Загадочная «Мэмми Плезант», на которую миссис Дивз навесила ярлык «дьявол», против кого предостерегал меня мистер Кантрелл, но которую уважал мой отец. Уже второй раз она предлагала мне помощь, и теперь я положила на весы собственные воспоминания против вспышки миссис Дивз и двусмысленных слов мистера Кантрелла. Я предпочла поверить воспоминаниям.
      – Куда мы пойдем? – спросила я служанку.
      – В ее дом – на Вашингтон-стрит, – Сабмит спрятала руки под шалью.
      Вот так я сделала свой выбор… возможно, глупый и поспешный. Но мне это казалось тем самым шансом, о котором я молила с тех самых пор, как обнаружила исчезновение Викторины.
      Я положила записку на стол, рядом с конвертом, адресованным Алену, и схватила шляпу и плащ.
      Хотя на улице не было удушающего тумана, легкая морось заставила меня плотнее закутаться в плащ. Мы вышли из отеля через служебный выход, по задним коридорам. Там нас уже ждал наемный экипаж, и я вскарабкалась в его затхлое нутро, пропахшее лошадиным потом и застарелым табачным дымом. Хотя Сабмит не давала кучеру никаких указаний, экипаж двинулся сразу же, как только мы уселись.
      Я забилась на сиденье по возможности дальше от окна. Плохая погода – хорошее укрытие: на улице и на тротуарах почти никого не было. Однако у меня было странное чувство, будто за мной следят. Сабмит, казалось, разделяла мои чувства: она скорчилась в своем углу. Я страстно желала расспросить о цели нашей поездки, о женщине, приславшей мне письмо, но какой-то инстинкт говорил мне, что девушка не ответит.
      Поскольку я не знала города, у меня и понятия не было, куда мы едем. Подъемы, сменявшиеся крутыми спусками, были заметно тяжелы для лошадки, тащившей наш экипаж. К моему облегчению, кучер не пользовался хлыстом. Вместо этого он терпеливо позволял тащиться как придется, так что о скорости говорить не приходилось.
      Я с трудом обуздывала свое нетерпение. Я была уверена, что скорее дошла бы пешком, если бы только знала дорогу. Поэтому я заставляла себя думать не о потерянном времени, а о том, что могу, наконец, попросить о помощи.
      Но как Мэмми Плезант сумеет помочь, я не догадывалась. Я уже начинала думать, что поступила весьма опрометчиво и готова была приказать вернуться в отель, когда мы остановились перед трехэтажным зданием, несколько более претенциозным, чем окружающие его. Я бросила взгляд на табличку под фонарем – «Вашингтон-стрит».
      Я потянулась было за носовым платком, куда увязала свои деньги, прикидывая, сколько заплатить кучеру, но Сабмит замотала головой.
      – Нас привез ее человек; не надо платить. Движения на улице почти не было, а тротуар был пуст.
      Сабмит легонько коснулась моей руки, указывая на дверь, которая сразу же открылась, как будто за нами наблюдали.
      Меня встретил запах табака, тепло и богато обставленная гостиная сразу за прихожей. Но я успела бросить лишь беглый взгляд на всю эту роскошь, перед тем как девушка, открывшая дверь, поманила меня за собой. Сабмит осталась позади.
      Привратница была белой, и на ней был изукрашенный оборками и кружевами пеньюар, каким и Викторина не побрезговала бы. Ее светло-каштановые волосы были завиты в длинные локоны, свободно падающие на плечи. Если бы я встретила ее в каком-нибудь другом месте, то приняла бы за балованную дочку респектабельных родителей.
      Она ничего не говорила, только жестом пригласила меня следовать за ней вверх по лестнице, а затем – пройти по устланному ковром коридору, двигаясь так быстро, словно мы должны были избегать свидетелей. Дойдя по коридору до последней двери, она дважды постучала и остановилась, чтобы пропустить меня вперед.
      Дверь открыла та самая женщина, которую я видела в модной лавке.
      – Миссис Смит? – рискнула я спросить. Она улыбнулась, и улыбка ее была теплой.
      – Когда-то я была миссис Смит, миссис Джеймс Смит. Теперь, годы спустя, я стала миссис Плезант. Но поскольку вы знали меня под моим прежним именем, я решила подписаться им. Входите, мисс Пенфолд.
      Комната, куда она меня пригласила, имела весьма элегантный вид. Я удивленно оглядывалась, поскольку никак не могла определить природу этого заведения.
      Стены покрывали полосатые обои «устричного» и розового цветов. У черного мраморного камина стояли два кресла из резного розового дерева, обитые гвоздично-пурпурным бархатом. Между ними располагался столик с подносом, на котором стоял серебряный прибор. Темно-серые бархатные портьеры полностью закрывали окна, а свет в комнате исходил от почти прикрученного газового рожка и двух ламп.
      Хозяйка была женщиной неординарной, насколько я помнила ее. Сразу ощущался какой-то личный магнетизм. Одета она была в платье с пышной юбкой, старомодного покроя, но из роскошного шелка цвета сливы, с изысканным белым кружевным воротником и такими же манжетами. Они очень шли к черному батистовому чепцу в форме сердечка. Агатовые серьги и кулон усугубляли мрачный тон ее одежды, но в общем создавалось впечатление элегантности и, возможно, большего вкуса, чем у модных платьев новейшего фасона.
      Она стянула с меня плащ, взяла за руку и подвела поближе к огню. От ее шелестящих юбок исходил аромат роз.
      – Вы помните меня.
      Это было утверждение, не вопрос.
      – Да, вы приходили на «Королеву Индии» побеседовать с моим отцом.
      – Капитан Пенфолд сильно рисковал, помогая моему народу. Я осталась перед ним в долгу, который до сих пор не имела случая отдать. Возможно, я сумею расплатиться, услужив сейчас его дочери.
      – Ваше письмо… вы говорили, что можете сообщить мне что-то о пропаже…
      Я примостилась на самом краешке предложенного мне кресла, пытаясь прочесть хоть какой-то ответ на ее приятном спокойном лице.
      Она сдвинула салфетку с приборов на подносе. Затем налила в маленькую рюмку для ликера что-то из флакона, оправленного в серебро.
      – Выпейте это, дорогая. Это настойка дикого клевера моего собственного приготовления. Вам нужно укрепить как тело, так и душу. – Голос ее успокаивал, внушал доверие.
      Однако, что я вообще знала об этой женщине? Давняя встреча, вспышка миссис Дивз, предостережения мистера Кантрелла… И все же, глядя на нее, я не сомневалась, что она желает мне добра.
      Я проглотила питье. Вкус был странный, но не противный. Тепло камина прогнало дрожь, которая, должно быть, била меня с тех пор, как я нашла бесчувственную Амели.
      Затем хозяйка налила мне чашку кофе, сняла крышку с тарелки с яичницей-болтуньей и беконом. Я начала есть, сначала потому, что она меня принуждала, а затем потому, что еда была очень вкусной, а я сильно проголодалась. И все это время она почти ничего не говорила, только улыбалась своей снисходительной улыбкой.
      Я встречала многих женщин, имевших какие-то претензии на власть и авторитет, но никогда прежде не видела столь уверенной. Создавалось впечатление, что если она пожелает, ничто не сможет противостоять ее воле.
      – Вы ищете Викторину Соваж, – сказала она, когда я отказалась от добавки и немного расслабилась. – Это мы сейчас и обсудим.
      Моя недоверчивость еще не полностью испарилась в этой спокойной комнате и под влиянием хозяйки. Я прямо спросила:
      – Откуда вы знаете, что Викторина исчезла?
      Улыбка миссис Плезант не исчезла, напротив, стала еще шире.
      – Детка, везде есть глаза и уши. И языки, разносящие все новости. А также… но об этом мы поговорим позже. Сами видите: мне было несложно выяснить, что именно вы хотите узнать. Если мисс Соваж все еще в городе, мне об этом сообщат. Если она уехала, выяснят, на чем и куда. Однако на такие розыски требуется время. Это огромный город, и в нем много мест, где могут скрываться люди, не желающие, чтобы их обнаружили. Под этой крышей бывают гости с высоким положением, члены городского управления. Капитан Лейз из сыскной полиции, например…
      – Нет! – прервала я ее. – Никакой полиции, пока так не решит мистер Соваж. Скандал, открытое расследование…
      Она наклонила голову с королевским достоинством.
      – Это понятно. Когда вернется мистер Соваж, он волен принимать те решения, которые сочтет наилучшими. Но до того, как он вернется, может пройти много времени.
      Все тревоги вновь нахлынули на меня.
      – Я знаю! Если бы мы только могли поскорее найти ее… я чувствую, что мы обязаны… ради ее же безопасности!
      – Время может иметь большое значение, – согласилась она. – Я потороплю своих людей. Поскольку те, у кого есть передо мною обязательства, работают во многих местах в городе, они многое видят и слышат. Только скажи им, что мы ищем определенную девушку, и они ее выследят.
      – Она… она, вероятно, изменила свою внешность. Моя служанка нашла бутылочку с краской для кожи. Викторина должна сейчас выглядеть, как ее горничная Амели, а та – квартеронка.
      – И она бежала с мужчиной.
      – Откуда вы знаете? Ваши люди уже нашли ее? – Я привскочила со стула.
      – Нет. Но в подобных случаях за всеми загадками всегда скрывается мужчина. Возможно, вас предупреждали, что такое может случиться? Ведь есть мужчина, против которого предостерегали мисс Соваж? Возможно, ей запретили с ним видеться? Расскажите мне все, что знаете.
      Предала ли я доверие Алена, рассказав ей все? Но какое это имеет значение, если всего несколько слов помогут найти Викторину? Поэтому я поведала все, что слышала о Кристофе Д'Лисе.
      – Вуду, – повторила миссис Плезант. – Причем с тех островов, где его влияние очень сильно.
      – Вот еще… я нашла это в комнате Викторины нынешним утром. – Я достала скомканный лист бумаги со странным рисунком. Она взяла его и выражение ее лица резко изменилось. Улыбка исчезла, губы сжались, веки опустились. Когда она перевела взгляд с бумаги на меня, ее разноцветные глаза смотрели холодно и испытующе.
      – Эзили Кур-Нуар, – сказала она.
      – Что это значит?
      Внимательный взгляд снова устремился на бумагу.
      – Лучше вам никогда не знать этого, детка. Но если это так… нет! – Она встала. – Такого в моем городе не случится!
      Столь собственническое утверждение, вероятно, было бессознательным, но весьма показательным. Ее королевская повадка исходит из сознания власти, неожиданно осенило меня. И на чем бы не основывалась эта власть, миссис Плезант была уверена в своих силах.
      – Это часть верований вуду? – поинтересовалась я.
      – Да, так называемого вуду. Сейчас вы останетесь здесь, а я отдам необходимые распоряжения. – Но она продолжала стоять, глядя на бумагу. – Оно поднимается… – Она снова прервалась, затем продолжала прежним ласковым тоном: – Я вернусь, как только смогу. Никто не должен знать, что вы здесь. Это не такой дом, в котором стоит показываться леди вашего круга. Вы меня понимаете? Ради сохранения вашего доброго имени вас не должен видеть никто из моих гостей.
      Я поняла, что предупреждение ее вполне серьезно.
      – Но я не могу оставаться здесь…
      – Можете и должны, пока не сумеете уйти незаметно. Разве я не сказала, что у меня долг перед вашим отцом? Я не втяну его дочь ни в какие дела, способные замарать имя Пенфолд. Сплетни дешевы, как говаривали в старину. Здесь всегда ходит множество дурацких слухов, и в большинстве своем – грязных. Мы же сделаем все возможное, чтобы найти мисс Соваж, хотя сдается мне, что она, осмелилась ступить на темный путь.
      Мисс Плезант не вернула мне рисунок. Все еще держа его в руке, она вышла. Мгновением позже я услышала отчетливый скрип ключа, запирающего дверь. Сделала ли она это, чтобы меня не потревожил никто из ее пресловутых «гостей» или для уверенности, что я не пренебрегу ее предупреждением? Правда, в этот момент я бы просто не могла никуда убежать: ноги мои отяжелели не меньше, чем веки, и вялость, порожденная утомлением и нервным перенапряжением, погрузила меня в полный видений сон.
      Проснулась я не в кресле у камина, а на диване, укрытая пальто. Я была еще сонной, но не настолько, чтобы не заметить миссис Плезант. Она снова сидела за чайным столиком, откинув голову на спинку кресла. Она пристально разглядывала некий маленький предмет, который держала щипцами.
      Щипцы… Так Ален держал «гри-гри» перед тем, как сжечь! Ален! Я села со сдавленным восклицанием, и хозяйка повернулась, чтобы взглянуть на меня.
      Затем, словно бы не желая, чтобы я видела то, что она держит, она сунула щипцы в самую середину огня. И снова я вспомнила Алена. Где он? Вдруг он вернулся, и узнал, что я пропала? Нужно было как можно скорее вернуться в отель.
      – Викторина… вы что-нибудь узнали о ней?
      – Совсем немного. Она не с тем мужчиной, о котором вы говорили. Однако он здесь, в городе, и за ним следят. – В голосе миссис Плезант звучала решимость. – Я уверена, что он ее где-то прячет. Значит, мы должны найти ее прежде, чем он поймет, что его присутствие обнаружено.
      – Вы сможете это сделать?
      – Со временем – да. – Она сказала это с такой уверенностью, что я ей поверила.
      – Время… давно ли я здесь? Ален… мистер Соваж… он вернулся?
      Она улыбнулась, и ее магия вновь сработала: я смягчилась, успокоилась.
      – Сейчас пять часов. И мистер Соваж еще не вернулся. Сабмит сообщила, что телеграмма в Вирджиния-Сити его не застала – он уже уехал на другой рудник, еще дальше на север. Но за ним послали.
      – Я должна вернуться в отель, – я отбросила шаль, укутывающую мои колени. Голова у меня кружилась, хоть я в этом и не признавалась.
      – Не надо беспокоиться. Я уже послала записку миссис Дивз. Она знает, что вы не только в безопасности, но и пытаетесь отыскать Викторину.
      Миссис Дивз… которая называла эту спокойную, улыбчивую женщину дьяволом. Если Огаста Дивз подумает, что я в сговоре с Мэмми Плезант, какую историю преподнесет она Алену? Я встала, глядя на свои плащ и шляпу.
      – Вот вы и расстроились. Но почему? Вам нечего бояться Огасты Дивз. Теперь она понимает, что должна помогать вам, а не мешать.
      – Но она говорила так, словно ненавидит вас! – Я была так удивлена, что брякнула это, не подумав.
      Мягкая улыбка миссис Плезант ничуть не изменилась.
      – У нее нет причин ненавидеть меня, детка. Я бы сама сказала ей об этом, но она мне не поверит просто потому, что страх порождает страх. Иногда люди совершают глупые поступки, и кое-кто узнает об их глупости. Отсюда – страх огласки. Надо сказать, я знаю много тайн и хорошо умею их хранить. У миссис Дивз нет причин бояться меня, есть лишь причины помогать вам и мисс Соваж. И она сделает все, что сможет, лишь бы нам помочь. А что до вашего ухода отсюда… это пока невозможно. Мои гости приезжают, и вы должны оставаться невидимой. Позже мы изыщем для вас возможность незаметно уйти. К тому же, лучше, чтобы вы оставались здесь, пока мы не узнаем, где находится мисс Соваж. Возможно, к тому времени она лучше разберется в характере Д'Лиса, и будет только благодарна за то, что ее нашли. Если он не зайдет слишком далеко…
      – Вы имеете в виду такие действия, после которых она вынуждена будет выйти за него замуж?
      – И это… и кое-что другое. – Миссис Плезант не стала уточнять вторую часть своего замечания.
      Итак, мне пришлось удовольствоваться тем, что она вышла и вскоре снова вернулась, опять неся поднос с едой. Это было превосходно приготовленное мясо, соблазнительное даже при отсутствии аппетита. Однако мое заточение начинало меня раздражать. Я даже принялась подслушивать под дверью, когда миссис Плезант снова ушла. Слышался смех, приглушенные голоса. Какая-то женщина томным голосом спела сентиментальную балладу, и наградой ей был взрыв аплодисментов. Дверь снова была заперта, но теперь миссис Плезант прямо сказала об этом, заявив, что не хочет, чтобы кто-нибудь ворвался ко мне.
      Мысли о совершенной мною глупости мешались с беспокойством о судьбе Викторины. Я вздрагивала, рисуя себе, что будет, когда вернется Ален. Ведь моя роль в этой странной истории могла вызвать лишь осуждение.
      Миссис Плезант являла собой загадку, которую я не могла разгадать. Она пригласила меня в дом, где, по ее собственному признанию, меня никто не должен был видеть, однако помощь она предлагала, вне всякого сомнения, честно. Ее рассуждения о миссис Дивз… не сквозил ли в них намек на шантаж? И вдобавок еще вуду…
      Амели была отравлена почти до смерти. Не стала ли Викторина второй жертвой, покорной рабой чужой воли? Я слышала о странных наркотиках, порождающих галлюцинации… Возможно, эти дьявольские снадобья и родились из культа вуду? Я уже почти потеряла терпение, когда вернулась мисс Плезант.
      – Вы что-нибудь узнали? – спросила я, прежде чем она успела закрыть дверь.
      – Мне только намекнули, но теперь мы можем действовать. Если она действительно там, где я думаю, мы сумеем вывести ее оттуда. Однако, слух дошел до меня через третьих лиц и вполне может оказаться ложным. Но мне сказали, что она верит, будто надежно укрылась, пока Д'Лис не придет за ней, и что она полностью предана ему. Я не знаю, как убедить ее уйти оттуда. Разве что силой, но это может привлечь нежелательное внимание. Все, что я могу, это представить дело так, чтобы все были уверены, будто она уходит по собственному желанию. Вы понимаете?
      – Где она? – Эта речь, полная полунамеков и умолчаний, раздражала меня. Я хотела просто правды.
      Думаю, она взвесила преимущества откровенности перед сдержанностью, прежде чем ответила. Возможно, из-за того, что я была дочерью своего отца, она сказала:
      – Мне сообщили, она в «Красном Петухе». Это гостиница… французская гостиница.
      Хотя ударение, сделанное ей на слове «французская» ни о чем не говорило мне (в этом я совершенно не была искушена), я догадалась, что имелось в виду.
      – Но тогда… она… – Меня охватил такой ужас, что я не могла связно говорить.
      – Нет, она там только скрывается, клянусь вам.
      – И вы вполне уверены, что она там?
      – Я уверена настолько, насколько можно быть уверенной, не увидев ее лично. По возвращении Д'Лиса мои люди потеряли его след, и мне неизвестно, когда он собирается забрать ее. Так же, как неизвестно, когда он вообще вернется.
      – Тогда мы должны пойти за ней. Она знает меня… и, конечно, послушает. Она не может быть окончательно потеряна для добра, она ведь так молода!
      – Если она не послушает, – миссис Плезант говорила столь обдуманно, что это придавало ее словам еще больший вес, – вы должны будете принять все меры, чтобы заставить ее пойти с вами. Если мы сумеем доставить ее сюда, Д'Лис не сможет нас побеспокоить.
      – Но мы должны отвезти ее обратно в отель!
      – Сделать это до возвращения мистера Соважа было бы непростительной глупостью. Если вы не сможете убедить ее, как вы сможете держать ее узницей в собственной комнате, не привлекая лишнего внимания?
      Ее логика была безупречной, Но я, похоже, ступила на тропинку, уводящую все дальше и дальше в трясину. Однако я согласилась с ее предложением, хоть и неохотно.
      – Вы не можете пойти со мной в таком виде. Вы должны стать похожей на посетительницу подобных мест. Нет… – Она прочла отвращение в моем взгляде. – Не на обитательницу. Но обычно служанки в таких домах – негритянки или полукровки. Большинство из них поступает туда через мое агентство по найму прислуги. Поэтому сегодня я могу просто привести служанку познакомить ее с местом, а она может захотеть или не захотеть туда наняться. Это откроет нам двери дома. Если мисс Соваж там, тогда вы обязаны убедить ее уйти с нами. Если она откажется – есть другой способ…
      Миссис Плезант прошла через комнату к высокому шкафу прекрасной китайской работы, чьи двойные дверцы были инкрустированы перламутром. Достав из кармана связку ключей, она отперла замок. Внутри были два ряда выдвижных ящиков. Из одного она вынула бумажный пакет.
      Так же аккуратно закрыв и заперев шкаф, она выложила пакет на стол, поближе к свету лампы. С минуту она внимательно изучала его, потом кивнула, словно отвечая собственным мыслям.
      – Не трогайте это, – предупредила она. – Я вернусь очень скоро.
      Миссис Плезант вышла столь быстро и бесшумно, что, казалось, растаяла, как персонаж какой-нибудь фантастической истории. Вскоре она вернулась, держа в руке носовой платок. Расстелив его на столе, она высыпала на него содержимое пакета – шафраново-желтый порошок, затем связала уголки льняного квадратика так, что получился узелок.
      – Если она откажется вас слушать, у вас будет это. Будьте готовы быстро развязать его… вот так… – Она подцепила платок пальцем, показывая, как развязывается узел. – Потом бросьте порошок ей в лицо!
      – Что-о? Что он с ней сделает?
      – Если она под влиянием Д'Лиса, как мы подозреваем, она придет в себя, вдохнув порошка. На очень краткое время она превратится словно бы в сомнамбулу. Вы возьмете ее за руку, и она пойдет за вами послушно, как малый ребенок…
      – Но что это такое? – Мне претила сама мысль пользоваться столь жутким оружием, даже если от этого зависело будущее Викторины.
      – Это измельченная трава, точнее, смесь трав. Действие ее продолжается недолго, и она безвредна, клянусь вам.
      Что-то в ее голосе убедило меня. Только сам способ был очень странным, и я надеялась, что мне не придется к нему прибегнуть. Миссис Плезант обернула второй носовой платок поверх первого и быстро сказала:
      – Вы должны затемнить себе кожу, а я принесу вам чепец, чтобы довершить ваш маскарад. Распустите волосы, чтобы их можно было туго заплести и убрать под чепец.
      Как ни противно мне было, я знала, что это необходимо. Расстегнув корсаж, я позволила ей протереть мое лицо и шею ваткой, смоченной в темной жидкости. Я взглянула в зеркало, пока она туго-натуго заплетала мне волосы, и убедилась, насколько темная кожа изменила мой облик. Я и вправду могла сойти за мулатку.
      Приготовленный ею чепец так же скрывал лицо, как и тот, что носила Сабмит. Но из-под него к тому же выбивались жесткие черные кудряшки, и, когда эти кудряшки были уложены на моей нынешней коричневой коже, волосы мои стали соответствовать обличию.
      Мой плащ уступил место более поношенному и потрепанному. А вот мое платье сойдет, решила она. Затем в дверь осторожно постучали, и она окинула меня последним изучающим взглядом.
      – Экипаж ждет, пора ехать. О, вы забыли! – С этим раздраженным восклицанием она схватила узелок с порошком и сунула мне. – Держите его в рукаве так, чтобы легко можно было достать. Ваш отец был человеком огромного мужества и решимости. Внешне вы на него не похожи, но если вы унаследовали черты его характера, то уповайте на них.
      Мы спустились по черной лестнице, прошли через кухню, полную восхитительных запахов, где моя спутница задержалась, чтобы проверить содержимое нескольких кастрюль и перекинуться парой слов по этому поводу с поваром. Я же отступила в тень, и толстяк-повар не обратил на меня никакого внимания.
      – С этим делом, – заметила миссис Плезант, когда захлопнула заднюю дверь, и теперь лишь слабый отблеск одинокого фонаря озарял нам дорогу к высокому дощатому забору, – нужно покончить как можно скорее. Чистая удача, что мистер Лэнтин с семьей уехали из города. Если бы они были сейчас здесь, я обязана была бы оставаться в их доме… а они должны скоро вернуться.
      Она толкнула доску изгороди, отодвинувшуюся, словно дверь, и я, подхватив юбки, пролезла вслед за ней. С той стороны, на улице, нас ждал экипаж. Он мог быть тем же самым, что доставил меня сюда, но точно я этого не знала. Миссис Плезант не давала кучеру никаких указаний, но он тронул, словно точно знал, куда надо ехать. Мелкая утренняя морось прекратилась, но в воздухе висела тяжелая сырость. В свете редких уличных фонарей в канавах поблескивала вода. Движение на улицах сейчас было более оживленным, и нашей колымаге приходилось вертеться и вилять.
      Впереди я увидела отблеск огненно-красного света, и не на уровне земли, а в воздухе. Обогнавший нас экипаж остановился, двое мужчин вышли из него, громко смеясь, и распахнули дверь под этим сигнальным маяком. Теперь я видела, что фонарь сделан в виде багряно-красного петуха. Это, без сомнения, была вывеска.
      Но мы не остановились у парадной двери. Напротив, наш экипаж проплюхал до угла квартала и свернул налево, в другую темную аллею, где кучер, наконец, остановился. Миссис Плезант вышла.
      – Подбери юбки, девушка! – приказала она мне, словно я и вправду была служанкой. – Нет смысла идти на встречу с мадам Сели с грязным хвостом!
      Это было необходимое предупреждение. Мостовая здесь, которую я могла лишь смутно различить, была покрыта смердящей грязью. Я ступала со всей возможной осторожностью, пока не добралась до забора, где моя спутница открыла калитку. Потом мы оказались в маленьком захламленном дворике без выхода. К счастью, задняя его стена сильно прогнила, мы протиснулись в дыру и оказались на вымощенном кирпичом дворе, более пригодном для ходьбы, чем только что покинутая аллея.
      – Успокойтесь и держитесь чуть позади меня, – шепотом предупредила миссис Плезант.
      Я едва не пропустила дверь в стене дома. К ней со двора вела единственная каменная ступенька. Миссис Плезант уверенно ступила на нее и постучала в дверь несколькими короткими ударами.
      Дверь приоткрылась, и мы вошли в тесный коридор, освещенный только свечой, которую держала открывшая нам женщина. Я ее почти не разглядела, заметив лишь, что она была негритянка и носила чепец и передник горничной. Не уловила я и слов, которые прошептала ей миссис Плезант. Женщина повернулась и проводила нас к лестнице, куда выбивалось немного света.
      Из передней части дома доносились звуки фисгармонии, смех и болтовня. В воздухе носились запахи крепких духов, винного перегара и пряные испарения сожженных благовоний.

      За лестницей открывался второй холл, обитый плотной красной тканью и неярко освещенный газовыми фонарями в виде позолоченных купидонов, вздымающих факелы. Горничная двинулась дальше к передней части дома, отделенной от нас широкой лестницей, из-за стен которой доносилось множество громких голосов.
      Она открыла дверь какой-то комнаты и сделала нам знак войти. Так я очутилась в обстановке, какой мое неискушенное воображение не могло даже представить. Здесь поверх красного ковра были набросаны пушистые золотисто-желтые покрывала. Свет проникал сквозь янтарные и топазовые абажуры ламп. Нигде не было ни признака окон – настолько пурпурные бархатные портьеры с золотой бахромой отрезали комнату от внешнего мира… Потолок был расписан фресками, на которых обнаженные золотые богини разбрасывали розы. Но главным образом меня потрясли стены: зеркала тянулись от пола до потолка, дверь, через которую мы вошли, тоже украшало зеркало. Все они были оправлены в золото, а между ними располагались четыре картины, где без всякой сдержанности во вкусах были изображены обнаженные женщины в полный рост. Каждая картина явно была призвана отображать свой тип красоты – одна брюнетка, другая блондинка, третья шатенка, а последняя – рыжая.
      Кровать была очень широка, а ее резное изголовье почти достигало потолка. На изголовье этом резвились купидоны с охапками золоченых роз. Наволочки и простыни, видневшиеся из-под приоткинутого красного бархатного покрывала, были из золотого атласа.
      Мраморный камин был снабжен золоченым экраном. Даже каминная решетка была покрыта позолотой и так надраена, будто и в самом деле была отлита из драгоценного металла.
      Кругом стояло несколько стульев, все в позолоте, с обтянутыми пурпурным бархатом сидениями и спинками. Здешняя атмосфера была пропитана тяжелым запахом духов, от которого меня даже слегка замутило. Мне захотелось броситься к одному из занавешенных окон, отбросить прочь этот тяжелый бархат и, распахнув створки, впустить ночной воздух. Нигде не было даже следа Викторины.
      – Ее здесь нет, – я взглянула на дверь, так искусно скрытую зеркалом, что я почувствовала себя в ловушке.
      – Она здесь… но не в этой комнате. Успокойтесь и предоставьте все мне.
      Миссис Плезант спокойно, будто у себя в гостиной, расположилась на стуле. Холодное достоинство, с которым она держалась, и элегантность ее одежды посрамляли эту безвкусную спальню. Я отвела взгляд от стен и от постели, уставившись прямо в камин. Как могла Викторина добровольно прийти в такое вот место? Что на нее нашло?