Так, постепенно разгребая завал, эти милые мародеры добрались наконец до самого низа, где лежал, не подавая никаких признаков жизни, ваш покорный слуга. Снимать с меня было нечего, и выяснять, насколько я мертв, почему-то тоже ни у кого особого желания не возникло. Поэтому, доверившись чисто визуальным ощущениям, которые явно указывали на то, что я больше похож на мертвого, нежели на живого, меня не долго думая забросили на верхушку пирамиды из мертвых тел, которая образовалась после того, как разобрали первую кучу. А так как в соответствии с традициями этой местности все мертвые тела сжигались[129], то вполне естественно, что наша братская могила исключением из правил служить не собиралась. Ее облили чем-то типа солярки и как раз в этот момент, когда я очнулся, собирались поджигать...

– Погодите, – закричал я изо всех сил, мгновенно оценив ситуацию, одновременно с этим пытаясь освободиться от туши монстра, прижавшей мои ноги – Я... ЕЩЕ... ЖИВОЙ!!!!!! – продолжал кричать я, чудовищно потея только от одной мысли, что, может быть, меня не услышали и прямо сейчас, буквально через несколько секунд, запахнет паленым мясом, а потом вспыхнет, как свечка, молодое, полное жизни тело...

Мне кажется, кучу не подожгли только потому, что чудовища, просчитав все возможные варианты, пришли к выводу, что голос подал один из выживших врагов, которого можно будет предварительно хорошенько попытать, а уж потом на радость всем устроить из него живой факел.

После серии безуспешных попыток, наконец сдвинув неподъемную тушу и освободив ноги, я скатился к подножию пирамиды, состоящей из свежих покойников. Где меня уже поджидала торжественная делегация встречающих, состоящая из старого знакомого Гарха и еще пары не менее ужасных созданий, являющихся его лейтенантами.

По-моему, они не слишком обрадовались, когда наконец поняли, кто предстал пред их кровожадными взорами. Своим появлением я разрушил робкие надежды банды на вечерние посиделки в кругу старых друзей у живого костра. Тем не менее надо отдать должное Гарху, который после некоторой вполне естественной паузы все же поздравил меня с чудесным воскрешением, выразив надежду, что на нелегкой ниве тяжелого, но почетного пыточного мастерства я добьюсь таких же успехов, как в искусстве выживания. После чего с прискорбием сообщил, что надежный помощник и хороший друг (имелся в виду мой заместитель, о чем я догадался не сразу) погиб как герой в самой гуще сражения, поэтому в связи с резким сокращением численности нашего войска мне придется справляться со своими обязанностями в одиночку. Возможно, на первых порах это скажется на качестве работы, но зато, по его мнению, так я быстрее наберусь опыта и в самые сжатые сроки достигну уровня настоящего мастера с большой буквы, каким был любимый всеми старина Скалк.

Меня передернуло от одного упоминания имени этого мясника, тем не менее с хорошо разыгранной радостью в голосе я подтвердил, что приложу максимум усилий, чтобы оправдать оказанную честь и заслужить такую же славную репутацию, как у безвременно почившего палача.

На этом наш обмен любезностями был окончен, потому что у Гарха было полно дел и без меня, начиная от дележа добычи и кончая кремацией трупов.

Я же, не горя желанием принимать участия в таких неблаговидных делах, занялся поисками Компота, которого нашел через несколько минут, изрядно помятого, но все-таки живого и невредимого, что обрадовало меня чрезвычайно. Билли все еще был на нем, и мне опять начинало казаться, что все не так уж и плохо, но...

Билли был на старике, а на мне, чтобы не портить приближающуюся идиллию, свернулась уютным калачиком Клара, которая именно в этот момент почему-то решила подкрепиться. И, что самое интересное, методы питания у этой твари, как я смог убедиться на собственной шкуре, не отличаясь особой оригинальностью, были безумно болезненными.

Для начала она прогрызла дырочку в вене на моей шее, потом залезла наполовину в эту же самую вену и вкусно пообедала[130] обтекающей ее со всех сторон молодой горячей кровью. При этом я чувствовал себя так, будто мне в шею запихивают кусочек лески с крючком и, никуда не торопясь, наматывают на него все жилы. Все время, пока Клара набивала себе брюхо, я катался по земле и судорожно бился в подобии эпилептического припадка, дико крича от страшной боли. У меня так хорошо это получалось, что я даже сумел собрать полный аншлаг. Банда, побросав все дела, собралась посмотреть на мое сольное выступление. Подозреваю, что в глубине души они надеялись, что логическим завершением этого веселого представления будет что-нибудь типа моей взорвавшейся изнутри черепной коробки или... А впрочем, у меня все равно не хватит фантазии представить, что могло родиться в воспаленном воображении этих маньяков.

Когда через несколько-минут мой персональный кошмар наконец закончился и больше ничего интересного не произошло, Гарх, словно заботливый наставник несмышленых птенцов, отданных под его начало, подошел ко мне и, потрепав своей когтистой лапой по щеке, так что чуть было не отделил ее от лица, со всем сочувствием, на какое только был способен, почти ласково спросил:

– ЧТО, ПОССОРИЛСЯ С ДЕВУШКОЙ?

– ААА-АА-ХА-ХА-ХАААА!!!! – завыло скопище этих уродов.

Судя по реакции, реприза Гарха имела оглушительный успех. Подозреваю, это была самая удачная шутка, родившаяся в больной голове чудовища за последние несколько лет. Все, как обычно, завыли, выражая таким образом свое неподдельное восхищение, дружно попадав на землю, катаясь от смеха и воя как настоящие психи.

Прошло не меньше пяти минут, которых мне хватило, чтобы немного прийти в себя, прежде чем шум немного утих и настала моя очередь держать ответное слово.

– Очень, очень, очень удачная шутка, – прохрипел я с надрывом (в горло как будто вбили кол). – Она мне настолько понравилась, что я бы даже с удовольствием купил ее у тебя, если, конечно, ты согласишься ее продать.

– Ну, а почему бы и нет, – протянул он задумчиво. – Три золотых – и она твоя.

Это было сказано на полном серьезе, так что никто даже не подумал засмеяться. На мгновение я замешкался. Либо это чудовище действительно являлось настолько тупым, что ничего не понимало, либо надо было держать с ним ухо востро, потому что, вполне возможно, Гарх был намного умнее, чем казался на первый взгляд. Решив разобраться с этим чуть позже, когда выпадет свободная минута, я прервал обмен любезностями, сообщив, что пойду пороюсь в трупах и, как только найду что-нибудь ценное, обязательно совершу бартер на приобретение авторских прав.

После этих слов все сразу же вспомнили, что, возможно, еще не все покойники обшарены, и резво кинулись восполнять это досадное упущение. Никто даже не оскалился напоследок, потому что, насколько я понял, для всех присутствующих это являлось вполне привычным занятием, и мои последние слова, без всякого сомнения, были восприняты всерьез.

«Вот такие дела», – невесело подумал я после того, как все опять разбежались. Оставшись наедине с Кларой, Компотом и Билли, я неожиданно вспомнил, что основная цель моего отдыха в этих живописных местах состоит вовсе не в обмене остротами со скопищем дегенератов, а в том, чтобы найти и выкрасть «Свинячью звезду», будь она неладна.

Хотя и без этого проблем было по горло, как в прямом, так и в переносном смысле.

– Клара, – обратился я как можно вежливей к мерзкому червяку, судорожно передернувшись всем телом от одной мысли, что обедает эта тварь регулярно, а может быть, еще и полдничает, и...

Брр... Попытка отогнать эти ужасные мысли не увенчалась особым успехом.

– В следующий раз, когда соберешься вкусно и сытно покушать, предупреди меня, пожалуйста, заранее, хотя бы минут за десять – пятнадцать до начала экзекуции, чтобы я был морально готов и не собирал вокруг себя толпу кретинов, падких до хлеба и зрелищ. А чтобы не повторять сегодняшней ошибки, три раза несильно сожми шею, этот знак будет означать, что скоро наступит конец света. Хорошо?

В знак того, что поняла, Клара чуть сдавила шею. У нас с этой тварью была такая же система общения, как с Компотом: один сигнал (в данном случае – легкое сдавливание шеи) – утвердительный ответ, два – отрицательный.

«Еще несколько дней общения с этой мерзостью, и я либо накачаю до безобразия шейные мышцы, либо скончаюсь от систематического недостатка кислорода», – подумал я, осматриваясь и начиная прикидывать, как бы потихоньку ускользнуть из лап моих новых «друзей», так, чтобы никто этого не заметил.

По-моему, именно сейчас настал самый подходящий момент для осуществления задуманного. Начинали сгущаться сумерки, и все были слишком увлечены обшариванием трупов, чтобы обращать внимание на что-либо другое.

«Сейчас или никогда, – решительно подумал я. – Не колебаться, не паниковать, действовать смело и, самое главное, – твердо верить в удачу...»

Но Клара, по всей вероятности, была бесконечно далека от всего этого психологического тренинга, именно в этот момент мягко намекнув, что скоро начнется второй заход.

И это чуть было не привело меня верной дорогой к нервному срыву.

– Клара!!!! Ты бессовестная тварь, сколько можно набивать свое поганое брюхо! – закричал я в истерике, потому что при одной мысли о предстоящей экзекуции у меня скрутило болезненной судорогой все внутренности.

На мои истошные крики дружными стайками стали подтягиваться мародеры, успевшие к этому времени собрать достаточное количество барахла с мертвецов, чтобы с удовольствием понаблюдать за продолжением представления.

Ни о каком побеге сейчас уже, конечно, не могло быть и речи. Я заскрипел зубами от злости... О-о-о, если бы только было можно снять этого кровососа с моей многострадальной шеи, я бы зажал этого слизня в тиски и долго-предолго разрезал его – притом обязательно тупым ржавым ножом – на маленькие кусочки, чтобы он испытал хоть малую толику моих страданий[131].

Ну что ж, по крайней мере, меня предупредили, и на этом спасибо. Я замолчал, попытавшись сделать нормальное лицо, чтобы хоть на некоторое время разогнать этих стервятников, падких до зрелищ. Но негодяи, видимо, имели нюх на подобные дела, вдобавок меня выдавали перекошенное лицо и нервный тик. Опять подошел Гарх и, широко, по-дружески оскалившись, участливо сказал:

– Что-то наш палач сегодня хмурый. Неважно себя чувствуешь?

Идиоты, окружавшие нас, опять завыли, словно ничего смешнее в жизни не слышали.

– Никак не могу смириться с потерей Скалка, – зло ответил я и лег на землю, сжав руками шею и приготовившись к очередной порции мучений.

Про себя я решил во что бы то ни стало держаться до последнего и не доставить радости этим чудовищам своими криками.

Почему-то мой добрый черный юмор подействовал на сборище этого отребья угнетающе.

Все как по команде сразу же замолкли. Даже весельчак Гарх несколько растерялся, не сумев достойно ответить на это кощунственное заявление.

Не знаю, или они так любили своего бывшего палача, или мысль о его кончине навевала на них мысли о бренности существования и неизбежности смерти в конце жизненного пути. Но если быть откровенным до конца, то не думаю, что хоть у кого-то из этих мародеров был реальный шанс дожить до глубокой старости и умереть в теплой кровати в окружении заботливых любящих родственников. При таком образе жизни и окружающей обстановке я мог смело поставить все деньги, прозакладывав все свое имущество, на то, что кончат они так же, как и бедняги из клана Невикс. Сначала ожесточенная резня с превосходящими силами противника, потом, если повезет не попасть в руки врагов живыми, с трупов моих боевых соратников снимут все самое ценное. После чего тела их сожгут в чистом поле[132].

Впрочем, я опять отвлекся.

Пролежав на сырой земле минут десять под пристальным наблюдением чудовищ, окруживших меня тесным кольцом в ожидании бесплатного веселья, и не дождавшись очередного кровавого кошмара, я тихо, так чтобы никто не услышал, спросил у Клары:

– Дорогая, ты что, пошутила?

В ответ мне тихонечко, почти даже ласково сжали шею один раз, что, вне всякого сомнения, являлось утвердительным ответом. Именно после этого милого розыгрыша я чуть не сошел с ума по-настоящему.

– Клара!!!! – заорал я, уже не обращая ни малейшего внимания на стаю уродов, столпившихся вокруг, и вскочил с земли, на которой чуть не простудил свои почки. – Так ты шутить со мной вздумала? Ты что, думаешь, тебе все это так легко сойдет с рук? Ты...... ........... ............... ........... .............. глубоко ошибаешься, милая подруга!!!! СЕЙЧАС ТЕБЕ ПРИДЕТ ПОЛНЫЙ АБЗАЦ!!!!!!!! ПОВЕРЬ МНЕ НА СЛОВО!!!!

После чего, уже не думая о последствиях, так как последние предохранители в голове полетели, я вцепился в шею, попытавшись отодрать этого мерзкого кровососа, чтобы разорвать его на куски голыми руками и втоптать в грязь, где он бы и умер в страшных мучениях.

Но... Позиция гадины была полностью неуязвимой. Я скорее оторвал бы свою голову, чем достал бы Клару. И она об этом наверняка прекрасно знала, потому что не предпринимала никаких попыток образумить взбунтовавшегося раба – например, слегка придушив.

Она спокойно оставалась на шее, пока я катался по земле, брызгая слюной, истерично крича и раздирая кожу на подбородке и шее, – в этот момент меня уже окончательно и бесповоротно заклинило.

Неравная борьба, в которой я даже чисто теоретически не мог победить, продолжалась целую вечность, пока, окончательно не выбившись из сил, я наконец затих. Прошло еще несколько минут, во время которых остатки разума возвращались в мою несчастную голову, после чего и без того зыбкий покой нарушил подошедший Гарх, заметив почти с восхищением:

– Знаешь, мой юный друг, за свою долгую карьеру я повидал немало психов и существ, мягко говоря, не совсем обычных, но ты не перестаешь шокировать нас весь сегодняшний день, а это совсем не мало. Чтобы удивить моих ребят, поверь мне на слово, надо очень сильно постараться.

Я оторвал голову от земли, с трудом приоткрыв глаза, посмотрел на него долгим, мутным, еще не совсем осмысленным взглядом, после чего произнес фразу, ставшую впоследствии пророческой:

– Недолго вам осталось удивляться...

После чего, закрыв глаза, уже ни на что не реагировал.

Не знаю, дошел до них смысл этого зловещего послания, но, судя по всему, настроение у всех резко испортилось. Они еще долго шумели, орали и выражали посредством сильных нецензурных выражений чувства, клокотавшие в их беспокойных, кровожадных мозгах, но меня это уже не трогало. Я лежал, ни о чем не думая, неподвижный как мертвец, превратившись на некоторое время в олицетворение живого трупа. Постепенно это состояние сменилось легким забытьем, а потом пришел сон. Усталость взяла свое, и наконец все кошмары сегодняшнего дня раство рились в пустоте, отделяющей забытье от безумной реальности...

Вот на такой спокойной ноте и закончился первый день моей одиссеи в этом аду. Первый, но далеко не последний.

И это не могло не радовать...

А впрочем, не волнуйтесь, то, что не успело произойти с вами сегодня, обязательно случится завтра.