5

Голова Дэйна раскалывалась, ему казалось, что руки у него сломаны в запястьях. Марш открыл глаза и обнаружил, что находится в совершенно незнакомой ему камере. Одна рука Дэйна была прикована к стене цепью длиною в шесть футов. У противоположной стены, точно таким же образом ограниченный в свободе передвижений, находился Аратак. Райэнна спала на полу, Даллит сидела поодаль, обхватив колени руками, и неотрывно смотрела на Марша. Когда тот открыл глаза, девушка воскликнула:

— Ты жив!

Лицо ее залил румянец, на губах заиграла радостная улыбка.

— Я не знала, ты был… так далеко…

— Я жив, чего бы мне это ни стоило, — произнес Дэйн. — Вы все — тоже. А что с остальными?

Райэнна открыла глаза.

— Роксон пал первой жертвой, — проговорила она. — Еще с полдюжины пленников составили ему компанию, так я думаю. Что же касается всех прочих, их выгрузили — насколько я могла понять из того, что говорили мехары, на Горбале (это невольничий рынок) три дня назад. Думаю, у мехаров относительно нас какие-то особые планы, а уж что они удумали… — Женщина горько улыбнулась. — Мы можем лишь гадать. Лично я полагаю, что они нас оставили себе — на десерт. Мы убили двоих, а мехары не такие ребята, чтобы это стерпеть.

— Все совсем не так плохо, — упрямо возразила Даллит. — У нас есть надежда. Они были довольны тем, что мы сделали.

— Помолчала бы! Откуда ты знаешь? — прикрикнула на нее Райэнна. — Все из-за тебя! Если бы Дэйну не вздумалось тебя спасать, мы все отправились бы на рынок Горбала, зато Роксон остался бы жив. А на рынке кому-нибудь из нас могло повезти.

Аратак примирительно сказал:

— Тихо, дитя. В том, что с нами случилось, вины Даллит ровно столько же, сколько и твоей. Ты не меньше других жаждала вырваться из плена, что же касается Роксона… Может, он скорее выбрал бы смерть, чем жизнь в рабстве? Как бы там ни было, его уже нет, и помочь ему мы ничем не можем. А вот о Даллит этого не скажешь. Нас тут четверо. Мы все в одинаковом положении, но если мы еще и между собой начнем ссориться — тогда действительно плохо наше дело.

— Его и так хорошим не назовешь, — с горечью ответила Райэнна и перевернулась на живот, ярко-рыжие волосы, рассыпавшись, скрыли ее лицо.

— Райэнна… — произнес Дэйн, но женщина не ответила.

«Она считает меня виноватым в смерти Роксона и остальных», — подумал Марш.

Что можно было возразить на это? Вероятно, он, Марш, которому оказалось совсем нечего терять — чем бы ни кончилось их предприятие, обратно на Землю ему вряд ли удалось бы вернуться, — стал более других безразличен к жизни и смерти.

Аратак изрек следующее:

— Вы трое — по крайней мере существа одной крови. Никого из моих соплеменников теперь днем с огнем на борту корабля не сыщешь. Мне что же — повеситься от тоски и одиночества?

Даллит медленно подошла к человеку-ящерице и протянула ему свою маленькую ручку, утонувшую в громадной лапе рептилии.

— Мы братья и сестры по несчастью, Аратак, — сказала девушка нежным голосом. — По закону Вселенского универсального разума. Я это знаю. И Дэйн. И Райэнна вспомнит об этом рано или поздно.

Дэйн кивнул, чувствуя, что огромный человекоящер, бок о бок с которым он, Марш, сражался насмерть, стал ему еще ближе.

— Хорошая драчка была, а? — произнес он. — Между нами говоря, мы списали со счетов парочку этих проклятых котообразных тварей! А значит, что бы ни случилось с нами теперь, игра стоила свеч!

Аратак с энтузиазмом кивнул, а его наджаберья засветились голубым светом.

«И что теперь?» — подумал Дэйн и вслух поинтересовался:

— Нас кормить-то тут будут?

Райэнна поднялась, откидывая назад свои рыжие волосы.

— Тебя это интересует? — спросила она. — Да, и даже лучше, чем раньше, только вот еду через прутья суют. Никто и близко не подходит.

Дэйн произнес:

— Это означает, что они не собираются пытать, а потом убивать нас. Если бы они хотели нашей смерти — мы были бы уже мертвы. Деликатность в таких вопросах кошкам вовсе не свойственна. Они давно растерзали бы нас на куски, если бы хотели.

— Об этом я все время и твержу, — проговорила Даллит. — Я не знаю, что они нам готовят… Не могу читать их мысли и не сходить с ума… Помните, как тогда, когда вы заставили меня? — Она содрогнулась всем телом. — Я так озверела, что на какой-то миг сама бросилась на того охранника, готовая растерзать его зубами и ногтями… — Она замолчала, а потом твердым голосом закончила свою мысль: — Я знаю, что они не собираются убивать нас, мы приобрели для них большую ценность. Поэтому я в свою очередь хочу сказать тебе, Райэнна, — не думай о смерти! Соберись с силами и надейся на лучшее. Очень скоро наша судьба решится… А сейчас мы живы, мы вместе, нет нужды отчаиваться.

По крайней мере, было очевидно, что положение их изменилось, теперь с ними обращались как с опасными заключенными. Еду кидали через прутья решетки, да и то с порядочного расстояния. Делали это мехары, которые никогда не заговаривали с четырьмя узниками и приближались к решеткам с большой осторожностью. Трижды в день цепи с помощью специальных приспособлений, находившихся по другую сторону стен, удлинялись, что давало возможность Дэйну и Аратаку пройти в маленькое отделение, где располагался душ и туалет. Все остальное время узники оставались предоставленными себе и развлекались, строя догадки насчет того, что всех их ожидает.

Такое положение, как подсчитал Дэйн, оставалось неизменным около двух недель. Узникам было нечего делать, и они рассказывали товарищам по несчастью о себе. Это позволяло им, поведав о планетах, на которых они когда-то жили, и сообщив о том, чем они раньше занимались, лучше узнать друг друга. Дэйн изложил своим товарищам то, что было ему известно о социальном и политическом устройстве Земли и о ее истории. Как показалось Маршу, сокамерников в немалой степени удивило, что его планета не попала в сферу внимания Содружества. Только Райэнна постаралась найти этому верное, как ей казалось, объяснение.

— У вас несомненно наличествует большой прогресс в области науки и техники, — признала она. — Но в остальных сферах вы здорово отстаете, вероятно, из-за своей обособленности. Вот, например, ты уверяешь, что ни разу в обозримый период истории вам не нанес визита ни один исследовательский корабль, не высадилась ни одна экспедиция ученых с других планет…

— Ну, это еще вопрос, — возразила Даллит. — Такие исследовательские экспедиции не афишируют своих появлений и следят за тем, чтобы их действия оставались незамеченными жителями обследуемых планет.

— Но даже если бы такие экспедиции и имели место, — настаивала на своем Райэнна, — нельзя с уверенностью утверждать, что совершались они представителями Содружества. Корабли могли прилететь откуда угодно. Скорее всего, вашу солнечную систему просто забыли занести в соответствующий список. Или по ошибке обозначили как необитаемую. Сам же говорил, что в вашей солнечной системе ваша планета единственная, на которой наличествует жизнь. Это очень нетипично. Посетив одну-две планеты вашей системы, исследователи могли просто заключить, что и на других ее планетах дело обстоит точно таким же образом. Настоящие ученые так, конечно, не поступают, но от халтуры никто и нигде не гарантирован.

— Может быть, — предположила Даллит, — экспедиция прибыла тогда, когда на вашей Земле еще не существовало разумной жизни, когда она находилась в зачаточном состоянии и предки ваши качались на деревьях?

Аратак запротестовал.

— Это не должно было остановить ученых, — сказал он. — Моя планета вошла в Содружество раньше, чем Божественное Яйцо даровало нам колесо!

Тут Маршу вспомнилась излюбленная теория писателей-фантастов.

— У нас существует мнение, что представители других миров избегают нас или же вообще поставили нашу планету на своеобразный карантин из-за бесконечных войн и атомного оружия.

— Если бы полный и безоговорочный мир служил основным условием для приема планеты в Содружество, — сухо сказала Райэнна, — оно до сих пор состояло бы из двух дюжин миров, населенных главным образом эмопатами, а сейчас в него входит несколько сотен планет. Содружество делает все возможное, чтобы состоящие в нем народы могли разрешить свои внутренние проблемы мирным путем, подчас оно одно является стимулятором для достижения тем или иным народом внутренней гармонии. Но вместе с тем Содружество, существующее именно в том виде, в каком и было создано, служит надежным барьером против межпланетных и межзвездных войн. Многим народам удалось покончить с войнами, но у вас немалую роль играют и климатические условия, и природные катаклизмы, которые разобщают народы и усиливают этнические, культурные, социальные и лингвистические различия, существующие между ними. А все вышеизложенное опять-таки ведет лишь к удлинению периода войн в планетарной истории. Однако причины, вызывающие войны, просто изживают себя, когда общества в своем развитии минуют стадию индустриальной революции.

Дэйн обрадовался, когда все оставили обсуждение его планеты, и стал с удовольствием внимать рассказам своих товарищей. Народ, представителем которого являлась Даллит, можно было классифицировать как довольно однородный. Планета пережила длительный ледниковый период, затем наступило таяние льдов, за которым последовал процесс роста тропиков. В период развития для населения планеты приобрела огромное значение психическая энергия. Поэтому экстрасенсорика и ясновидение прочно вошли в гермоплазму народа, довольно миролюбивого и небольшого по численности, вследствие пройденного им сурового естественного отбора. В технологическом смысле население не продвинулось слишком далеко, зато чрезвычайно высокое развитие получили философия и космология. Народ же Райэнны был постоянным неутомимым искателем, и — Дэйн верил в это — именно такими станут земляне, пройдя долгий тернистый путь научно-технического прогресса.

Сказать про мир Аратака, что он в корне отличался от мира, представителем которого являлся Дэйн, значит, не сказать ничего. Доминирующая раса произошла в процессе эволюции от гигантских ископаемых травоядных ящеров и амфибий, практически лишенных природных врагов. Соплеменники Аратака, поэкспериментировав в области развития технологий, скоро обнаружили, что достижения не стоят затрат, и, преспокойненько повернувшись спиной к прогрессу, стали миросозерцающим народом, занимающимся собирательством. Они приобретали у своих технически высокоразвитых соседей некоторые необходимые им предметы. Название этого народа диск-переводчик, имплантированный в горло Дэйна, обозначал как саламандры. Взамен соплеменники Аратака снабжали своих соседей минералами, некоторыми продуктами питания и философскими учениями, которые, надо полагать, в данном случае тоже имели определенную рыночную стоимость. Фактически, как понял Дэйн, ящероподобные представители племени Аратака путешествовали по всей вселенной как учителя философии, находя везде высочайшее признание и теплое гостеприимство в награду за ту жертву, которую они приносили, покидая милые их сердцам болота.

Однако такой обмен рассказами об истории планет и народов, представители которых томились в камере звездолета мехаров, занимал не все свободное время узников. Они вновь и вновь возвращались к одной и той же невеселой теме, ломая голову над тем, что все-таки их ожидает в будущем. Время порой ползло так медленно, что наступали моменты, когда Дэйну казалось — их неволя длится уже многие годы. Ожидание становилось невыносимым…

Но в конце концов настал момент, когда оно завершилось.

Однажды утром, так называл Марш то время, когда после сна узникам давали еду, в камеру вошли три мехара с оружием на изготовку и портативным генератором парализующих полей, который они не забыли продемонстрировать узникам, прежде чем перешагнуть порог и снять цепи с Дэйна и Аратака.

Один из вошедших сказал не допускавшим возражений тоном:

— Ведите себя разумно. На сей раз вам не будет предоставлено шанса убежать. Одно лишнее движение, и вас полностью обездвижат. Вас не собираются ни убивать, ни пытать, но, повторяю, шансов на побег у вас нет, так что поберегите свои силы. Это единственное и последнее предупреждение, поэтому двигайтесь осторожно. Верьте мне и делайте, как я сказал, в противном случае любые ваши сомнения в том, что мы намерены действовать решительно, будут немедленно развеяны.

Дэйн не стал делать резких движений, ему вовсе не хотелось испытывать на себе действие нервно-паралитического или парализующего оружия. Слишком уж хорошо помнились ему крики спятившего бедолаги, который умирал в соседней камере. Одна из фраз, произнесенных мехаром, возбудила любопытство Марша: «На сей раз вам не будет предоставлено шанса убежать». Это могло означать, что в прошлый раз такой шанс им был предоставлен. Об этом стоило подумать. (Конечно, у механического переводчика есть склонность многое передавать буквально. Например, однажды Райэнна, выведенная из себя спокойствием Даллит, бросила в лицо последней какое-то ужасное, с ее точки зрения, оскорбление, диск не нашел лучшей формулировки, чем та, что Даллит — женщина, которая приносит детям еду. Дэйну вовсе не показалось это обидным, судя по всему, Даллит — тоже. Райэнна же только разозлилась еще больше.)

Как бы там ни было, товарищи Дэйна, по всей видимости, также приняли решение вести себя миролюбиво. Все четверо в сопровождении меха ров прошли извилистым коридором, поднялись по лестнице и оказались в помещении, похожем на конференц-зал, где находилось еще с полдюжины мехаров в форме корабельного персонала. В «конференц-зале» было полно разнообразных приборов, напоминавших телевизоры и мониторы, и множество различных сидений. Мехары подвели своих пленников к ряду кресел, расположенному возле одной из стен и опоясанному невысоким ограждением. Это было похоже на места для присяжных заседателей в суде или на оркестровую ложу. Как только заключенные опустились в кресла, все четверо оказались мгновенно прикреплены к подлокотникам и сиденьям за запястья и талии специальными приспособлениями.

В «оркестровой ложе» точно в таком же положении, как и все четверо пленников пиратов, уже находилось одно существо — мехар. Все они выглядели для Дэйна на одно лицо, но этот показался Маршу знакомым. Даллит, находившаяся рядом с Дэйном, вдруг прошептала:

— Это тот мехар, которого мы обезоружили, — охранник, я думала, что мы его убили.

— По всей видимости, нам не так повезло, — прошептал Дэйн в ответ.

— Пленники, не разговаривать, — сказал один из пиратов без выражения.

Дэйн осмотрелся вокруг, и внимание его привлек гигантский телевизионный экран. Изображение на нем, говоря земным языком, рябило и бликовало, но трансляция несомненно шла прямая. Остальные пленники ничего заслуживающего внимания в этом изображении, по-видимому, не находили, но Дэйн, вглядевшись получше, не смог оторваться от созерцания величественного зрелища — кирпично-красная планета, снимаемая из далекого космоса, с сине-зелеными участками, которые напоминали моря и океаны, с тусклыми коричневыми пятнами — вероятно горными массивами, степями или пустынями, — будто плыла в безбрежном, клубящемся океане космоса. Позади планеты, в темном пространстве, усыпанном точечками звезд, висел огромный спутник размером с половину планеты, частично затененный ею.

Один из мехаров, сидевший перед тривиального вида пультом, что-то говорил тихим голосом в какую-то трубку, но для диска, имплантированного в горло Дэйна, звук оказался слишком слабым, и Марш не понял, о чем идет речь. Так продолжалось еще некоторое время, а планета и затененный ею спутник все приближались, увеличиваясь в размерах. Очевидно, корабль, на котором они все находились, подлетал к какой-то планете, собираясь совершить там посадку. Дэйн подумал, что, возможно, это и есть родная планета мехаров. Что будет с ним и его друзьями, когда они окажутся там? Обращение пиратов со своими пленниками не вызывало особого беспокойства. Все-таки его можно было назвать вполне сносным. Хотя как знать, не ждет ли их там суд… например, за убийство мехара?

Внезапно монотонная речь мехара, говорившего в трубку, оборвалась, раздалась целая серия разнообразных писков и хрипов, и из трубки послышалось невнятное бормотание. Мехар начал оперировать с кнопками и рычажками. Вдруг динамик на пульте ожил, и неожиданно низкий густой голос — словно бы механический, как подумалось Дэйну, — проговорил:

— Центральная Второго Континента вызывает звездолет мехаров. Мы ознакомились с вашим посланием и готовы рассмотреть ваше предложение.

Мехар за пультом, очевидно, что-то переключил, и теперь голос его шел непосредственно через динамик:

— У нас есть пятеро для вас, охотники. Опаснее — не бывает. По дешевке мы вам их не уступим.

Отвечавший говорил все тем же, лишенным выражения голосом:

— У нас, мехары, с вами давние деловые отношения, вам известны наши требования. Ваши пятеро проверены в деле?

— Несомненно, — произнес мехар. — Четверо — уцелевшие зачинщики заговора, они пытались устроить побег. Это наша обычная проверка — они оказались достаточно умны и находчивы, чтобы найти оставленную им маленькую лазейку, и храбры настолько, что решились броситься на охранников, невзирая на то, что те были вооружены. Даже осознав, что проиграли, они все равно продолжали сражаться. Мы надеялись, что удастся доставить вам всех шестерых, но двоих пришлось убить во время схватки.

Механический голос произнес:

— Вы говорили, что у вас для нас есть пятеро.

— Пятый — один из наших, — ответил капитан мехаров. — Он позволил пленникам обезоружить себя и воспользоваться его оружием. Второй охранник, как полагается в таких случаях, решил не дожидаться суда на мехаре и покончил с собой. Но обычно мы оставляем выбор, и этот предпочел запродаться к охотникам в качестве дичи. Деньги за него получат родственники на мехаре, так что он свободен от всех обязательств и волен попытать счастья.

— Мы всегда рады получить для охоты мехара, — проговорил механический голос. — И вновь повторяем свое, на наш взгляд — выгодное, предложение — принимать ваших приговоренных к смерти преступников в качестве дичи.

— А мы повторяем, — ответил мехар за пультом, — что честь не позволяет нашему народу отправлять к охотникам преступников. Что касается охранника, то тут случай особый, он оказался побежденным в бою, должен был погибнуть, но… Что ж, если он предпочитает умереть от ваших рук, пожалуйста.

— Мы восхищаемся вашим кодексом чести, — проговорил механический голос. — На сей раз мы предлагаем вам десять процентов сверх нашей обычной цены, и, если вас это устраивает, можете высаживать пленников немедленно.

— Это нас вполне устраивает, — подтвердил мехар, но внимание Дэйна переключилось на Райэнну, которая тихонько ахнула.

— Охотники! — прошептала она. — Так все-таки они существуют! Шанс спастись? Да. Но Боже мой! Что это за шанс!

Дэйн заерзал в своем кресле, но не успел он что-либо сказать Райэнне, как мехар подошел к ним.

— Пленники, — сказал он негромко, — вам предоставляется шанс спастись или умереть с честью. Все зависит от вас. Своим поведением вы доказали, что слишком храбры и слишком мужественны, чтобы быть проданными в рабство. Поэтому для нас лестно и приятно предоставить вам право выбора. Не надо бояться. Сейчас вам дадут некоторую дозу безвредного усыпляющего газа, чтобы по дороге к охотникам вы случайно не нанесли себе увечий. Позвольте мне поздравить вас и пожелать вам спастись или найти кровавую, но достойную смерть.

6

Когда дурман анестезирующего газа в мозгу Дэйна рассеялся, он обнаружил, что лежит рядом с Райэнной на застеленной шелком постели. На точно такой же койке оказалась и Даллит, а Аратак устроился на полу. Едва лишь Марш поднялся, могучий человек-ящерица потянулся, зевнул и тоже сел. Он оглянулся, и его глаза встретились с глазами Дэйна.

— В одном разбойники нам точно не соврали, — произнес Аратак. — Нас доставили сюда в целости и сохранности. А как, интересно, обстоит дело с женщинами?

Дэйн наклонился над Райэнной, грудь которой размеренно вздымалась и опускалась, как это бывает у спящего человека. Даллит же, очнувшись, начала в испуге озираться вокруг, но, увидев Дэйна, успокоилась и даже улыбнулась.

— Ну вот, мы снова все вместе, — проговорил Дэйн.

Комната, в которой оказалась четверка пленников, была огромной, с высокими потолками и колоннами, с выкрашенными в терракотовый цвет стенами, но краска уже пожухла от старости, а по углам свисала толстая паутина. Тем не менее помещение казалось довольно чистым. Длинные окна, лишенные стекол, были наполовину закрыты изящными жалюзи. Откуда-то издалека раздавалось журчание воды и звуки голосов. Дэйн поднялся, подошел к окну и выглянул наружу.

Его поразил своим великолепием буйный диковинный сад: цветочные клумбы, мощенные камнем дорожки, невысокие деревца с золотистыми шишечками или желудями на ветках… Повсюду вокруг царило пышное цветение, но оно казалось чужим, незнакомым…

«Не так, как на Земле, — подумал Дэйн. — Точнее, наверное, и не скажешь».

На низком красноватом небе роились причудливые массы серых закатных облаков, и огромный красный спутник, который Дэйн видел из космоса, тревожным, точно зловещим светом заливал мрачноватое великолепие безбрежного сада — деревьев, кустов, цветов, среди которых бурлили струи рокочущих водопадов.

По тропинкам гуляли какие-то люди. Трудно, конечно, было с уверенностью утверждать, что это именно люди, но за время своего пребывания на корабле мехаров Дэйн привык называть людьми всех, кто более или менее походил на него самого. Разгуливавшие по саду существа не выглядели этакими странноватыми человекоживотными, а просто являлись несколько другими людьми. Все незнакомцы носили одежды того же терракотового цвета, которым были окрашены и стены комнаты. Некоторые из этих «людей» в значительной степени походили на землян, другие, казалось, напоминали мехаров. Внимание Дэйна особенно привлекло одно обладавшее роскошной гривой, подобное гиббону существо; впрочем, в саду было слишком много разнообразных созданий, чтобы Марш успел хорошо рассмотреть их всех. Был ли это еще один рынок работорговли? Вряд ли. Мехары оценили четырех последних своих пленников как «слишком храбрых и мужественных для доли рабов», что-то же это означало? Тем не менее и кирпично-красная униформа гулявших по саду гуманоидов, и то, что сам Марш и его товарищи находились в помещении, расположенном в этом чужом саду, говорило о том, что до свободы еще далеко.

Разнообразие обитателей сада неожиданно напомнило Дэйну, что с ними был еще и пятый спутник. Мехар лежал на такой же, как и предоставленные всем остальным, застеленной шелком кушетке, обхватив голову руками. Весь вид его говорил о том, что бывший охранник все еще не очнулся от сна, вызванного действием газа.

— Похоже, я был первым, кто пришел в себя, — проговорил Аратак, устроившийся на полу возле окна. — Космический бот, доставивший нас сюда, еще не успел приземлиться, когда я очнулся. Я не стал оказывать сопротивления, опасаясь, что буду в противном случае содержаться отдельно от вас. А разлучаться мне с вами не хочется. Вы, похоже, проснулись, а вот мехар еще нет. Надеюсь, он не умер. Видимо, подобные ему существа хуже переносят воздействие газа. Может, посмотрим, как он?

— Да мне глубоко наплевать, жив он или нет! — заявила Райэнна. — Наверное, ему просто не повезло. Мехары, надо думать, знают возможности своих соплеменников.

— Он дышит, — сказала Даллит. Дэйн шагнул к спящему котообразному. Тот не просто спал, он к тому же еще и мурлыкал во сне. В иной ситуации Дэйн, возможно, счел бы вполне уместным рассмеяться. Могучий злобный мехар мурлычет во сне, как котеночек на коленях у ребенка!