Глава 48

Старая детская в Пеннистоун-ройял, несмотря на несколько запущенное состояние, давала ощущение уюта и тепла. В камине гудел яркий огонь, сияли лампы, и в самом воздухе были разлиты веселье и радость.

Ранним холодным вечером в январе 1971 года Эмили сидела у окна и наблюдала, как Пола возится с детьми. Счастливая сцена, разворачивающаяся перед ее глазами, наполняла молодую женщину чувством умиления. Пола сегодня казалась такой беззаботной, и ее глаза, в последнее время неизменно настороженные, лучились смехом. На ее лице читалось ощущение вновь обретенного спокойствия, и, как всегда в обществе детей, она казалась воплощением нежности и любви.

Близнецы, которым оставался месяц до двух лет, были уже умыты и одеты ко сну. Пола держала их за ручки, и втроем они образовали кружок посреди комнаты.

– Раз, два, три! – воскликнула Пола и медленно повела их в хороводе. Чистенькие улыбающиеся детские личики сияли от радости, глазки горели. Она начала петь:

– Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три – морская фигура на месте замри!

Все замерли, но Лорн вдруг вырвался и шлепнулся на пол, заливаясь смехом.

– Фигула! – громко кричал он. – Фигула! Фигула! – Он никак не унимался, хохоча и самозабвенно болтая в воздухе ручонками и ножками, как игривый щенок.

Тесса, не выпуская маминой руки, смотрела то на брата, то на маму.

– Гупый… – объявила она. – Олн… гупый.

Пола присела на корточки и улыбнулась внимательно глядящему на нее серьезному крохотному личику.

– Он не глупый, дорогая. Лорн счастливый. Мы все счастливые. Сегодня такой чудесный день. А теперь попробуй правильно сказать «Лорн», милая.

Тесса кивнула.

– Олн, – повторила она, еще не способная четко выговорить имя брата.

Сердце Полы разрывалось от любви. Она провела пальцем по нежной щечке девочки. Зеленые глаза дочки по цвету напоминали ей слегка разбавленный шартрез. Она подхватила Тессу на руки и принялась ее тискать, затем растрепала ее золотистые кудряшки.

– Ты такая прелесть, Тесса.

Тесса тоже обняла Полу, а потом вывернулась из ее объятий. Склонив голову набок, она заглянула в лицо матери и подставила ей вытянутые губки.

– Мама… мама, – проворковала она и зачмокала. Пола улыбнулась, поцеловала дочку и еще раз взъерошила ей волосы.

– А теперь беги и поцелуй тетю Эмили. Тебе давно пора в кроватку.

Тесса сосредоточенно зашлепала в указанном направлении. Пола смотрела ей вслед. В белой фланелевой ночнушке и голубом халатике девочка походила на ангелочка. Затем Пола повернулась к Лорну, опустилась рядом с ним на колени и принялась его щекотать. Он визжал и лягался, от всей души наслаждаясь игрой. Его звонкий смех заполнил всю комнату. Наконец Пола остановилась и привлекла его к себе. Она погладила мальчика по раскрасневшейся щечке, откинула ему со лба волосы, несколько более темные, чем у сестры, и попробовала угомонить его.

– Какая мама глупая, Лорн, не стоило так возбуждать тебя перед сном.

Он склонил головку набок и с интересом посмотрел на нее.

– Я… – сказал он. – Мама… мама. – Лорн подставил щеку под поцелуй и вытянул губы, как незадолго до того – его сестра. Таков был ежевечерний ритуал.

Пола зажала его личико между ладоней и расцеловала сына в щеку, в кончик носа и во влажный розовый рот.

– Ты такой хороший мальчик, – прошептала она и поправила воротник его пижамы. Нежность к сыну переполняла ее.

Лорн потянулся, прикоснулся к ее лицу и прижался к ней потеснее, ухватив маму за руки своими крохотными ручонками и раскачиваясь из стороны в сторону. Пола крепко держала его в объятиях, раскачиваясь с ним в такт и поглаживая его медно-рыжие волосы, ярко блестящие в свете ламп. Но через несколько секунд она нежно отодвинула его от себя, встала, подняла сына и отвела за ручку к Эмили и Тессе, которые обнимались на стуле у окна.

– Песочный Человек скоро придет, тетя Эмили, – объявила Пола серьезным тоном. – Пойдем в спальню, поздороваемся с ним?

– Прекрасная мысль, – отозвалась Эмили, взяв Тессу за руку и помогла ей спуститься на пол. – Я давным-давно не видела Песочного Человека.

Вчетвером они направились в соседнюю спальню, где на столике между двумя кроватками уже теплился маленький ночник.

– Снимайте халатики, – скомандовала Пола, – и по кроватям оба. Быстро! Нельзя, чтобы Песочный Человек ушел из-за того, что две мои куколки слишком долго копались.

Тесса и Лорн принялись возиться с поясами халатов, и Пола с Эмили пришли им на помощь. Близняшки забрались в кровати, а Пола укрыла их одеялами, подоткнула с боков и расцеловала по очереди.

– Садись, тетя Эмили, и веди себя очень-очень тихо, иначе можно спугнуть Песочного Человека, – предупредила Пола и села на стул между кроватей.

– Я буду тиха, как мышка, – прошептала Эмили, включаясь в игру, и опустилась на кровать в ногах Лорна.

– Хорошо. Я прочту вам стих про Песочного Человека, но вы оба ложитесь на бочок и закрывайте глазки.

Дети тут же послушались. Лорн засунул большой палец в рот, а Тесса обхватила ручонками белого барашка, что лежал у нее в постели, и принялась сосать его ухо.

Пола начала читать тихим голосом.

Пола замолчала, встала и склонилась над близнецами. Оба уже крепко спали. Нежная улыбка тронула ее губы. Сегодня они набегались и устали. Она нежно поцеловала детей и убрала стул в сторону. Эмили подошла к Лорну и Тессе, тоже расцеловала их, и молодые женщины на цыпочках выскользнули из спальни.

К семи часам Пола начала беспокоиться, что же случилось с Джимом. Эмили уехала около часа назад, после того как подруги выпили по коктейлю в библиотеке. Пола заставила себя сесть за стол в намерении поработать, но мысли ее витали далеко.

Ведь уже наступило пятое января – день, на который она запланировала серьезный разговор с Джимом. Ее родители и Филип три дня назад вернулись в Лондон после рождественских праздников, проведенных в Пеннистоун-ройял. А оттуда все трое уехали кататься на лыжах в Шамони.

Рождество прошло на удивление спокойно. Рэндольф и Вивьен приняли приглашение посетить Энтони и Салли в Клонлуглине, а О'Нилы в последний момент решили отправиться к Шейну на Барбадос. В Пеннистоун-ройял собрались Эмили и Уинстон, а также Александр с Мэгги и все Каллински. Но без Эммы праздник казался грустным и неполным. Она всегда находилась в центре событий, и в ее отсутствие все складывалось как-то не так.

Пола старалась изо всех сил ради детей и своих родителей, но про себя считала часы, оставшиеся до пятого января. Однако сегодня утром Джим вдруг взял, да и умчался на работу прежде, чем она смогла сказать ему хоть слово.

Вдруг до ушей Полы донеслось шуршание шин по гравиевой дорожке. Она развернулась на стуле, вскочила на ноги, подошла к окну и посмотрела на улицу. Яркая лампочка над дверью освещала «остин-мартин» Джима.

Взгляд Полы упал на торчащие из заднего окошка машины горные лыжи. Она вдохнула воздух и вся напряглась. Так вот почему он так опоздал – сперва он заехал в Лонг Медоу за лыжным снаряжением. Значит, Джим все-таки решил отправиться в Шамони.

«Теперь или никогда», – сказала про себя Пола и опрометью бросилась вон из библиотеки. Оказавшись в Каменном зале, она принялась ждать мужа, пытаясь подавить волнение.

Через минуту в помещение вошел Джим и направился к лестнице в противоположном углу зала.

– Я здесь, Джим, – позвала Пола.

Он вздрогнул, повернулся и неуверенно посмотрел на жену.

– Ты можешь уделить мне несколько минут? – спросила она, стараясь не выдать голосом обуревавших ее чувств, чтобы не насторожить и не спугнуть собеседника.

– Конечно. Я только хотел переодеться. У меня сегодня выдался довольно-таки суматошный день, – объявил он, направляясь к Поле. – На удивление много дел для субботы.

«Ничего удивительного, – подумала она, отступив на шаг и пошире открывая дверь. – Ты разбирался с накопившимися делами, готовясь неожиданно уехать». Но вслух она не сказала ничего.

Джим прошмыгнул мимо жены в библиотеку, не поцеловав ее и не сделав вообще никакого дружелюбного жеста. Напряженность отношений между ними в последнее время переросла в холодность.

Пола решительно захлопнула дверь. Сперва у нее даже мелькнула мысль закрыть ее на ключ, но потом она передумала и последовала за мужем к камину.

Она уселась в кресло с подголовником и взглянула на него, стоявшего у огня.

– Обед поспеет только к восьми. У тебя достаточно времени. Устраивайся поудобнее. Поболтаем немного.

Джим бросил на нее настороженный взгляд, но тем не менее сел в другое кресло, достал сигареты и закурил. Несколько секунд он молча пускал дым, глядя в огонь. Затем спросил:

– Как у тебя прошел день?

– Замечательно. Я провела его с детьми. На ленч приезжала Эмили и осталась со мной до вечера. Уинстон отправился на футбол.

Джим промолчал.

Очень тихим голосом Пола произнесла:

– Так ты все-таки едешь в Шамони.

– Да – Он не глядел в ее сторону.

– Когда?

Джим кашлянул:

– Я собирался в Лондон сегодня вечером, часов в десять-одиннадцать. На дорогах почти никого не будет. Тогда я смогу успеть на первый завтрашний рейс на Женеву.

Кровь ударила в голову Поле, но она справилась с собой, зная, что ничего не добьется, если не сохранит самообладания и выведет мужа из себя.

– Пожалуйста, не уезжай, Джим, – попросила она. – По крайней мере, еще несколько дней.

– Но почему? – Наконец-то он повернул голову и направил на нее взгляд своих серебристо-серых глаз. Светлые брови вскинулись в изумлении. – Ведь ты же собиралась в Нью-Йорк.

– Да, но не раньше восьмого или девятого. Когда ты вернулся из Канады, я сказала тебе, что хочу обсудить с тобой наши проблемы, но ты предложил отложить разговор, так как подходило Рождество, и мы ждали гостей. Ты пообещал, что не уедешь в Шамони, пока мы не разберемся в наших проблемах.

– Это твои проблемы, а не мои.

– Наши.

– Осмелюсь не согласиться. Если в нашей семейной жизни и возникли сложности, то создала их ты. Больше года уже ты накликаешь беды и настаиваешь, что у нас якобы то не так, это не так. К тому же, именно ты, а не я, покинула… супружеское ложе. Ты и только ты ответственна за сложившуюся неприятную ситуацию. – Он улыбнулся уголком рта, внимательно глядя на нее. – Из-за тебя у нас неполноценный брак, но тем не менее я готов мириться с существующим положением.

– У нас вообще нет никакого брака.

Он невесело засмеялся:

– У нас двое детей, и я намерен ради них жить с тобой под одной крышей. Им нужны мы оба. Кстати, о крыше. Когда я вернусь из Шамони, мы все переберемся назад в Лонг Медоу. Там мой дом, и мои дети должны расти там.

Пола в ужасе уставилась на него:

– Ты же отлично знаешь, что бабушка хотела…

– Здесь не твой дом, – прервал он ее. – Он принадлежит твоей матери.

– Тебе прекрасно известно, что мои родители живут в Лондоне, чтобы папа мог ходить в контору каждый день.

– Это их проблемы.

– Бабушка не хотела, чтобы Пеннистоун-ройял стоял по полгода необитаемым. Всегда подразумевалось, что я стану проводить здесь много времени, а мои родители – по возможности приезжать сюда на выходные, а также на лето и на праздники.

– Я твердо намерен вернуться в Лонг Медоу. Вместе с детьми, – быстро добавил он. – Буду очень рад, если и ты к нам присоединишься. Конечно, я не могу тебя заставить… – Он замолчал, пожал плечами. – Решай сама.

Пола смотрела на него, прикусив нижнюю губу.

– Джим, я хочу развестись с тобой.

– А я – нет, – холодно ответил он. – Я никогда не соглашусь на развод. Никогда. Более того, тебе следует знать, что если ты решишься на такой шаг, я стану бороться за Лорна и Тессу. Мои дети должны жить со мной.

– Детям нужна мать, – начала она, покачав головой, – тебе ли этого не знать. Естественно, ты сможешь их видеть, когда угодно. Я никогда не стану прятать их от тебя. Навещай их в любое время, и я позволю тебе забирать их с собой тоже.

Джим злобно улыбнулся.

– Ты восхитительна. Знаешь, я никогда не видел такой уникальной в своем эгоизме женщины. Тебе нужно абсолютно все, верно? Свободу делать, что угодно, жить там, где тебе нравится, да еще и иметь детей под боком. – Его глаза стали ледяными. – Может, ты хочешь отнять у меня еще и работу?

Пола резко вдохнула воздух.

– Как ты мог такое подумать? Конечно же, нет! Перед смертью бабушка продлила твой контракт, и твоя работа останется у тебя навсегда. К тому же, у тебя есть акции новой компании.

– Ах, да, – протянул он задумчиво. – Новая компания. Мне весьма понравился Торонто… симпатичный город. Возможно, я переберусь туда на несколько лет. В декабре у меня мелькнула такая мысль. Я с удовольствием возглавил бы газету «Торонто Сентинел». Естественно, детей я возьму с собой.

– Нет! – воскликнула она, побелев от гнева и отчаяния.

– Да, – подтвердил or – Но все зависит от тебя, Пола. Если ты станешь настаивать на своей глупой идее насчет развода, если ты разобьешь мою семью, я поселюсь в Торонто, и я твердо намерен жить там вместе с моими детьми.

– Они не только твои, но и мои.

– Верно. А ты – моя жена – Тут он смягчил тон и посмотрел на нее более теплым взглядом. – Мы – семья, Пола. Ты нужна нам – детям, мне. – Он взял ее за руку. – Почему бы тебе не перестать заниматься ерундой? Оставь свои глупые и ни на чем не основанные претензии ко мне и постарайся спасти наш брак. Я, со своей стороны, готов приложить все усилия! – Он крепче сжал ее пальцы, наклонился поближе и добавил воркующим голосом. – И не надо ничего откладывать на потом, дорогая. Давай поднимемся наверх и займемся любовью. Я докажу тебе, что все то непонимание, о котором ты бесконечно твердишь, существует только в твоем воображении. Возвращайся в мою постель, в мои объятия.

Она не осмелилась сказать ни слова в ответ. Воцарилась долгая, неловкая тишина. Наконец Джим пробормотал:

– Ну, хорошо, значит, не сегодня. Жаль. Послушай: поскольку я уезжаю в Шамони, а ты собралась в Нью-Йорк, давай до конца месяца каждый из нас, пока мы в разлуке, определится для себя. А потом, когда через несколько недель мы вернемся домой, то начнем все сначала. Переедем в Лонг Медоу и заживем по-новому, построим лучшую, чем прежде, семью.

– Между нами все умерло, Джим, и, следовательно, строить уже нечего, – грустно прошептала она.

Он выпустил ее руку и уставился в огонь. После небольшого молчания он заметил:

– Психологи называют это: «Мания повторной жизни».

Пола нахмурилась, потеряв нить разговора.