была знатной леди, — пришла мысль, порожденная воспоминаниями событий, в которых я никогда не участвовала. — Если ты видишь, что кольцо не спадаете твоего пальца — оставь его себе в качестве подарка от нее. Только по ее воле оно может передаваться от одного человека к другому»
«Кем она была?» — рискнула я спросить.
«Имена с годами забываются. Она когда-то жила пылко любила, была отважна и отдавала всю себя служению другим. Она ушла от нас своим путем, когда настал час. Довольствуйся этим, чужеземка. Мне кажется, ты попала к ней в милость, хотя это выше твоего понимания».
Глаза внезапно исчезли, так же, как и кот из моего разума. Мне так хотелось обладать — о, как мне ее недоставало! — самоуверенностью Керована, и мне хотелось узнать еще больше. Но я понимала, что никогда этого не будет. Я подняла руку с кольцом к щеке, прижала камень к коже. Он был гладким и… Я не могла найти слов для того, что истекало из него в меня, утешая… словно прохладная рука, которую положили на пылающий в лихорадке лоб, или прикосновение холодной воды к пересохшим губам. Я снова улеглась, удовлетворенная, отбросив все мысли о будущем, зная лишь то, что рядом со мной лежит мой лорд, спит, и я могу дотянуться до него, мы вместе, и потому может произойти все, что угодно… и я не думала, что потом может произойти такое, что отвернет мое сердце от него.
Так что я легко уснула, а утром, когда солнечный луч проник в наше убежище, я встала, потягиваясь, разминая свои одеревеневшие конечности. Этой ночью я спала не на траве, а седельная сумка, которую я подложила под голову, была недостаточно мягкая.
Раздался какой-то звук. Я быстро посмотрела на Керована. Его волосы разметались по лбу мокрыми от пота, а в выражении лица было нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание. Глаза его закрыты… он спит? Но что же это за сон, отчего его лицо исказились, словно от боли. Но затем оно приняло спокойное выражение, на нем снова застыло полное безразличие. Казалось, черты его лица выточены из теплого коричневого камня — не было видно ни одной искорки жизни. Он казался памятником, поставленным в честь какого-то древнего героя.
Я так давно не видела его спящим… сбросившим всю ту защитную оболочку, которую он напяливал на себя, когда просыпался. Таким он был те два-три дня, когда мы возвращались из Пустыни по пути домой после сражения с Роджером и тем демоном в женском обличий, которая дала жизнь моему лорду, но которая не была ему матерью. Тогда это было вызвано слабостью и шоком от сурового испытания в противоборстве этих двух сил Могущества. Что будет дальше, я не могла знать. Да и Керован не разговаривал со мной на эту тему. Всадники-Оборотни посоветовали ему искать свой народ. Возможно, этим-то нам обоим и нужно заняться.
Долины… я решительно покачала головой. Мы уже выполнили свой долг. Мой народ в безопасности, насколько я могла этого добиться, Керован выполнил приказ Имгри. Мы ничем не обязаны Верхнему Халлаку и свободны.
А затем я осознала странность этой мысли, ибо я была чистокровной леди Долин. И все же… Я схватила шар с грифоном, крепко прижала его к себе. Всю жизнь мне твердили, что опасно хранить таким, как я, какую-либо вещь Прежних. На ум пришло мое обращение к Элис — научить меня пользоваться Даром, подобным тому, которым она сама обладала и управляла. Я ошиблась. Она поняла это и избегала меня. Этот путь был не для меня. Да, можно научиться некоторым вещам: произносить заклинания, призывать силы Могущества. Но само Могущество не придет таким образом — оно внутри тебя.
Грифон оказал мне помощь в темноте, когда таковая мне понадобилась, только тогда я поняла его ценность и как его можно использовать. Я хотела этого. Что же еще он может сделать, если я попытаюсь? Я потрогала его пальцем и погрузилась в размышления.
Я была уже не та Джойсан, что прежде, когда мы бежали из Итдейла. Но тогда кто же? Это должна узнать я сама. Как и мой лорд должен узнать, кто он такой, или что. В тот миг я наконец поняла, что эти поиски в настоящий момент являются самым важным для него.
И в то мгновение, когда как бы разрозненные картинки в моем сознании встали на свои места, давая мне новое понимание, Керован открыл глаза. Однако этот суровый замкнутый взгляд не исчез.
— Добрый день, — радостно приветствовала я его, чтобы убедить себя, что никакое равнодушие не оттолкнет моего лорда от меня. — Ровная дорога тянется перед нами по этим долинам… и она приведет нас… — затем я использовала древние формулы напутствий, добавив, чтобы к нам благоволила удача.
Он встал, провел пальцами по волосам, так что, взъерошенные, они встали, словно петушиный хохолок. Глаза скользнули в сторону, так и не встретившись с моими. Я увидела, как его тонкие губы напряженно сжались, будто он стоял перед необходимостью выполнить что-то нежелательное, но избежать чего он не мог.
Меня охватило желание спросить, в чем дело, но я понимала, что более мудрым будет промолчать, ожидая, когда он сам решит сказать мне об этом. И пока он не распахнет дверь передо мною, я не должна пытаться проникнуть внутрь его, в ту его часть, которая была настоящим Керованом… которую он скрывал с такой отчаянностью от самого себя.
Ни слова не говоря, он встал. Повернувшись ко мне спиной, прошел к дверям и выглянул во двор, словно по какой-то причине не хотел, чтобы я видела его лицо. А может, он не хотел сам смотреть на меня?
— Возьмешь кобылу и пони с поклажей и отправляйся. Тебе нужно ехать на восток, — по-прежнему Керован стоял спиной ко мне.
А затем повернулся, словно, услышав скрип сапог какого-то врага, должен был встретить его ликом к лицу.
Но выражение замкнутости исчезло с его лица. Я видела там лишь боль — боль, которая заставила меня вскочить на ноги и сделать несколько шагов к нему.
Он выбросил вперед руку, чтобы оттолкнуть меня. Несмотря на твердую решимость сохранять терпение, в этот момент я испытывала настоящие мучения.
— Я… не могу… уехать, — я с паузами выдавливала себя эти слова, и каждое из них причиняло боль.
— Клянусь жаром Истинного Пламени! — прогрохотал Коровин, словно бросая воинственный клич. — Я должен ехать на запад! — он поднял руки, чтобы прикрыть лицо и, закрывшись таким образом, произнес несколько слов, приглушенных и с холодком отчаяния: — Там могут быть ловушки… Я могу угодить в них и погибнуть… но ты… ты должна уехать!
— Керован! — властно воскликнула я, чтобы он наконец-то прислушался и ко мне. — Я также имею право выбора… — я совсем потеряла контроль над собой и бросилась к нему, оказавшись совсем рядом. С силой, о которой даже не подозревала, я рванула его руки вниз, чтобы взглянуть ему в глаза.
Вот теперь его глаза точно были живыми! Губы криво изгибались, а глаза пылали, как янтарь на солнце. Я и раньше видела, как пылающая ярость вспыхивала на лицах мужчин, и сейчас он едва сдерживал эту ярость, так что я заколебалась, но все-таки не отпускала его. Так мы и стояли, связанные этим прикосновением, хотя я понимала, что в любой момент он может вырваться.
— Я пойду с тобой, — ровным голосом объявила я. — Я всегда поступала, как хотела. Ты можешь связать меня, но как-нибудь я освобожусь и отправлюсь вслед за тобой.
— Ты что, не понимаешь? — воскликнул он. — Ты мне не нужна. Ты просто помеха, ты мне ничем не обязана. Я же тебе это уже много разговорил. Мне не нужно никакой леди! Кроме того… я покончил со всем в Долинах! Со всем! Мне теперь до них нет никакого дела!
Рассматривая его вблизи, я заметила в нем одну странность. Он избегал моего взгляда, и даже когда с такой взволнованностью говорил эти слова, казалось, что кто-то другой вкладывает их в его уста. Это был не тот Керован, которого я знала. Я вспомнила страдания, написанные на его лице, когда он спал… и сделала глубокий вдох
Он не ранил меня этими словами, нет, хотя и вел себя так, словно я внушала ему отвращение… так что я не могла и надеяться когда-либо соединиться с ним так, как Элис с Джервоном. Ну, да… ведь этого же от него и ожидали… ожидали! Какие чары наложили на него, пока он спал. Теперь, внимательнее приглядевшись к нему я увидела, что хотя он и смотрел на меня, но как-то странно не фокусируя взгляд, как будто не видя меня, может быть даже не сознавая, где находится и что делает.
Да только я теперь не оставалась той кроткой девицей, какой была в замке. Я бросила все, когда отправилась из Норсдейла. И научилась… кое-чему. Я чувствовала, что впереди нас ждет что-то ужасное… возможно, битва… страшная битва. Но, когда пробьет ее час, я повернусь к своим врагам лицом и встречу их. Керован не может прогнать меня какими-то словами.
— Ну, хватит! — медленно проговорила я. — Мы одни в этом краю, совсем не дружелюбном. Совсем одни, как раз поэтому-то и должны отправиться вперед вместе.
Он моргнул, словно только что проснувшись. Увидев происшедшую с ним перемену, я выпустила его руки. Он покачал головой, словно что-то, едва осязаемое, упало ему на лицо.
— Дождь кончился. И сияет солнце…
Я стояла, сбитая с толку такой резкой переменой в нем. Возможно, только теперь он по-настоящему подошел к дверям. И никогда не произносил тех безумных, причиняющих боль слов. И, поскольку я хотела получить хоть какое-то объяснение, то рискнула спросить:
— Ты снова видел сон?
— Сон? — переспросил он, словно никогда раньше не слышал этого слова или не понимал его значения. — Может быть. Когда кто-то спит, приходят грезы. Мне… мне кажется, — неуверенно начал он, словно чуточку удивленный, — я снова попал под чей-то контроль… и но на этот раз это был не Имгри. Тебе лучше не ехать со мной.
— Ты часто признавался, — подчеркнуто осторожно начала я (я не доверяла его поведению. Может, действительно настоящий Керован вновь находится некоторым образом под чьим-то контролем? Я знала лишь то, что теперь мне нужно быть постоянно настороже), — что тебя волнует моя безопасность, и поэтому ты не позволишь мне ехать одной, — я била по нему своей беспомощностью, беспомощностью, которой в себе не ощущала. — Разве я едва не погибла, попав в ловушку сил Тьмы, и разве можно, если здраво поразмыслить, надеяться, что такого вновь не случится?
— Ты свободна, — тупо повторил он старую фразу, огонь жизни снова покидал его, возвращался тот замкнутый в себя взгляд, словно он был заперт в стенах, которые я не смогла разрушить.
— А ты сам? Не забывай, Керован, однажды я уже потеряла свободу. Когда меня схватили, чтобы принудить служить силам Тьмы. Что ты тогда сделал?
Он отвернулся от меня в сторону, словно не слышал больше моих слов. Он словно постарел.
— Ты не понимаешь, — промямлил он. Мне захотелось потрясти его, вырвать из состояния, в котором он пребывал. Но в то же самое время я знала, что в этом нет никакого смысла. Керован склонился рядом с сумкой, которую снял с пони накануне вечером, и теперь искал в ней пакет с едой.
— Они и не подозревают… — монотонно бубнил он, и я вздрогнула, осознав, что говорит он не со мной… Керован затерялся где-то в другом месте, и не было способа вытащить его из той страны призраков. — Нет, они не знают, что они пробудили к жизни, эти глупцы из-за моря. Это нападение на Долины — только уловка. Он призвал их к себе.
— Керован, — я опустилась на колени рядом с ним и тихо спросила, — кто это ОН? Из твоего сна?
Он покачал головой.
— Я не могу тебе сказать. Не «не скажу», но «не могу». Я был… Нет, этого я не знаю. Но там есть тот, кто ждет… и я должен идти.
— Но мы пойдем вместе, — ответила я, призвав на помощь все мужество, какое только имела. Мне показалось, что моим спутником стал умирающий человек, который еще может говорить и передвигаться, но внутренне уже полностью опустошенный. Я попыталась вспомнить имя, которое он выкрикнул во время битвы тех Могуществ… но не смогла. Возможно, подобные имена не в состоянии произнести человеческие губы
Я обнаружила, что потеря того Керована, которого я знала, еще более ужасна, чем когда он выехал из Норсдейла. Если бы мы больше делились между собой, больше узнали друг о друге, когда мы были по-настоящему близки, возможно, его не смогли бы так легко околдовать. И все же я не позволю ему уехать одному. Должен же найтись способ вновь вернуть к жизни настоящего Керована.
Перекусив, я занялась устройством сумок, которые Элис оставила мне. Наконец я обнаружила расческу и привела в порядок волосы. Как жаль, что я лишилась оружия, когда меня схватили фасы. Керован не просил, чтобы я вернула ему нож, поэтому я засунула его себе за пояс в ножны.
Перед уходом я воспользовалась возможностью собрать еще несколько дынь в дополнение к нашим припасам. И никаких признаков тех кошек.
Керован все молчал. Да я и не пыталась его беспокоить. Иногда его взгляд натыкался на меня, но казалось, он меня не видел. Вот так мы и поскакали вперед от развалин, направив наших коней вниз к дороге. Керован настоял, чтобы я скакала на кобыле, в то время как он пошел пешком, ведя на привязи пони рядом со мной.
То, что здесь недавно прошелся ураган, было видно по сломанным веткам и вырванной траве, но сейчас нал головой ярко сияло солнце. А дорога все так же тянулась в сторону холмов, или — как мы позднее обнаружили — сквозь них!
Меня удивила такая гигантская работа: то, что они просто пробили в скалах туннель, чтобы проложить дорогу вперед. Должно быть, это заняло много лет или же это был результат какой-то мощной магии, понять которую людям не дано. Мы остановились перед входом в этот туннель, чтобы пообедать и дать возможность нашим коням пощипать траву.
Пока мы скакали, мне часто казалось, что, хотя Керован и шагал рядом со мной, сам он витает где-то в другом месте. Меня пробирал озноб, а надежда, что он вернется, таяла. Если он в руках Прежнего, знающего силы Могущества, как могла я освободить его?
Когда я резала дыню ножом, он вдруг сказал:
— Ты сделала неверный выбор.
— Но я его сделала, — коротко ответила я.
— Так что в том, что случится, будешь виновата ты сама…
Какое ужасное пророчество хотел он сказать, я так и не узнала. Я увидела, как расширились его глаза; взгляд переместился от меня куда-то вдаль. Возникло сильное чувство холода… словно ветер принес замерзшую льдинку — которая угодила в лопатку.
Керован вскочил на ноги, в миг избавившись от своего похожего на транс состояния. Я видела, что за шлемом скрывается то же лицо, что было у него, когда он вскидывал стальной меч, чтобы разить Гончих.
Этот холод проникал внутрь меня. Это не было материальным оружием… и все-таки оно могло убивать. Я упала на один бок, перевернулась, а затем вновь выпрямилась. Рядом стоял Керован, слегка согнувшись, словно готовый прыгнуть. Однако он не вытащил меч. А то, что ждало здесь долгие годы, поднялось прямо у обочины дороги… Женщина, темноволосая, с гибким телом и внешностью демона. Лицо искажено маской ненависти и отчаяния. И хотя ветер шевелил траву у ее ног, ни одежда ее ни вуаль даже не колыхнулись. Я узнала ее… Но ведь она мертва! Пораженная своей же грязной магией.
Это была леди Тефана, та, кто породнилась с Тьмой, чтобы родить сына, но ее ждала неудача, когда оказалось, что ее сын — совсем не такой, как она предполагала. Тефана стояла и смотрела на нас, а в глазах ее светилась га же неприкрытая ненависть, которая горела в ней в последние секунды жизни.
Но она ведь давно мертва! Я не могла поверить в то, что видела. Это какой-то обман.
Керован шевельнулся, когда я покачнулась, крепко прижимая к груди грифона. Я не позволила, чтобы мной овладел страх перед этим призраком из прошлого
