Глава 18

Вечером неожиданно похолодало, подул сильный ветер. Он изо всех сил трепал шторы в комнате. Поле стало зябко, и, поднявшись из-за туалетного столика, она закрыла окно.

Вновь усевшись на место, она застегнула на шее жемчужное ожерелье, вставила в уши бриллиантовые серьги и вгляделась в зеркало. «Неплохо, – подумала она. – Неплохо для не знающей отдыха деловой женщины, любимой жены и матери четверых детей, которой скоро стукнет тридцать семь».

Она повернула голову и взглянула на стоящую рядом цветную фотографию. Этот снимок сделала как-то весной в Пеннистоун-ройяле Эмили. И изображены на нем были Шейн и Пола с детьми Лорном, Тессой, Патриком и Линнет. При мысли о младших сердце у Полы сжалось: хоть по-разному, но оба они были такие незащищенные и так отчаянно нуждались в ней.

Они еще крепко спали, когда она утром позвонила Шейну. Здесь, в Австралии, была уже суббота, а в Англии только полночь пятницы. Шейн только что вернулся из «Бек-Хауза», где ужинал с Уинстоном. Эмили уже уехала в Гонконг по делам «Генре» и двое лучших друзей наслаждались редкой возможностью провести вечер по-холостяцки.

Как хорошо было услышать его заботливый и уверенный голос, узнать, что дома все в порядке. Лорн и Тесса разъехались по своим школам-интернатам, а няня Пэт, вернувшись из недельного отпуска с Великих озер, вновь заняла свое место в детской, рядом со своими юными подопечными.

– Ни о чем не волнуйся, дорогая. – Голос Шейна звучал так отчетливо, словно муж был в соседней комнате. – Я проведу уик-энд с детьми, а вечером в воскресенье уеду в Лондон. Да, слушай, сегодня звонил отец. Они с мамой окончательно решили приехать на Рождество, так что Лора – младшая – тоже будет с нами. И Мэрри с Элиотом. Похоже, у нас в Йоркшире соберется большая компания. Как в старые времена, когда были живы Блэки и Эмма. Отлично проведем время.

Новости порадовали Полу. Они с полчаса поболтали о планах на Рождество, детях и прочих семейных делах. Шейн пообещал перезвонить через пару дней. Повесив трубку, Пола почувствовала, как у нее поднялось настроение. В разлуке она всегда скучала по мужу и детям, волновалась за них. Она уверяла себя, что это глупо, но поделать ничего не могла. В конце концов себя не изменишь.

Взглянув на часы, Пола убедилась, что у нее есть десять минут до ужина. Она встала, поправила вечернее платье и подошла к столу, на котором были разложены бумаги. Среди них находились и рождественские списки, которые она начала составлять еще в Сиднее. Имена родственников Шейна были выделены особо. Теперь, когда выяснилось, что они приезжают на Рождество в Йоркшир, надо было подумать о подарках и для них. Их можно будет купить в Гонконге, когда через десять дней она встретится с Эмили.

Склонившись над столом и делая пометки в блокноте, Пола думала о родителях Шейна. Как хорошо, что Брайан и Джеральдина в декабре приедут в Англию. Еще недавно они колебались. С того самого времени, как пять лет назад у Брайана случился инфаркт, они жили на Барбадосе, приглядывали за отелями Шейна на островах Карибского моря, но, по настоянию сына, не слишком утруждали себя этим.

Пола скучала по ним, в жизни ее семьи образовалась какая-то пустота, после того как О'Нилы уехали за границу. И по Миранде она тоже скучала. С сестрой Шейна они дружили с самого детства, и, хотя время от времени им удавалось встретиться в Нью-Йорке, обе жаловались, что никогда не хватает времени по-настоящему пообщаться. Миранда возглавляла гостиничную сеть О'Нилов в Америке, и эта работа практически съедала всю ее жизнь. Свободное время она проводила с мужем, известным американским архитектором Элиотом Джеймсом, как правило дома, в Нью-Йорке или Коннектикуте. Вот и получалось, что в последнее время Миранда редко наезжала в Англию, и даже деловые ее поездки были очень краткими.

И вот наконец О'Нилы вместе с Хартами соберутся под одной крышей. К тому же приглашение на рождественский ужин приняли сэр Рональд и Майкл Каллински, так что впервые за долгие годы встретятся представители всех трех кланов. При мысли об этом Пола радостно улыбнулась.

Скрепив несколько листков бумаги, она сунула их в кейс. Когда выдастся еще свободная минутка, сегодня попозже или завтра утром, она дополнит записи: надо подумать, как разместить гостей в Пеннистоун-ройяле, составить меню на все рождественские праздники, набросать список гостей, которых она хотела бы видеть на своих приемах. До Рождества оставалось еще три месяца. Но если вдуматься – не так уж много, при ее-то образе жизни и количестве дел, которые надо до этого переделать. Все спланировать заранее, организовать наилучшим образом было ее правилом. А иначе ничего не выйдет. Так воспитала ее бабушка, и Пола часто спрашивала себя, не в этом ли заключается секрет ее успеха. Войдя через несколько минут в гостиную, Пола поняла, что явилась первой: так тихо было вокруг. Но тут с веранды в комнату вошел Джейсон Рикардс. Он плотно закрыл за собой застекленные двери и обернулся. При виде Полы его загорелое грубоватое лицо осветилось.

– Привет, малышка. – Он двинулся ей навстречу.

Сухой и жилистый, Джейсон обладал походкой человека, проведшего долгие годы в седле. От постоянного пребывания на свежем воздухе лицо его обветрилось. Волосы были черные как смоль и лишь слегка серебрились на висках. Джейсону было немногим больше шестидесяти, но выглядел он моложе. Сегодня вечером на нем был темно-синий пиджак, темно-серые брюки, светлая рубашка и галстук в тон пиджаку. Выглядел он, как обычно, безупречно, но Поле показалось, что вечерний костюм тяготит Джейсона. Куда вольготнее он чувствовал бы себя в джинсах, спортивной обуви и рубахе со свободным воротом.

Подойдя к Поле, Джейсон взял ее за руку и повернул к себе.

– Эй, да ты потрясающе выглядишь, дорогая. И красное так идет тебе. Впрочем, как и твоей матери.

– Спасибо, дорогой, – с улыбкой сказала Пола и, полуобняв Джейсона, повела его к камину – Да, кстати, а где мама?

– Наверху, заканчивает одеваться. Сейчас спустится. А мы пока пропустим с тобой по стаканчику. Ты что бы предпочла?

– Если не ошибаюсь, в серебряном ведерке бутылка шампанского. От него бы я не отказалась.

– Отлично. – Джейсон шагнул к столику, на котором стояли напитки, стаканы, ведерко со льдом, и принялся открывать бутылку «Луи Родерер Кристалл».

Пола с улыбкой наблюдала за ним. Джейсон понравился ей с самого начала, а потом она полюбила его. Ей был по душе его прагматический подход к жизни. Она ценила в нем не только первоклассного бизнесмена, но и прекрасного человека. Он был добр и умен. Подобно Филипу, Пола была счастлива, что мать вышла замуж за этого человека. Несмотря на различие в происхождении, они великолепно уживались. Джейсон оказался верным и заботливым мужем. Обязанный своим благополучием только самому себе, Джейсон поздно женился и уже через семь лет потерял жену – она умерла от рака; затем он женился во второй раз, но брак этот оказался сущей катастрофой и вскоре распался. «Бог троицу любит» – часто повторял он. И впрямь, они с Дэзи души не чаяли друг в друге. Порой они напоминали Поле молодых влюбленных, и это было прекрасно.

Налив Поле шампанского в хрустальный бокал и смешав себе виски с содовой, Джейсон заметил:

– Сегодня ужасно ветрено. Пари держу, в Сиднее настоящая буря.

– Хотелось бы надеяться, что до нас она не доберется, – сказала Пола, принимая у него из рук бокал.

– Скорее всего, так. А если доберется, то пронесется мимо. Знаешь, у нас весной часто собирается дождь. Покапает-покапает, а назавтра – солнышко. Так что не волнуйся. – Джейсон чокнулся с Полой. – Твое здоровье, дорогая.

– И ваше, Джейсон.

Они стояли у камина, наслаждаясь обществом друг друга.

– Ну вот, ты снова улыбаешься, будто страшно довольна собой, – ухмыльнулся Джейсон и хитровато прищурился. – Как сказала бы твоя мать, ты выглядишь как кошка, проглотившая канарейку.

Пола расхохоталась. Джейсон перенял массу выражений у ее матери, которые Дэзи, в свою очередь, переняла у своей. Только звучали они иначе – не так сочно, как у Эммы.

– Просто я думаю о том, – сказала Пола, – как удачно складывается в этом году Рождество. Приезжают родители и сестры Шейна. Мы уже давно не собирались вместе.

– Твоя мать волнуется, что…

– О чем это я волнуюсь? – на пороге появилась Дэзи, шелестя шелком платья и распространяя аромат духов «Джой».

– Шикарно выглядишь, дорогая! – воскликнул Джордж.

В глазах его были любовь и восхищение. Он подошел к Дэзи и, взяв ее за руки, повел к камину.

– Что выпьешь? Шампанского, водки с тоником?

– Пожалуй, шампанского, милый.

– Джейсон прав, мама, ты сегодня просто неотразима, – сказала Пола, – Я такой тебя уже давно не видела. Этот цвет тебе очень к лицу, а об опалах и говорить нечего. Они что, новые?

– Спасибо, родная. Да, новые. Джейсон подарил их мне только в четверг вечером. Они из его месторождений в Кубер-Педи.

– В Лайтнинг-Ридж, – улыбаясь, поправил Джейсон и протянул жене бокал с шампанским. – Это очень редкие черные опалы, Пола.

– Спасибо, – сказала Дэзи, беря бокал. – Так о чем же я волнуюсь, Джейсон?

– О Филипе.

Дэзи нахмурилась, села на диван и подняла бокал.

– Ваше здоровье.

– Твое также, – в один голос откликнулись Джейсон с Полой.

Дэзи отпила шампанского и вопросительно посмотрела на мужа.

– А почему, собственно, я волнуюсь из-за Филипа?

– Потому что он не хочет связывать себя обещанием поехать с нами в Англию на Рождество. Пола только что сказала, – продолжал Джейсон, – как она рада, что встретится вся семья, а я, когда ты вошла, собирался сказать, что Филип еще ничего окончательно не решил.

– Думаю, теперь он поедет, – негромко проговорила Дэзи с едва заметной, но уверенной улыбкой.

– Вот как? – удивился Джейсон и пристально посмотрел на Дэзи. – Что же так изменило твое мнение, дорогая? Еще в четверг, не далее, чем дня два назад, когда я вернулся из Перта, ты с такой же уверенностью утверждала противоположное.

– Дело в том, что сегодня за обедом Пола пригласила Маделину в Лондон на празднование шестидесятилетия «Харт» и на прием в «Ритце». Она также пригласила ее провести с нами в Йоркшире рождественские праздники. И Маделина согласилась, правда, дорогая?

– Ну разумеется, мама. – Пола не понимала, куда клонит мать. – Какое только это имеет отношение к Филипу и его планам?

Дэзи оперлась на спинку стула и окинула сияющим взглядом дочь и мужа.

– Самое прямое.

Пола и Джейсон в недоумении посмотрели на нее.

– А вы разве не обратили внимания, как Филип глядит на Маделину? – вкрадчиво спросила Дэзи. – Разумеется, когда думает, что никто его не видит. И разве вы не обратили внимания, как он вертелся вокруг нее сегодня у бассейна, за обедом, за чаем? Буквально каждое желание ее исполнял. А утром они катались на лошадях. Часа четыре, наверное.

– Право, мамочка, какой ты у нас романтик, – рассмеялась Пола. – Филип ведет себя как гостеприимный хозяин, не более. В конце концов, ты с детства учила его хорошим манерам. Он джентльмен. – Она снова засмеялась, отметая выдумку матери. – Филип знает Маделину только один день. Даже меньше.

– Ну и что? – спросила Дэзи и пригубила шампанское.

Пола сдвинула брови и перевела взгляд с матери на Джейсона. Тот коротко рассмеялся.

– Когда я познакомился с твоей матерью, мне хватило пятнадцати минут, чтобы понять, что я хочу жениться на ней. Мне кажется, мужчина и женщина безошибочно чувствуют пробежавшую между ними искру, тут ошибок не бывает. Срабатывает инстинкт. Так что время, срок знакомства не имеют никакого значения. Можно знать человека сколь угодно долго и не знать его, не испытывать по отношению к нему никаких чувств. А можно только увидеться – и р-раз! – Он посмотрел на Дэзи. – На этот счет даже есть какое-то французское выражение, верно, дорогая?

– Coup de foudre – удар молнии, гром среди ясного неба или, другими словами, любовь с первого взгляда, – подтвердила Дэзи. – Ты совершенно прав, Джейсон, я полностью с тобой согласна. – Она нежно улыбнулась мужу.

– Маделина и Филип… – Пробормотала Пола. – Да нет же, это невозможно.

У нее защемило сердце. Пола обожала брата, но меньше всего хотела, чтобы у него завязался роман с Маделиной. Ради самой же Маделины. Ничего хорошего ей это не принесет. И к тому же у нее свои, и весьма определенные, виды на будущее помощницы.

– Может, она ему и приглянулась, мама, – медленно проговорила Пола. – Но ведь ты знаешь, как Филип относится к женщинам. Он считает что им красная цена – десять центов за дюжину Он тысячу раз говорил мне это, а уж ты лучше чем кто другой знаешь, что он порывает с ними в ту же самую минуту, когда роман грозит превратиться в нечто большее, чем постельная интрижка. – Пола покачала головой. – Мне очень неприятно говорить это, но Филипу женщина нужна на ночь.

– Как ты можешь так говорить?! С Вероникой Мардсен он был почти три месяца, – порывисто, хотя стараясь не повышать голоса, сказала Дэзи.

Пола устало вздохнула.

– Вот-вот, это и есть средняя продолжительность его романов, не так ли? Три месяца. Нет, я от души надеюсь, что с Маделиной у него это не пройдет, потому что ей это только разобьет сердце. И мне даже думать об этом страшно. Она и так уже настрадалась в этой жизни. Пожалуйста, мама, не надо поощрять его. Обещай мне это.

Дэзи приуныла.

– Да, наверное, ты как всегда права, дорогая, – Дэзи тяжело вздохнула. – А мне она так понравилась. Я была так счастлива сегодня, когда заметила, что Филип к ней неравнодушен.

– Прошу тебя, мама, – настойчиво повторила Пола. – Пообещай, что не будешь его поощрять. Я серьезно это говорю.

– Хорошо-хорошо, дорогая. – Дэзи кивнула. От нее не ускользнуло, что лицо дочери посерьезнело, и она поспешно добавила: – Обещаю.

Только сейчас Дэзи пришло в голову, что дочь, собственно, высказала вслух то, что ей самой пришло в голову не далее как в начале этой недели. В груди у нее неприятно заныло. Ей больно было думать, что сын обречен до конца дней своих оставаться легкомысленным человеком. Какая же унылая и пустая жизнь его ожидает!

– Пожалуй, нам стоит оставить эту тему, – вмешался Джейсон. – Они наверняка с минуты на минуту спустятся.

– Конечно, конечно, – согласилась Дэзи. – И к тому же, не очень хорошо говорить о них таким образом.

– Ладно, – негромко проговорила Пола. Ей все еще было не по себе. Кроме того, она никак не могла взять в толк, как это она не заметила, что Филип уделяет Маделине повышенное внимание – если только это, конечно, в самом деле так. В семье она славилась острым глазом. Неужели на этот раз проницательность изменила ей?

Джейсон подошел к столику и вновь наполнил бокал.

– Между прочим, Пола, – сказал он, – когда ты собираешься в Гонконг?

– Не раньше чем дней через десять. Это зависит от того, как пойдут дела в Мельбурне и Аделаиде. Мы полетим туда с Маделиной в среду, как только закончим подготовку к распродаже в Сиднее. А что?

– Дон Меткалф, один из моих служащих, примерно тогда же отправляется в Гонконг. Я подумал, может, ты захочешь воспользоваться самолетом компании.

– О, Джейсон, это было бы замечательно! – воскликнула Пола с благодарной улыбкой. – Если мы совпадем по времени, я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением.

– Меткалф может отправиться в любое время – двадцать первого, двадцать второго и двадцать третьего. Так что все зависит от тебя, дорогая.

– Большое спасибо, я дам знать.

– Но ты так и не сказала, зачем тебе туда лететь, – негромко проговорила Дэзи, бросая на дочь вопросительный взгляд.

– Чтобы встретиться с Эмили, мама. Она сейчас там, делает закупки для «Дженерал Титейл Трейдинг», и мы решили, что неплохо будет провести несколько дней вместе, отдохнуть и купить рождественские подарки. Оттуда мы полетим в Нью-Йорк, проведем там день-два и вернемся в Лондон.

– Не могу понять, Пола, – улыбнулась Дэзи. – Ты глава одной из крупнейших в мире сети магазинов, а тащишься в Гонконг за подарками. – Она удивленно покачала головой. – Какой в этом смысл?

– Во-первых, за границей покупать подарки интереснее, а во-вторых… – сказала Пола и, увидев, что на пороге появилась Маделина, оборвала фразу на середине. – Ага, вот и вы, Мэдди. А я уж начала волноваться, не случилось ли что? Собиралась даже посылать поисковую партию!

В свете только что состоявшегося разговора три пары глаз особенно внимательно оглядели Маделину. Она вошла, как всегда, стремительно, платье с шелестом обвивалось вокруг ее стройных ног.

– Извините за опоздание, – сказала она. – Я решила чуть-чуть отдохнуть, но, едва прикоснувшись к подушке, словно в яму провалилась. Наверное, свежий воздух виноват и… верховая езда. Я уже Бог знает сколько времени не каталась.

– В таком случае вы только завтра по-настоящему почувствуете последствия, – предупредил Джейсон. – Мышцы будут как ватные. Перед сном непременно примите горячую ванну с солями. Это поможет. Надо взять их у миссис Кар. Одной-двух коробочек хватит, я принесу вам. А сейчас – что выпьете? Бокал шампанского?

– Спасибо, Джейсон, я бы предпочла минеральной воды, – ответила Маделина, присаживаясь рядом с Полой у камина.

Та бросила оценивающий взгляд на вечернее платье Маделины из жатого бархата, великолепно сшитое, светло-серого цвета, подчеркивавшего серебристое мерцание глаз его владелицы.

– Прелестный наряд, очень вам идет, Маделина, – сказала Пола. – От Трижер, не так ли?

– Да. Благодарю вас. – Маделина улыбнулась. – Вы тоже прекрасно выглядите. Кристина Краутер?

– Да, только это старое платье, оно висит здесь уже года два. И все еще не вышло из моды. Кристина, как и Полин Трижер, каким-то образом умеют побеждать время.

Дэзи одобрительно улыбнулась Маделине.

– Пола опередила меня. Я тоже хотела сказать, что выглядите вы сегодня чудесно, Мэдди. – Похлопав по подушке дивана, она добавила: – Идите сюда, присядьте рядом со мной.

Маделина повиновалась, и они с Дэзи принялись болтать о нарядах и достоинствах модельеров из Нью-Йорка, Парижа и Лондона. Пола расхаживала взад-вперед по комнате, не слишком прислушиваясь к разговору. Она подозревала, что мать, несмотря на свои обещания, начнет-таки поощрять ухаживания Филипа. Ведь ей больше всего на свете хотелось, чтобы сын женился, и было совершенно ясно, что в Маделине она видит отличную кандидатку в невестки.

Джейсон подал Маделине бокал минеральной воды. В другой руке у него была бутылка шампанского. Чокнувшись с Полой и Дэзи, он двинулся к столику.

– Что-то Филип задерживается, – бросил он через плечо. – Надеюсь, в хозяйстве ничего дурного не случилось. Ветер не на шутку разгулялся, как бы буря не началась.

– Ну что вы, Джейсон, что может случиться? – возразила Пола. – Да вот и он!

В комнату небрежной походкой вошел Филип. Извинившись за опоздание, он сказал:

– Том Уиллен задержал меня у телефона.

– Проблемы с погодой? – спросил Джейсон.

– Нет-нет, ничего подобного, – успокоил его Филип. – Я вижу, у вас там под боком бутылки. Не нальете ли старому бродяге виски со льдом?

Глава 19

Внутренний голос подсказывал Филипу, что с Маделиной торопиться не надо. Но сегодня, через десять дней, после того, как они познакомились, он спрашивал себя, не слишком ли медлит.

Он прошелся по гостиной своего пентхауза[4] в Башне Макгилла и остановился у окна, рассеянно глядя вдаль и словно бы не замечая красоты бухты, которую так любил. На сей раз Филип был слишком занят своими чувствами.

Инстинктивно он знал, что подталкивать Маделину не следует. Нельзя укреплять в ее глазах свою репутацию. Стоить ей подумать, что она лишь очередная дырочка на его поясе, как прости-прощай, только он ее и видел. А ведь он ни о чем и ни о ком думать не мог. Маделина целиком завладела его мыслями и чувствами, и жажда близости с ней доводила его чуть ли не до исступления. В последнее время ему казалось, что он на грани взрыва. Надо было давно дать ей понять, мрачно размышлял он, ругая себя за медлительность и чувствуя, как уходит время. Ведь она скоро уезжает в Штаты. Впрочем, даже если бы он и решился поторопить события, под ногами все время мешалась Пола.

В Дануне она взяла на себя роль добровольной дуэньи Маделины. Ни на минуту не оставляла их вдвоем. Куда бы они ни шли, она следовала по пятам. А потом забрала Маделину почти на всю неделю в Мельбурн и Аделаиду, и они вернулись в Сидней только в пятницу вечером. Пока их не было, Филип решил, что надо непременно показать Маделине город. Так он если и не достигнет желаемого, зато узнает ее получше. Но Пола и тут увязалась с ними. Время они, надо сказать, провели чудесно, хотя все получилось не так, как задумал Филип. Соблазнять Маделину он и не собирался, но легкий флирт позволил бы прощупать почву. Но что можно сделать, когда рядом постоянно находится третий лишний?

Вспомнив, как прошли последние несколько дней, Филип криво усмехнулся. Если Пола изо всех сил старалась не оставить их с Маделиной наедине, то мама, наоборот, делала все возможное, чтобы они сблизились. Не демонстрируя этого, разумеется. Но ему не составляло труда разгадать ее маленькие хитрости. К сожалению, из-за бдительности Полы ни одна из них не сработала.

И вот наконец нынче утром его сестра улетела в Гонконг. Он отвез ее в аэропорт и по дороге заметил, что собирается пригласить Маделину на ужин.

– Я так и думала, – сказала Пола. Повисло напряженное молчание.

– Ей двадцать семь! – воскликнул Филип. – Она взрослая женщина! Не говоря уж о том, что умная, так что вполне способна принимать собственные решения. Не надо было тебе думать за нее! Это несправедливо по отношению ко мне, да и к ней тоже. И это так не похоже на тебя, дорогая.

Пола извинилась, признала, что он абсолютно прав, и попыталась объяснить свое поведение:

– Маделина мне не безразлична, – сказала она. – Я редко встречала таких женщин, и мне не очень хотелось бы, чтобы кто-нибудь, а тем более ты, причинил ей боль.

И она принялась рассказывать ему о прошлом Маделины, о трагедиях, обрушившихся на ее семью, о ее утратах. Филип был тронут до глубины души. Он клятвенно обещал сестре не делать ее помощнице ничего дурного и собирался сдержать слово.

Филип посмотрел на часы. Без двадцати восемь, пора трогаться. Отвернувшись от огромного, во всю стену, окна, он поспешно пересек комнату, выдержанную в светло-кремовых тонах, и, не замедляя шага, двинулся по мраморному полу холла. Наконец-то он останется с Маделиной наедине.

Спускаясь на своем персональном лифте, он вдруг подумал, что никогда не задавался вопросом, а как Маделина относится к нему. По ее поведению ничего нельзя было угадать. Спокойные серые глаза были непроницаемы. И вполне вероятно, что его ухаживания не будут приняты, она просто его оттолкнет.

В холодных голубых глазах мелькнула тень грустной улыбки. Скоро выяснится, на что он может рассчитывать, если вообще сможет рассчитывать.

Апартаменты Маделины располагались на тридцатом этаже отеля «Сидней-О'Нил». Они занимали целый угол здания, и из окна, представлявшего обе стены гостиной, открывалась захватывающая панорама.

Внизу виднелось здание Оперы, еще ниже – знаменитый Харборбридж. Было восемь. В ночном небе сияли звезды. Город светился мириадами огней.

Этот потрясающий вид уже стал привычным для Маделины, она начала чувствовать себя в Сиднее как дома. Город очаровал ее, как и сами австралийцы, которые нравились ей своей практичностью, открытостью и добродушием. Филип объяснил ей, что свойственная им насмешливость – не более чем защитная реакция на напыщенность и претенциозность. Он сказал, что черта эта сформировалась с давних времен, со времен первых поселенцев, большинство из которых принадлежало к Лондонским низам – кокни.

Отойдя от окна, Маделина присела на диван. На кофейном столике были разложены фотографии, которые она сделала в прошлый уик-энд во время экскурсии по городу. Она начала их складывать, отбирая лучшие для альбома, который купила сегодня днем.

Вспоминая об этой прогулке, она улыбнулась. Вот они с Полой в зоопарке у клетки кенгуру с детенышем. Ей тогда показалось, что кенгуру похожа на косулю с ее узкой нервной мордочкой и грустными глазами. Раньше она не представляла себе, какое это славное животное. Фотография была хороша, и Маделина отложила ее для альбома.

Натолкнувшись на снимок Полы с Филипом, который она сделала рядом с вольером для птиц, Маделина снова полюбовалась на попугаев и других экзотических птах, видневшихся на заднем плане. Это тоже годилось для альбома. Дальше шла небольшая стопка фотографий, которые она сделала на «Сарабанде», яхте Филипа. Собственно, у него было две яхты. Одна называлась, как и ферма, «Данун» и использовалась исключительно для гонок, а «Сарабанда» была прогулочным судном. Остроносая, великолепно оборудованная, она была рассчитана на шесть пассажиров и имела постоянную команду.

Воскресенье особенно запомнилось Маделине. С детства влюбленная в море, она наслаждалась каждым мгновением морской прогулки. Решив, что сюжеты путешествия на яхте могут составить гордость альбома, Маделина выбрала несколько снимков, сделанных на борту «Сарабанды», и веером разложила их перед собой.

Взгляд ее остановился на фотографии Филипа. Она задумчиво всмотрелась в нее.

Пола мало рассказывала о брате в Нью-Йорке, так что все, что Маделина знала о нем, было почерпнуто из различных журналов, где время от времени появлялись его фотографии. Теперь, вглядываясь в собственный снимок, она понимала, что при всем желании не смогла бы подготовиться к встрече с Филипом Макгиллом-Эмори. Он завораживал ее. Было в этом мужчине, в его внешности, в его душе нечто такое, что она ни в ком не встречала. И никто так не волновал ее. Она почувствовала это в тот самый момент, когда впервые увидела его в Дануне. В его присутствии она терялась, у нее перехватывало дыхание словно от удара в солнечное сплетение.

Вглядываясь в фотографию, Маделина не могла не признать, что на палубе прекрасной «Сарабанды» он выглядит неотразимым. Светлый прогулочный костюм оттенял его загар. В воскресенье было ветрено, и его черные волосы растрепались, а в смеющихся голубых глазах отражалось яркое солнце и сверкающая поверхность океана.

Маделину неудержимо тянуло к нему, и это ее пугало. Тому было несколько причин. Прежде всего, он был братом хозяйки. Но независимо от этого вряд ли она могла бы заинтересовать его. Он был сильным, сказочно богатым и обаятельным мужчиной. Так что женщины, конечно же, вились вокруг него. И его репутация плейбоя только подтверждала это. Сомнительно, чтобы юная деловая дама вроде нее, Маделины, которая не вхожа в те круги, в которых вращается Филип, могла стать предметом его романтических воздыханий. Да и ее такая перспектива не увлекала. Менее всего ей нужна была короткая интрижка. К ним она не приспособлена. Нет, Филип Макгилл-Эмори не из тех мужчин, в которых следует влюбляться таким женщинам, как она. Он слишком опасен, из-за него вся жизнь может пойти кувырком.

«Хватит с меня красивых, трудных мужчин», – подумала Маделина, вспомнив роман с Джеком Миллером. Теперь главное для нее – карьера. К тому же через десять дней она уезжает из Сиднея, и все закончится само собой. К счастью, вчера им с Полой удалось найти нового управляющего. Это была молодая женщина. Она удовлетворяла всем требованиям и уже была принята на работу с недельным испытательным сроком. Если все пойдет хорошо, Маделина скоро будет на пути в Нью-Йорк – подальше, подальше от Филипа Макгилла-Эмори.

На столе резко зазвонил телефон.

– Алло?

– Это Филип. Я внизу.

– Спускаюсь.

Маделина повесила трубку. Подхватив сумочку, шелковый шарф и ключи, она вышла из номера. Спускаясь в лифте, она подумала о предстоящем вечере. Маделина приняла приглашение против воли и только потому, что Филип был так мил и даже настойчив, когда позвонил утром. Разве можно обижать такого человека, как он? Но сегодня ей впервые после той конной прогулки на ферме, предстояло остаться с ним вдвоем. И это беспокоило ее.