Рэй Брэдбери
      ...И времени побег
      Пер. - Д.Смушкович
      Ветер проносил годы мимо их разгоряченных лиц.
      Машина времени остановилась.
      - Год тысяча девятьсот двадцать восьмой, - объявила Дженет, и мальчишки отвели глаза.
      Мистер Филдс прокашлялся.
      - На забудьте - вы прибыли для изучения обычаев древних. Будьте внимательны, вдумчивы, наблюдательны.
      - Так точно, - отозвались двое мальчиков и девочка в отглаженных защитных мундирчиках. Одинаковые стрижки, сандалии, часы, глаза, волосы, зубы и цвет кожи - как у близнецов, которыми они не были.
      - Тшш! - прошептал мистер Филдс.
      Они глядели на маленький иллинойский городок давней весной. Над улицами висел холодный предрассветный туман.
      Последние лучи мраморно-сливочной луны осветили бегущего по улице мальчугана. Вдалеке отбили пять ударов часы. Оставляя на лужайке следы теннисных туфель, мальчуган пробежал мимо невидимой Машины времени и окликнул кого-то в темном окне.
      Окно отворилось. Оттуда выпрыгнул другой мальчишка, и оба умчались в утреннюю прохладу, дожевывая бананы.
      - Следуйте за ними, - прошептал мистер Филдс. - Изучайте их обычаи. Быстро!
      Дженет, Уильям и Роберт поспешили, уже видимые, по холодным мостовым, через дремлющий город, через парк, а вокруг них вспыхивали огни, хлопали двери, и другие дети, поодиночке и парами, мчались сломя голову к подножью холма, к блестящим синим рельсам.
      - Вот он!
      Крик донесся перед самым рассветом. Вдали вспыхнул огонек, отражаясь в рельсах, и тут же вырос, грянув громом.
      - Что это? - взвизгнула Дженет.
      - Поезд, глупая, ты же видела фотографии! - крикнул в ответ Роберт.
      Дети будущего смотрели, как спускаются огромные серые слоны, поливая мостовые дымящимися струями, вопросительными знаками поднимая хоботы в зябкое утреннее небо. С платформ грузно скатывались ало-золотые фургоны. В темноте клеток рычали и нетерпеливо прохаживались львы.
      - Да. . . да это же. . . цирк! - вздрогнула Дженет.
      - Ты так думаешь? А что с ними стало?
      - То же, что и с Рождеством. Просто вымерли давным-давно. - Дженет огляделась. - Кошмар какой.
      Мальчики ошеломленно озирались.
      - Верно.
      С первыми лучами зари закричали грузчики. Из окон спальных вагонов выглядывали опухшие лица. Копыта лошадей горным обвалом гремели по мостовой.
      За спинами детей внезапно вырос мистер Филдс.
      - Отвратительное варварство - держать зверей в клетках. Если бы я знал об этом, никогда не позволил бы вам смотреть. Гнусный обряд.
      - О да. - Но во взгляде Дженет сквозило недоумение. - И все же, знаете, это как клубок червей. Я бы хотела изучить его.
      - Не знаю, - отозвался Роберт: пальцы дрожат, глаза бегают. - Это безумие какое-то. Возможно, мы могли бы написать реферат на эту тему, если мистер Филдс позволит. . .
      Мистер Филдс кивнул.
      - Я рад, что вы проникаете в суть вещей, ищете мотивы, изучаете этот ужас. Ладно. Посмотрим на цирк после полудня.
      - Наверное, меня стошнит, - прошептала Дженет.
      Машина времени загудела.
      - Так это и есть цирк, - серьезно удивилась Дженет.
      Смолкли фанфары. Последним, что увидели дети, были антраша леденцово-розовых акробатов и ужимки обсыпанных мукой клоунов.
      - Надо признать, психовидение куда лучше, - медленно проговорил Роберт.
      - Эта звериная вонь, это возбуждение. . . - Дженет моргнула. - Это ведь вредно для детей, не так ли? И с детьми рядом сидели взрослые, которых называли "папы" и "мамы". Как это все странно.
      Мистер Филдс пометил что-то в классном журнале.
      Дженет помотала головой.
      - Хочу еще раз посмотреть на это. Я где-то упустила мотив. Я хочу еще раз пробежать по городу ранним утром. Холодный воздух на щеках. . . мостовая под ногами. . . подъезжающий цирковой поезд. Что заставило детей вскочить и мчаться поезду навстречу - воздух или ранний час? Почему они так возбуждены? Я упустила ответ.
      - Они все столько улыбались, - заметил Уильям.
      - Маниакально-депрессивный психоз, - объяснил Роберт.
      - Что такое "летние каникулы"? - Дженет глянула на мистера Филдса: Дети говорили о них, я слышала.
      - Они проводили каждое лето, бегая по округе и колотя друг друга, как идиоты, - серьезно пояснил мистер Филдс.
      - Я предпочитаю наши организованные государством летние трудовые лагеря, - тихо пробормотал Роберт, глядя в пустоту.
      Машина времени остановилась снова.
      - Четвертое июля, - объявил мистер Филдс. - Год тысяча девятьсот двадцать восьмой. Древний праздник, когда люди отстреливали друг другу пальцы.
      Путешественники стояли напротив того же дома, на той же улице, но уже теплым летним вечером. Свистели фейерверки, и ребятишки на каждом крыльце швыряли в воздух штуковины, взрывавшиеся - бум!!!
      - Не бегите! - вскрикнул мистер Филдс. - Это не война! Не бойтесь!
      Но лица Дженет, и Роберта, и Уильяма розовели, и голубели, и белели под светом струй ласкового огня.
      - Мы в порядке, - прошептала Дженет, застыв.
      - К счастью, - объявил мистер Филдс, - фейерверки были запрещены сто лет назад и подобные взрывоопасные развлечения прекратились.
      Дети плясали, как эльфы, выписывая бенгальскими огнями в ночном летнем небе свои имена и судьбы.
      - Я бы тоже так хотела, - прошептала Дженет. -Написать свое имя в небе. Ясно? Хотела бы.
      - Что? - Мистер Филдс отвлекся и не слышал.
      - Ничего, - отозвалась Дженет.
      - Бумм!! - шептали Уильям и Роберт, стоя в тени ласковой летней листвы, глядя вверх, на алые, зеленые, белые огни в прекрасном ночном небе над лужайками. - Бумм!
      Октябрь.
      Машина времени остановилась в последний раз, в поздний час, в месяце огненных листьев. Люди вбегали в дома с тыквами и кукурузными початками. Плясали скелеты, порхали летучие мыши, в темных дверных проемах покачивались яблоки.
      - Хэллоуин, - сказал мистер Филдс. - Средоточие ужаса. Это, как вы знаете, была эпоха суеверий. Потом братьев Гримм, призраков, скелеты и прочую чепуху запретили. Вы, дети, слава Богу, выросли в чистом мире, где нет духов и привидений. У нас есть пристойные праздники - день рождения Уильяма С. Чаттертона, День труда, День машин.
      Глухой октябрьской ночью они шли мимо того же дома, глядя на треугольноглазые тыквы, на маски, что щерились из темных чердаков и сырых подвалов. А в доме сидели, сбившись в кружок, дети и смеялись над страшными сказками.
      - Я хочу быть внутри, с ними, - промолвила наконец Дженет.
      - В социологическом смысле? - спросили мальчики.
      - Нет, - ответила она.
      - Что? - переспросил мистер Филдс.
      - Нет. Просто хочу к ним, хочу остаться здесь, хочу жить здесь, здесь и нигде больше, хочу хлопушек и фонарей и цирк-шапито, хочу Рождество и Валентинов день и Четвертое июля, хочу все, что мы видели.
      - Это уже слишком... - начал было мистер Филдс.
      Но Дженет уже не было.
      - Роберт, Уильям, за мной!
      Она побежала, и мальчишки кинулась за ней.
      - Стойте! - заорал мистер Филдс. - Роберт! Уильям, не уйдешь! - Он схватил второго мальчика, но первый уже умчался. - Дженет, Роберт, вернитесь! Вас не переведут в седьмой класс! Вы провалите экзамен, Дженет, Боб - Боб!!
      Октябрьский ветер бушевал на улице и вместе с беглецами мчался к стонущей роще.
      Уильям бился и изворачивался.
      - Нет, Уильям, нет, тебя я верну домой. Мы покажем этим двоим, так покажем, что они не забудут. Им, значит, в прошлое захотелось? Ладно. Дженет, Боб! - прокричал мистер Филдс. - Оставайтесь в этом кошмаре, в этом хаосе! Через пару недель вы ко мне с плачем приползете! Но меня тут уже не будет, нет! Я оставлю вас здесь сходить с ума!
      Он поволок Уильяма к Машине времени.
      - Только не надо меня больше брать сюда на экскурсии, мистер Филдс, всхлипывал мальчик. - Больше не надо, мистер Филдс, пожалуйста. . .
      - Заткнись!
      Машина времени ринулась в будущее, к подземным городам-ульям, стальным зданиям, стальным цветам, стальным лужайкам.
      - Прощайте, Дженет, Боб!
      Холодные вихри октября промывали город, как воды потопа. И когда стих ветер, он вынес всех ребят, приглашенных или нет, в масках или без, к гостеприимным дверям домой. Двери закрылись, и в ночи больше не слышалось шагов - только ветерок ныл в голых ветвях.
      А в большом доме, при свечах, кто-то наливал холодный яблочный сидр всем, всем и каждому, кем бы они ни были.