Охотники Красной Луны (Охотники Красной Луны - 1)

      Райэнна загрустила, повесив свою красивую головку.
      - На моей планете женщины вообще никогда не воевали, даже до того, как вообще было покончено с войнами во имя благоразумия и процветания, сказала она. - Я, правда, носила с собой нож на случай нападения каких-нибудь ископаемых - вроде воров или насильников, все еще попадающихся в диких местах, - и пару раз пускала его в дело. Вернее, показывала, что он у меня есть, этого хватало, средний хулиган - существо трусливое. Вот так. Мне хотелось бы найти что-нибудь полегче...
      Дэйн улыбнулся:
      - Если не найдешь, то таких просто в природе не существует. У них тут есть любые - с лезвиями от шести дюймов до трех футов, и весят они соответственно от двух унций до десяти фунтов.
      Райэнна наконец остановила свой выбор на длинном тонком кинжале и маленьком складном ноже, помещавшемся у нее в кармане рубашки. Застегивая на талии пояс с кинжалом, женщина вдруг замерла, часто-часто заморгав.
      - Надо еще привыкнуть к мысли, что придется применить оружие против разумного существа, - сказала она и добавила: - Или к тому, что это самое разумное существо нападет на меня с чем-нибудь подобным в руках...
      Райэнна принялась яростно тереть глаза, и Дэйн понял, что ее вечная бравада - всего лишь маска, скрывающая испуганное миролюбивое существо.
      Он сказал:
      - Будем все-таки надеяться на то, что до этого не дойдет. Наше дело выжить; если для этого достаточно хорошо бегать и прятаться, то так мы и будем поступать. Лично я вовсе и не мечтаю о драке с охотниками.
      И вместе с тем Марш думал, что им просто дают возможность привыкнуть к мысли о неизбежности смертельной схватки. А это совсем не то, с чем культурному человеку легко смириться. И как бы ни утверждали некоторые, что цивилизация - лишь маска, флер, прикрывающий дикую сущность человека, все же у одних он оказывался более плотным и значимым, чем у других. Дэйн видел это сам во время своей недолгой службы во Вьетнаме: некоторые из новичков довольно быстро смирялись с мыслью о том, что должны убивать. Куда девалась вся цивилизованность, лишь только сержант-инструктор давал команду "примкнуть штык", а затем "коли"? Когда в одном подразделении оказывается слишком много таких, получается резня вроде той, что была в Сонгми, и все: мужчины, женщины, старики и даже младенцы - были умерщвлены в одночасье. Иных же новобранцев очень трудно приучить к убийству, они палят в воздух или стреляют наугад, сами не желая умирать, но вместе с тем не чувствуя в себе сил выбрать в качестве живой мишени какого-нибудь конкретного человека. Таким был и сам Дэйн.
      Один приятель Марша - полицейский - говорил то же самое. Некоторые убивают охотно, даже слишком охотно, других выстрелить в человека может заставить только угроза собственной жизни. Есть и такие, которые вообще не могут заставить себя нажать на курок. Если им везет - они становятся кабинетными работниками, регулировщиками, если нет - зачастую жертвами.
      Дэйн никогда сознательно никого не убивал. Он изучал боевые искусства Востока - кендо, каратэ, айкидо - с тем же энтузиазмом, с каким занимался альпинизмом или пускался в одиночные плавания. Мог ли он убить? Этого Марш не знал.
      "Но я, черт возьми, попробую приколоть кого-нибудь!"
      У него оставалось время убедить себя в этом. Маршу вспомнились те дни, когда ему довелось быть заменяющим в олимпийской сборной. Шансов выйти на соревнования у него не было решительно никаких, зато там Дэйн познакомился с бегуном на длинные дистанции - англичанином, золотым призером, который утверждал, что победа, поражение, соревнование - категории, которыми оперирует сознание. "Ты просто вкручиваешь себе в башку "я должен победить" или "я проиграю", - говаривал он, - доходишь до черты, когда знаешь, что вот-вот сдохнешь, и либо падаешь, либо переходишь ее. Такое с некоторыми тоже бывает".
      Наверное, можно "вкрутить себе в башку" и "я убью"?
      Меньше всего в подобной обработке нуждался Клифф-Клаймер, он происходил из племени убийц, стоило послушать, как этот парень говорил о дуэлях. Аратак? Миролюбивое существо, но такого лучше не злить. Кто-кто, а уж Дэйн-то видел человека-ящера в схватке с мехарами. Что до Райэнны... Ее народ цивилизован так, что куда уж дальше, и все-таки раз она носила с собой нож против воров или возможных насильников, может, у нее к не дрогнет рука, если придется защищать себя?
      А вот Даллит?.. Соплеменники ее ни с кем не воюют, сама она даже не ест мяса, не выносит насилия...
      "А как она кидалась на мехара? Хорошенькое "не выносит насилия", да никто из нас не был столь же неистов, как она. Я едва ее оттащил!.."
      Дэйн обернулся и поискал глазами девушку, однако та рассматривала ряд странноватого вида орудий, вероятно не предназначенных для использования человеком. Что-то в позе Даллит удержало Марша от того, чтобы подойти к ней.
      "Я хочу защитить ее, - подумал он. - И не могу. И тем не менее я сделаю все, чтобы уцелеть и спасти ее".
      Дэйн отогнал от себя пораженческие настроения. Даллит этим не поможешь, скорее наоборот, его страх подхлестнет в ней ее собственный. Клифф-Клаймер отошел в сторону, где делал какие-то жесты, напоминавшие движения боксера при схватке с тенью.
      "Он презирает оружие. Но те, другие мехары использовали что-то наподобие палок кендо".
      Дэйн подумал, что, может быть, охотники во многом схожи с мехарами? Казалось, Клифф-Клаймер хорошо понимал их...
      В зале, как подметил Марш, находилось несколько групп, использовавших в своих тренировках различные виды оружия. Он подумал о том, что, возможно, не полагается смотреть, как тренируются другие, и, увидев Служителя, поспешил задать волновавший его вопрос. Робот немедленно ответил, что благородная священная дичь имеет право находиться в любом из мест на территории Охотничьего заповедника. Марш подумал о том, что же может случиться, если он выйдет за эту территорию, но выяснять не стал. Кроме того, землянину объяснили, что оружие, которое он для себя выбрал, теперь принадлежит ему до конца охоты и что меча, кроме него, никто не имеет права касаться. Робот осведомился, окончательно ли данное решение.
      Дэйн почти без колебаний ответил утвердительно. Это походило на каприз, несомненно, следовало продолжить поиск, так как могло найтись более подходящее оружие, но... Вероятно, соблазн защищать свою жизнь оружием, сделанным на Земле, оказался слишком силен. Это действительно выглядело чистейшей воды капризом, и тем не менее Дэйн не желал ничего менять.
      Марш провел весь остаток дня в упражнениях, привыкая к тяжести своего оружия, приноравливаясь и приучаясь к рукояти. Когда солнце стало склоняться к закату, пришел Служитель, чтобы предложить пленникам принять ванну перед вечерней трапезой.
      Настолько поглощенный тем, что обнаружил в столь отдаленном мире самый настоящий самурайский меч, Дэйн, не сказав никому ни слова, покинул спутников и с полчаса пролежал в одной из "лоханок" по шею в бурлящей воде, размышляя о своем открытии. Истории о таинственных исчезновениях людей существовали с древних времен, Чарльз Форт собрал несколько тысяч таких рассказов. Его труд под названием "Летающая тарелка" содержит множество легенд о появлениях кораблей из далекого космоса. Например, рассказ о "Марие Селесте" - судне, обнаруженном дрейфовавшим в Атлантическом океане. Все спасательные шлюпки оставались на месте, сам корабль был в прекрасном состоянии, завтрак для членов команды и пассажиров еще не остыл, и... ни души на борту, ни живой, ни мертвой. Теперь-то Дэйн на собственном опыте убедился, что по крайней мере некоторые из таинственно исчезнувших могли быть просто похищены.
      Ну и что? Никто на Земле никогда все равно об этом не узнает. Даже если он, Марш, уцелеет после охоты, а таинственные охотники сдержат слово и освободят тех, кого им не удалось убить, для него не существует ни малейшей возможности добраться до Земли. Но даже если он попадет туда каким-нибудь невероятным образом и попытается рассказать... Здорово! Да кто в это поверит? Может, парень, который уверял, что побывал на Венере, куда его якобы доставили на космическом корабле, вовсе не такой уж чокнутый, хотя... Кто сказал, что это и вправду была Венера?
      Впереди, многотонной дверью закрывая дорогу в будущее, лежала все та же охота. Расслабляясь в бурлящей воде, Дэйн смотрел на огромную Красную Луну, покрывавшую уже четверть небосклона. Он понимал, что, пока охота не окажется позади, нечего даже и пытаться представить себе, как все сложится потом.
      "Если меня убьют, то мне будет все равно, - подумал он с необъяснимым безразличием к собственной судьбе. - Чего строить планы, которые вряд ли осуществятся?"
      Нет. Отчаяние не приводит ни к чему, кроме жалкой смерти. Не строить планов на будущее, не представлять, что произойдет после того, как преграда, называемая охотой, окажется преодоленной, - означает отказаться от преодоления ее.
      Тот неизвестный самурай, чей меч выбрал для себя Марш, вероятно, считал, что его притащили сюда для того, чтобы сражаться с какими-то демонами. Но охотники, кем бы они ни оказались, не демоны, которые встретят Дэйна с неизвестным чудовищным оружием в руках. Они не могут быть непобедимыми. Условия игры конечно же не в пользу дичи, но и бой быков схватка, в которой бык как будто не должен победить! А ведь случается, что животное убивает тореро...
      Казалось, струи горячей воды вымывали каждую клеточку тела, каждую пору кожи. Сладкая истома охватывала Марша. Он посмотрел на гигантский красный диск и, сделав ему нос, выскочил из своей ванны, спеша поскорее попасть в более прохладный водоем.
      Дэйн плавал до тех пор, пока не почувствовал, как в его мышцах заиграла сила и по жилам заструился огонь. Затем Марш заставил себя выйти из бассейна, вытерся терракотовой рубахой и, как был, голым приступил к выполнению катов, стоя у самого края водоема.
      - Ты целый день занимаешься чем-то похожим на обрядовый танец, сказала Райэнна, подойдя поближе. - Я и не знала, что ты принадлежишь к какой-то религиозной секте.
      Дэйн усмехнулся в ответ, не прерывая ритмичных движений - выпадов и блоков, как бы продолжавших один другой.
      - Просто разминаюсь, - сказал он. - После сегодняшней тренировки и столь долгого купания и замерзнуть недолго.
      Он закончил свои упражнения поклоном и надел рубаху, чувствуя, что Райэнна разглядывает его с необычным вниманием. Она спросила:
      - Похоже, ты обладаешь каким-то мастерством, о котором раньше не рассказывал нам.
      - Я и не думал, что в этом будет хоть малейший смысл. Учился владеть боевыми искусствами, как девчонка учится танцевать, просто для того, чтобы уметь.
      - Смотрится красиво, - с улыбкой проговорила рыжеволосая красотка. Это специальная наука? Искусство?
      Дэйн покачал головой.
      - Нет, упражнения из каратэ... это такая школа, позволяющая защищаться и нападать, не применяя оружия... А ведь ты видела, как я использовал такой способ ведения боя на корабле мехаров.
      Марш подошел ближе к Райэнне, чувствуя волнение. Он прекрасно сознавал, что означает ее томный взгляд, румянец на щеках, расширенные зрачки, небрежно оголенное плечо. Облако медных завитков сияло вокруг ее головы...
      Не говоря ни слова, Дэйн протянул руки и крепко прижал к себе Райэнну, чувствуя страстный отклик и растворяясь в нем.
      Мысль простая и ясная пульсировала, загнанная далеко в глубь сознания Марша: "Это не любовь, не забота и обожание, это не более чем причуда. Инстинктивное влечение к женщине перед лицом неизбежной гибели... Желание заронить семя жизни в страхе исчезнуть навеки..."
      Но в ту секунду Дэйн не прислушивался к голосу разума.
      Землянин быстро оглянулся. Его и Райэнну скрывали от посторонних глаз низко склонившиеся к воде деревья и кусты.
      "Я что, подсознательно выбрал такое место? - подумал Дэйн. - Значит, я стремился, чтобы все получилось вот так?"
      - Иди сюда, - прошептал он Райэнне осипшим от желания голосом и повлек женщину в глубину зарослей. Марш схватил ее и бросил на траву, придавив всей тяжестью своего тела.
      Во всем этом не было ничего, кроме инстинктивного порыва. Под стать был и ответ. Иногда Дэйн слышал свой голос, доносившийся неизвестно откуда, шептавший Райэнне:
      - Я не должен был... не должен... вот так...
      Она лишь крепче прижималась к нему, бормоча между поцелуями:
      - Ну и что? Что мы теряем?
      Прошло довольно много времени, свет Красной Луны залил все вокруг, отчего казалось, будто женщина утопает в багровом светящемся облаке. Она пошевелилась и рассмеялась глубоким и мягким смехом.
      - Как бы сказал наш драгоценный Аратак, несомненно упомянув при этом, что цитирует обожаемое Божественное Всевышнее Яйцо, - чего еще ждать от вас, обезьяноподобных, настолько подчиненных своим инстинктам? - Райэнна коротко поцеловала Марша. - Дэйн, Дэйн, не надо делать такое патетически-трогательно-виноватое лицо! Это просто желание, и ничего больше. Почему мы должны противостоять ему?
      Марш сел и накинул на себя рубаху, а потом улыбнулся женщине.
      - Мне кажется, сейчас нам лучше всего встать и побыстрее отправиться в наше пристанище, чтобы не опоздать к ужину. Потому что иначе этот чертов железнолобый представитель компьютерной братии отправится нас искать. А мне ну никак не хочется пускаться перед сервомеханизмом в объяснения, рассказывая о причинах нашей задержки!
      - Уверена, что он привык к подобным вещам, - безмятежным тоном заявила Райэнна.
      Было уже довольно темно, когда Дэйн и его подруга подошли к порогу их временного жилища. Когда они вошли внутрь, остальные трое уже приступали к трапезе.
      Клифф-Клаймер поднял голову, и ехидная усмешка искривила его губы. Не сказав ни слова, он продолжил трапезу. Даллит, такая маленькая и хрупкая, склонилась над своей тарелкой. Она подняла глаза и улыбнулась Дэйну (она обрадовалась его возвращению, значит, скучала по нему?). Маршу точно поддон с кирпичами на голову обрушился.
      "Даллит, о Боже! Она должна знать, что я люблю ее, только ее и... развлекаюсь в кустах с Райэнной... Проклятые инстинкты обезьяноподобных..."
      Улыбку точно ветром сдуло с потемневшего лица девушки, которая немедленно вновь согнулась над своей едой. Райэнна в свою очередь довольно натянуто улыбнулась и до боли сжала руку Дэйна, который, сжигаемый стыдом, даже не пошевелился, не в силах отстраниться от Райэнны.
      "Уж грубости-то она во всяком случае не заслуживает. Но, Боже мой, Даллит... кажется, я обидел ее?" Марш бросил полный горечи и сожаления взгляд на низко склоненную белокурую головку.
      Аратак, почувствовавший напряжение, наполнившее комнату, вопросительно посмотрел на опоздавших, а Райэнна, спеша защититься от возможных упреков, язвительным тоном поинтересовалась:
      - Ну и что обо всем этом думает многомудрое Божественное Яйцо? Или оно предпочитает помалкивать?
      - Есть моменты, когда даже мудрость кажется неуместной, дитя мое, пророкотал Аратак. - Единственная мудрость, которую пристало изречь моему языку по данному поводу, - когда уже, как говорится, ничего не попишешь, не стоит лишать желудок радости. Ешь, Райэнна, пока ужин не остыл.
      - Звучит разумно, - сказал Дэйн, который хотел было устроиться на своем обычном месте подле Даллит, но рыжеволосая подруга все еще держала Марша за руку, так что возможность свободного передвижения для последнего оказалась несколько затруднена. Он взял свой поднос и сел рядом с Райэнной.
      Дэйн нет-нет да поглядывал на Даллит, но та упорно продолжала ковырять свою еду, не поднимая головы, струи белых волос почти совсем скрывали лицо девушки. Не успел Марш и наполовину справиться со своим ужином, как Даллит, отложив в сторону поднос, встала и легла на свою кушетку, повернувшись ко всем спиной. Девушка замерла, не издавая ни единого звука. Она уснула или сделала вид, что спит. Позже Райэнна подошла к ней и наклонилась, словно желая сказать что-то, но Даллит продолжала лежать без движения с закрытыми глазами.
      Все практически машинально разбрелись по своим местам, на которых очнулись в день своего первого появления в этой комнате. Тогда Дэйн спал на широкой кровати рядом с Райэнной, Даллит - поодаль, Аратак с комфортом свернулся прямо на каменном полу, мехар устроился на самой мягкой из кроватей. Прошлой ночью Дэйн подумал было предложить женщинам лечь вдвоем на большую кровать, он собирался сам занять ту, на которой в первый раз оказалась Даллит, но не сделал этого потому, что все совершенно спокойно приняли первоначальный порядок размещения. Теперь Маршу вдруг пришло в голову, что для охотников половые признаки не играют особенной роли.
      Когда все отправились спать, Райэнна, подперев голову рукой, негромко сказала:
      - Дэйн, Даллит так расстроилась... Неужели она ревнует?
      Маршу вовсе не хотелось обсуждать чувства Даллит, говорить и даже думать о том, что она могла испытывать.
      - Я не знаю, Райэнна. Она могла просто воспринять мое смущение... Я ведь говорил тебе о взглядах на... э-э-э... взаимоотношения полов, принятые там, откуда я родом. Тогда, когда ты и Роксон на корабле мехаров... Меня смутило ваше поведение, и Даллит почувствовала это...
      - Ну, тогда она должна знать, что мы с Роксоном притворялись, рассудительно заметила Райэнна. - Дэйн, ты сожалеешь?
      - Ну что ты! - Марш обнял свою случайную подругу и прижал ее к себе. Она была великолепна в момент близости, так понимала его, так отвечала ему! Его тянуло к Райэнне. Что-что, а уж сожалеть он просто не имел права. Женщина тоже прижалась к Дэйну и очень скоро уснула.
      Но Марш, чувствовавший, что Даллит несчастна, продолжал лежать без сна. В его мозгу встала отчетливая картина того, как девушка выглядела в их первую встречу, молча и тихо умирая, просто лишаясь сил от голода в камере пиратского звездолета мехаров. Сейчас все было словно бы и по-другому, и в то же время очень похоже.
      "Неужели она чувствует, что меня у нее отобрали? Неужели ей сейчас так же одиноко, как и тогда?
      Брось поедать себя, Марш. Здесь нет ни одной девчонки из тех, которые побегут травиться из-за того, что ты трахнулся с кем-то другим. Даже Даллит не такая, какой бы исключительной она ни была!
      Но у нее никого, кроме меня, нет. Поэтому-то ей и не хотелось жить. Ей так нужна привязанность, нежность, любовь... Черт возьми! Ну почему она не спит, а?"
      Больше Дэйн выдержать не мог. Он поднялся и тихонечко направился к кровати Даллит. Аратак, как обычно во сне излучавший голубое сияние, приоткрыл один глаз и едва заметно кивнул, как бы одобряя его действия. Марш почувствовал, что смущение вновь овладевает им, но он не колебался.
      Красный свет, проникавший в комнату через закрытые жалюзи окна, полосками падал на разметавшиеся по подушке волосы девушки. Марш наклонился над ней.
      - Даллит, - произнес он как можно нежнее. - Посмотри на меня. Пожалуйста, дорогая, посмотри на меня.
      Она не двигалась, и сердце у Дэйна замерло, когда он решил, что потерял ее... Но вот она, почувствовав его страх, повернулась и взглянула прямо на Марша своими бездонными темными глазами.
      - Не кори себя, не терзайся, - проговорила она тихо. - Это ведь не имеет значения, правда?
      Марш испытал вдруг неожиданный прилив злости, направленный и на Райэнну, и на Даллит, и на себя самого, на собственную неуклюжесть и скованность.
      - Возможно, что и нет, - сказал он. - Но я думал, что ты можешь смотреть на это иначе, и хотел знать наверное... - У Марша неожиданно перехватило дыхание, голос его прервался. Он родился и вырос в обществе людей, где мужчинам плакать не полагается, но слезы против воли наполняли его глаза жгучей влагой, и Дэйн знал, агонизируя в ярости, что сейчас заплачет. Он еще ниже наклонился, пряча лицо в мягкой ткани рубашки Даллит. В какой-то момент девушка смягчилась и прижала его к себе, потом разжала руки и мягким, но насмешливым голосом спросила:
      - Меня тоже?..
      На Дэйна будто вылили ушат холодной воды. (Ему все еще казалось, что она как-то пытается защититься.) Он запинаясь произнес:
      - Даллит, я... я боялся... О, ну что мне сказать тебе? Ты ведь знаешь, наверное. Ты так уверена в себе сейчас.
      - Ты так считаешь? - Она откинулась на подушку. Ее глаза, прекрасные глаза раненой нимфы, смотрели на него, будто озаряя своим светом мрамор щек и серебро волос.
      Дэйн говорил, спотыкаясь на каждом слове:
      - Я люблю тебя. Я хочу тебя. Ты же знаешь, что я чувствую, ты знаешь, ты знаешь!.. И что... что я могу сказать тебе? Ты ведь не винишь Райэнну, правда? Она не виновата, она тоже испугалась за тебя...
      - Мне очень жаль, - с теплотой в голосе сказала Даллит. - Райэнна была добра ко мне. Я плохо повела себя. Я знаю. Дэйн, это... - Теперь она говорила менее уверенно. - Это для меня не важно... _не это_. Я знала. Я даже... даже ждала, что так случится.
      Марш обнял Даллит и произнес в отчаянии, пряча свое лицо в ее волосах:
      - Я... я хотел бы, чтобы это была ты...
      Девушка, положив ладошки ему на щеки, подняла его лицо так, что глаза их встретились, и сказала очень тихо:
      - Нет. Это был лишь инстинктивный порыв, Дэйн. Ты знаешь. Я тоже... и Райэнна. Разница лишь в том, что я чувствую то же самое и борюсь с собой, потому что у нас дома не... Я бы не хотела, чтобы все произошло вот так: безумный, слепой порыв... Объятия перед лицом смерти...
      Даллит была больше не в силах скрывать свое отчаяние и тихо заплакала.
      - Но если ты не мог совладать с собой... если ты не мог... то почему не со мной?..
      Дэйн держал ее в своих объятиях, бессильный перед бурей ее горя, зная, что бы он ни сделал сейчас, все будет - не то. Прошло много времени, прежде чем Даллит затихла. Она даже смеялась, стараясь утешить его, и уверяла, что для нее все произошедшее не имеет значения, просила, чтобы Дэйн возвращался к Райэнне.
      - Я не хочу причинить ей новую боль. Я не хочу, чтобы ты ранил ее.
      Прежде чем Даллит удалось заставить Марша уйти, она поцеловала его тепло, нежно, с любовью. И тем не менее что-то было не так, и оба они знали это.
      9
      - Это что-то невероятное, - сказал Дэйн, обращаясь более к себе, чем к остальным.
      - Вероятность не есть мера, применимая к реальным действиям, а суть категория умозрительная, - проговорил Аратак. Они стояли в помещении Оружейной палаты, освещенные красноватым утренним светом. Луна занимала уже добрую четверть небосклона. - Если какое-то действие имело место на самом деле, это и является подтверждением его вероятности.
      Дэйн усмехнулся, он уже не в первый раз подумал о том, в каком виде диск мог донести до человека-ящерицы высказанную им, Маршем, мысль.
      - Следует ли из этого, что я должен принять как должное все то, что сейчас произошло? Вот так запросто, да?
      - В чем суть невозможного? Не в том ли, что в него не очень-то хочется верить? - начал Аратак и внезапно раскатисто рассмеялся. - Что же так удивило тебя, Марш?
      Дэйн махнул рукой в сторону чинно удалявшегося в направлении выхода из зала робота, затем показал своим спутникам то, что держал в руках.
      - Несколько минут назад, - проговорил Марш, - мне пришло в голову, что можно попросить Служителя принести мне некоторые материалы, необходимые для того, чтобы привести в должное состояние лезвие меча. Я высказал роботу свою просьбу, заметив ему, что не надеюсь получить все необходимое, но буду благодарен, если он достанет хоть что-то. А нужны мне были: несколько унций шлифовального порошка, кусок мягкой ткани, желательно хоть немного пряжи, небольшая палочка и отрезок веревки. Я думал, кое-что из этого он мне, может быть, и принесет, но... он вскоре вернулся с полным набором того, что я ему заказывал. - Дэйн покачал головой. - Можно подумать, что к нему едва ли не каждый день обращаются с подобными просьбами.
      - Ничего особенно удивительного тут нет, - фыркнул Клифф-Клаймер. Как-то ведь они ухаживают за всем хламом, скопившимся здесь. Большинство из этих штуковин так или иначе имеет режущее лезвие. Примитивный мозг дикаря не способен создать что-либо исключительное.
      Дэйн с мехаром спорить не стал и вместо этого занялся делом. Он сел на пол, скрестив нога, и принялся полировать лезвие меча. Клифф-Клаймер, понаблюдав некоторое время за действиями землянина, отправился к длинной полосе зеркал и начал тренировочный "поединок с тенью". (Когда мехара спрашивали, он всегда готов был рассказать звучавшую как легенда историю про его знаменитого земляка-дуэлянта, достигшего таких вершин ловкости, что мог вырвать горло своему отражению в зеркале раньше, чем оно успевало поднять руку.)
      - Когда закончишь, - произнес Аратак, обращаясь к Дэйну, - я бы попросил тебя оказать мне любезность и продемонстрировать несколько боевых приемов самообороны без оружия. Насколько я могу судить, ты в этом деле эксперт.
      - Если бы, - вздохнул Марш. - У меня и черного-то пояса по каратэ нет. Но даже человек, поднявшийся на эту ступень мастерства, вовсе не может считаться экспертом. Кое-что я тебе, конечно, могу показать... Времени у нас не много, но я готов начать хоть сейчас.
      "А ведь и правда, если научить нашего толстокожего друга нескольким приемам каратэ, - подумал Дэйн, - то страшнее противника в бою не найдешь!"
      - Кое-чему я уже научился у Райэнны, - сознался человек-ящерица. - Как я понял, у женщин с ее планеты существует специальная техника самообороны против возможных воров, грабителей и насильников, оно носит приблизительно такое название - "Искусство заставить нападающего победить самого себя". Она, правда, считала, что это едва ли пригодится ей в данной ситуации, но мне удалось переубедить ее. Действительно, очень полезная вещь и с философской точки зрения вполне этичная - направить злобу, жестокость и силу врага против него самого. - Сказав это, Аратак принялся на свой манер излагать основы правил техники дзюдо. Дэйн же между тем подумал: "Уже приятно, что наша красотка Райэнна имеет некоторую необходимую подготовку. Молю Бога, чтобы и Даллит кое-что умела".
      Растревоженный пришедшей ему в голову мыслью, Дэйн, покончив с обработкой меча, повесил его на стену и отправился на поиски Даллит, которую обнаружил за изучением каких-то непонятных и судя по всему не предназначенных для человека орудий. Девушка даже не заметила Марша, и он ощутил некоторое раздражение, смешанное с чувством вины.
      "Что-то не так, что-то очень и очень не так между нами..."
      - Даллит, - произнес Дэйн, - ты выбрала оружие? Тебе надо что-то выбрать, чтобы иметь возможность защищаться...
      Она резко повернулась и едва ли не со злостью спросила:
      - Уж не думаешь ли ты, что я надеюсь на твою защиту?
      "Как бы я хотел быть уверенным, что смогу ее защитить!" - подумал Дэйн со страхом. Вслух же он произнес как можно спокойнее и рассудительнее:
      - Независимо от того, ждешь ты от меня чего-либо или нет, я постараюсь сделать все, что в моих силах, но этого может оказаться недостаточно. Что, если каждому из нас придется в одиночку сражаться против собственного охотника?
      Марш даже и не осознавал до последнего момента, насколько глубоко засела у него в мозгу аналогия с боем быков: образ арены, какие-то неведомые зрители, лишенные лиц, тел, вообще чего бы то ни было, но вместе с тем орущие, требующие, жаждущие наслаждения зрелищем смертельной схватки.
      Картина, нарисованная воображением Дэйна, словно бы открылась и девушке. Она побледнела:
      - Один на один?
      - Не знаю, молю Бога, чтобы мы оказались вместе, - сказал Марш и подумал: "Пожалуй, мне бы и удалось сколотить из нас четверых... нет, пятерых некое подобие боевого подразделения". Вслух он произнес: - Надейся на лучшее, но готовься к худшему.
      "Глупцы, зачем вы выбрали Даллит в качестве дичи? Только потому, что в атмосфере всеобщего безумия она дерется как тигрица?.. В одиночку она будет кроткой как ягненок..."
      С мучительным чувством безысходного отчаяния Марш окинул взглядом хрупкую, почти детскую фигурку Даллит, ее бледные щеки, тонкие запястья, шею, столь изящную, что точеная головка девушки на ней напоминала бутон цветка.
      "Как защитить ее, похожую на христианскую мученицу, обреченную на смерть на арене в лапах свирепых львов?" - подумал Дэйн, немедленно заставив себя подавить эту мысль в своем сознании. Она только усилила бы в девушке ощущение беззащитности.
      - Я знаю так мало обо всем этом оружии, - сказала она, указывая на скопище мечей, щитов, кинжалов и копий. - Мои соплеменники друг с другом не воюют. У нас, правда, иногда происходят спортивные соревнования, состязания в силе и ловкости, но даже и во время них правила весьма строги. Так как если один из моих соплеменников ранит или убьет другого, то невольно будет разделять муки и страдания своей жертвы...
      У дара или проклятия, называемого эмопатией, несколько граней, и эта, вероятно, наиболее важная. Поневоле приходится проявлять тонкость и аккуратность в общении с другими, если их боль может стать столь же острой для тебя, как и твоя собственная.
      Даллит сняла со стены пращу и несколько раз взмахнула ею у себя над головой.
      - Вот, - произнесла Даллит с сомнением, - разве что это. Мои соплеменники любят состязаться в меткости. Впрочем... мне все равно, мой мир потерян для меня навсегда. - Глаза ее наполнились слезами.
      Дэйн обнял девушку и мягко сказал:
      - Ну что такое, Даллит?
      Она опустила пращу и проговорила:
      - Все честно, такова моя судьба, наверное, я здесь из-за этого оружия.
      Марш уставился на Даллит с немым вопросом.
      - Я считаюсь метким стрелком, дважды я брала приз в соревновании шелковый шарф. Но мне все мало было, хотелось еще больше прославиться. Однажды я тренировалась в дальнем уголке сада. Я так увлеклась, что не заметила, что кто-то пришел. И вдруг... крик... я почувствовала такую боль! Моя лучшая подруга неподвижно лежала на земле. - Хрупкие плечи Даллит содрогались от рыданий. - Я же знала, каким страшным оружием может оказаться праща, но вела себя так беспечно! Нет, моя подруга не умерла, она пролежала несколько дней без сознания. Все думали, что она умрет. Я любила ее. Я бы скорее предпочла умереть вместо нее. Она была дочерью моего отца... моей сводной сестрой. Меня приговорили к году изгнания из мест, где живут люди.