Рэй БРЭДБЕРИ
      ВЫПИТЬ СРАЗУ: ПРОТИВ БЕЗУМИЯ ТОЛП
      Это была одна из тех проклятых ночей, немыслимо жарких и душных, когда ты лежишь пластом, полуживой, до двух часов ночи, потом садишься рывком в постели, поливая себя своим прокисшим соком, и, пошатываясь, спускаешься в огромную печь подземки, куда на крыльях пронзительного воя вылетают из тьмы блуждавшие где-то поезда.
      - Черт возьми, - прошептал Уилл Морган.
      А черт уже взял эту заблудившуюся армию зверочеловеков, кочующих всю ночь напролет из Бронкса на Кони-Айленд, потом обратно: вдруг повезет, вдруг вдохнешь соленого океанского ветра и переполнишься благодарением.
      Где-то, о боже, где-то в Манхэттене или дальше веет прохладой. Во что бы то ни стало нужно найти ее, найти до рассвета...
      - Проклятье!
      Оглушенный, он смотрел, как бешеным прибоем вскипает и проносится мимо улыбающаяся реклама зубной пасты, как эта реклама, созданная им самим, преследует его в эту душную ночь на всем пути через остров Манхэттен.
      Застонав, поезд остановился.
      На соседней колее стоял другой поезд.
      Невероятно! Там, напротив, сидел у открытого окошка старик Нед Эмминджер. Старик? Ведь они одного возраста, обоим по сорок, но однако...
      Уилл Морган рывком поднял окно.
      - Нед, сукин сын!
      - Уилл, паршивец! И часто ты разъезжаешь в такое время?
      - С тысяча девятьсот сорок шестого года - каждую проклятую жаркую ночь!
      - И я тоже! Рад тебя видеть!
      - Лгун!
      Взвизгнула сталь, и они оба исчезли.
      "Боже, - подумал Уилл Морган, - двое ненавидят друг друга, сидят на работе рядом, в каких-нибудь десяти футах один от другого, оба, стиснув зубы, карабкаются вверх по служебной лестнице - и сталкиваются нос к носу в три часа пополуночи в этом дантовом аду под плавящимся от зноя городом. Вон как отдаются, замирая, наши голоса: лгун-н-н!"
      Через полчаса, уже на вашингтон-сквер, его лба коснулся прохладный ветер. Он двинулся туда, откуда этот ветер дул, и оказался в переулке...
      Где температура была ниже на десять градусов.
      - Хорошо! - прошептал он.
      От ветра пахло ледяным дворцом, погребом, откуда в жару он, тогда еще ребенок, таскал кусочки льда, чтобы натирать ими щеки и с визгом совать себе под рубашку.
      Прохладный ветер привел его по переулку к небольшой лавке на вывеске которой было написано:
      Мелисса Жабб, ведьма
      Прачечная
      Сдайте свои проблемы до 9 утра
      Вечером вы получите их разрешенными
      и мельче:
      заклятия, зелья против ужасной атмосферы,
      как ледяной, так и накаленной.
      Настои, побуждающие вашего нанимателя
      повысить вас в должности.
      Бальзамы, мази, прах мумий
      по рецептам древних глав корпораций.
      Снадобья от шума.
      Средства, разряжающие обстановку.
      Растирания для страдающих паранойей водителей грузовиков.
      Лекарства, которые следует принять, если появится
      желание заплыть за пределы нью-йоркских доков.
      На витрине были расставлены пузырьки с наклейками:
      Совершеннейшая память
      Дуновение ласкового апрельского ветра
      Тишина и нежнейшая птичья трель
      Он рассмеялся и остановился.
      Ибо веяло прохладой и скрипнула дверь. И снова вспомнился холод белых гротов, ледяной дворец детства, мир, выхваченный из зимних снов и сохранявшийся даже в августе.
      - Входите, - прошептал голос.
      Дверь бесшумно отворилась внутрь.
      Внутри царил холод склепа.
      На трех козлах гигантским воспоминанием о феврале покоился брус прозрачного льда в шесть футов длиной; с боков его стекали капли.
      - Сейчас, - пробормотал он.
      Тогда, в детстве, в его родном городке, в витрине скобяной лавки лежала внутри огромного бруса льда жена фокусника и наверху бруса выпуклыми ледяными буквами было написано имя: _м_и_с_с_ С_н_е_г_г. Ночь за ночью спала она там, снежная принцесса. Он и другие мальчишки тайком крались из дому после полуночи смотреть, как она улыбается в холодном прозрачном сне. Половину ночей в то лето простояли они, четверо или пятеро дышащих жаром четырнадцатилетних мальчиков, уставившись на нее, надеясь, что их огненные взгляды растопят лед.
      Но _т_о_т_ лед так и не растаял...
      - Подождите, - прошептал он. - Послушайте...
      Он сделал еще один шаг в темноту ночной лавки.
      Боже, да ведь это она! Вон там, в _э_т_о_й_ глыбе льда! Разве не те же очертания были у глыбы, внутри которой всего несколько мгновений назад дремала среди напоенных прохладой сновидений белая как снег женщина? Те же. Эта глыба - такая же полая, такая же красивая, так же скруглены углы. Но... Женщины в ней нет. Где она?
      - Здесь, - прошептал голос.
      По ту сторону блестящего холодного гроба, в углу, двигались тени.
      - Добро пожаловать. Закройте дверь.
      Он почувствовал, что она Недалеко, среди теней. Ее плоть, если бы ты до нее дотронулся, оказалась бы прохладной, все такой же свежей благодаря времени, проведенному в ледяном гробу, с которого стекают капли. Только протянуть руку, и...
      - Как вы сюда попали? - спросил ее нежный голос.
      - Душная ночь. Хожу. Езжу. Ищу прохлады. Мне как-то плохо.