- Итак, двое за Дирика, один за Джамала, один воздержался.
      Он обернулся к Меро:
      - Можешь ли ты сказать еще что-нибудь в пользу Джамала или мы тебя переубедили?
      Меро задумчиво потер переносицу.
      - Да я в общем-то не особенно стою за Джамала, - сказал он наконец. Если вы двое так настаиваете на том, чтобы обратиться к Дирику, то я согласен.
      Он скроил пренебрежительную мину.
      - В конце концов, несмотря на то что я куда больше вашего знаю о жизни в эльфийском поместье, вы куда больше моего знаете о том, как распознать тайные намерения человека по его словам и поступкам.
      - Я целиком и полностью за Дирика, - твердо сказала Шана. Каламадеа кивнул.
      - Ну, значит, пойдем к Дирику, - согласился Меро. - По крайней мере, он не такой страшный, как Джамал. А то мне все кажется, что Джамал вот-вот выкинет что-нибудь неожиданное - и скорее всего неприятное.
      - Это может быть еще одним признаком того, что он человек немирный, заметил Каламадеа.
      Шане не пришлось ничего добавлять - сама она сказала бы, что Джамал небезопасен: он явно подвержен молниеносной перемене настроений, хотя ей самой такого видеть и не доводилось.
      - Ну, а теперь сменим тему. Удалось ли кому-то из вас выяснить, почему на этих людей не действует ни людская, ни эльфийская магия?
      Каламадеа беспомощно развел руками:
      - Я в полном недоумении! Никогда еще не сталкивался ни с чем подобным. А ведь я старше любого из старейших эльфийских лордов! Я могу мысленно общаться с тобой, Шана, и с Тенью, но я не могу коснуться мыслей никого из Железного Народа. Я по-прежнему могу изменить форму скалы, но ошейник не поддается магии. И облик сменить я тоже не могу. Ладно, мысленное общение это почти человеческая магия, и я понимаю, как они могут ему воспрепятствовать, но как они могут заблокировать способность менять облик и форму предметов? Это ведь чисто драконьи штучки! Просто руки опускаются.
      Шана печально кивнула. Все ее собственные эксперименты тоже окончились ничем. Как и попытки Меро.
      - Кельян понятия не имеет, как они это делают. И я до сих пор не замечала, чтобы кто-то специально колдовал, чтобы заблокировать нашу магию. Я тоже в недоумении.
      - Эти ошейники - очень древние, - негромко заметил Кеман.
      Шана удивленно обернулась к нему.
      - Откуда ты знаешь? И вообще при чем здесь это?
      Кеман пожал плечами.
      - Ну, совсем новыми они быть не могут. Они железные, а мне приходилось слышать, как люди жаловались, что им уже в течение нескольких месяцев не удается добыть ни угля, ни металла. К тому же, если присмотреться к ошейникам, заметно, что они порядком стерты, так что, похоже, ими пользуются уже не первую сотню лет. На самом деле, мне думается, что первоначально они предназначались не для людей и не для эльфов, а для животных - крупных собак скорее всего. Они наделяют некой защитой от подчинения или использования магии против того, на ком они надеты. И, похоже, это все. Ведь мы по-прежнему можем общаться мысленно - мы только не можем читать их мысли. А больше мы ничего и не пробовали, кроме как менять облик и лепить камень. Лепить камень получается...
      Шана медленно кивнула.
      - Значит, по-видимому, наша магия не действует из-за того, что они делают что-то для себя, а вовсе не из-за ошейников?
      - Да. Если не считать того, что на ошейники магия тоже не действует, согласился Кеман. - Во всяком случае, мне так кажется.
      - Видимо, именно поэтому эльфы по-прежнему могут творить свои иллюзии, хотя на них точно такие же ошейники, - размышлял вслух Каламадеа. Логично. Но облик-то мы почему менять не можем?
      Меро внезапно встрепенулся.
      - А вы не пробовали превращаться во что-то размером с полукровку? Или вы пытались превращаться во что-то большее или меньшее?
      - Ни во что меньше человека мы превратиться не можем, - объяснил Каламадеа. - И... Нет, не пробовали.
      Я пытался превратиться в вола. В дракона я попробовал превратиться только вчера вечером.
      - А ведь дракон больше, куда больше! И вол тоже. - Глаза Меро сузились. - Быть может, у тебя не получается превратиться именно потому, что твое тело отлично знает, что ошейник ему порвать не удастся и он попросту придушит тебя, если ты превратишься во что-то большее. Вам мешает вовсе не магия, а инстинкт, обычный инстинкт самосохранения, который не позволяет вам задохнуться.
      Каламадеа с Кеманом изумленно переглянулись. Каламадеа кивнул.
      - Разумно. Вполне разумно, - медленно произнес он. - В кого бы я ни превратился, если моя шея окажется хоть на палец толще прежнего, я непременно задохнусь.
      Надо будет подумать и обсудить это. Наверно, нам с Кеманом удастся придумать что-то, чему ошейник не будет помехой.
      Дракон нахмурился.
      - Вся проблема в том, что мы учились превращаться только в то, что видели. И я не уверен, что у нас получится превратиться во что-то еще.
      - Жалко, что не получается вытянуть побольше сведений из Дирика, сказала Шана после продолжительного молчания. - У меня такое ощущение, что я могла бы распутать эту загадку, если бы только сумела правильно поставить вопрос.
      Она рассеянно играла прядью своих волос.
      - По-моему, Дирик меня прощупывает: выясняет, можно ли мне доверять. Между ним и Джамалом что-то происходит. Мы об этом ничего не знаем - но, боюсь, это может повлиять и на нашу судьбу. Мне кажется, это тайная борьба за власть.
      - Хм... - сказал Меро. - Похоже на правду. Это соответствует моим наблюдениям.
      - Это соответствует и тому, что известно мне, - добавил Каламадеа. - Я бы не стал называть Джамала опрометчивым, но он предпочитает всем распоряжаться лично, а это означает взять дело в свои руки, будь то власть над своим кланом или добыча зерна и металла - и того, и другого Железному Народу не хватает.
      Кеман застонал и потер висок, как будто у него разболелась голова.
      - Нет, это просто несправедливо! Я вообще терпеть не могу ввязываться в борьбу за власть, так за что же я влип в интриги, которые не имеют ко мне никакого отношения?
      - А ты представь, каково мне! - отозвалась Шана. - Я-то была в центре интриг чуть ли не с самого рождения!
      И меня никто не спрашивал, нравится мне это или нет.
      - У тебя сильная хаменлеаи, Лашана, - заметил Каламадеа со своей непроницаемой улыбкой. - Я так и сказал, еще когда Алара впервые принесла тебя в Род. Ты - причина великих перемен, так что неудивительно, что ты всегда в центре интриг.
      - Ну, спасибо! - ехидно поблагодарила Шана. "Иногда я жалею, что Отец-Дракон отказался от должности главного шамана. Тогда бы... А впрочем, что уж теперь!".
      - Не за что, не за что, - отозвался дракон, не менее иронично, но не столь ядовито. - Я ведь тут ни при чем, Лашана, - я просто констатирую факт!
      Девушка только фыркнула.
      - Как бы то ни было, все мы влипли, и хотелось бы найти способ отсюда выбраться. Ну так, есть у кого-нибудь идеи по поводу того, как подъехать к Дирику?
      Снаружи донесся шум. Шана не обратила на него внимания. В лагере часто шумели: то молодые воины поссорятся, то детишки затеют шумную игру, то какой-нибудь корове взбредет в голову прогуляться между шатров. Обычно все быстро утихало.
      Но на этот раз шум утихать не спешил. Напротив, крики толпы становились все громче.
      - Что там такое? - вслух спросила Шана, вставая на ноги. Она обмотала свободный конец цепи вокруг пояса и направилась к выходу. Ее трое товарищей и двое эльфов последовали за ней.
      Снаружи ждала полуденная жара. Солнце обрушилось на голову, точно удар дубинки. Шана прикрыла глаза ладонью, вглядываясь в толпу в поисках источника шума.
      Теперь, когда Гальдора убедили наложить на всех пленников некое заклятие, которое эльфы называли "заклятием речи", поделившись с ними всеми сведениями о языке Железного Народа, какими располагали они с Кельяном, Шана понимала, что кричат люди.
      - Они говорят что-то насчет Народа Зерна! - ошеломленно сообщила она Каламадеа.
      Тот кивнул, озадаченно хмурясь.
      - Да, - подтвердил он. - Только этого не может быть. Народ Зерна - это племя, которое было союзником грелеводов в их войне против эльфов. Но им, увы, помешало то, что они были не кочевниками, а земледельцами.
      Они не хотели оставлять свою землю, да и воевать земледельцы как следует не умели: они всегда полагались на своих союзников. Народ Зерна был истреблен задолго до первой Войны Волшебников, а детей их обратили в рабство. Так что этого народа попросту больше не существует.
      Дракон говорил так уверенно, что Шана не могла усомниться в его словах. И тем не менее люди кричали именно об этом. Но если Народа Зерна больше нет, значит...
      Крики приближались. Толпа явно двигалась в их сторону.
      Мгновением позже в проход между шатрами хлынули взбудораженные люди. В центре шли несколько Железных жрецов, сопровождающих двоих людей золотоволосых, бледнолицых, которые посреди темнокожих Железных людей казались ромашками на свежевспаханном поле. Пришельцев явно именно сопровождали, а не конвоировали: жрецы обращались с ними как с почетными гостями, толпа вокруг радостно гомонила, и, главное, на пришельцах не было ошейников с цепями.
      Толпа миновала шатер пленных. На них никто и внимания не обратил.
      Кроме одного из пришельцев.
      Мужчина поднял голову, встретился взглядом сперва с Шаной, потом с Меро - и глаза его изумленно расширились. Он открыл рот, словно бы собираясь что-то сказать...
      Но было поздно.
      Шатер с пленниками остался позади. Толпа увлекала пришельцев к шатру Дирика.
      ***
      Если бы Лоррин увидел среди кочевников самого лорда Тилара, он и то удивился бы меньше. Два эльфа в ошейниках с цепями, а рядом четыре человека, явно волшебники, и тоже в цепях!
      Откуда они тут взялись? И почему в цепях?
      "Об этом сейчас раздумывать некогда!" - сурово напомнил он себе, в тревоге оглядываясь на толпу. Лоррин всегда гордился своим умением разбираться в людях, и ему не нравилось то, что он видел. Да, все были взбудоражены появлением "союзников" и рады им; но, судя по некоторым признакам, Народ Зерна считался чем-то низшим по сравнению с Железными кланами. К примеру, жрецы, преодолев первое удивление, начали смотреть на них чуточку свысока. Наверное, это оттого, что люди Зерна были земледельцами, а не кочевниками-скотоводами. К тому же они были не очень хорошими воинами, хотя мужественно сопротивлялись эльфам, давая своим союзникам время уйти на юг. Судя по историческим сочинениям, которые читал Лоррин, в войне Народ Зерна всегда полагался на помощь и защиту Железного Народа, расплачиваясь за это зерном и прочими товарами, которые производят только оседлые земледельцы.
      Значит, очень важно поддерживать людские личины на них с Реной. И еще это значит, что, когда пришельцы утратят свою прелесть новизны, они окажутся на положении бедных родственников. В конце концов, что они могут предложить? Зерна у них нет, воины из них никудышные.
      Только способность приручать единорогов - но быки их не потерпят. Так что пользы от этого никакой. А от демонстрации прочих магических способностей будет больше вреда, чем пользы.
      Жрецы, которые встретили "гостей", желали немедленно отвести их к верховному жрецу - и Лоррину ничего не оставалось, как согласиться, хотя он чуял, что здесь таится какой-то подвох. Его тревожило то, что он не может читать мысли этих людей, сколько ни старается. Юноша так привык читать мысли людей с той же легкостью, что и выражение их лиц, что сейчас чувствовал себя полуслепым. Интересно, неужто Рена все время испытывает нечто подобное? А обычные люди-рабы, не имеющие магических способностей? Лоррину стало их ужасно жалко.
      Их провели в большой шатер-фургон, наполненный крепким ароматом благовоний. Занавеска опустилась, и сперва Лоррин подумал, что они остались одни. Но, когда его глаза привыкли к полумраку, он заметил, как в глубине шатра что-то шевельнулось.
      - Я думаю, ты не то, чем кажешься, укротитель единорогов, - негромко произнес низкий насмешливый голос.
      Лоррин вздрогнул.
      - Я? - переспросил он с самым невинным видом. - Но как я могу быть чем-то другим?
      Рена стиснула руку брата. Она нервничала оттого, что не понимала чужого языка, и от всего происходящего. Лоррин всматривался в темноту, пытаясь разглядеть говорящего. Плохо, что эти люди такие темнокожие: в этом полумраке их почти не видно.
      Говорящий встал. Человеческая фигура отделилась от расплывчатого силуэта возвышения и двинулась вперед.
      - Я говорю, что ты не то, чем кажешься, - продолжал низкий голос, потому что кажешься ты одним из Народа Зерна, но под этой видимостью я прозреваю нечто иное.
      Я назвал бы тебя зеленоглазым демоном, но две недели назад мне доставили еще четырех таких, как ты.
      Высокий, крепко сбитый мужчина с коротко подстриженными, курчавыми, седыми волосами шагнул в луч света, падающего из дымового отверстия в крыше шатра, и остановился перед Лоррином, скрестив руки на груди. Он с вызовом взглянул в глаза Лоррину. Юноша окаменел.
      - Так что лучше объясни, кто ты на самом деле, укротитель единорогов, - потребовал человек. - Объясни, почему ты похож на четырех наших пленников, в то время как та, кого ты называешь сестрой, как две капли воды походит на двух других.
      "Он знает, кто мы! Он видит сквозь личины! - в панике думал Лоррин. О Предки, что же мне делать?"
      Ну что ж, выбора не оставалось. "Сказать правду? Другого выхода я не вижу..."
      - Это очень длинная история... - осторожно начал Лоррин.
      Человек - должно быть, это и был верховный жрец - впервые скупо улыбнулся.
      - Ничего, времени у нас достаточно.
      И Лоррин принялся рассказывать все с самого начала.
      Жрец перебивал его лишь затем, чтобы задать вопрос. Вопросы всегда били в точку. К тому времени, как Лоррин закончил свой рассказ, луч света из дымового отверстия успел доползти до середины стенки шатра, а сам юноша охрип.
      - Это, пожалуй, все, о чем стоит рассказывать, - закончил Лоррин. Двое из тех, кого вы держите в плену, действительно эльфы, а остальные четверо - явно полукровки, как и я. Мне кажется, что волшебники и в самом деле должны быть заинтересованы в торговле с вами, как они и говорят. В борьбе против эльфов им годятся любые союзники.
      - Интересно...
      Жрец задумчиво погладил подбородок, глядя куда-то сквозь Лоррина.
      - Я, пожалуй, склонен поверить тебе. Мне надо обдумать все то, что ты мне рассказал. Похоже, дела тут сильно переменились с тех пор, как мой народ бежал на юг.
      Он снова посмотрел на Лоррина, и взгляд его был настолько острым, что юношу пробрала дрожь: ему еще никогда не приходилось встречаться со столь сильной личностью.
      - Поддерживай ваши личины. Думаю, я единственный, кому удалось заглянуть сквозь них, потому что мне с самого начала не верилось, что вы те, за кого себя выдаете.
      Остальные будут видеть в вас людей Зерна. Без моего приказа вас никто не тронет.
      "Это именно то, что я ожидал услышать", - подумал Лоррин, содрогнувшись.
      - Военному вождю вы неинтересны, - продолжал верховный жрец. - Народ Зерна никогда не отличался воинской доблестью. Так что скорее всего он предоставит разбираться с вами мне. Радуйтесь: если бы он заметил ваш обман, вам пришлось бы куда хуже, чем со мной. И я думаю, что твоя иллюзия не устояла бы перед его желанием поближе познакомиться с чужеземкой.
      Вскинутые брови жреца недвусмысленно дали Лоррину понять, что тот имеет в виду. Юноша преисполнился страха и гнева. Жрец хмыкнул, видя, как он переменился в лице.
      - Не бойся, мальчик, с моей стороны ей ничто не угрожает. Мне не нужен никто, кроме моей супруги. Оно и к лучшему. Если бы она не избрала меня, она скорее всего, сделалась бы мужеподобной и присоединилась к воинам.
      И она не потерпела бы, чтобы я смотрел на сторону.
      Жрец снова хмыкнул, как если бы сама эта мысль показалась ему смешной.
      - Оставайтесь в жилище, в которое я вас поселю, пока я не решу, что с вами делать. Мне нужно побеседовать с духами предков и Первого Кузнеца.
      Лоррин кивнул. Выбора-то все равно не было. Жрец подошел к выходу из шатра и отдал негромкий приказ.
      Вошел другой жрец, помоложе. Он вывел "гостей" наружу и проводил в небольшой шатер, один среди многих таких же. Все люди, живущие в этих шатрах, были одеты так же, как и жрец, и носили такую же железную гривну с подвеской в виде языка пламени.
      Шатер был достаточно скромным: несколько подушек, яркие одеяла, под дымовым отверстием - пустая жаровня.
      Как только их оставили одних, Лоррин торопливо объяснил Рене все, что произошло. Он ожидал, что известие о разоблачении напугает сестру, но девушка внимательно выслушала его, не перебивая.
      - Могло быть и хуже, - заметила она, когда Лоррин умолк. - Если он здешний жрец, он мог бы сильно укрепить свой престиж, разоблачив нас. А он этого не сделал - и не сделает, я думаю. Мне кажется, между ним и военным вождем идет нечто вроде борьбы за власть. Я думаю, жрец будет держать нас в резерве, чтобы потом использовать против этого человека.
      Лоррин изумленно уставился на сестру: откуда в ней все это? Нет, это, конечно, логично.., более чем логично...
      Но как она догадалась об этом так быстро?
      Мысли она читать, быть может, и не умеет, но зато чужие лица для нее все равно что открытая книга.
      - Любой политический шаг лорда Тилара отражался на нас с матерью, сардонически пояснила Рена. - Так что мы очень быстро научились узнавать, как обстоят дела, по самым незаметным признакам. Нам просто некуда было деваться. Прежде чем говорить что-нибудь лестное о том, кто был его союзником на прошлой неделе, надо убедиться, что он по-прежнему союзник.
      - А-а... - сказал Лоррин. Он не нашел, что еще сказать.
      Но тут появилась женщина с корзинкой еды, избавившая Лоррина от необходимости продолжать разговор. В корзине был мягкий белый сыр, полоски сушеного мяса, жесткие, как сапог, и свежая вода. Увидев этот скудный обед, Рена нахмурилась.
      - Похоже, эта еда мне надоест, и притом очень скоро, - заметила она, принимаясь жевать полоску мяса. - Может, лучше каждый день изменять с помощью магии пару горстей травы?
      - Это точно, - согласился Лоррин, хотя про себя подумал, что после этой травы мясо и сыр - просто пища богов. В последние несколько дней ему уже начало казаться, что у него отрастают рога и копыта. Юноша широко зевнул. Он только теперь заметил, что жутко устал.
      - Ну что, может, отдохнем, пока есть возможность?
      Рена неудержимо зевнула в ответ.
      - Я.., я даже не думала, что смогу заснуть в подобной ситуации. И все же...
      - И все же надо выспаться. Оттого, что мы не будем спать, ситуация не изменится.
      Лоррин взял полоску мяса и отважно вгрызся в нее.
      - То же самое и насчет этой еды...
      Но тут Рена отобрала у него мясо. Не успел Лоррин возмутиться, как сестра уже протянула ему мясо обратно.
      - Может, так лучше будет?
      Лоррин попробовал - и, к своему изумлению, обнаружил, что мясо сделалось мягким. Правда, на вкус оно все равно было как вяленое мясо без приправ, но зато теперь его можно было съесть, не сломав зубов.
      - А я и не знал, что ты можешь творить такое не только с травой!
      Рена только плечами пожала.
      - Да я и сама узнала только что.
      Лоррин почувствовал, как его брови поползли вверх.
      Что ни день, то новый сюрприз! Теперь она опробовала свою магию на неживом - и обнаружила, что магия действует! Что-то будет через месяц?
      Быть может, с ее помощью им удастся удрать от этих кочевников? После всего что было, Лоррин уже не сомневался в необычайных способностях своей сестры.
      Немного подремав, Лоррин собрал все силы и наложил на Рену заклятие речи, пока их никто не видел. Это пришлось как нельзя кстати, потому что вскоре явился еще один молодой жрец, чтобы отвести их к верховному жрецу для нового допроса. На этот раз верховный жрец говорил не только с Лоррином, но и с Реной, так что вопросов им досталось примерно поровну.
      Однако легче от этого не стало - по крайней мере, Лоррину. Юноша все боялся, как бы сестра не сболтнула лишнего, хотя и сам не знал, что будет лишним, а что нет.
      Но жрец, который наконец сообщил, что его зовут Дириком, расспрашивал в основном о волшебниках.
      В конце концов, после нескольких часов расспросов, Дирик их отпустил. Они вышли на улицу, окунувшись в ночную прохладу.
      - Смотрите, ни с кем больше не разговаривайте, в особенности с пленниками! - сурово предостерег их жрец. - Если кто-то с вами заговорит, отвечайте вежливо, но на все вопросы говорите только, что Дирик запретил вам что-либо рассказывать. А в остальном вы свободны. Можете ходить по лагерю всюду, где захотите.
      Он не стал предупреждать их, чтобы не пытались сбежать - это и так было очевидно. Как и то, что любые попытки использовать магию против Железного Народа будут бесполезны. По крайней мере, для Лоррина это было вполне очевидно. Мысли читать он уже пробовал. Если бы отсюда можно было сбежать с помощью магии, ни эльфов, ни четырех волшебников тут давно бы уже не было.
      Они с Реной немного побродили по лагерю, просто разглядывая все вокруг. Никто их не останавливал, не задавал вопросов, ничего не запрещал. Люди держались вполне дружелюбно и охотно отвечали на все их вопросы.
      Лоррин даже забыл о грозящей им опасности. Он еще никогда не видел, чтобы кто-то жил так, как эти кочевники.
      Вся жизнь Железного Народа держалась на их стадах.
      Питались кочевники в основном молоком и мясом. А то, что Лоррин принимал за овечью шерсть, на самом деле оказалось зимней шерстью скота, которую вычесывали по весне. Хотя эти люди называли себя Железным Народом, они с тем же правом могли бы назвать себя Кожаным Народом. Лоррин и не подозревал, что коже можно найти такое разнообразное применение. То, что он принимал за ткань, зачастую оказывалось тонко выделанной кожей, мягкой и податливой, как полотно, и искусно раскрашенной или вышитой.
      Ткани у них тоже были, но, как Рена узнала от женщины, деловито перекрашивавшей старую юбку в котле, висящем над костром, все ткани были покупные.
      - Мы уже много-много лун ни с кем не торговали, и новых тканей у нас нет, - печально сказала женщина, перемешивая краску оструганной палкой. Мы ведь не бедняки, а между тем нам приходится чинить и штопать наряды, словно беднейшему из кланов! Беда, беда...
      Брат с сестрой пошли дальше. Теплый вечерний ветерок нес им вслед резкий запах краски.
      У следующего костра, к которому они подошли, расположились несколько воинов. Среди воинов была женщина, одетая почти так же, как и мужчины, в таком же доспехе. И воины обращались с ней, как с мужчиной. - Тут Лоррин узнал, кто такие "мужеподобные", о которых мимоходом упомянул Дирик. Эта женщина была как раз из таких.
      Эти женщины давали обет не вступать в брак и не рожать детей, и присоединялись к воинам. Таких женщин было немного, и их зачастую было непросто отличить от юношей, поскольку мышцы у них были переразвиты от непрерывных боевых упражнений. В слове "мужеподобные" не было ничего оскорбительного - оно означало просто, что эти женщины подобны мужчинам.
      Интересно, а "женоподобные" мужчины бывают? Когда Лоррин спросил об этом, ему ответили:
      - Да, разумеется. Только вряд ли ты отличишь их от девушек.
      Еще Лоррин узнал, что кузнецов в этом народе почитают не меньше, чем воинов, - хотя у них уже давно нет металла, который можно ковать, и весь народ очень сильно тревожится по этому поводу. В конце концов, их духовным покровителем был Первый Кузнец, который даровал людям огонь и умение ковать железо. И невозможность совершать кузнечные обряды беспокоила всех людей клана. Так что Железный Народ нуждался не только в новых тканях.
      Женщины тоже могли быть кузнецами, как и мужчины, но женщины и мужчины изготовляли разные изделия.
      Мужчины ковали в основном оружие и доспехи, а женщины - железные украшения, которые носили как женщины, так и мужчины. Мужские украшения были в основном утилитарны и вели свое происхождение от доспехов: запястья, гривны, головные обручи, пояса и ножные браслеты. А вот женские украшения были настоящим чудом.
      Лоррину никогда еще не доводилось видеть ничего подобного. Тонкая филигрань была схожа с черным кружевом - любой эльфийский ювелир позавидует! Если бы эти утонченные и замысловатые ожерелья попали в эльфийские земли, они бы очень быстро вошли в моду не только у эльфийских дам, но и у их супругов...
      Но тут их внимание привлекли доносящиеся издалека звуки музыки. Мелодия привела их к огромному шатру, и тут-то они поняли, зачем Железный Народ держит у себя двоих эльфов.
      Когда первый шок миновал Лоррин, он вдоволь посмеялся про себя над теми, кто в другое время и в другой обстановке мог бы быть его врагом. Но вскоре юноша, как ни странно, ощутил жалость к пленникам. Оба эльфа казались скорее пародией на тех лордов, какими они, должно быть, были до плена. Теперь, даже если им как-то удастся вырваться на свободу, пути обратно для них нет. Эльфы их не примут. Их просто нельзя было не пожалеть.
      Но когда они с Реной возвратились в свой шатер, Лоррину подумалось, что, возможно, скоро ему придется жалеть себя.
      ***
      Для Кемана прибытие новых людей, про которых кочевники говорили, что они из Народа Зерна, было уже вторым сюрпризом за тот день. О первом он почему-то не рассказал даже Каламадеа: он не был уверен, что его открытие важно, и пока не решил, что с ним делать.
      Дело в том, что у одного из вьючных животных, которые тащили на себе разнообразные грузы, обнаружилась драконья тень.
      Давным-давно, когда они с Шаной еще даже не подозревали о существовании эльфов и людей, Шана показала Кеману, как вычислить дракона, превратившегося во что-то еще. Такой дракон отбрасывает нечто вроде "тени", смутные очертания которой выдают его истинную сущность. Чем большую часть своей массы дракон вытесняет вовне, тем заметнее эта тень - хотя, насколько было известно Кеману, видеть эти тени умели только Алара, Шана да он сам. Во-первых, надо знать, что искать; во-вторых, тени эти видны не всегда, так что нужно еще и правильно выбрать время. Это тебе не прозрение личины, для которого всего-то и нужно что недоверие.
      Кеман искренне восхищался разнообразием пород крупного рогатого скота, выведенных Железным Народом. Мало того, что эти коровы снабжали кочевников молоком и мясом, они еще заменяли им и лошадей, и ослов, и грелей. Кеман подолгу наблюдал за животными, вяло надеясь увидеть что-нибудь новенькое. В то утро он смотрел на вьючных быков - короткорогих, с широкой спиной, крепкими ногами и покладистым нравом. И внезапно одно из животных привлекло его внимание - видимо, потому, что двигалось оно чуточку не так, как прочие.
      Присмотревшись, Кеман заметил и другое отличие - драконью тень.
      Кеман решил, что ошибся, а возможно, потихоньку сходит с ума от скуки. Он пристально наблюдал за той коровой все утро, пока его не позвала Шана. Она только что вернулась от Дирика и созвала маленькое совещание.
      Как только они обсудили все что надо, Кеман вернулся к стаду, разыскивая ту самую корову. Корова была на месте - и тень тоже.
      Он уселся и принялся наблюдать за ней - и наблюдал, пока солнце не стало клониться к западу. Кеман не обращал внимания ни на жару, ни на оводов, которые тщетно пытались укусить дракона и улетали разочарованные. Он наблюдал за коровой с разных сторон, бродя следом за стадом. И к вечеру наконец убедился, что она действительно ведет себя не так, как другие.
      Точнее было бы сказать, что она старательно подражает другим коровам. Ее движения были несколько искусственными. Через некоторое время Кеман обнаружил, что она выбрала себе одного из быков и копирует все его движения. Когда бык опускал голову и принимался щипать траву, корова делала то же самое. Когда бык оборачивался и смотрел на что-нибудь, корова повторяла его движение.
      Когда он спустился к реке попить, корова последовала за ним, а когда он улегся на траву, корова легла в нескольких футах от него. Она буквально не сводила глаз с этого быка, что для коровы было несколько странно.
      Значит, Кеман все-таки не сошел с ума и драконья тень ему не померещилась. Эта корова на самом деле не корова, а дракон.
      Но раз она не дала ему о себе знать, значит, она не из мятежников, примкнувших к Шане и волшебникам. Эти драконы прекрасно знали, как выглядит Кеман в обличье полукровки, и непременно подали бы ему знак, едва увидев его. Так из какого же она Логова? Это очень важно.
      Если из прежнего Логова Кемана, она вполне может оказаться врагом, и тогда у них с Шаной будут неприятности.
      А если она из другого Логова, неизвестно, как она к ним отнесется, и это опять же грозит неприятностями.
      Так что, пожалуй, не стоит подходить к ней и пытаться завести беседу на драконьем языке или поговорить с ней мысленно. Лучше пока не выдавать себя и хорошенько все обдумать.
      И Кеман наблюдал за коровой, пока солнце не село.
      Сгустились сумерки, но драконы и в темноте видят неплохо.
      В траве застрекотали цикады. Стадо устраивалось на ночлег.
      Секретным оружием Кемана был Каламадеа. Если эта драконица из чужаков и дело дойдет до конфликта, присутствие Каламадеа, старейшего дракона во всех Логовах, заставит ее убраться прочь. Если только она не из его прежнего Логова. В этом случае она может уйти, а может и не уйти: в Логове было несколько драконов, которые были бы чрезвычайно рады обнаружить, что Каламадеа сейчас так же беспомощен, как Кеман и Шана, и не преминули бы воспользоваться случаем.
      Кеман долго колебался. Сумерки сменились ночной темнотой, взошла луна, осыпавшая спины коров нежно-золотистой пылью, а Кеман так и не принял решения. Он уже встал, чтобы вернуться в шатер, к друзьям, но ноги сами понесли его к стаду: Кеману хотелось поближе взглянуть на эту фальшивую корову.
      "Интересно... Она - если это "она": может быть, это "он", который сменил не только облик, но и пол, - сейчас так же уязвима, как и мы. Как правильно заметил Каламадеа, на то, чтобы сменить облик, требуется время. Если я подниму шум, незамеченной ей уйти не удастся".