Рэй Брэдбери
      Научный подход
      - Он высокий, - сказала семнадцатилетняя Мэг.
      - Темноволосый, - добавила Мари, на год старше сестры.
      - Красивый.
      - И сегодня вечером он придёт к нам в гости.
      - К обеим? - воскликнул отец.
      Он всегда восклицал. За двадцать лет супружества и восемнадцать лет отцовства он почти разучился разговаривать иначе.
      - К обеим? - повторил он.
      - Да, - подтвердила Мэг.
      - Да, - повторила Мари, улыбаясь бифштексу на тарелке.
      - Не хочется есть, - сказала Мэг.
      - Не хочется, - отозвалась Мари.
      - За это мясо, - воскликнул отец, - платили больше доллара за фунт! И сейчас вы ХОТИТЕ его есть.
      Дочери умолкли и стали жевать, но явно проявляли признаки беспокойства.
      - Hе ёрзайте! - воскликнул отец.
      Девушки посмотрели на дверь.
      - Не вертитесь! Попадёте вилкой в глаз.
      - Такой высокий, - сказала Мэг.
      - Такой темноволосый.
      - И красивый, - завершил отец, обращаясь к матери, которая вошла с кухни. - Скажи, пожалуйста, в какое время года женщины чаще сходят с ума? Весной?
      - Как правило, лечебницы переполнены в июне, - ответила та.
      - Сегодня с четырёх часов дня наши дочери как-то странно себя ведут, сказал отец.- Юношу, который придёт сегодня вечером, они собираются поделить на двоих, словно торт. А можно сравнить это с бойней, где ещё минута, и бычка стукнут по башке, а потом разрежут пополам. Интересно, мальчик знает, что его ждёт?
      - Мальчики друг друга предупреждают, насколько я помню, - сказала мать.
      - Мне легче не стало, - продолжал отец, - я знаю, что мужчина в 17 лет идиот, в 18 - болван, к 20 развивается до придурка, в 25 он простофиля, в 30 ни то ни сё, и только к славному 40-летнему возрасту становится обычным дураком. И сердце моё обливается кровью при мысли о "бычке", которого эти девицы принесут вечером в жертву, как древние инки.
      - Ты прямо из себя выходишь, - сказала мать.
      - Они не воспринимают. Сейчас для них всё пустой звук. Кроме отдельных слов. Хочешь убедиться? - Отец наклонился к дочерям, безучастно уставившимся в свои тарелки и произнёс:
      - Любовь.
      Девушки очнулись.
      - Настоящий роман.
      Встрепенулись.
      Июнь, - произнёс отец, - свадьба.
      Лёгкая конвульсия передёрнула его дочерей.
      - А теперь передайте мне подливку.
      - Добрый вечер, - сказал отец, открывая парадную дверь.
      - Здравствуйте, - ответил парень, высокий, темноволосый и красивый, - меня зовут Боб Джонс.
      "Редкое имя, ничего не скажешь", - подумал отец и сказал:
      - Пожалуйста, проходите. Мои дочери наверху, меряют все свои платья. Хотят произвести на вас впечатление.
      - Спасибо, - ответил Боб Джонс, который возвышался над отцом, как башня.
      - Вас довольно много, Боб, - сказал отец. - Чем вы занимались, когда вам был месяц от роду? Толкали вагоны?
      - Не совсем, - улыбнулся Боб. Здороваясь с отцом, он так тряс его руку, что тому пришлось сплясать что-то вроде танца шотландских горцев.
      С обречённым видом отец провёл "бычка" в любовно разукрашенную "бойню".
      - Садитесь, - пригласил он, - нет, не на этот стул: он современный, больше одного человека не выдерживает. Лучше вот на этот. С которой из девушек вы встречаетесь?
      - Они ещё этого не решили. Боб улыбнулся.
      - А у вас что, нет права голоса? Надо постоять за себяю
      - Одна мне нравиться больше, но, честно говоря, я боюсь об этом даже заикнуться: растерзают.
      - Да, сказал отец, - и ногтями, и пилками для ногтей. Жуткая смерть. Позвольте дать вам один совет. Впрочем, скажите сначала, чем вас угостить, ведь это ваша последняя трапеза. Сандвичи, фрукты, сигареты?
      - Я съем немножко фруктов, - сказал парень. Он сгрёб охапку персиков с кофейного столика; отец не успел глазом моргнуть, как их поглотила доменная печь в образе человека.
      - Что же вам посоветовать? - начал отец. - Мэг красивее, зато у Мари есть индивидуальность. Это лотерея. Впрочем, любая из них будет прекрасной женой.
      - Э-э-э-э, не торопите меня со свадьбой.
      - А я и не тороплю. Хорошенько подумав, вы можете жениться в любой день на этой неделе. Интересно, как мои дочери решат, которой из них вы достанетесь?
      - Они устроят мне экзамен.
      - Экзамен?
      - Ну да, устный и письменный, как в школе.
      - Боже милостливый, никогда про такое не слыхал.
      - Да, суровое испытание. Я дрожу как кролик.
      - И вы считаете это правильным?
      - Видите ли, сэр, нельзя заставить баскетбольного болельщика встречаться с тем, кто баскетбол терпеть не может. Мы подошли к вопросу научно, как нас учили на уроках психологии.
      - Звучит не так уж и глупо.
      - Совершенно верно, - ответил серьёзно Боб Джонс. - Итак, девушки будут задавать вопросы мне, вопросы друг другу, а я им, а потом мы все вместе сделаем вывод.
      - Вот это да! - воскликнул отецю
      - А вы не знаете, сэр, - юноша смутился, какого рода вопросы они будут мне задавать? За столом не обсуждали?
      - Боб, с моей стороны это было бы нечестно :
      - Вы правы. - Боб нервно хихикнул и уничтожил ещё один персик, куснув пару раз.
      - Хотя, честно говоря, я действительно ничего не видел и не слышал, сказал отец, - эти ведьмы варили своё зелье без свидетелей. Впрочем, скоро они спустятся сюда и принесут перстни Борджиа (Примечание: такие перстни применялись для отравления ядом при дворе Борджиа (Италия XV - XVI веков) или что-нибудь в этом роде. Съешьте ещё персик.
      - Съем, если вы не против.
      Дом задрожал, предвещая бурю.
      - Живи мы в Калифорнии, - сказал отец, глядя на пляшущую люстру, - я решил бы, что начинается землетрясение или на дне океана произошёл геологический сдвиг. Но поскольку мы в Иллинойсе, я думаю, что просто мои дочери спускаются по лестнице.
      Так оно и было.
      - Боб! - воскликнули обе девушки ещё в дверях и сразу умолкли. Как последний ружейный залп, на который ушли все патроны. Они смотрели на Боба, на отца, друг на друга.
      - Я, пожалуй, пройдусь по саду, - сказал отец. - Или даже по улице. А может мне быть вашим рефери?
      - Как хочешь, - сказали дочери, и отец поспешил выскользнуть на улицу, обойдя девушек и гостя, занятых рукопожатиями.
      Вернувшись с прогулки, отец застал мать в гостиной.
      - Как продвигается большой любовный экзамен? - спросил он.
      - Сидят в саду под лампой и почти всё время молчат, - ответила та. Только и делают, что смотрят друг на друга.
      - А что, если я немного подслушаю?
      - Нет, что ты, это нечестно.
      - Милая жёнушка, не так часто приходится присутствовать при грандиозном явлении природы. Я может никогда не доберусь до Парикутина или Кракатау (Парикутина - вулкан в Центральной Мексике, Кракатау - вулканический остров в Зондском проливе, между островами Ява и Суматра.), не увижу Большого Каньона,но уж если в моём собственном саду происходит расщепление атомного ядра : стоит взглянуть хотя бы на дым. Я останусь незамеченным.
      Он вошёл в тёмную кухню и стал внимательно слушать.
      - Итак, сколько вам лет? - спросила Мэг.
      - Восемнадцать ему, глупая, вмешалась Мари.
      - Что вы любите больше всего: баскетбол, бейсбол, танцы, плавание, или хай-алай? (испанская игра на открытом воздухе)
      - Да не так! - запротестовала Мари. - Ты бери спорт отдельно от развлечений! Если ты всё смешаешь, любой парень скажет тебе, что любит бейсбол, и замолчит. Нужно спросить, например: вы любите больше танцы или кино? Что вы скажете, Боб?
      - Танцы, - ответил Боб.
      Взвизгнув от восторга, девушки сделали пометки в своих карточках, где вели счёт очкам. ДИПЛОМАТ, подумал отец, ничего не скажешь.
      - Плаванье или теннис? - спросила Мари.
      - Плаванье.
      Девушки взвизгнули снова. ГЕНИЙ, подумал отец.
      Сёстры порхали вокруг Боба, словно птички, строящие гнездо. Любит ли он пиво, или пломбир, спрашивали они, свидания в пятницу или в субботу, с одной девушкой или с несколькими, какой у него рост, нравится ли ему больше английский или история, спорт или общественная работа?
      Боб Джонс уже начал отвлекаться и поглядывать в сад. Девицы, однако, писали без устали, шуршали листками, слагали и вычитали очки.
      Отец хотел было оторваться от волнующего зрелища - и как раз в этот момент раздался звонок у парадной двери. Когда он её отрыл, в дом впорхнула Пери Ларсен, подвижная хорошенькая блондинка со сверкающими глазами. Смотреть на Пери было всё равно, что наблюдать море в солнечную погоду: всё время что-то происходит, меняется то тут, то там - и всюду сразу.
      - Это я! - воскликнула Пери.
      - Действительно, это вы, - сказал отец.
      - Меня позвали судить.
      - Не может быть.
      - Да-да, Мэг и Мари позвонили мне и сказали, что не могут доверить друг другу подсчёт очков. А Боб уже здесь?
      - А вон та гора в саду, вокруг которой кружаться две птицы.
      - Бедный Боб. Жуть как интересно! - Пери прыгнула мимо отца, пролетела сквозь кухню; хлопнула дверь, ведущая в сад.
      - Отец стоял, держась за подбородок: он пытался вспомнить как выглядит Пери. Потом повернулся к жене.
      - Ты знаешь, меня терзают предчувствия, - сказал он, - надвигается трагедия. Наши дочери будут рыдать, стенать и рвать на себе волосы.
      - Увидим сцену из "Медеи"?
      - Или из "Грозового перевала" (роман английской писательницы Эмилии Бронте). Ты когда-нибудь приглядывалась к Пери Ларсен? Я, к сожалению, её рассмотрел. Если у нашей Мэг внешность, а у Мари индивидуальность, то у Пэри и то и другое, плюс голова на плечах. И всё в одном человеке! Так что будь уверена: разразиться буря.
      Она разразилась довольно скоро.
      В саду раздался истошный крик, потом пререкания. Женские голоса спорили на всё более высоких нотах. Снова подсчитывали очки, слагали, вычитали, делили и выражали алгебраической формулой. Отец стоял не двигаясь в центре гостиной и "переводил" матери вопли, доносившиеся из сада.
      - Пери говорит, что по очкам Боб достаётся Мари. - В саду кто-то взвыл. Поясняю: воет Мэг.
      - Боже, - вздохнухнула мать.
      - Так, немного изменилась расстановка сил. - Он подвинулся в сторону кухни. - Пери ошиблась: если взять за основу футбол, хоккей и молочные напитки, то Боба получает Мэг.
      Из сада донёсся рык раненной львицы.
      - А это Мари. Глотает муравьиный яд, не сходя с места.
      - Стоп! - раздался голосю
      - Стоп! - Отец поднял руку, призывая к вниманию гостиную и всё, что в ней находится в ней, вплоть до каждого стула.
      - Проверяют снова? - спросила мать.
      - Именно, - сказал отец. - Теперь получилось, что количество очков одинаковое, значит Бобу придётся встречаться с обеими.
      - Не может быть.
      - Да, да.
      - По саду прокатилось, как гром, рычание попавшего в капкан медведя.
      - А это Боб Джонс.
      - Пойди, посмотри, какое у него лицо, - сказала мать.
      - Милая Пери Ларсен, я думаю она :
      - Дверь, ведущая из сада, распахнулась, Мэг и Мари влетели в дом, размахивая карточками:
      - Папа, подсчитай, вычисли сам, папа. Помоги, пожалуйста!
      - Ну хорошо, хорошо. - Отец оглянулся на дверь, ведущую в сад, где Пери и Боб остались наедине. Он прикрыл глаза, прочистил горло, словно собираясь что-то сказать, потом взял в руки карандаш.
      - Пока я тут подсчитываю, почему бы вам не вернуться в сад и :
      - Мы здесь подождём.
      - Вам бы лучше :
      - Считай же, мы подождём.
      - Однако :
      - О господи, папа!
      - Ну ладно, начнём. Два очка за футбол, два очка за коктейль, дайте-ка подумать:
      Он стоял какое-то время, а дочери стояли рядом, дрожа от нетерпения. В саду царила зловещая тишина. Отец поднимал глаза, говорил "м-м-м", ошибался в расчётах. Наконец дверь чёрного хода распахнулась, и Пери Ларсен, улыбаясь, пересекла дом.
      - Как дела? - спросила она на ходу. - Идут?
      - Медленно, - ответил отец. - А может быть и быстро. Это как смотреть.
      - Я вспомнила: есть работа на дому. Надо бежать! - В мгновенье ока Пери была на парадном крыльце.
      - Пери, вернись! - вскричали девушки, но она уже далеко.
      
      За дверью чёрного хода было тихо. К концу подсчётов эта дверь отворилась, и великан Боб Джонс ввалился в дом, как-то глупо мигая.
      - М-да, неплохо было : навестить вас, - сказал он с таким видом, словно ему дали по голове, и при этом хихикнул.
      - Боб, вы уходите?!
      - Только что вспомнил! Сегодня вечером тренировка по бейсболу. Ну прямо вон из головы! Спасибо за персики, мистер Файфилд.
      - Скажите спасибо моей жене, это она их вырастила.
      Боб Джонс - он всё ещё выглядил так, словно его оглушили чурбаном, бродил по комнате, прощаясь со всеми, натыкаясь на предметы и бормоча извинения, пока наконец не скрылся за парадной дверью. Было слышно, как он свалился со ступенек, а потом со смехом поднялся.
      - Папа! - воскликнули сёстры.
      - Ну и ну, - сказала мать.
      - Отец снова погрузился в расчёты: он боялся смотреть вверх, на бледные лица своих дочерей. А они наблюдали, как он расставляет последние знаки в своих вычислениях.
      - Папа, - спросили девушки, - что у тебя получилось?
      - Дети мои, - сказал он, набравшись решимости, - сдаётся мне, что Мэг набрала полный красивый нуль, а у Мари символ примерно той же формы и содержания. Другими словами, девочки, ни одна из вас не получит этого мужественного юношу. Вы забыли о двух простых вещах.
      - Каких?
      Отец молча пошёл в спальню и вернулся с сумочкой матери, из которой извлёк флакончик духов и тюбик красной губной помады.
      - Вот об этом вы забыли, - сказал он. - И ещё: видели вы, какое было у Боба лицо, когда он выбирался из дома?
      Сёстры молча кивнули.
      - Это выражение вам следует запомнить: оно обозначает, что вам давным-давно следовало замолчать. Не думаю, что вы увидите мистера Джонса ещё раз.
      Девушки тихо застонали.
      - А теперь, - сказал отец, взглянув на часы, - ровно через пятнадцать минут в "крематории" позади нашего дома состоится небольшая церемония, на которую вас просят явиться, захватив учебники по психологии, а также результаты тестов, экзаменов, конкурсов. Совершать обряд сожжения буду я. Потом мы все направимся в ближайший кинотеатр, посмотрим удлинённую программу и выйдем оттуда обновлёнными. Мы осознаем, что жизнь продолжается, что Боб Джонс не так уж высок, темноволос и красив, как нам когда-то казалось.
      - Есть, - сказала Мэг.
      - Есть, - сказала Мари.
      Написав поперёк карточек для подсчёта очков: "Пери Ларсен - 1, семейная команда - 0", отец добавил:
      - А теперь одеваться! Одна нога здесь, другая там.
      Девушки медленно поднимались по лестнице и лишь на самом верху побежали. Отец сел в кресло, раскурил свою трубку и сделал несколько затяжек с видом философа.
      - Научаться, - сказал он наконец.
      Мать кивнула, не произнося ни слова.
      - Тебе придётся дать им несколько уроков, - продолжал он.
      Она снова молча кивнула.
      - Ну и вечерок, - сказал отец.
      Мать снова ничего не сказала, ведь она была из тех женщин, какими её муж надеялся увидеть дочерей.
      Так же молча она встала со своего стула, улыбаясь, подошла к мужу и поцеловала его в щёку. Потом тихо ступая и не произнося ни слова, оба пошли в другие комнаты, чтобы собраться в кино.