Глава 10

Она появилась в Нью-Йорке, принеся на своих подошвах пыль дорог Кентукки.

Это было осенью 1977 года, когда ей исполнилось двадцать три. Пожалуй, лишь своеобразным чувством юмора можно объяснить то, что она называла себя «просто бедной деревенской девчонкой и неучем». Ни тем, ни другим она не была.

Полное ее имя было Маделина Мэри Элизабет О'Ши. Она родилась в июле 1954 года неподалеку от Лексингтона, со всех сторон окруженного зелеными полями.

Первая дочь Фионы и Джо О'Ши, она с самого появления своего на свет сделалась всеобщей любимицей. У нее были два брата, Джозеф Фрэнсис Ксавье-младший, названный так в честь отца, одиннадцати лет, и семилетний Лонни Майкл Пол. Оба мальчика обожали свою очаровательную сестренку и пронесли эту любовь через всю свою трагическую короткую жизнь.

В детстве все баловали ее, и только чудом Маделина не выросла изнеженной, вконец испорченной барышней. А может, дело было в ее сильном характере и добром сердце.

Ее отец, выходец из Ирландии, был американцем в третьем поколении и кентуккцем до мозга костей, а мать, тоже ирландка, переехала в Америку лишь в 1940 году, когда ей было семнадцать. Старшие братья и сестра пристроили Фиону Куин к кузенам в Лексингтон, подальше от европейской войны.

– Меня оторвали от родных корней, – говорила она, но при этом ее зеленые глаза весело улыбались. Она, безусловно, была рада новому обществу родственников и их друзей.

В 1940 году Джо О'Ши было двадцать три года. Получив инженерное образование, он работал на фабрике у отца. Лучшим другом его был Лайм Куин, двоюродный брат Фионы. В его доме они и познакомились. Джо сразу же влюбился в высокую жизнерадостную девушку. У нее было очаровательное личико, а такой привлекательной улыбки Джо никогда прежде не видел. Они начали встречаться и вскоре, к несказанной радости Джо, выяснилось, что Фиона к нему тоже неравнодушна. В 1941 году они поженились.

Проведя медовый месяц в Луисвилле, они осели в Лексингтоне, и в 1943 году, буквально за несколько недель до того, как Джо отправился в Англию на европейский театр военных действий, родился их первенец.

Поначалу Джо служил в первой пехотной дивизии армии США, базировавшейся в Англии. Затем его часть была придана войсками, которые форсировали Ла-Манш и 6 июля 1944 года высадились в Нормандии. Ему повезло – и в этой, и в других наступательных операциях союзников он остался цел и невредим и в 1945 году благополучно возвратился домой с орденом «Пурпурное сердце» на груди.

Джо вернулся на маленькую фирму отца, и постепенно семейная жизнь вошла в обычную колею. В 1947 году родился Лонни, еще через семь лет Мэдди. После этого Фиона и Джо решили, что детей у них больше не будет. Надо было воспитать лихую троицу. Больше всего им хотелось дать детям университетское образование. Отец ушел на пенсию, семейное дело унаследовал Джо, справлялся с ним весьма неплохо. Бедными их нельзя было назвать, но и богачами они тоже не были. «Жить можно, – говаривал Джо и тут же добавлял: – Но ликовать причин нет».

Джо О'Ши был хорошим отцом и мужем, Фиона – нежной и ласковой женой и матерью, донельзя гордой своими детьми. Их семью, где были все по-настоящему преданы друг другу, можно было назвать счастливой.

Юные Джо, Лонни и Мэдди были неразлучны. «Кошмарная троица», – говаривала Фиона.

Маделина, настоящий сорванец в детстве, ни в чем не хотела отставать от братьев: она плавала, ходила с ними на рыбалку, охотилась, лазала по горам и никогда не хныкала.

Любимым ее развлечением была верховая езда, в которой она преуспела. Привязавшись к лошадям еще в раннем детстве, она бралась за любую работу на конных заводах Лексингтона, где выводили чистокровных жеребцов и где время от времени подрабатывал ее отец. Она обожала лошадей и понимала в них толк. Подобно отцу и братьям, Маделина увлекалась бегами и больше всего любила ездить с ними на дерби в Луисвилл. Никто не радовался больше Мэдди, когда выигрывал их фаворит.

С младых ногтей Мэдди привыкла во всем тянуться за братьями, а они, гордясь ее красотой, умом, независимостью и храбростью, всячески поддерживали ее. Но мать только качала головой, видя, как дочь, облаченная в джинсы и грубую рабочую рубаху, участвует в мальчишеских играх. Она пыталась научить ее манерам, более приличествующим юной девушке.

– И что только из тебя выйдет, Мэдди О'Ши? – сокрушенно вопрошала Фиона. – Посмотри ты на себя. Мальчишка-конюх да и только. То ли дело твои подружки – такие славные, в чистеньких платьицах. А на тебя, девочка, никто из молодых людей и не взглянет. Чего бы мне это ни стоило, но я отдам тебя в танцевальный класс мисс Сью Элен. Там хотя бы тебя научат хорошим манерам. Попомни мои слова, Мэдди О'Ши, уж это я точно сделаю.

Мэдди в ответ только смеялась и встряхивала гривой каштановых волос, ибо это была старая угроза. Она бросалась матери на шею, обещала, что исправится, а потом они усаживались на кухне за чашкой горячего шоколада и подолгу болтали. Не было друзей ближе и вернее, чем они.

В конце концов, чтобы порадовать мать, Маделина поступила-таки в танцевальный класс мисс Сью Элен в Лексингтоне. Оказалось, что у нее большие способности. Маделине нравились занятия, и она, быстро научившись легко и изящно двигаться, обрела ту грацию, которая осталась с ней навсегда.

Позднее, оглядываясь назад, Маделина всегда с удовольствием вспоминала детство. Мать дала им довольно строгое католическое воспитание, отца тоже либералом нельзя было назвать. На долю детей выпадало немало работы по дому, и все же детство осталось счастливейшей порой ее жизни, началом всех начал.

С изумлением обнаружив, что она снова беременна, Фиона в конце 1964 года, когда ей был уже сорок один, родила девочку. Назвали ее Кэрри-Энн.

Младшая дочь появилась в семье, что называется, нежданно-негаданно, она сделалась всеобщей любимицей, и крестины превратились в настоящий праздник. Единственное, что омрачало этот праздник, была предстоящая отправка Джо-младшего во Вьетнам. Он был рядовым американской армии. Ему только что исполнилось двадцать два.

Бывает, что беды приходят одна за другой, страшно и неотвратимо. Именно так случилось с семьей О'Ши.

Джо-младший был убит в Дананге в 1966 году, ровно через год после отправки в Индокитай. Лонни, который тоже воевал во Вьетнаме в частях морской пехоты, погиб в 1968 году во время наступательной операции. Ему был двадцать один год.

Затем, ко всеобщему горю, умерла от осложнений, вызванных тонзиллитом, маленькая Кэрри-Энн. Ей не было и пяти.

Потрясенные этими ужасными ударами судьбы, обрушившимися на них в течение каких-то пяти лет, содрогаясь от боли и страданий, Фиона, Джо и Мэдди еще больше сплотились. Каждая новая утрата казалась им страшнее предыдущей, муки – непереносимыми.

Фиону несчастья совершенно подкосили. И все же, нуждаясь в оставшемся ребенке более, чем когда-либо раньше, именно она настояла, чтобы Маделина, когда ей исполнилось восемнадцать, поступила в университет Игнатия Лойолы в Новом Орлеане.

Маделина выбрала его еще несколько лет назад. Родителям тоже понравился небольшой иезуитский колледж. Но Маделине так не хотелось оставлять их, особенно мать, которая остро нуждалась в ней, что она готова была отказаться от своих планов.

Но Фиона и слышать ничего не хотела – ведь осуществлялась ее давняя мечта о дочери-студентке. К тому времени она уже знала, что у нее рак, но они с Джо тщательно скрывали это страшное известие от дочери.

Однако через четыре года, когда конец ее был близок, она настолько ослабела, что таить страшный диагноз от Мэдди не было уже никакой возможности. Последний курс в колледже Маделина не столько училась, сколько старалась справиться с новой обрушившейся на нее бедой. Единственным, что поддерживало в ней силы в это ужасное время, было желание не разочаровать маму.

Фиона дожила до выпускных экзаменов дочери, которая окончила колледж со степенью бакалавра в области менеджмента. Два месяца спустя она умерла. Это было летом 1976 года.

«Смерть Кэрри-Энн стала последним гвоздем в гроб твоей мамы» – всю зиму повторял Джо, и в конце концов слова его стали чем-то вроде причитания.

Порой он часами сидел на одном месте, смотрел на Мэдди, а потом со слезами на глазах вопрошал:

– Неужели моей стране не хватило одного сына? Почему взяли Лонни? За что? – И не давая Мэдди сказать ни слова, он продолжал с горечью и злостью: – Да ни за что, вот что я тебе скажу, Мэдди. Джо-младший и Лонни погибли ни за что.

В таких случаях Маделина брала отца за руку пытаясь как-то утешить его, но ответить ему да и самой себе ничего не могла. Подобно большинству американцев, она весьма смутно представляла суть вьетнамской войны.

Закончив колледж, Маделина получила работу в универсальном магазине «Шилито» в Лексингтоне.

Несмотря на мальчишеские замашки в детстве, она, став девушкой, полюбила красивую одежду и обнаружила, что в том, что касается моды, у нее неплохое чутье. Ей нравилась работа в торговле, и, поступая в колледж, она решила посвятить себя этому делу.

Работа в отделе маркетинга универмага «Шилито» показалась интересной и увлекательной. Теперь ее время делилось между работой, которой она отдалась со всем пылом, и домом, где они теперь жили вдвоем с отцом.

С начала 1977 года он все больше беспокоил ее. После смерти жены Джо совершенно замкнулся, его охватила апатия. В отличие от Фионы, он не находил опоры в религии. Он неустанно повторял, что сыновья его погибли ни за что, и нередко Мэдди видела, как взгляд его надолго упирается в их фотографии на камине в гостиной. Глаза Джо в эти моменты заполняла тоска, а лицо становилось безжизненным.

У Мэдди сердце разрывалось от жалости к отцу, и она делала все возможное, чтобы встряхнуть его, убедить, что у него еще есть ради чего жить на свете. Но безуспешно.

К весне от веселого видного мужчины, каким всегда был Джо, осталась только тень, и, когда он в мае внезапно скончался от разрыва сердца, Мэдди, оплакивая его, поняла, что внутренне уже готова была к такому исходу. Похоже, он хотел смерти, хотел побыстрее уйти в иной мир, где ждала его Фиона.

Похоронив отца, Маделина принялась разбираться в семейных делах. Джо оставил их в полном порядке, так что трудностей у нее не возникло.

Небольшая строительная компания Джо переживала тогда не лучшие времена, но тем не менее Маделине удалось продать материалы и оборудование Питу Эндрюсу, правой руке отца. Пит, как и несколько старых служащих, не хотели, чтобы дело прекратилось со смертью владельца. Помимо этого, как ни печально, Маделине пришлось продать дом, в котором она выросла, вместе с большей частью обстановки и переехать в Лексингтон, где она сняла квартиру.

Прошло еще немного времени, и Маделине стало ясно, что жить в Лексингтоне ей трудно. Как ни любила она эти края, ставшие частью ее существа, каждый прожитый день давался с болью. Куда бы она ни пошла, на что бы ни посмотрела, перед глазами вставали лица родных: отца, матери, Кэрри-Энн, Джо-младшего, Лонни. Маделина тосковала по ним и по прошлому.

Смерть отца заставила ее с новой силой ощутить утраты. Она поняла, что пора уезжать. Может, когда-нибудь она вернется, и воспоминания о былом не причинят ей боли. Но сейчас следовало поставить преграду между собою и родными местами. Рана была слишком свежей и болела слишком сильно, нервы – слишком оголены, чтобы она могла найти утешение в воспоминаниях.

Должно было пройти время, чтобы боль утихла и чтобы память принесла в душу мир и покой.

Маделина решила перебраться на север, в Нью-Йорк, и начать там новую жизнь.

Это был смелый поступок.

Работы у нее не было, как не было знакомых и связей. Правда, крыша над головой в Нью-Йорке нашлась. Об этом она позаботилась еще до отъезда из Лексингтона.

Просветительский монашеский орден Божественного Провидения из Кентукки, одно из первых учреждений такого рода в Америке, основал в Нью-Йорке свой филиал. Там за символическую плату сдавались комнаты молодым католичкам со всего света.

Именно в этот приют, носящий имя Жанны д'Арк, направилась в октябре 1977 года Маделина.

Здесь, на Западной Двадцать Четвертой улице, она поселилась через неделю после своего приезда в Нью-Йорк.

Сестры оказались милы и доброжелательны, постоялицы тоже, а в самом приюте царили чистота и порядок. Комнаты располагались на пяти этажах, и на каждом были душ и ванная. При приюте была небольшая красивая часовня, где юные девушки и сестры молились, предаваясь своим мыслям о вечном, а рядом с ней общие помещения – библиотека и гостиная с телевизором. В цокольном этаже располагались кухня, столовая, прачечная и помещения со шкафчиками для хранения вещей.

Маделина открыла в одном из нью-йоркских банков срочный и текущий счета, куда положила свое состояние – сорок тысяч долларов. После этого провела в свою комнату на четвертом этаже телефон из соображений удобства. Сделала она это по совету Пэтси Смит, которая жила напротив. Дальше надо было искать работу.

С того самого времени, как Маделина решила делать карьеру в торговом бизнесе, ее кумиром стала покойная Эмма Харт, один из крупнейших торговых магнатов. За последние несколько лет она прочитала об этой женщине все, что можно было достать, а магазин «Харт» в Нью-Йорке стал единственным местом, где ей хотелось бы работать. Но сразу же выяснилось, что вакансий там нет. Тем не менее на кадровика она произвела хорошее впечатление, и он обещал связаться с ней, если подвернется что-нибудь подходящее. На всякий случай она заполнила анкету и оставила заявление.

К концу третьей недели пребывания в Нью-Йорке Маделине удалось найти работу в конторе Сакс на Пятой авеню.

Ровно через год открылась вакансия в «Харт», и Маделина без раздумий приняла предложение. Еще через полгода на нее обратила внимание Пола О'Нил.

Увидев Маделину в отделе маркетинга, Пола отметила ее манеру держаться, обаяние, работоспособность и ясный ум. С тех пор она неизменно выделяла ее, давая специальные поручения, и в конце концов перевела на управленческую работу. Через год, в июле 1980-го, Пола назначила Маделину своим личным помощником, специально для нее предусмотрев эту должность.

После столь значительного повышения, сопровождавшегося немалой прибавкой к зарплате, Маделина наконец решила, что можно подумать о собственном жилище. Ей приглянулась квартира в районе Восьмидесятых улиц. Переправив вещи, которые до сих пор находились в камере хранения в Лексингтоне, Маделина не без грусти распрощалась с сестрами Броной и Мерид и оставила приют.

На первый свой ужин в новой квартире она пригласила Джека и Пэтси. Было это незадолго до отъезда Пэтси в Бостон.

Это был славный вечер, у всех троих было отличное настроение. Джек всячески развлекал их. Но под конец им с Пэтси стало немного грустно – ведь теперь они будут жить в разных городах. Они пообещали не терять друг друга из вида и действительно с тех пор регулярно переписывались.

С новым назначением жизнь Маделины сильно изменилась, ей открылся совершенно новый мир. Пола вызвала ее в Лондон, чтобы показать внутренний механизм работы знаменитого магазина «Найтсбридж», посылала в Йоркшир и Париж. Дважды брала с собой в Техас, хотя и не по делам империи Хартов. Маделине понравилось путешествовать и знакомиться с новыми людьми.

Первый год работы у Полы пролетел почти незаметно. Он был насыщен событиями и делами. Успех следовал за успехом, и очень скоро Мэдди убедилась, что нашла свое место в жизни. Этим местом был магазин «Харт» в Нью-Йорке, звездой которого она стала.

Глава 11

Родные звуки старых любимых песен немного успокоили Маделину. Она пришла в себя.

Какое-то время она еще ждала и одновременно боялась, что Джек Миллер позвонит снова. Но этого не случилось, и она совершенно перестала нервничать.

Маделина отложила гитару и подошла к столу у окна. На нем громоздилась кипа бумаг, которые она принесла из магазина. Маделина взглянула на часы – почти полночь. Это ее ничуть не смутило – спать совершенно не хотелось, напротив, она ощущала необычную бодрость. Работоспособность всегда была ей свойственна, и она была уверена, что за два-три часа справится с работой.

Взяв ручку, Маделина на мгновение задумалась, глядя на стену. Взгляд ее упал на игольницу, которую подарила ей мать, когда она была еще маленькой. Она висела у нее над кроватью в Лексингтоне и была одной из немногих вещей, которые Маделина взяла с собой в Нью-Йорк.

«Если ложишься и встаешь с молитвой, жизнь становится легче». Эти слова мать вышила на голубой шерстяной подушечке с бежевой каймой, а Маделина украсила игольницу разноцветными узорами.

Перед ее мысленным взором мелькнуло любящее лицо матери. Маделина улыбнулась. «Мама бы мной гордилась, – подумала она, – гордилась тем, чего я достигла. За Джека она, конечно, меня бы не похвалила. Да я и сама себя похвалить не могу. Он не для меня. Решено. Утром я позвоню ему, приглашу на обед и выскажу все без обиняков. Это следует сделать. Такие вещи по телефону не говорят».

Она отложила перо и принялась перелистывать бумаги в поисках листка, на котором делала заметки к выставке мод.

Документы касались предстоящего юбилея компании «Харт». Идея Полы была проста и привлекательна: шестьдесят лет торговли модными вещами – от века джаза до века космоса.

Пола поручила ей заняться торжествами в нью-йоркском магазине. Предстояло организовать разнообразные выставки и встречи, и вот уже в течение многих месяцев между ними через Атлантику летали телексы. Пола либо одобряла, либо отвергала предложения Маделины. Заказывались товары, разрабатывались планы рекламных кампаний, печатались буклеты и пригласительные билеты. Эти бумаги были результатом упорной изматывающей работы, в которую было вложено столько выдумки и преданности делу. И вот остались завершающие штрихи: сегодня надо кратко описать каждое юбилейное мероприятие.

Мэдди наметила проведение выставок духов и украшений периода арт-деко, включая работы крупнейших мастеров – Вердура, Жана Туссена и Рене Пуиссана. Специальная витрина отдавалась работам современных мастеров – Алана Бушерона и Дэвида Уэбба. В то же время Маделина решила продемонстрировать и знаменитые подделки Кеннета Джея Лайна, а также коллекцию глиняных изделий тридцатых годов.

Маделина открыла папку, в которой были материалы, связанные с выставкой мод. Пола хотела ее провести в своем лондонском магазине будущей весной. Мэдди уговаривала перенести выставку в Нью-Йорк на конец лета 1982 года. Пола согласилась, но, в свою очередь, предложила расширить ее за счет платьев, взятых для этой цели у самых знаменитых американских модниц, а также включить в нее изделия лучших портных, ушедших из жизни и ныне живущих. Маделина успешно справилась с этим заданием.

Жемчужиной выставки должны были стать платья, некогда принадлежавшие Эмме Харт, которая до последних своих дней хранила их в отличном состоянии. Пола тоже тщательно следила за ними. Последний раз они выставлялись на лондонской выставке «Фантазия моды» около десяти лет назад.

Коллекция, охватывавшая период с начала двадцатых годов до самой Эмминой смерти, включала вечернее платье от Пакена из коричневого бархата с огромным лисьим воротником, укороченное вечернее платье с большим бантом сзади, сшитое в 1926 году самим Пуаре, и, наконец, зелено-голубое с бисером платье от Вионне. Это последнее сохранилось в превосходном состоянии и на фотографии, присланной лондонским отделом маркетинга, выглядело потрясающе. Маделина даже затруднялась сказать, когда точно оно было сшито.

Просматривая другие эскизы и фотографии, она задержалась на костюмах Эммы двадцатых годов от Шанель, грандиозной коллекции шляп, выполненных французскими и английскими модельерами, выходных платьев от Ланвана, Бальмена и Баленчиаги, плиссированных шелковых платьях от Фортюни, вечерних пижамах от Молино и совершенно фантастическом пальто от Полин Трижер. Оно было сшито в пятидесятые, но сохранило свое очарование и блеск доныне. Были и другие костюмы – от Диора, Гивенчи, Ива Сен-Лорана, Била Бласса и Харди Эмиса.

Необходимо было определить порядок, в каком эти эскизы и фотографии должны появиться каталоге. Художественный отдел уже включился в работу и теперь торопил ее.

Едва ли не больше всего Маделине нравилось вечернее платье от Менбоше, которое, по словам Полы, ее дедушка Пол Макгилл сам купил Эмме в Нью-Йорке в 1935 году. На плечах, подобно эполетам, красовались цветы из мятого шелка. Из такого же шелка была сделана муфта.

Некоторое время Маделина вглядывалась в фотографию Эммы, снятой в этом платье. Боже, до чего же красива она была. Маделина решила открыть каталог именно этой фотографией.

Покончив с выставкой мод, она занялась бумагами, связанными с парфюмерией, затем перешла к арт-деко. Она без устали работала еще часа полтора и надеялась теперь, что во время ее поездки в Австралию здесь, в Нью-Йорке, все пройдет без сучка и задоринки.

В два часа ночи она поставила на огонь воду для кофе, чтобы поработать еще часок.

«Что ж, – подумала она, снова садясь за стол, – если Эмма Харт могла работать сутками, то и я смогу. В конце концов Эмма всегда была моим кумиром, так будет и впредь».

Глава 12

– Как вам удалось со всем этим справиться? – спросила Пола, переводя взгляд с бумаг, которые она только что закончила просматривать, на Маделину.

– Работала до половины четвертого утра.

– О, Мэдди, ну зачем так изнурять себя? Мы вполне могли доделать это вместе в самолете и передать последние распоряжения телексом из Австралии, – сказала Пола. Но в глубине души она была довольна, что все позади.

– Но ведь так лучше, не правда ли? Теперь у нас голова свободна, и можно будет сосредоточиться на галантерейных магазинах.

– Ну разумеется. Надо сказать, вы заслуживаете всяческих похвал. – Глядя на Маделину, Пола прищурилась и неожиданно рассмеялась. – А еще более удивительно то, что ночные бдения ничуть не отразились на вашем виде.

– Правда? – Маделина тоже рассмеялась. Она не только восхищалась своей начальницей, не только глубоко уважала ее, но и всячески старалась облегчить ей жизнь. – Спасибо, приятно это слышать от вас.

Пола постучала по папкам с бумагами.

– Мне понравилось, как вы связали все воедино. Мой замысел теперь проступил совершенно отчетливо. По правде говоря, я побаивалась, что это название – «От века джаза до века космоса» – покажется чересчур абстрактным. Но благодаря вам я вижу, что страхи были напрасны. Должна сказать, что вы пошли даже дальше, чем наш отдел маркетинга в Лондоне. Я чувствовала это, читая ваши заметки.

Пола считала, что на похвалы не надо скупиться, когда они заслужены.

– Поздравляю. Некоторые из ваших выдумок поистине великолепны. Я просто в восхищении.

Маделина расплылась в улыбке.

– Спасибо, Пола, только не надо забывать, что идея-то ваша, и идея прекрасная и увлекательная. Собственно, в ней все содержится, мне оставалось лишь выудить необходимую информацию из справочников и архивов.

– Ну, положим, это далеко не все. Нужна была еще ваша маленькая умная головка, – сказала Пола, открывая папку с надписью «Выставка парфюмерии». – Тут есть удивительные вещи. Я, например, и не знала, что мадам Шанель считала пять своим счастливым числом и поэтому назвала первые свои духи «Шанель № 5». Новость для меня и то, что Жан Пату создал «Джой» в тридцать первом году, а Жанна Ланван – «Арпеж» в двадцать седьмом. Это три самых знаменитых сорта духов, они и сегодня пользуются огромной популярностью, а, оказывается, им уже по пятьдесят лет.

– Качество всегда долговечно, не так ли? – заметила Маделина. – Эти детали показались мне интересными. Я думаю, может, стоит использовать их в наших рекламных материалах.