– Я не слышу тебя, – вскричал он громче. – Моя голова. – Он зажал уши руками. – Так громко. Так громко, что я не могу этого вынести. – Он закачался на пятках. – Если бы я знал, где она…

Как бы между прочим он вытащил складной карманный нож, раскрыл его. «Я больше так не могу…» – произнес он. И не успела Мать двинуться, как он рухнул на пол с ножом в сердце, с губ стекала кровь, ботинки его нелепо торчали один поверх другого, один глаз закрылся, другой был широко раскрыт и бел.

Мать наклонилась над ним. «Мертв», – прошептала она наконец. «Итак, – сказала, она тихо, все еще не веря в случившееся, поднимаясь с пола и отступая от крови. – Итак, он наконец мертв». Она опасливо обвела вокруг взглядом и громко закричала:

– Сеси, Сеси, иди домой, детка, ты мне нужна!

Молчание, пока солнце постепенно не ушло из комнаты.

– Сеси, иди домой, детка!

Губы мертвеца шевельнулись. С них сорвался высокий звонкий голос:

– Я здесь! Я была тут целыми днями! Я и есть живший в нем страх, и ему это никогда не приходило в голову. Скажи папе, что я сделала. Может, теперь он посчитает меня достойной…

Губы мертвеца замерли. Секундой позже тело Сеси на постели напряглось, как чулок с внезапно всунутой в него ногой, снова обрело жильца.

– Ужин, мамочка, – сказала Сеси, слезая с кровати.