Я почувствовала вкус такой силы, которая неведома большинству людей. Меня охватило благоговение. Казалось, я возвращалась с этой встречи, словно изголодавшаяся женщина с пира. Я обрела что-то новое. Мысленная речь Мироурра ясно звучала у меня в голове. Мое запястье горело, я пошатнулась. Хинккель тут же подхватил меня. Хотя из раны вытекали мои кровь и сила, она исцелила меня внутренне, пробудив во мне чувства, которых я прежде не знала, — дав мне больше, чем отняв.
      Молодой офицер все еще стоял на страже у шатра. Он уставился на меня — я поняла, что он заметил пропитанный кровью шарф, но не сказал ни слова, когда мы прошли мимо. Слуги приготовили двойное ложе, куда и повел меня Хинккель. Он достал из сундука чистое полотно и небольшой горшочек с мазью. Налил немного воды в таз.
      Промывая мою рану, он сосредоточился только на том, что делал, не говоря ни слова. Он смазал мое запястье и перевязал его заново. И только тогда он сел на пятки и посмотрел на меня.
      — Если будет болеть сильнее, скажи.
      — Это было сделано для моей безопасности? Он ответил не сразу:
      — Ты свободна, как только может быть свободным человек. Но все опасности путешествуют вместе с нами, а не выходят нам навстречу из песков…
      В ответ на это Касска резко мяукнула со своей подушки рядом со мной, и под полог просочился черный котти, более крупный, чем она сама, и направился прямо ко мне. Это был Виу, товарищ Равинги. К цепочке на его шее была прикреплена полоска пергамента. Я быстро отвязала ее.
      — Что это? — спросил Хинккель.
      Я тщательно разгладила записку левой рукой, но мне пришлось поднести ее очень близко к глазам, чтобы разобрать буквы. У каждого торговца, путешествующего с караванами, есть своя тайнопись. Эта была мне хорошо знакома еще с тех времен, когда я вместе с Равингой странствовала от королевства к королевству.
      — Ты знаешь некоего Каликура из Дома Захант? Он нахмурился, словно пытаясь что-то припомнить.
      — Дом Захант… этот Дом в родстве с королевским, разве нет?
      Я тоже порылась в памяти. Я так недавно вернулась в ряды высшей знати Вапалы, что для меня это имя ничего не значило. Я вспомнила, что как-то встречала первую фрейлину из этой семьи. Это была глупенькая юная девушка, сопровождавшая Берниен. Я рассказала ему об этом и добавила:
      — Но она — не этот Каликур. Равинга хочет, чтобы ты знал, что он сопровождает Юикалу. Раз она считает это важным, возможно, мы должны выяснить о нем больше.
      Не впервые я ловила себя на том, что говорю «мы», но он улыбался.
      — Боевые товарищи? — спросил он, весело изогнув бровь.
      Я улыбнулась в ответ:
      — Возможно, царственный.

      Шанк-джи и остатки его отряда сопровождали уцелевших торговцев из каравана до границ Кахулаве. Он не собирался заходить дальше, хотя те, кого он спас, просили его об этом, предлагая заменить его убитых ориксенов новыми и вылечить раны его самого и его воинов.
      Несмотря на убитых животных и людей, им придется вернуться через то место, на котором они подверглись нападению. Он не хотел попасться на глаза императорским войскам, разведывающим дорогу перед процессией.
      Невредимые воины по очереди ехали на уцелевших ориксенах, так что пришлось замедлить ход, чтобы пешие не отставали. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, и скоро жара станет еще одной проблемой.
      Шанк-джи вскоре понял, что им придется разделиться, хотя это и рискованно, и выслать вперед несколько всадников, двигающихся как можно быстрее. Сам он решил остаться с пешими. Впереди на востоке они увидели острия скал. На самом высоком билось знамя, обозначающее приближение бури. Там они могли найти помощь, поскольку на таких сторожевых постах всегда были люди.
      Шанк-джи решил направить своих людей туда, но приказал, чтобы все выдавали себя за дорожную стражу, остатки тех, кто выжил после жестокого нападения.
      Незадолго до того, как жара стала слишком тягостной, они достигли основания одного из пиков, и рокот барабана, донесшийся сверху, показал, что их заметили. Но не только находившиеся на этом посту — за ними следовали два других стража Внешних земель, скрываясь, как это только было возможно.
      Уши одного из песчаных котов были подняты. Самка больше не следила за отрядом Шанк-джи, а смотрела на север. Она оскалилась, и в ее груди заворочался низкий вызывающий рык. Ее спутник не отозвался — он полз, припав животом к песку, к северу, словно готовясь к атаке. Кошка оставалась на месте, деля внимание между теми, за кем они следили, и направлением, в котором исчез ее друг.
      Шанк-джи и его людей радостно приняли наблюдатели. Он рассказал наспех подготовленную историю. Их снабдили едой, обработали раны и предоставили кров в пещерах под одной из скал. В ответ Шанк-джи поведал им тщательно отредактированные новости, подвергавшие сомнению право Хинккель-джи на престол и на свое первое путешествие по империи, в которое он отправился.
      Старший наблюдатель нахмурился и покачал головой:
      — Ему дали дурной совет. Скоро на нас обрушатся сильные бури, и он будет в большой опасности или окажется прикован к одному из королевств, без возможности завершить ритуал.
      Шанк-джи рассудительно кивнул.
      — Похоже, он не только не знает страны, но еще и подвергает опасности жизни других, незаконно удерживая трон. Между тем крысы наглеют, караваны могут перестать ходить. И что тогда будут делать Внешние земли?
      — Да… и еще мы слышали, — ответил старший наблюдатель, — говорят, министр равновесия готовится к собственному путешествию…
      Воцарилось полное молчание. Для Шанк-джи оно было болезненнее крысиного укуса. Если это правда, он должен изменить свои планы и начать действовать прежде, чем будет окончательно готов. Да, при императоре будет много стражи, возможно, достаточно, чтобы отбить любую его атаку. Но что, если это будет одновременное нападение не только людей, но и крыс? Тот посланник мог управлять крысами. Он служит Темному. Предложение — возможно, но другого выбора у него нет. Темный знает, где находится лагерь, он может уничтожить его, повторив нападение, которое они только что пережили.
      Но то, что лагерь до сих пор не уничтожили, означало, что таинственный владыка считает его полезным. Если так, значит, можно еще торговаться. Пора забыть о призрачных страхах и сражаться за то, к чему он стремится.
      — Когда нас в прежние времена постигала перепись, лишь немногие Дома не теряли родичей. Что же за беда обрушилась на людей, если Высший Дух снова нас покинул?
      Наконец, когда уже никто больше не хотел обсуждать эту тему, Шанк-джи похромал к своим людям. И тут пришел призыв, такой же громкий, как грохот барабанов над головой. Предназначался он только ему, поскольку лекарь, занимавшийся ранами человека неподалеку, явно ничего не услышал. Шанк-джи резко повернулся и стал пробираться вдоль скалы с наблюдателем.
      Он знал, кто ждет его там, — поэтому и спешил. Достигнув вершины с обратной, скрытой от часового, стороны, он увидел, что был прав. Его ждал посланник из пустыни.
      Песчаный кот, следивший за новоприбывшим с некоторого расстояния, распластался по дюне, затем медленно сполз по ее склону. Он устроился в песке, цвет которого сливался с цветом его меха, и открыл свой разум.
      Когда Шанк-джи приблизился, крысолюдь даже не спешился. Тварь, на которой он сидел, нагнула трехрогую голову, словно боевой ориксен перед нападением. Красные глаза ее блестели.
      — Похоже, с тобой случилось несчастье, — заметил крысолюдь, когда Шанк-джи подошел к нему. — У наших воинов острые зубы, и они умеют ими пользоваться.
      — Чего ты хочешь? — коротко спросил Шанк-джи.
      — Того, чего от тебя уже слишком долго ждут, — ответа на предложение царственного. Повторять его он не будет. То, что ты только что видел, — всего лишь мелкая стычка по сравнению с тем, что произойдет, когда его терпение иссякнет.
      Тон крысолюдя был почти шутливым, но Шанк-джи сразу почувствовал угрозу, таившуюся в его насмешливой речи.
      — Я дам этот ответ только твоему хозяину, лицом к лицу.
      — Ты хочешь этим сказать, что царственный должен сам нанести тебе визит?
      — А он говорит, что я должен к нему приехать ? — возразил Шанк-джи. Крысолюдь зевнул.
      — Ты придешь, — теперь в его голосе звучала отрывистость приказа, — к границе Твайихика, к обезглавленным котам. Там ты узнаешь, что нужно от тебя царственному. Скоро настанет время бурь, так что советую не откладывать.
      Скакун крысолюдя развернулся, показывая спину всадника. Шанк-джи знал, что это подразумевало преднамеренное оскорбление, но не осмелился показать свое возмущение. Ярость вспыхнула в его груди. Так обращаться с ним, сыном царственного Дома, тем, кто не привык легко сносить оскорбления…
      Он не стал провожать взглядом всадника и вернулся к своим людям. Песчаный кот лежал в укрытии, пока они оба не удалились. Сначала он смотрел туда, куда скрылся посланник. Затем подождал за дюной, когда к нему присоединится его супруга. Они соприкоснулись носами и несколько мгновений беседовали. Оставив самку, он пустился по следу посланца, но держась на изрядном расстоянии от него самого. Все чувства песчаного кота были обострены до предела.
      Его супруга подошла к скале и стала взбираться на нее, цепляясь крепкими когтями, и наконец устроилась на уступе над входом в пещеру наблюдателей. Глядя на юг, она послала сообщение, и вдали от нее Мироурр и Марайя услышали то, что принесли им мысленные волны.

      Хотя она и плохо отдохнула днем, королева Юикала расхаживала взад-вперед по коврам в своем шатре. Она остановилась, глядя на разбросанные подушки своего ложа, но словно не видя их.
      Ее служанка тихонько позвала ее из-за полога, и она позволила Лувании войти,
      — Ваше величество, вам принесли завтрак. И…— Она замялась, прежде чем закончить. — Императорский шатер уже разбирают.
      Улыбку Юикалы вряд ли можно было назвать приятной.
      — Значит, царственный снова решил, что будет лучше выступить рано. Его беспокойство слишком заметно. Мы должны шествовать неторопливо. Нехорошо выступать в солнечные часы. Принеси мне покрывало для лица. Не хочу, чтобы кожа высохла и пошла морщинами. Мне не следует становиться похожей на караванщицу.
      — Вашему величеству стоит только взглянуть в зеркало — ваша красота не тускнеет.
      Опять лесть. Но ее двор должен верить — или хотя бы делать вид, что она ничуть не изменилась со дня своей коронации. Она никогда не переоценивала своей внешности. Но всегда гордилась своей способностью мыслить быстро и четко, а также умением планировать.
      Значит, они боятся ее — и не хотят с ней тесно общаться. Их страх может послужить ее целям. Этот варвар-пастух публично оскорбил ее. Замарашка, которую он принял в свои объятия и постель, скоро узнает, как движутся пески. Она из проклятого Дома, это всем известно.
      Королева с радостью приняла завтрак и непринужденно побеседовала с двумя дамами, пришедшими разделить ее трапезу. Никто не упоминал о недавних событиях.
      Когда она подошла к своему изящному ориксену, то увидела, кто стоит, готовый помочь ей сесть в седло. Что Каликур делает здесь? Он был из ее стражи, но не тем, кого она ожидала увидеть. Где юный Джаклан? Она спросила об этом того, кто его заменил.
      — Царственный призвал его в свою личную охрану, ваше величество. Это случилось неожиданно…
      Он говорил очень тихо, словно не желал, чтобы его кто-то услышал. Но все равно он не должен был приближаться к ней при всех. Это нарушало ее прежний покой. Почему Джаклан был переведен в императорскую охрану? То, что во дворце он исполнял эти обязанности, было лишь временным назначением. В первую очередь этот юнец был обязан служить ей.
      Она кивнула в знак благодарности и села в седло. К ее удивлению, он все еще медлил рядом с ориксеном, и она стрельнула по нему взглядом. Неужели этот прихвостень тоже желает некоего возвышения?
      Он сделал незаметный знак. Она посмотрела перед собой и увидела, что в гриве ее ориксена спрятан маленький кусочек пергамента. Он отвернулся, и Юикала послала скакуна вперед, по дороге разворачивая листок затянутой в перчатку рукой,
      «Утром — двое встречались с песчаными котами — заключили союз».
      Значит, эта замарашка теперь тоже связана с котами? Это послужит дополнительным оружием в руках тех, кто следует старинным традициям. Добрая половина мужчин королевства гордились своими успехами в охоте на песчаных котов. Варвар должен об этом знать. Разве его указ уже единожды не нарушался? Слишком легко собрать достаточное количество им совершенных ошибок, чтобы показать всем Внешним землям, что их правитель если и не безумен, то уже близок к этому.
      Союз — но почему? Чего он хочет этим достичь? Верно, что Мурри изменил отношение к своему роду у многих обитателей дворца. Ей надо узнать больше… Могут ли эти звери действительно быть чем-то большим, чем кажутся? Среди ее имущества было несколько подаренных ей шкур — сейчас она благоразумно держала их в сундуках и не выставляла напоказ. Но до появления Мурри она никогда не видела живого кота.
      Она жестом подозвала ближайшего стража.
      — Руртар из Орризов едет с нами, не так ли?
      — Да, ваше величество.
      — Позови его.
      Она придержала ориксена, пока крепкий охотник не присоединился к ней, низко поклонившись в седле.
      — К вашим услугам, ваше величество. Она улыбнулась.
      — Ты действительно можешь мне помочь, охотник. Я хотела бы кое-что узнать о землях, лежащих между королевствами. Они ведь, были охотничьими угодьями для тебя и твоих людей в течение многих лет?
      — Верно, ваше величество, но теперь это уже не так. Царственный запретил нам охотиться на песчаных котов.
      — Многие удивляются, почему он это сделал. Ты не знаешь?
      Руртар покачал головой.
      — Нет, ваше величество. Мурри пользуется той же благосклонностью, что и Акиэа. Почему Великий Леопард терпит такое — еще одна загадка.
      — Могут ли истории о песчаных котах оказаться правдивы? Что они якобы собираются на своих скальных островах, что они патрулируют пустыню в качестве армейских разведчиков?
      — Я слышал эти рассказы, ваше величество. Но никогда не видел доказательств. Похоже, люди всегда ненавидели песчаных котов, а те — людей. И если причина этому — не только страх, то она скрывается глубоко в прошлом. Леопарды не меньше их ростом и не менее опасны, однако они бессчетные годы служат королевской стражей, и мы хорошо их знаем.
      Оставался еще один вопрос, но она медлила задать его. Обладают ли песчаные коты какой-нибудь странной силой, недоступной людям? Если варвар заключил союз с котами, случилось ли это потому, что он понял это? Но охотник, решила она, не сможет дать ей на это ответ — слишком много смертей лежит между людьми и котами. Однако когда она доберется до Кахулаве… Там живет много охотников, ихслава достигла даже Вапалы. Она пошлет Каликура найти одного из них и поговорит с ним. Закат погас, и их окружила ночь. У нее впереди все темные часы, чтобы обдумать правильные вопросы.

АЛИТТА

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

ПРИБЫТИЕ В КАХУЛАВЕ

ХИНККЕЛЬ-ДЖИ

В НЕВЕДОМОЕ ВМЕСТЕ С ИЗГОЯМИ