Рэй Бредбери

Жилец из верхней квартиры

Он помнил, как бывало бабушка тщательно и любовно потрошила цыплят, извлекая из них удивительные вещи: мокрые, блестящие петли кишок, мускулистый комочек сердца, с целой коллекцией мелких камушков желудок. Как красиво и аккуратно делала бабушка надрез по животу, извлекая все эти сокровища, запуская туда свою маленькую, пухлую ручку. Потом все эти сокровища нужно было разделить, некоторые – в кастрюлю с водой, остальные – в бумагу, чтобы отдать соседским собакам. Затем бабушка набивала цыпленка размоченными сухарями и ловко зашивала большой блестящей иглой с белой ниткой.

Одиннадцатилетний Дуглас обожал присутствовать при этой операции. Он наперечет знал все двадцать ножей, которые хранились в ящиках кухонного стола и которые бабушка, седая старушка с добрым лицом, торжественно вынимала для своих чудодейств.

В такие минуты Дугласу разрешалось быть на кухне, если он вел себя тихо и не мешал. Вот и сейчас, он стоял у стола и внимательно наблюдал, как бабушка совершала ритуал потрошения.

– Бабуля, – наконец решился он прервать молчание. – А я внутри такой же? – он указал на цыпленка.

– Да, – ответила бабушка, не отрываясь от работы. – Только порядка побольше, приличнее, а в общем все то же самое…

– И всего побольше! – добавил Дуглас, гордый своими внутренностями.

– Да, – согласилась бабушка. – Пожалуй, побольше.

– А у деда еще больше. У него такой живот, что он может на него локти положить.

Бабушка улыбнулась и покачала головой.

Дуглас продолжал:

– А у Люции Вильямс, с нашей улицы…

– Замолчи сейчас же, негодный мальчишка, – закричала бабушка.

– Но у нее…

– Не твое дело, что там у нее! Это же большая разница.

– А почему разница?

– Вот прилетит ведьма в ступе и закроет тебе рот, тогда узнаешь, – проворчала бабушка.

Дуглас помолчал, потом спросил:

– A откуда ты знаешь, что у меня внутри все такое же, а, бабуля?

– А ну, пошел прочь!

В прихожей зазвонил звонок. Дуглас подскочил к двери и, заглянул в глазок, увидел мужчину в шляпе. Звонок снова зазвонил, и Дуглас открыл дверь.

– Доброе утро, малыш. А где хозяйка дома?

На Дугласа смотрели холодные серые глаза.

Незнакомец был худой и высокий. В руках он держал портфель и чемодан. Дугласу бросились в глаза его дорогие серые перчатки на тонких пальцах и уродливая соломенная шляпа.

– Хозяйка занята, – сказал Дуглас, сделав шаг назад.

– Я увидел объявление, что она сдает комнату наверху, и хотел бы ее посмотреть.

– У нас десять жильцов, и все уже сдано. Уходите!

– Дуглас! – бабушка внезапно выросла у него за спиной. – Здравствуйте, – сказала она незнакомцу. – Не обращайте внимания на этого сорванца.

Бабушка повела незнакомца наверх, описывая ему все достоинства комнаты. Скоро она спустилась и приказала Дугласу отнести наверх белье.

Дуглас помедлил перед порогом комнаты. Она как-то странно изменилась, хотя незнакомец пробыл в ней лишь несколько минут. Соломенная шляпа, небрежно брошенная на кровать, казалась еще уродливее. Зонтик незнакомца, прислоненный к стене, напоминал большую летучую мышь со сложенными крыльями. Сам жилец стоял в центре комнаты спиной к двери, в которую вошел Дуглас.

– Эй, – сказал Дуглас, бросив стопку белья на кровать. – Мы едим ровно в полдень. И если вы опоздаете, суп остынет. И так будет каждый день!

Незнакомец обернулся, достал из кармана горсть медных центов, отсчитал 10 монет и опустил их в карман курточки Дугласа.

– Мы будем друзьями, – сказал он, зловеще улыбаясь.

Дуглас удивился, что у жильца было так много медных центов и ни одной серебряной монеты в 10 или 25 центов. Только новые медные одноцентовики.

Дуглас хмуро поблагодарил его.

– Я опущу их в копилку. Там у меня уже 6 долларов 50 центов. Это на мое путешествие в августе…

– А теперь я должен умыться, – сказал незнакомец.

Однажды ночью Дуглас проснулся оттого, что за окном была настоящая буря. Ветер завывал в трубе и раскачивал деревья, а по крыше грохотал дождь. И вдруг яркая молния осветила комнату, а затем дом потряс страшный удар грома. Дуглас навсегда запомнил то состояние ужаса, которое сковало его при свете молнии.