— Я не догадалась, — призналась Цендри. — Я не слишком разбираюсь в политике. Сказать по правде, я восприняла этот шаг как знак враждебного отношения.

Махала рассмеялась.

— Я хотела создать ситуацию, которая заставила бы вас прийти ко мне, и, вероятно, перестаралась. Вы разозлились на меня? Ну и зря. Цель моего приказа была одна — вырвать вас из-под влияния этой Ванайи. Я знаю, что она относится к Руинам «Нам-указали-путь» с благоговением на грани истерики и постарается удержать вас от их исследования как можно дольше. — Она показала на кушанья. — Пожалуйста, не стесняйтесь, ешьте, у нас, к сожалению, не так много времени. Я полагаю, вы понимаете, почему я хочу, чтобы Руины изучались?

— Во всяком случае, не из-за научного интереса к ним, его у вас, как я предполагаю, нет, — ответил Дал.

— И вы абсолютно правы, — искренне ответила Махала. — Но тем не менее я понимаю, что если Руины оставлены древней расой, которая некогда заселила галактику, тогда Изида станет центром научного интереса Сообщества. Мы бедны, ученая дама, — сказала она, и Цендри заметила, что, несмотря на свое естественное поведение, Махала, ведя беседу с Далом, по привычке все время смотрит на нее. — Нам нужно многое, и прежде всего приборы, способные предсказывать приближение землетрясений и цунами. Вы уже, насколько мне известно, представляете, какие беды они приносят нам?

— Да, — ответила Цендри. — Я видела, как целую деревню смыло волной в считанные секунды. Это было ужасно.

— «Ужасно» — не то слово. Теперь, покуда ныряльщицы не смогут сделать себе новые лодки и сплести сети, количество собираемого жемчуга сократится минимум на треть. Приборы нам нужны как воздух, и Сообщество может дать их. Я говорю «дать», потому что мы не в состоянии купить что-либо.

В разговор опять вступил Дал:

— Дарительница жизни, Сообщество много помогает дружественным мирам, которые работают над тем, чтобы сделать свои общества более разумными. Аппаратура, которую вы хотели бы получить, стоит немало, но она поможет вам не только предсказывать капризы природы — она поможет выбирать почву для обработки и поднимет вашу промышленность. Вы уже не будете зависеть от случайностей. Не пройдет и нескольких лет, как у вас все изменится.

— Я охотно верю вам, но Изида не является частью Сообщества, ученый магистр, и, боюсь, не скоро ею станет. — Она посмотрела на Дала. — Не принимайте того, что я сейчас скажу, на свой счет, но вам, конечно, известны причины, по которым мы не можем принять условий Сообщества. Матриархат есть Матриархат.

— Примите мое уважение, Проматриарх, — осторожно заметила Цендри, — но почему вы не можете принять условий Сообщества?

— Потому что Сообщество потребует от нас наделить мужчин равными с женщинами правами, а мы не можем на это согласиться. Мы хотим сами решать, кому давать статус полноценного гражданина, а кому — нет. Из истории нам хорошо известно, что как только мужчины получают равные права, они немедленно пытаются установить свою власть. Мужские особи. — Она посмотрела в сторону Дала. — Простите меня, ученый магистр, я еще раз говорю, что ничто из сказанного мной к вам не относится. Так вот, мужские особи не удовлетворяются простым равенством, они не выносят общества, в котором не доминируют, и стараются играть главенствующую роль. Вследствие этого общество приобретает такие отрицательные мужские черты, как страсть к соревновательности, конкурентную борьбу, агрессивность, и в конечном счете оно становится воинственным. Война — вот что несет в себе мужской заряд. Вы знакомы с таким понятием, как предел Ракмалла, ученая дама?

Хотя вопрос предназначался для Цендри, на него ответил Дал:

— Знаком. Предел Ракмалла — это период времени, в течение которого общество способно противостоять своему исчезновению. Но, примите мое уважение, дарительница жизни, эта величина не зависит от того, какое положение занимают в обществе мужчины.

— Ошибаетесь, ученый магистр, исследования, проведенные на Персефоне, показали обратное, — возразила Махала. — Любая цивилизация проходит один и тот же путь. Сначала появляется первобытное общество, оно эволюционирует и постепенно перерастает в матриархат, но как только он начинает увядать, к власти немедленно приходят мужчины, и начинается процесс упадка общества. Внешне все происходит вполне безобидно, и даже отмечаются некоторые положительные явления, но общество уже гибнет. Пресловутый прогресс и техноструктуры, разработка всякого рода вещей, порой ненужных, их постоянное совершенствование и социальные эксперименты убыстряют исчезновение общества. Практически с момента распада матриархата участь общества предрешена с исторической и политической точек зрения. С точки зрения эволюции оно катится к неизбежной гибели. На базе наших исследований, еще на Персефоне, мы и начали свой эксперимент. Мы попытались создать культуру, способную противостоять упадку, прогрессу и, в конечном счете, своему исчезновению, путем искусственного замедления развития. Мы стараемся как можно дольше не допустить той фазы, когда мужчины приходят к власти. Малейшие явления патриархата в обществе свидетельствуют о начале его упадка и исчезновения.

Как завороженная Цендри слушала пламенную речь Проматриарха. Всего за несколько минут Махала сказала ей о культуре Изиды больше, чем она узнала и услышала за все время пребывания в доме Ванайи. Но аргументы в пользу матриархата Цендри не впечатлили, уж очень они были слабыми, а местами просто надуманны.

«Если бы я здесь была в качестве антрополога, я бы без труда переубедила ее, и она бы меня поняла», — размышляла Цендри, чувствуя, как в душу закрадывается легкая неприязнь к невежественной, полной предрассудков Ванайе.

— Я немного историк, Проматриарх, — сказала она, — специалист по примитивным культурам, и могу сказать вам, что и матриархат также исчезал, когда начинал доводить неравенство между женщинами и мужчинами до полного угнетения мужчин.

— Но мы не угнетаем мужчин, — возразила Махала. — Наши мужчины вполне счастливы и довольны своим положением. Они знают, что живут в полноценном обществе, которое не желает уничтожать себя. Мы защищаем наших мужчин от их диких инстинктов и даем им полную свободу тратить энергию на то, на что они больше всего пригодны. — Она подозвала к столу одну из служанок. — Позвольте предложить вам еще кусочек дыни, ученая дама.

— Я надеюсь, дарительница жизни Махала, что вы мне поверите, — улыбнулся Дал. — Сообщество уже давно освободилось от тех недостатков, которые вы ему приписываете. Я вам расскажу о своем родном мире Пионер. Когда четыреста лет назад мы захотели вступить в Сообщество, от нас потребовали, чтобы женщины Пионера имели равные с мужчинами права. Мы согласились, и теперь мужчины и женщины на Пионере равны. Если следовать вашей логике, нам следовало бы отказаться от этого и продолжать бережно хранить наши драгоценные дремучие традиции. Так я вас понимаю?

— Я мало знаю о Пионере, но могу сказать только одно — что бы там ни было сделано, для женщин этого недостаточно. Я сомневаюсь, что в вашем мире женщина пользуется истинным равенством. То, что она пользуется одинаковыми с мужчиной правами в обществе, устроенном мужчинами и для мужчин, — это не равенство, это просто возможность для женщины делать то же, что делают мужчины. Такое устройство общества лучше никогда не иметь, потому что его установки гибельны и отвратительны. Полностью раскрыться женщины могут только в том обществе, которое устроили они сами. Кстати, и мужчины реализовать свои возможности могут только в таком обществе. — Она очаровательно улыбнулась. — Но, может быть, нам не стоит заводить политические дискуссии? Я знаю, что вы никогда со мной не согласитесь, ученый магистр. — Она повернулась к Цендри. — Вот ученая дама, она наверняка меня понимает и поддерживает. Я на вас очень рассчитываю. Если вы подтвердите, что Руины «Нам-указали-путь» представляют научный интерес, тогда, возможно, Сообщество пойдет нам навстречу и предоставит кредиты, в счет которых мы сможем закупить необходимое нам оборудование. В свою очередь, мы разрешим ученым исследовать наши Руины сколько угодно. Но в этом случае условия будем ставить мы, но не много, всего одно — не вмешиваться в нашу общественную структуру.

— Это вполне возможно, — откликнулся Дал. — Если окажется, что Руины действительно являются детищем Строителей, тогда я… — Он осекся и посмотрел на Цендри.

— Пока о принадлежности Руин к эпохе Строителей говорить рано, — подхватила она мысль Дала. — Судя по тому, как они выглядят, они возведены не так давно и имеют не большую историю. В этом случае их принадлежность к культуре Строителей вызывает не меньше сомнений, чем существование самих Строителей.

Сердце Цендри наполнилось гордостью. Наконец-то ей удалось произнести связный монолог на тему, касающуюся археологии. Она кинула взгляд на Дала, он улыбался и был явно доволен.

— Как бы там ни было, — ответила Махала, — я буду надеяться, что Руины привлекут к себе внимание ученых с Университета. Только так мы сможем заинтересовать Сообщество и, не связывая себя никакими условиями, получить то оборудование, в котором нуждаемся. Тогда мы определенно избежим разрушения нашего уклада и гибели, которую сулит предел Ракмалла всем мирам, и Сообществу в том числе. И, что бы ни говорили скептики, гипотеза о Строителях существует, и пока ее никто не опроверг. В конце концов, кто бы ни оставил эти Руины, ваша задача, ученая дама, исследовать их, а не ходить туда с цветочками и не падать перед ними на колени. Будьте выше этих предрассудков. А сейчас, поскольку приехала моя достопочтенная коллега, позвольте мне пригласить вас в мою ложу и посмотреть на состязания, устроенные в вашу честь.

Они прошли в амфитеатр, в котором должны были проходить состязания. Цендри шла, думая о происходящем. Махала произвела на нее неотразимое впечатление, настолько сильное, что Цендри начинала сомневаться в искренности Ванайи, к которой в последнее время сильно привязалась. Дал, как почувствовала Цендри, находился в еще более затруднительном положении. Практически, в завуалированной форме, Махала предложила ему стать посредником между Матриархатом и Сообществом. Это его устраивало в высшей степени, поскольку в случае успеха сбывалась его мечта о детальном исследовании Руин с целой группой специалистов в течение длительного времени. На подобную сделку — оборудование в обмен на возможность исследований — Ванайя не пойдет никогда, в этом Цендри была больше чем уверена. Но предложение предложением, а у Дала была еще и своя миссия. Цендри предполагала, что он должен связаться с мужчинами Изиды и что-то передать им. Вот эта сторона деятельности мужа Цендри сильно беспокоила. Как ученый, она не могла согласиться с вмешательством науки во внутренние дела Матриархата. Дал нарушил заповедь ученого, и его поведение не могли оправдать никакие мотивы. Даже такие благородные, как стремление освободить мужчин из рабства и предоставление им равных с жительницами Матриархата прав.

В большой ложе для официальных лиц, откуда открывался прекрасный вид на весь стадион, на самых почетных местах сидели Цендри и Дал. Рядом с Цендри сидела Ванайя, за ней — Миранда. Трибуны амфитеатра были до отказа забиты женщинами самых разных возрастов, от детей до старых матерей семейств. Они кричали и аплодировали проходившим по стадиону атлетам-мужчинам. За исключением ярких повязок на волосах, спортсмены были совершенно обнажены. Цендри была шокирована, она не ожидала столь неординарной формы развлечения для женщин. Но постепенно она пришла к мысли, что такая демонстрация мужской красоты не более безнравственна, чем показ обнаженных женщин в секс-залах, которые есть в каждом космопорту. В параде спортсменов, по крайней мере, вкуса было значительно больше. В конечном счете, здесь не было никакой пошлости, мужчины шли соревноваться, тысячи лет назад спортсмены, участвовавшие в играх, также были обнажены. По трибунам ходили продавщицы цветов, и женщины охотно покупали букеты, которые тут же и бросали под ноги понравившимся атлетам. Миранда купила два букета и протянула один Цендри.

Парад кончился, спортсмены приготовились к первому этапу — забегу. Цендри смотрела на стадион и видела среди участников довольно симпатичных юношей.

Дал был шокирован.

— Какое бесстыдство, эти бабы с ума сошли, — прошептал он на самое ухо Цендри.

— Разве? — спросила Цендри. — А помнишь, как однажды ты привел меня в какое-то заведение, где танцевали обнаженные девушки? Почему-то я там не возмущалась.

Дал ошарашенно посмотрел на нее.

— Я не думал, что тебе это будет неприятно. Могла бы сказать, и мы тут же ушли бы.

Некоторые женщины, участвующие в соревнованиях, демонстрировали вполне приличную технику. Цендри посмотрела туда, где две команды ракетками перекидывали через натянутую сетку маленький мяч. Подобную игру она видела раньше на Университете.

Махала лично вручала победителям призы. Они были различные, от простых гирлянд из ярких цветов и раковин, которые получили победители-мальчики, до серебряных и позолоченных знаков и медалей. В качестве призов давались также и громадные коробки конфет, и корзины с фруктами. Участники старшего возраста получали изящно сделанные спортивные принадлежности. Зрительницы приветствовали своих любимцев и любимиц, выкрикивали их имена, осыпали их цветами и разноцветными лентами. Поигрывая мускулами, мужчины прохаживались по стадиону и без всякой скромности демонстрировали поклонницам мужские достоинства. Цендри, нисколько не смущенная видом обнаженных мужских тел, была поражена той открытостью, с какой женщины выражали мужчинам свою симпатию.

— Все-таки жаль, что твой спутник не принимает участия в соревнованиях, — сказала Ванайя. — Он у тебя очень симпатичный.

Цендри посмотрела на нее и увидела, какими жадными, сладострастными глазами она смотрит на атлетов.

— Очень жаль, — снова произнесла Ванайя и посмотрела на сидящего рядом Ру. — Мой Ру, конечно, тоже мил, но спортсмен он очень слабый. — Она вздохнула. — Правда, от мужской особи трудно требовать разностороннего развития.

Ру сидел потупив глаза. Цендри заметила, как его покоробило от бестактных слов Ванайи. Внезапно Миранда нагнулась и что-то быстро прошептала ему. «Любопытно, — подумала Цендри, — чувствует ли Ру себя ущербным оттого, что не может участвовать в состязаниях? Он знает, что неглуп, талантлив и красив. Хотелось бы ему стоять на стадионе и ловить на себе красноречивые взгляды женщин?»

Кульминацией состязаний были поединки боксеров и борцов. По тому восторгу, с которым трибуны встретили участников, Цендри поняла, что это — основная часть состязаний, все предыдущее было только прелюдией к ним.

Объявили перерыв, и на стадион вышли группы танцоров. Женщины покупали у разносчиков замороженные фрукты и, горячо обсуждая шансы своих фаворитов, забрасывали их букетами цветов. Спортсмены сидели в нижних рядах, ожидая начала состязаний. Но вот перерыв закончился, и спортсмены колоннами начали выходить на стадион. Цендри поняла, что это — обитатели мужских домов. Дал извинился и незаметно вышел из ложи. Цендри подумала, что он направился в комнату отдыха, но заволновалась, увидев, что и Ру тоже поднялся. Он наклонился к Ванайе и что-то сказал ей. Та, не глядя на него, кивнула, и Ру последовал за Далом. Цендри посмотрела на Ванайю, она, облокотившись на перила, высматривала среди участников соревнований красивых мужчин. Цендри разглядывала Проматриарха и думала, что она, несмотря на свою бестактность, не такая уж плохая женщина. Она терпимо обращается со своим спутником Ру, и ей и в голову не приходит, что она унижает его каждым своим словом и жестом. В своем доме она добра и ласкова со всеми и вполне заслуженно считается одним из политических лидеров города.

«Она не слишком-то похожа на полоумную, погрязшую в предрассудках женщину, какой ее описывает Махала, — подумала Цендри. — Во всяком случае, в это довольно трудно поверить».

Миранда заерзала, и Цендри подумала, что роды у нее могут начаться в любой момент. Миранде было неудобно сидеть на жестких сиденьях, несмотря на то что здесь, в ложе, на них были положены толстые подушки. Она поднялась и вышла из ложи. Цендри было интересно посмотреть, что происходит за трибунами, и она пошла за Мирандой.

Комнаты отдыха были отделаны и обставлены с обычной для Изиды роскошью. У громадных зеркал, поправляя прически и макияж, хохоча и весело толкаясь, стояли женщины. Цендри, к своему удивлению, заметила, что это единственное место, где она видела в руках у женщин косметику. Одежда на женщинах была также изысканней, чем обычно. Миранда подошла к зеркалу и стала подкрашивать свои большие голубые глаза разноцветными тенями. Цендри такой способ наведения красоты показался несколько необычным, но результат ей понравился. «В конечном счете, методы и средства ухода за собой, а также понятия красоты в каждом мире свои. Кто знает, какую сексуальную и социальную нагрузку несет та или иная тень или краска?» Лаурина, молодая преподавательница колледжа Ариадны, тоже была здесь. Она посмотрела на Цендри глазами, полными обожания и почтения, и, стесняясь, повернулась к зеркалу. В ее обществе косметикой пользовались только в одном случае — скрыть дефекты лица, замазать морщины или родинку, слишком маленькую для того, чтобы делать из-за нее операцию, либо же выкрасить выгоревшие на солнце волосы в ровный цвет. Миранда подошла к Лаурине и предложила ей нарумянить щеки, что та с удовольствием и сделала. Затем она обвела глаза тенями с блестками, но на ней даже такое незначительное количество косметики казалось вызывающим и вульгарным. Однако Лаурина смотрела на себя в зеркало и улыбалась, ей нравился полученный результат. По взглядам, которые женщины бросали по сторонам, по их таинственному шепотку, радостным возгласам и повышенному интересу к своей внешности и необычно красивой одежде, Цендри поняла, что состязания для них являются дополнительной возможностью произвести впечатление друг на друга. Для своего будущего описания Матриархата Цендри старалась увидеть и удержать в памяти как можно больше, не упустить ни одной мелочи.

Возвращаясь с Мирандой в ложу, Цендри снова обратила внимание на царившее среди женщин радостное возбуждение. Некоторые демонстративно отворачивались от красующихся на стадионе мужчин и кидали друг на друга жаркие, страстные взгляды. Несколько пар сидели обнявшись, другие искали уединенного места для поцелуев и взаимных ласк. Цендри, никогда не видевшая столь откровенного желания женщин заняться любовью между собой, стыдливо отворачивала глаза от прильнувших друг к другу и не замечающих ничего вокруг парочек. Бывая в самых разных мирах, она видела много вариантов сексуальных наклонностей, но то, что предстало перед ее глазами, казалось ей странным, почти невероятным. Она думала, что женщин Изиды привлекут здоровые, красивые мужчины, но видела, что ошибалась. Многие женщины смотрели на спортсменов с абсолютным безразличием. Стоящая рядом с Цендри Миранда вздохнула.

— Иногда я чувствую себя очень одинокой, — сказала она. — И тогда я даже начинаю скучать по моей подруге. Мне так хочется, чтобы рядом со мной сидел Ру, но я знаю, что этому не быть никогда. Что со мной происходит, Цендри? — спросила она. — Почему я так не похожа на остальных? — Она немного помолчала. — Очень часто я завидую тебе, ведь ты можешь со своим спутником проводить столько времени, сколько захочешь.

Цендри молчала. Что ей ответить этой девушке?

— Каждое общество живет по своим законам и правилам, Миранда, и их устанавливает само общество, — наконец произнесла она. — Некоторые люди, они есть во всех мирах, понимают, что общество, в котором они живут, не является совершенным, а на принятых в нем правилах нет печати абсолютной мудрости. Эти люди не вписываются в свое общество, они стоят выше его, и ты, Миранда, одна из таких людей. Что тебе делать? Не знаю, во всяком случае, не переживать свое отличие от других так остро.

На глазах Миранды показались маленькие слезинки. Она прижалась к Цендри.

— Знаешь, Цендри, — испуганно зашептала она, — мне иногда хочется, чтобы Изида стала частью Сообщества, и тогда я и Ру могли бы уехать отсюда куда-нибудь далеко, в мир, где нам не пришлось бы стыдиться нашего желания быть вместе. Я понимаю, что, говоря так, предаю свою мать. — Она попыталась взять себя в руки. Мимо них, стараясь не задеть Миранду, проходили женщины. Они подмигивали и хихикали. Цендри догадалась, что они принимают их с Мирандой за одну из тех парочек, которыми были полны все трибуны, но Цендри было все равно. Ее заботила Миранда, ее судьба. Девушка тихо плакала, и слезы тоненькими ручейками текли по ее щекам. Цендри вытащила платок и стала утирать лицо Миранды.

— Пойдем, пойдем в ложу, — говорила она. — Не плачь, Миранда, не нужно плакать.

Сдерживая слезы и пытаясь улыбнуться, Миранда посмотрела на Цендри.

— Цендри, я не понимаю, откуда тебе столько известно о современных людях и их культуре? — спросила Миранда. — Я думала, что ты интересуешься только теми цивилизациями и народами, которых уже нет.

У Цендри было такое ощущение, будто ее обдали холодным душем. «Неужели Миранда догадалась, кто я на самом деле?» — мелькнула в ее голове страшная мысль.

— В моих знаниях нет ничего особенного, Миранда, — мягко ответила она. — Просто я живу на Университете, где много разных культур и народов. Пойдем на свои места. — Цендри взяла Миранду под руку и по опустевшим коридорам повела в ложу. На одном из поворотов Цендри вдруг остановилась перед идущей вниз лестницей. Цендри догадалась, что она ведет в комнаты, где атлеты переодеваются, или, точнее, раздеваются перед участием в состязаниях. Она посмотрела вниз и увидела Дала, он стоял в окружении мужчин и о чем-то говорил. Цендри вздрогнула, вспомнив, как Ру жаловался ей, что его привилегированное положение спутника вызывает к нему ненависть со стороны других мужчин. Ру даже намекал, что встреча с мужчинами для него может быть не только неприятна, но и небезопасна.

Цендри заволновалась, но, осмотрев лица окружающих Дала мужчин, поняла, что опасность ему не грозит и даже напротив. Обступив Дала, мужчины, среди которых были и атлеты, не успевшие снять гирлянды, и немногочисленные зрители, раскрыв рты слушали, что он говорил им. В глазах их Цендри видела не угрозу, а почтение. «О чем он разговаривает с ними? — подумала Цендри. — К чему он их призывает или чему учит? Не исключено, что мужчины остановили его для того, чтобы просто поговорить с представителем Сообщества, посмотреть, дотронуться до человека, который, по их мнению, является героем хотя бы потому, что не принадлежит женщине. О чем Дал рассказывает им? Ну об этом нетрудно догадаться. Он рассказывает им о Сообществе и о равенстве мужчин и женщин». Цендри была встревожена, она впервые за время своего пребывания на Изиде видела столько мужчин вместе. «Но разрешены ли здесь такие собрания? Не будет ли у Дала неприятностей? Или здесь всем глубоко безразлично, зачем мужчины собираются и о чем говорят? Нет, такого здесь быть не может. Но тогда получается, что эта встреча для Дала не является случайностью. А если так, тогда он их к чему-то призывает», — думала Цендри.

Дал повернулся и стал медленно выходить из толпы. Но мужчины расступались очень неохотно, они явно не хотели отпускать его, они пытались задержать Дала, что-то говорили ему. Цендри поняла, что ей пора уходить, иначе Дал заметит ее. К тому же началась основная часть состязаний. Цендри крепче взяла Миранду под руку и, стараясь идти по возможности быстрее, направилась на трибуны. Через несколько минут они уже подходили к ложе.

— Я не хочу, чтобы моя мать догадалась, что я плакала, — прошептала Миранда, наклонившись к Цендри. — Загороди меня, пожалуйста.

Цендри вошла в ложу первой и села рядом с Проматриархом, Миранда расположилась позади них. Вскоре в ложу вошли Дал и Ру. Краем глаза Цендри заметила, как Ру опустился на сиденье рядом с Мирандой и незаметно дотронулся до ее руки.

Цендри запрокинула голову назад и, внимательно посмотрев в лицо мужа, спросила:

— Где ты был? Я видела, как ты стоял внизу с мужчинами.

— Я надеюсь, — процедил Дал, — что у тебя неплохая память. Когда-то я уже просил тебя не вмешиваться в мои дела, Цендри, и не заставляй меня повторять это еще раз.

Начались финальные состязания, и спортсмены сошлись в борцовском поединке. Они захватывали, бросали на землю противников, издавали победные крики, но не это ошеломило Цендри. Она была поражена реакцией сидевших на трибунах женщин. Они наблюдали за спортсменами, и чувство полового влечения охватывало их все больше и больше. Цендри видела раскрасневшиеся лица, раздувающиеся ноздри женщин, их влажные губы и горящие желанием глаза. Она сравнила реакцию зрительниц с реакцией мужчин, смотрящих скабрезные фильмы в секс-салонах в Сообществе и удивилась сходству поведения. Вот что поразило ее. Цендри никогда не думала, что женщины способны так остро чувствовать потребность в половом контакте, просто наблюдая за мужчинами. По своей наивности она считала женщин нечувствительными к демонстрации мужской красоты и силы, она не предполагала, что это может возбудить в них острое желание физической любви. Женщины визжали, они забрасывали спортсменов цветами и лентами, демонстрируя свою похоть, они выкрикивали настолько откровенные фразы, что Цендри покраснела и опустила глаза.

Но что она ожидала увидеть? Подобные зрелища, вероятно, являлись единственной возможностью для женщин и мужчин открыто общаться друг с другом. Жительницы Изиды не видели мужчин в другой обстановке. В конце концов, на планете рождаются дети, следовательно, женщины вступают в половые связи с мужчинами. Цендри хорошо помнила, как покоробило Миранду, когда она говорила об искусственном осеменении. «Но как и где они предаются любви? — спрашивала себя Цендри. — Судя по всему, запреты на контакты мужчин с женщинами здесь очень строги». Внезапно Цендри поймала себя на том, что слишком часто думает об этом. «Но я — антрополог, — уверяла она себя. — Я должна знать все стороны их жизни». Однако в глубине души она чувствовала, что ею руководит не столько научный интерес, сколько личный.

«Бедные женщины, им даже в голову не приходит посмотреть на мужчину как на личность».

Победитель финального соревнования, громадного роста мускулистый молодой мужчина со светлыми, явно крашеными волосами, улыбаясь, стоял, обвешенный гирляндами цветов и лентами. Пока хор мужчин пел для него победный гимн, он махал руками, подмигивал, вилял бедрами и крутился под оглушительные визги и крики зрительниц. Когда пение закончилось, он подошел к ложе для официальных лиц, и Махала, поднявшись, вручила ему главный приз. Это был полный охотничий комплект, дорогой и прекрасно сделанный. В него входил полный набор одежды, спальные мешки, палатка, лук со стрелами и много других вещей, о назначении которых Цендри могла только догадываться. Ванайя повернулась к ней и объяснила, что каждый из финалистов получает две смены одежды, одну из которых носит каждый день. Невыигранные призы разыгрывались в лотерее, после чего зрительницы начали покидать трибуны. Спортсмены, толкаясь и подшучивая над не слишком удачливыми соперниками, устремились в комнаты, зрительницы толпой двинулись к выходу.

— Давайте подождем немного, — предложила Ванайя. — Не стоит торопиться, Миранда. — Она заботливо посмотрела на беременную дочь.

Махала подошла к Миранде и взяла ее за руку.

— Когда ты ожидаешь появления младенца? — спросила она.

— Осталось совсем немного, — ответила девушка. Слезы у нее уже высохли, голос стал ровным и спокойным. — Я ожидала, что к этому времени она уже появится.

Махала повернулась к Ванайе.

— Если родится дочка, можно будет поздравить вас с появлением наследницы, — сказала она, улыбаясь. — Ты, конечно, ждешь ее?

— Ты права, сестра моя. — Цендри знала, что на Изиде слово «сестра», используемое в разговоре между женщинами, не свидетельствует об их родственных связях, оно является обращением, принятым среди равных. — Наша спрашивающая Маре уверена, что родится девочка, моя наследница.

Махала подошла к перилам и посмотрела на пробирающихся сквозь толпу молодых обнаженных мужчин. Смеясь и толкаясь, они подходили к ложе и принимали оставшиеся призы — коробки конфет, разноцветные ленты и гирлянды цветов. В ложе было довольно тесно, Цендри сдавили со всех сторон, и тем не менее она сразу почувствовала полное тело Ванайи. Проматриарх прижалась к Цендри и одной рукой обвила ее за талию. Цендри посчитала жест Ванайи знаком расположения и положила руку на плечо Проматриарха. Ванайя наклонилась и прижалась щекой к лицу Цендри, затем провела рукой по ее бедрам и животу. Цендри смутилась, она чувствовала, как Ванайя провела горячей ладонью по ее телу и принялась мягко, но явственно ласкать ее грудь. Первым желанием Цендри было разозлиться и оттолкнуть Ванайю, она уже решила это сделать, но внезапно остановилась.

«Если следовать их нормам, то это — знак полного приятия. Поведение ее говорит о том, что я стала для них своей. Собственно говоря, ничего страшного во всем этом нет, достаточно посмотреть вокруг. Демонстрация полового влечения здесь не осуждается, напротив», — думала Цендри, и эти мысли проносились в ее голове с невероятной быстротой.

«Печально, что в учебниках по антропологии ничего не сказано относительно того, как нужно вести себя в подобных ситуациях».

Цендри знала, что она должна чувствовать отвращение, ярость, она должна оттолкнуть Ванайю, но внезапно нахлынувшая нежность сделала ее беззащитной. Она тихо стояла, чувствуя подрагивающее тело и ищущие руки Ванайи, не зная, что делать — отвергнуть ее ласки или ответить на них. Не видя ответных действий со стороны Цендри, Ванайя отступила и, стараясь не смотреть в глаза, словно стыдясь своего эмоционального всплеска, произнесла:

— Извини меня, дитя мое. Я совсем забыла, что ты не одна из нас.

Цендри слегка пожала пухлую руку и направилась в сторону лестницы.

— Я действительно старая дура. Ты очень обиделась на меня? — спросила Ванайя вслед Цендри.

— Обиделась? За что? — Цендри мягко улыбнулась, еще раз пожала теплую мягкую ладонь Ванайи и пошла вниз вслед за Мирандой.

— Сестра моя. — Махала обратилась к Ванайе. — Я вижу, что вы очень заняты ожиданием наследницы, и понимаю вас. Миранде требуется уход, и вам, вероятно, недосуг заниматься с нашими почетными гостями с Университета. Надеюсь, вы не будете против, если они останутся у меня, вы же сможете перекинуть все свое внимание на Миранду. К тому же впереди у вас еще и устройство праздника дня рождения наследницы, ученая дама и ее спутник будут мешать вам. Я же буду рада избавить вас от дополнительных хлопот.