- Прошу тебя! - взмолился он. - Я предпочитаю не знать всего этого. Я и так вижу, что тебе это действительно нужно. Вот!
      Он достал из карманов три кошелька, которые захватил с собой.
      - Возьми! Быть может, ты знаешь кого-то еще, кому это может пригодиться. Если...
      Он собирался сказать что-то еще, но тут в дверь, ведущую на улицу, постучали.
      Лекарь застыл. Лоррин тоже. Стук прекратился, потом начался снова.
      - Брюс! - рявкнул рассерженный голос. - Отворяй!
      Лекарь ожил и засуетился. Он толкнул Лоррина к высокой, по пояс, корзине, на дне которой валялось несколько окровавленных полотенец.
      - Спрячься там! - прошипел он, вытряхнув полотенца, заставил Лоррина залезть в корзину, скрючиться в три погибели и кинул туда же кошельки. - И не двигайся, если дорожишь жизнью!
      Он прикрыл Лоррина полотенцами так, чтобы его не было видно, и заторопился к двери.
      - Иду, иду! - крикнул он. Свет исчез из комнаты - Лоррин догадался, что хозяин захватил фонарь с собой.
      Едва Брюс отодвинул засов, дверь с грохотом ударилась о стену, и стучавший ввалился в лавку.
      - Кого это ты впустил сюда только что? - осведомился грубый голос. Раненого какого-нибудь? Или кого-нибудь еще, о ком ты не желаешь докладывать хозяину?
      Ты помнишь, Брюс, что было в прошлый раз, когда ты попался на таких проделках? Гляди, на этот раз так легко не отделаешься!..
      - Если вам угодно знать, - сердито ответил лекарь, - я никого не впускал, а, наоборот, выпускал. Одну.., кхм... служанку из "Серебряной розы". У нее.., э-э.., заболевание интимного плана.
      Лоррин не мог не восхититься тем, как лекарь кашляет и запинается, разыгрывая смущение.
      - Я.., э-э.., лечу ее, так сказать, в качестве личной услуги.
      Другой человек немного помолчал, потом разразился громовым хохотом.
      - Служанку, говоришь? Интимного плана? Ах ты, хитрый старый пес! Я и не думал, что ты на такое способен!
      Или у тебя среди твоих травок водятся такие, которые помогают этому делу?
      Брюс снова кашлянул. Его собеседник расхохотался еще громче.
      - В следующий раз, прежде чем разбираться с интимными проблемами, спроси сперва позволения у хозяина!
      А то я однажды возьму и завалюсь к тебе, прежде чем ты ее выпустишь, чтобы самому позабавиться с ней!
      Дверь снова хлопнула. Грохот тяжелых сапог удалился.
      В комнате опять стало светло. Брюс сбросил полотенца.
      - Теперь тебе придется уходить через чердак, - сказал лекарь. Лицо его было белым как мел в свете лампы. - Он будет следить за входом. Ты умеешь лазить по крышам?
      Я покажу тебе, куда идти, ну, а уж там ты сам как-нибудь...
      Лекарь болтал без умолку, пытаясь заглушить страх.
      Его буквально тошнило от ужаса, и образы, проносившиеся в его мыслях, сказали Лоррину, отчего он так боится.
      Лоррин сглотнул тошноту, подступавшую к горлу, и промолчал.
      Он поспешил уйти - невзирая на то, что для этого ему пришлось карабкаться по крышам. Все лучше, чем находиться в одной комнате с человеком, мысли которого полны такими воспоминаниями...
      ***
      Шейрена нарядилась в платье, тщательно выпачканное и изодранное. Она сама готовила его для этого маскарада.
      На ногах у нее вместо туфель были огромные стоптанные башмаки, которые могли бы принадлежать Лоррину. В носки башмаков она натолкала тряпок, чтобы они не так болтались на ногах. Ее собственные изящные туфельки просто не пережили бы путешествия, про которое Рена собиралась поведать лорду Тилару. Она скажет, что украла эти башмаки у Лоррина.
      Они с Меро тщательно продумали все подробности, начиная с того, как Лоррин уговорил ее отправиться с ним на утреннюю прогулку, до того, как она сбежала от брата, украв у него башмаки - как затем, чтобы не идти босиком, так и затем, чтобы помешать брату преследовать ее.
      В пояс юбки вшили кармашек с двумя наборами железных украшений: один для самой Рены, другой для ее матери.
      Мире отвели роль добровольной сообщницы Лоррина, которая должна была помочь ему связаться с волшебниками. А почему бы и нет? Это объясняло как ее присутствие в лодке - преследователи наверняка успели заметить, что в лодке их было трое, - так и ее исчезновение после того, как она выпала из лодки. Это объясняло также и то, почему Лоррин не отправился прямиком к волшебникам, а блуждал в глуши сам по себе: он лишился своего проводника. Если преследователям удалось подслушать, как Рена подбадривала Лоррина, все это можно будет приписать Мире.
      - Готова? - спросил Лоррин. Девушка кивнула. Говорить она не могла. Меро лежал, расслабившись и закрыв глаза. Лоррину придется позаимствовать у него большую часть его магической силы, чтобы перенести Рену к границам владений лорда Тилара. Это заклятие переноса, переделанное волшебниками, которому Меро научил Лоррина, было не столь "шумным", как то, которым пользовалась Шана. Вся штука была в том, что волшебник, осуществляющий заклятие, оставался на месте и весь шум оставался при нем. В большом городе, где ежедневно используются сотни, если не тысячи заклятий, еще одна вспышка магического "шума" останется незамеченной.
      Меро владел этим заклятием лучше, чем Лоррин, но зато Лоррин знал то место, куда следовало перенести Рену.
      А потому он и должен был его осуществить.
      Как только Меро придет в себя, он отправится к поместью лорда Тилара обычным, немагическим способом, - и будет ждать Рену и леди Виридину в условленном месте с лошадьми и припасами. На этом настоял Лоррин.
      Он знал, что иначе Меро весь изведется и все равно будет бесполезен. Конечно, это опасно - но не более опасно, чем сидеть тут и думать о Рене, вместо того чтобы прятаться от охотников за полукровками.
      - Сделай глубокий вдох и закрой глаза, - сказал Лоррин. Рена послушалась. Она ощутила, как вокруг нее собирается магия, закручиваясь водоворотом. Лоррин направлял ее сквозь янтарный шар, который держал на ладони, как научил его Меро. И Рена очутилась в центре этого водоворота.
      Потом была вспышка, такая яркая, что Рена увидела ее даже сквозь опущенные веки.
      А потом - ничего.
      Ни звука, ни света, ни воздуха, пол под ногами исчез, и она провалилась куда-то в пустоту, и падала, падала, казалось, она будет падать вечно! Желудок скрутило, как тогда, когда Каламадеа провалился в то, что он назвал "воздушной ямой", и рухнул вниз на три собственных роста, прежде чем сумел выровняться. Рене казалось, что она кричит, но она не слышала собственного крика; ей казалось, что она протягивает руки, но она не ощущала даже собственного тела!
      А потом внезапно очутилась уже там: она стояла в траве, и перед ней возвышалась высокая золотисто-желтая стена. Она шагнула вперед, на вытоптанную дорожку для верховой езды. Это место она знала не хуже собственной комнаты. Они с Лоррином раз сто проезжали здесь во время совместных прогулок. Вон та самая яблоня, под которой они укрывались от летнего зноя, когда останавливались перекусить. Под яблоней буйно разрослась трава - видно, давно не косили. Листья на дереве начали желтеть.
      Да, ведь они с Лоррином сбежали из дома весной, а теперь уже осень...
      Рена даже не помнила, далеко ли отсюда до ворот, а ей ведь придется идти пешком, в башмаках, которые ей слишком велики, несмотря на то что носки башмаков набиты тряпками и на ноги намотаны портянки. Рена дрожала на холодном осеннем ветру, пробирающемся сквозь прорехи в платье, и железные украшения на поясе казались ужасно тяжелыми.
      "Ну, вот я и здесь".
      И стоять тут бессмысленно.
      Девушка тихонько вздохнула и зашагала вперед. Если повезет, ей встретится кто-нибудь из стражников, и это избавит ее от лишних мозолей на ногах.
      Но стражников она не встретила - "ну да, конечно, когда они действительно нужны, так их не дождешься!".
      К тому времени, как Рена добралась до ворот, ноги у нее достаточно болели, чтобы придать убедительность истории о длительных скитаниях. Вряд ли она успела стереть их до волдырей, но, если все закончится благополучно, первым делом она прикажет налить себе горячую ванну и растереть ноги!
      Ворота показались ей куда больше, чем помнилось, - но, с другой стороны, она ведь привыкла жить в глуши либо среди шатров Железного Народа... А по сравнению с шатрами почти все здания казались ей громадными. Ворота были сплошные, бронзовые. Рена робко постучалась, и створки отозвались гулким эхом.
      После второго удара ворота распахнулись. За ними стояли полдюжины вооруженных до зубов стражников.
      Охранники были не людьми, а эльфами - и одно это сказало Рене о положении дел больше, чем любые рассказы о том, какое впечатление произвело на лорда Тилара бегство Лоррина. Похоже, он больше не доверяет людям-рабам ничего важного.
      Девушка скромно сложила руки на груди и, глядя в землю, сказала усталым голосом (усталость ей изображать не пришлось):
      - Простите, не могу ли я поговорить со своим отцом лордом Тиларом?
      - С кем-кем? - переспросил один из стражников.
      Второй рассмеялся было, но в это время третий выругался, заставив первых двух заткнуться:
      - Т-твоих Предков! Да это ж она! Шейрена!
      Рена не рассчитывала, что с ней станут нежничать - по крайней мере, до тех пор, пока не убедятся, что она чистокровная эльфийка, - но она все же не ожидала, что ее свяжут по рукам и ногам и бросят лицом вниз поперек седла. Не ожидала она и того, что ее повезут к замку галопом. Железные украшения больно впивались в бок, и желудок снова скрутило - хуже, чем во время полета на драконе.
      После переноса еще и это оказалось для Рены чересчур. Когда стражники остановились у главного входа в замок и сдернули Рену с лошади, ее вывернуло прямо на сапоги ближайшему из них.
      Стражник оказался тот самый, который настоял на том, чтобы везти Рену именно таким унизительным способом, но ее это утешило мало. Стражник выругался и попытался пнуть пленницу. Рена отшатнулась, и ей удалось избежать удара. Эльф снова занес сапог, но тут дверь с грохотом распахнулась, и гневный окрик заставил стражника замереть на месте:
      - Эт-то что такое?!
      Лорд Тилар возвышался в дверях своего замка, грозно глядя на сгрудившихся внизу стражников. Те поспешно расступились, открыв его взору дрожащую несчастную Рену, скорчившуюся у ног одного из них.
      Лорд Тилар густо побагровел. В сочетании с бледно-золотистыми волосами и зелеными глазами это смотрелось ужасно.
      - Ты! - бросил он. - Да как ты смела снова показаться мне на глаза?!
      - От-тец! - пролепетала Рена. На глазах у нее выступили непритворные слезы - ей действительно было худо. - Отец... Лоррин уснул.., и я ударила его по голове, и украла его башмаки, и...
      Лорд Тилар сделал повелительный жест, и слова застыли у Рены на языке. Теперь Рена была очень рада, что настояла на том, чтобы железные украшения обернули шелком. Шелк препятствует действию защиты. Весь успех ее плана зависел от того, подействуют ли на нее первые заклятия лорда Тилара.
      - Ты смеешь называть себя моей дочерью? Сейчас проверим!
      И с этими словами лорд Тилар бросил второе заклятие - должно быть, развеивающее личину.
      Конечно, Рена осталась такой же, как была: несчастным, скорчившимся существом в изорванном платье, чумазой, зареванной, - но ее принадлежность к роду эльфийскому не вызывала ни малейших сомнений.
      И лорд Тилар, который до последнего момента предполагал, что его дочь была полукровкой, точно так же, как и его так называемый "сын", уставился на нее, разинув рот.
      Но лишь на миг. Он быстро оправился от изумления.
      В конце концов, лорд Тилар не мог бы достичь своего нынешнего положения, будучи круглым дураком.
      И теперь он обратил свой гнев на другую мишень: на злосчастных стражников.
      - Вы!!! - взревел он, хотя лицо его к тому времени успело приобрести свой нормальный оттенок. - Идиоты!
      Как вы посмели так обращаться с моей дочерью?! Навоз выгребать отправлю!
      И, не успели стражники опомниться, как он уже сбежал по ступенькам, сам поднял Рену на ноги и рассек веревки кинжалом, который носил у пояса.
      - Ах, отец! - всхлипнула Рена и снова бросилась ему в ноги, прижавшись лицом к его сапогам и щедро орошая их слезами. - Отец, это было так ужасно! Этот Лоррин...
      Лоррин...
      Лорд Тилар терпеть не мог бурных эмоций, а истерики неизменно заставляли его покинуть поле брани, и потому он поспешно отстранился. Рена на это и рассчитывала.
      - Ты и ты, - отрывисто бросил он, ткнув пальцем в двух стражников, отведите мою дочь в ее комнату. Прикажите рабыням, чтобы позаботились о ней и одели ее, как подобает ее рангу. Быстро, идиоты!
      Потом он развернулся и скрылся в холле, предоставив растерянным стражникам снова поднимать Рену на ноги.
      На этот раз стражники обращались с ней чрезвычайно бережно, словно она была стеклянная. Стражники отвели Рену в ее комнаты.
      Там уже ждали служанки. Все они были новые, что Рену почему-то совсем не удивило. Стражи поспешно сдали ее на руки горничным и удалились с видимым облегчением. Пока служанки раздевали Рену, она успела незаметно перепрятать свертки с железными украшениями в свой старый тайничок у кровати, где, бывало, хранила книги.
      Еще несколько секунд - и Рена блаженно погрузилась в желанную ванну. Четыре служанки занялись ее руками и ногами, а еще одна принялась отмывать и распутывать художественно растрепанные и испачканные волосы.
      Это было замечательно. Рена с наслаждением предоставила служанкам ухаживать за ней. Служанки чирикали, как пичуги, ахали и охали над ее загрубевшими руками и стертыми ногами.
      - Госпожа! - повторяла одна из них, безуспешно пытаясь подстричь обломанные ногти. - Госпожа, что вы сделали со своими руками!
      "Ну да, можно подумать, мне в глуши делать было больше нечего, как только ногти чистить!" Рене пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться.
      В конце концов ее отмыли, одели в нежно-розовое платье и направили в кабинет отца. Перед этим ей поднесли какой-то напиток - видимо, успокоительное. Рена сделала вид, что отпила, и на всякий случай незаметно вылила напиток в вазу. Судя по тому, как довольны остались служанки, ее подозрения были справедливы. А потому по дороге к отцовскому кабинету Рена старалась двигаться расслабленно и делать вид, что у нее слегка кружится голова.
      Войдя в кабинет, Рена обнаружила, что отец не один, и порадовалась, что не взяла с собой украшения. Она не знала этих лордов по именам, но их лица и без того сказали ей все, что надо было знать. Такими надменными бывают лишь самые могущественные из магов.
      Рена сделала глубокий, хотя и несколько неуклюжий реверанс, и не встала, пока отец не дал ей на то позволения. Голос отца показал, что он доволен ее поведением.
      - Шейрена, эти двое из высших лордов Совета, - сказал он, говоря медленно и раздельно, словно обращался к ребенку или слабоумному. Расскажи нам обо всем, что ты пережила в руках чудовища, которое тебя похитило.
      Один из высших лордов придвинул ей кресло, и Рена с удовольствием села. Она принялась рассказывать свою историю слабым, срывающимся голоском, начав с того, как Лоррин явился к ней в комнату вместе с ее горничной и пригласил полюбоваться восходом, и закончив тем, как ей удалось "сбежать" от ужасного полукровки, украв у него башмаки, чтобы он не смог ее догнать, и вернувшись домой по дороге, которую она запомнила твердо, несмотря на все ужасы.
      - Он собирался продать меня волшебникам, отец! - воскликнула она дрожащим голосом. Они, должно быть, подумали, что Рена сдерживает слезы, на самом деле она сдерживала смех. - Он говорил, что продаст меня волшебникам и они скормят меня своим драконам! Он говорил, что драконы питаются только юными девами и...
      Нет, больше она не выдержит! Рена спрятала лицо в ладонях, и плечи ее затряслись от беззвучного смеха. Пока она пыталась взять себя в руки, трое лордов принялись тихо совещаться между собой.
      В конце концов она подняла голову и, отважно высморкавшись, снова посмотрела им в лицо.
      - Все сходится, - вполголоса сказал один из них.
      Отец и второй из лордов кивнули.
      - Ты хорошая и храбрая девочка, Шейрена, - сказал тот, что говорил, обращаясь к ней. Голос его был мягок, как массажное масло, и сладок, как патока. - Ты оказалась достойна своего отца и не посрамила чести своего дома.
      Рена смиренно склонила голову. Масленый голос снова обратился к лорду Тилару:
      - С вашего разрешения, мой лорд, мы вернемся к Совету с этими известиями.
      Лорд Тилар кивнул. Гости развернулись и удалились через портал.
      Как только гости скрылись, лорд Тилар хихикнул.
      Шейрена подняла глаза, надеясь, что ее взгляд достаточно робок.
      - Неплохо, неплохо, Шейрена! - сказал лорд Тилар.
      Он внимательно разглядывал свою дочь и пару раз даже моргнул от удивления. - То ли мне кажется, то ли ты и впрямь похорошела от всех этих испытаний! - изумленно воскликнул он. - Да нет, ты и впрямь сделалась привлекательной, клянусь Предками!
      - Благодарю вас, отец, - смиренно ответила Рена.
      Щеки ее вспыхнули от гнева, и девушка поспешно опустила взгляд: пусть отец думает, что она покраснела от смущения.
      - Что ж, теперь дела принимают совсем иной оборот... - пробормотал лорд Тилар, задумчиво барабаня пальцами по столу. - Ты - чистокровная эльфийка и моя единственная наследница... Теперь ты куда более ценная невеста, чем до того, как тебя похитили! Хм-м...
      Он встал из-за стола, подошел к Рене, взял ее за подбородок и заставил приподнять голову, чтобы получше разглядеть ее лицо.
      - Хм-м... - повторил он. Рена опустила ресницы, чтобы скрыть гнев. - А если учесть, что ты уже не бледная немочь, а вполне хорошенькая барышня, твоя ценность становится еще выше...
      Он позволил ей снова опустить голову и остановился в задумчивости. Рена молчала - но отец и не ждал ответа.
      - Можешь идти, - сказал он наконец.
      Рена поймала его на слове: неуклюже поднялась, присела и поспешно удалилась. Оказавшись в безопасности у себя в комнате, она достала свертки с украшениями из тайничка и поспешно перепрятала их в лучший из тайников, в единственное место, куда ни один мужчина заглядывать не станет, то есть в свою шкатулку с драгоценностями.
      И только тогда стянула платье, не призывая на помощь горничных, забралась в постель и позволила себе наконец-то забыться сном.
      ***
      Ее разбудил отец. Точнее, разбудили ее служанки: они сновали вокруг постели, тараторя, что отец ждет за дверью, а она никак не может появиться перед ним в таком виде! Рена рассеянно позволила им одеть и причесать себя. Как только ее привели "в подобающий вид", лорд Тилар вошел и предстал перед ней во всем своем величии.
      - Вели служанкам собрать твои вещи, Шейрена! - распорядился он. - Ты переселяешься в будуар.
      Рена тупо уставилась на отца. Он улыбнулся - улыбкой того, кто делает, что ему угодно, и полагает, что оказывает огромную честь.
      - Ты - мое единственное законное дитя, Шейрена, - величественно произнес он и протянул ей руку. Рена взяла его руку, не понимая, чего он хочет, и отец вложил ей в ладонь связку ключей - ту самую связку, которую всегда носила ее мать.
      - Теперь ты - хозяйка этого дома, - сказал лорд Тилар. - Именно ты будешь управлять всем хозяйством.
      Увидев, как она испугана и растеряна, отец расхохотался.
      - Не тревожься, дитя. Это всего лишь почетный титул.
      На самом деле всем занимаются рабы. Тебе следует заботиться лишь о том, чтобы рабы являлись за приказами к тебе, а я скажу тебе, что следует им говорить.
      - Да, отец... - выдавила она.
      Его улыбка сделалась шире.
      - Теперь ты слишком ценна, чтобы отдавать тебя такому, как лорд Гилмор, - самодовольно продолжал он. - Я уже передал лорду Гилмору свои сожаления, сообщив, что теперь ты слишком дорога мне и я не могу расстаться с тобой. Я расторг помолвку.
      - Расторг помолвку?
      Рена была потрясена: она не думала, что отец пойдет на такое!
      Он принял ее изумление за разочарование.
      - Не беспокойся, дитя мое! Теперь ты стоишь десятка таких, как Гилмор! Слушай меня внимательно.
      Рена закрыла рот и тщательно изобразила напряженное внимание.
      - Я найду тебе другого супруга, брак с которым поставит наш дом наравне с домами высших лордов! - радостно сообщил ей лорд Тилар. - У тебя есть очень важное дело! Ты ни в коем случае не должна утратить своей нынешней привлекательности. Это приказ! Пусть каждое утро служанки приводят тебя в надлежащий вид, и ты должна оставаться такой весь день! Никакого послеобеденного сна! Никаких длительных прогулок и поездок верхом! Не смей прятаться в саду, как ребенок! Это понятно?
      - Да, отец, - сказала Рена, снова краснея от гнева.
      И, естественно, отец снова принял ее гнев за смущение.
      - Ну-ну, Шейрена, не тревожься, - сказал он, видимо, желая успокоить ее. - Я на тебя не сержусь. Но ты больше не дитя. И теперь ты приобрела слишком большое значение, чтобы продолжать играть в свои ребяческие игры. Просто делай, как тебе говорят, и все будет чудесно.
      Вот подожди - сама увидишь!
      - Да, отец, - ответила Рена.
      - Теперь, когда почти всем лордам Совета известны твое имя и твоя история, я решил объявить на следующем заседании, что твоя помолвка расторгнута и ты свободна.
      Это внесет приятное разнообразие в последние приготовления к войне против волшебников. А я смогу объединить свои силы с силами того, кто станет твоим супругом.
      Лорд Тилар весь сиял, как будто выдумал нечто чрезвычайно остроумное.
      - Я.., э-э.., так сказать, выставлю тебя на торги. И надеюсь, что торговаться будут яростно!
      - Но лорд Гилмор... - выдавила Рена, не в силах придумать что-то еще.
      - Ха! Выброси его из головы. Не знаю, кто станет твоим мужем, но могу поручиться, что, кто бы он ни был, он будет настолько же выше лорда Гилмора, насколько лорд Гилмор выше моего начальника стражи!
      Рена сейчас надеялась только на то, что Меро сумеет прочесть все это в ее мыслях. У нее не было другого способа передать ему эти важнейшие сведения. Эльфы собираются нарушить договор уже сейчас, на много месяцев раньше, чем рассчитывали волшебники!
      ***
      Шана вся кипела. Она стояла перед толпой волшебников в большой пещере, которую они использовали в качестве зала собраний, и ей ужасно хотелось взять большую дубину и вколотить в эти тупые головы хоть немножко ума! Особенно в голову Каэллаха Гвайна. Ну почему ему вздумалось гнуть свое именно теперь? Ведь еще полгода назад он громче всех кричал об опасности, грозящей им со стороны эльфов!
      "И как там Лоррин? И что он делает? И почему Лоррин никогда не говорит со мной - только Меро? Что он? Как он? Будь оно все проклято, Шана, - держи себя в руках и думай о врагах, а не о нем! Да, но ведь он сейчас окружен худшими из врагов..."
      - Повторяю: я получила эти сведения буквально из уст одного из высших лордов Совета! - рявкнула она. - Эльфы знают, где мы, и они намерены напасть на нас в самом скором времени! Они сумели объединиться, и теперь сил у них достаточно, чтобы открыть портал и переправить свои войска прямо к нашим воротам!
      - Да ну тебя! - сказал Каэллах Гвайн, небрежно махнув рукой. - Это старая сказка, мы ее уже сто раз слышали. Мы не заметили никаких признаков так называемого сбора войск, о котором ты нам талдычишь.
      - Если вы ничего не замечаете, - перебила взбешенная Шана, - то лишь потому, что войска собираются в поместьях трех высших лордов, а туда вы заглядывать боитесь!
      - Ах, вот как? Ну, а кто же сообщил эти сведения тебе? - ехидно осведомился Каэллах.
      Шана не ответила. Что толку отвечать? Они все равно ей не поверят, несмотря на то что сами видели Рену, хотя и мельком. Они никогда не поверят, что Рена может достаточно долго сохранять присутствие духа, чтобы годиться в шпионы.
      - Я так и думал! Это всего лишь уловка, чтобы отвлечь нас от более насущной проблемы: договора, заключенного с опасными, дикими варварами. Заключенного, не могу не отметить, без согласия общего собрания Цитадели.
      Каэллах явно гордился собой. Шана покосилась на Денелора и Парта Агона. Денелор беспомощно пожал плечами, Парт Агон возвел очи горе. У Каэллаха Гвайна было пока слишком мало сторонников, чтобы причинить Шане серьезные неприятности, но на его стороне было достаточно волшебников, чтобы переливать из пустого в порожнее, пока у ворот не появятся эльфийские армии!
      Глядя на эти жирные, самодовольные рожи, Шана снова услышала у себя в мыслях голос Меро, который передавал ей дурные вести, только что полученные от Шейрены. Шана ударилась в панику. Она израсходовала уйму сил, пытаясь передать эти вести Кеману, но она не знала, услышал ли он и где он теперь находится.
      А что, если он с этой своей подружкой просто решил удрать куда-нибудь подальше от всех? Что ж, значит, такова ее, Шаны, судьба... А может, они отправились на юг, в Логово Доры, чтобы заручиться согласием ее родителей...
      А теперь Шане приходится выслушивать все те же глупости, которые она слушала день за днем, сидя в этой пещере, не в силах сделать ничего толкового...
      Ее терпение лопнуло.
      Шана встала прямо посреди очередной длинной речи Каэллаха и изо всех сил стукнула ладонью по столу. Каэллах запнулся на полуслове, явно ошарашенный ее наглостью.
      - Можешь трепаться, сколько твоей душеньке угодно, пока тебя не изрубят эльфийскими мечами! - бросила Шана. - А я попытаюсь что-нибудь предпринять.
      - И кто же за тобой пойдет? - ухмыльнулся Каэллах.
      - Мы! - отрезал Каламадеа, вставая. Все прочие присутствующие драконы в обличье полукровок тоже встали. - Мы можем хотя бы разработать план бегства вместе с теми, у кого хватит ума последовать за нами.
      Каэллах уставился на него, разинув рот. Чего он не ожидал, так это бунта драконов!
      - Но.., но... - растерянно промямлил он.
      - Но я не думаю, что подобная необходимость возникнет, - ответили от входа. Голос был такой хриплый от усталости, что Шана не сразу его узнала. Она обернулась и увидела...
      Кемана. А позади Кемана стояли десять.., двадцать... сорок.., незнакомцев. Шана просто сбилась со счета.
      И у всех этих незнакомцев была драконья тень.
      - Шана, это наши новые союзники, - сказал Кеман.
      Алара радостно ахнула и бросилась обнимать своего сына и высокого красивого мужчину с черными как смоль волосами, который стоял рядом с Кеманом. - Это драконы из нашего Логова, Логова О-ордилайи, Логова Халиайи, Логова Теоменавы...
      Кеман перечислил еще с полдюжины Логовов. Шана была настолько ошеломлена, что даже не могла говорить.
      - Мы выступим на правом фланге, - продолжал Кеман. - Дора отправилась к Железному Народу. Дирик должен успеть привести своих всадников, которые составят левый фланг, до того как появятся эльфийские армии.
      - Мы можем вколотить в землю железные клинья, которые помешают эльфам открыть портал у самого входа в пещеры, как они собирались, - с усмешкой сказал черноволосый. - Наши лучшие мастера сейчас вытягивают железо из земли желваками с кулак величиной, и мы пролетим над долиной и раскидаем их повсюду. Думаю, у нас будет достаточно железа, чтобы усеять им леса на день пути вокруг.
      - Ваши силы составят центральную часть западни, - хрипло продолжал Кеман. Потом обернулся к Каэллаху Гвайну. Шана лишь теперь внезапно осознала, что Кеман уже не мальчик, с какой стороны ни взгляни. Он думает и действует самостоятельно, готов взять на себя ответственность и справиться с последствиями собственных решений...
      Судя по выражению лица Алары, до нее это тоже дошло лишь теперь.
      "Да, Алара, твой малыш вырос..."
      - Ты можешь делать, что тебе угодно, господин волшебник, - сказал Кеман Каэллаху Гвайну. - И верить можешь во что угодно. Но армия Железного Народа и армия драконов считают, что Шана права и вам, глупцам, грозит великая опасность, и все мы готовы помогать Шане. А у нас, драконов, есть такая поговорка... - Тут его взгляд, устремленный на Каэллаха, сделался острым как клинок, и волшебник невольно отшатнулся. - "Либо веди, либо следуй за мной, либо убирайся с моего пути!"
      И что же ты выберешь?
      Старик съежился в своем кресле и благоразумно промолчал.
      Кеман насмешливо поклонился ему, потом обратился к Шане.
      - Я полагаю, молния теперь в твоих руках, названая сестра, - сказал он, и сквозь усталость в его глазах сверкнули лукавые искорки. - Я предоставляю все тебе и нашим друзьям. А я так налетался, что готов проспать целую неделю!
      ***
      - Назначено заседание Совета, - сказал Лоррин, обводя взглядом комнату, наполненную молчаливыми молодыми эльфами. Сегодня трактир был закрыт для чужих - внутрь пускали лишь тех, кто предъявлял железные украшения. Все стулья, все скамьи были заняты, сидели даже на столах и на полу - везде, где было место. Один только Лоррин стоял посреди комнаты, и все изумрудные глаза были устремлены на него. - Там будут все лорды, имеющие хоть какое-то значение с точки зрения Совета. Прямо с заседания они намерены отправиться в бой. Так что, когда они соберутся в зале Совета, за много лиг от своих поместий, почти без охраны, вы сможете действовать свободно. На заседании не будет только троих - тех, что должны открыть порталы и переправить на место битвы армии рабов.
      - И они пошлют на Совет своих наследников! - хихикнул молодой ан-лорд, один из тех, кто был посвящен в план заговора с самого начала. - И окажутся отрезаны от своих, как и все прочие, когда ан-лорды закроют порталы у них за спиной!
      - Остальным придется найти повод остаться в поместьях своих отцов или сеньоров, когда соберется Совет, - продолжал Лоррин. - Каждый получит железный клин, чтобы перекрыть выход из портала. Я полагаю, вы сумеете спрятать их как следует - у ваших отцов и сеньоров может найтись преданный вассал, который встанет на их сторону. Не тратьте время на то, чтобы их обнаружить. Идите к людям-воинам и призовите их к восстанию. Тех, кто откажется присягнуть вам, гоните прочь. А потом.
      - Лоррин пожал плечами. - Я предусмотрел все, что мог. Обороняйте поместья. У вас должно получиться - каждый, кого вы защитите железными украшениями, будет неуязвим для прямого магического воздействия, так что вашим отцам, дядюшкам и сеньорам останется только грубая физическая сила. У вас будут люди - у них нет. А к тому времени уже поздно будет пытаться отозвать воинов, отосланных через порталы.