Глава 4

НЕВЕСТА САТАНЫ

Как и было заранее оговорено, в следующий раз опергруппа собралась не под крышей особого отдела, а на квартире, Кондакова — Людочке не хотелось мелькать перед глазами бывших сослуживцев, да и Ваня Коршун старательно избегал присутственных мест.

Холостяцкая квартира, загромождённая старыми вещами и запущенная, чем-то очень напоминала своего хозяина, а именно — богатым на события прошлым и неясными перспективами на будущее. Удивляло и количество пустых бутылок, для непьющего человека совершенно невероятное. Цимбаларь даже высказал предположение, что после работы Кондаков собирает их по всей округе.

Сначала стали чаёвничать, и Людочка, задумчиво помешивая ложечкой в чашке, сказала:

— А я вчера вечером президента по телевизору видела. Такой же, как и всегда.

— Я бы даже сказал, лучше прежнего, — добавил Цимбаларь. — Как будто лет десять сбросил.

— Если его подменили, это и без наших расследований скоро выяснится, — глубокомысленно изрёк Кондаков. — Дела сами за себя скажут.

— Например? — поинтересовался Ваня Коршун, взобравшийся на стул с ногами.

— Например, провозгласит Россию пятьдесят первым штатом Америки.

— Или реставрирует советскую власть, — в тон Кондакову ввернул Цимбаларь. — А чай у тебя, Пётр Фомич, какой-то странный, чтобы не сказать больше.

— К нему привыкнуть надо. Он на почках осины и эвкалиптовых листьях настоян, — объяснил хозяин квартиры. — Для мужчин весьма пользительно.

— Зачем же мне его пить? — Людочка отодвинула чашку.

— Для ребёночка, — ответил Кондаков. — Пусть богатырём растёт.

— Вы что, сговорились? Я, между прочим, благодаря вашим разговорам уже начинаю ощущать толчки плода.

— Пора бы, — обронил Ваня Коршун. — Тридцать две недели срок немалый.

— Ты береги себя, — сказал Цимбаларь. — Как-никак, первые роды. Всё может случиться.

— Ещё слово, и я разревусь. — Людочка уткнулась лицом в ладони.

После этого приступили к делу. Квартира Кондакова была хороша ещё и тем, что здесь можно было не убирать со стола.

Первым о своих успехах (вернее, об отсутствии таковых) доложил Цимбаларь. Резюме его было таково:

— Клиент явно не из местных, что затрудняет расследование. Его в тот подвал могли откуда угодно доставить. Поголовный опрос населения, скорее всего, ничего не даст. Но зато я так напугал территориалов, что они теперь землю будут носом рыть… А вещички покойника попрошу отправить на товароведческую экспертизу.

Затем слово взял Кондаков, изложивший результаты вскрытия со своей собственной точки зрения. В заключение он сказал:

— Как видите, зацепок никаких. Предъявить для опознания нечего. Часы на правой руке — это тоже не доказательство. Сейчас их треть населения подобным образом носит… Ты, Лопаткина, анализы соскобов успела получить?

— Успела. Кстати, можете звать меня Людмилой Савельевной. Анализы готовы, хотя экспертам из-за них пришлось задержаться до десяти часов вечера. Еле уговорила… Выводы, прямо скажем, неутешительные. Металл, микроосколки которого обнаружены в биологических образцах, не имеет аналогов в картотеке взрывотехнической лаборатории. Мины с такими оболочками не производятся ни у нас, ни в странах Североатлантического союза, ни в Китае.

— Да это, скорее всего, самоделка какая-нибудь, — заявил Цимбаларь. — Кусок газовой трубы или чугунная гусятница.

— А вот и нет! — возразила Людочка. — В этом металле содержится столько редкоземельных металлов, что один его грамм стоил бы раз в пять дороже золота. То же самое касается и взрывчатки. Это многокомпонентное бризантное вещество неизвестного типа. Кстати, чрезвычайно эффективное. Когда дело шло к концу, эксперты поглядывали на меня так, словно я принесла на анализ осколки философского камня. Дальнейшей экспертизой займётся взрывотехническая лаборатория Министерства обороны.

— Всё это мне очень не нравится, — с расстановкой сказал Кондаков. — Против нас работают какие-то доселе неведомые, но, похоже, весьма могущественные силы.

— Вернее, это мы работаем против них, — поправил его Цимбаларь.

— Тем более… Эх, надо было вовремя уходить на пенсию! И почему мне всегда не везёт?

— Это. Пётр Фомич, вопрос сугубо риторический, — сказал Ваня Коршун. — Типа, ах, зачем я на свет появился… А теперь, когда все высказались, пора бы выслушать и меня.

— Ой, Ванечка, прости! Как-то мы совсем заболтались. Рассказывай, пожалуйста.

Все умолкли, выжидающе уставившись на лилипута.

— Весь вчерашний день и половину ночи я убил на то, чтобы войти в доверие к тамошней маргинальной молодёжи, — начал Ваня, прихлёбывая целительный чай. — Пришлось и травкой угоститься, и самому угощение выставить. Интересная, конечно, публика. Одна малявка в меня просто влюбилась. Я бы её, честное слово, удочерил, если бы она на игле не сидела.

— Ничего страшного, — сказал Цимбаларь. — Сейчас это поправимо. Курс лечения — тридцать тысяч баксов.

— Всего-то? Да за такую сумму я лучше бригаду снайперов найму, которые всех наркодилеров в округе перещёлкают… А теперь слушайте, что я выяснил. Те школьники-прогульщики, которые первыми обнаружили труп, к убийству совершенно непричастны, хотя некоторые подозрения у меня сначала имелись. И не раздевали они мертвеца. Ребята оттуда сами, как ошалелые, убежали. Напугал их не труп, а тот, кто возле него находился. Вернее, было там сразу несколько человек, но они рассмотрели только одного.

— Вот так новость! — воскликнул Цимбаларь. — Почему они об этом милиции не рассказали? Или, на худой конец, родителям?

— Сейчас узнаете… В подвал пацаны проникли не через дверь, а через котельную. Там дырка имеется замаскированная, про которую взрослые не догадываются. Заслышав подозрительный шум, ребята решили, что кто-то здесь занимается любовью, и стали потихоньку подкрадываться. Ну и, естественно, нарвались. Какой-то тип застал их врасплох, сначала слегка отдубасил, а потом велел забыть всё, что они в подвале видели. И для острастки ткнул носом в мертвеца. Это, мол, и с вами будет, если проболтаетесь. Такой урок ребятам до конца жизни не забыть. Вот почему они молчали, как партизаны, а про труп в подвале только через день сообщили.

— Хорошо хоть, что их самих не убили, — вздохнула Людочка.

— Через день, говоришь, сообщили… — задумался Кондаков. — Значит, мертвеца в подвал ещё тёпленьким доставили.

— А как тот человек выглядел? — поинтересовался Цимбаларь. — Они его приметы запомнили?

— Смутно. Но дружно утверждают, что этот типчик был из бандитской среды. И разговорчик соответствующий, и все пальцы в наколках. Голова бритая, лоб низкий, лицо обыкновенное, хотя, как они заявили, очень страшное.

— Хороши приметы! — помрачнел Цимбаларь. — Надо этих ребят в оборот взять. Пусть фоторобот составят. А память я им освежу, не сомневайтесь.

— Вот это я бы не советовал, — в голосе Вани появилось что-то зловещее. — Со своей клиентурой я привык разбираться сам и в указчиках не нуждаюсь. Сверх того, что я узнал, не выведает даже детектор лжи. Незачем ребятишек зря беспокоить. Они и так страха натерпелись. А того бритоголового мы по другим приметам разыщем. Все его наколочки мне ребята здесь изобразили. За достоверность ручаются.

Ваня протянул вперёд правую руку, которую до этого держал под столом, и все увидели, что его пальцы и тыльная сторона ладони покрыты мелкими рисунками, сделанными обыкновенной шариковой ручкой.

Установилась напряжённая тишина, нарушаемая только сопением Кондакова да жужжанием недавно ожившей мухи.

— Сейчас этой блатной романтикой кто только не увлекается, — сказал Цимбаларь, но, присмотревшись повнимательней, добавил: — Хотя тут, похоже, всё сделано по понятиям.

— Вроде того, — нацепив на нос очки, подтвердил Кондаков. — Фраер на себя такой багаж не возьмёт. Ему не то что в зоне, а в любой забегаловке руки по самое не могу оторвут.

— Богатая биография была у человека, — присвистнул Цимбаларь. — Вот эта змея, обвивающая меч, означает, что он был осуждён по бывшей сто второй статье. Убийца, значит.

— А череп на фоне решётки есть знак того, что владелец татуировки сидел в крытке, — сообщил Кондаков.

— Такой знак обычно подтверждается ещё погоном на плече, — добавил Цимбаларь. — На безымянном пальце тоже серьёзная наколочка. Крест в ромбе — признак отрицалы.

— Или авторитета зоны… А вот что такое крест со звёздочкой, даже я не знаю. Не просветишь?

— Был в дисбате, — объяснил Цимбаларь. — Ты лучше подскажи, что может означать косой крест в овале?

— Возможно, побег, — предположил Кондаков.

— Нет, побеги иначе рисуются… Ну да ладно, что там ещё имеется? У тебя ведь, в отличие от нас, четыре глаза…

— Пять крестиков на костяшках пальцев — пять ходок в зону. А вот эти буковки на крайних фалангах — имя или кличка… То ли Гоша, то ли Гога… не разобрать.

— И без того информации предостаточно. — Цимбаларь заметно повеселел. — Нам нужно искать человека по имени Гога или Гоша, загоравшего одно время в дисбате, впоследствии осуждённого за убийство, отбывавшего срок в тюрьме особого режима, в местах заключения ставшего авторитетом, а всего имеющего пять судимостей. Жаль, что вдобавок ко всему он не указал год своего рождения.

— Возможно, год рождения был выколот на левой руке, — сказал Ваня. — Левую руку ребята не разглядели. Говорят, она была в перчатке.

— Почему в перчатке? — насторожился Цимбаларь. — Ведь в ту пору уже тепло было. А может, этот фантомас бритоголовый левую руку вот так держал? — он неестественно вывернул локоть.

— Не в курсе… Но орудовал он только одной правой рукой, это ребята хорошо запомнили.

— Да знаю я этого чёрта безрогого! — воскликнул Цимбаларь. — Никакой он не Гоша и не Гога, а Гоба. Сергей Гобашвили! И на мизинчике у него не косой крест, как нам показалось, а скрещенные кинжалы — отличительный знак бандита кавказской национальности,

— Но ведь ребята говорили, что лицо у него было самое обыкновенное, — засомневался Ваня. — Грузина со славянином они бы не спутали.

— Да он такой же грузин, как я швед, — отозвался Цимбаларь. — Родился и вырос в Сызрани. Служил действительно на Кавказе. Там и с преступным миром связался. Левую руку потерял во время неудачного налёта на банк. Сейчас у него протез.

— Если тебе всё известно, то какие могут быть разговоры! Выясним через паспортный стол адрес этого Гобашвили и поехали его брать, — предложил Кондаков.

— Не так всё просто. В розыске он. Уже с год. Бежал с этапа, убив своего соседа по вагонзаку и тяжело ранив двух конвоиров. И это, заметь, с одной рукой.