Брайан Линн
На регулярной основе
Линн Брайан
На регулярной основе
Я в смятении. Долгие годы я ждал, пока Эмили перестанет брать с меня деньги. Теперь, когда она вняла моим просьбам, я понял, что не хочу этого. Я почувствовал, как почва ушла у меня из-под ног. Я напуган и неуверен.
Мне тридцать шесть. В двадцать один я впервые встретил Эмили. У себя на работе, в Центральной библиотеке Астли.
Я работаю в библиотеке с шестнадцати лет. Естественный шаг: я всегда любил книги и в школе носил кличку Ученый. Но я не интеллектуал. Большинство книг выше моего понимания. Например, книги по экономике, которые читает Эмили.
Книги просто доставляют мне удовольствие. Зачитанные, с истрепанными страницами и разлохмаченными переплетами. Как книги в бумажных обложках в отделе романов. В шестнадцать лет я бросил читать романы, решив, что это удел женщин. Теперь я заведующий отделом романов.
Я встретил Эмили через два месяца после своего продвижения по службе. Я рылся в отделе абонемента в поисках последнего выпуска ежеквартального сборника романов, когда услышал покашливание. Вслед за покашливанием раздался голос. Хрипловатый, но выразительный.
- Извините, - произнес голос, -я очень спешу. Не могли бы вы принять у меня книги?
Привыкший к разочарованиям, я решил, что голос принадлежит перезрелой старой деве с прокуренной глоткой. Поэтому я резко ответил:
- Я не работаю в абонементе. Сейчас позову мисс Педи обслужить вас. МИСС ПЕДИ!
И тут я увидел Эмили. Мой взгляд скользнул от ее девичьих грудей к лицу с холодными глазами и коротко остриженным жирным волосам. Сердце сделало сальто-мортале, а то, что ниже пояса, затвердело. Я неловко потерся этим местом о барьер.
- Привет, - сказала она. - Меня зовут Эмили.
- Стивен, - ответил я.
- Стивен, - повторила она. - Красивое имя. Могу я задать вопрос, пока не пришла мисс Педи?
Я кивнул и покраснел. Я почувствовал, что вопрос будет не о книгах.
Я, надо сказать, не из храбрецов. Обычно я предпочитаю стоять в сторонке и смотреть, как другие заходят в клетку со львами. Но Эмили очаровала меня. Эта женщина наделена необыкновенной силой. Она знает, как сделать труса храбрым.
Когда мы встретились у фонтана, Эмили выглядела как мечта одинокого мужчины: облегающий черный свитер, юбка и эти сапожки со шнуровкой на каблучках-шпильках из блестящего пластика. Я почувствовал, что экипирован плохо.
- У меня не очень много денег, - сказал я и позвенел мелочью в тощем кошельке. - Даже как заведующий отделом я зарабатываю меньше, чем мой отец, который работает уборщиком на заводе измерительных приборов. Могу потянуть разве что китайский ресторанчик и пару пива.
Эмили рассмеялась своим удивительным смехом, при этом губы ее раскрылись так, что показались розовые десны.
- Зачем нам китайцы? - спросила она. - Давай устроим собственную вечеринку.
Эмили привела меня к себе домой, в квартиру над магазином детской одежды. Маленькая однокомнатная квартирка; комната выкрашена в белый цвет. В комнате было две арки; одна вела в кухню, другая - в ванную. В каждой арке раскачивалась занавеска из бусинок с изображением американской официантки, облаченной в звездно-полосатую форму; на шее женщины висел поднос, свободно умещавшийся на ее огромном бюсте. Официантка широко улыбалась, изо рта вылетал пузырь с надписью: <Орешки, сэр?>
Я просто не знал, как вести себя в этой квартире. Уж очень пусто в ней было. Никаких украшений, кроме занавесок из бус; казалось, им специально отведено главное место. Надо было что-то сказать, но мне ничего не приходило в голову. Занавески висели, угрожающе поблескивая. И вместо того чтобы спросить у Эмили о них, я повернулся к книжному шкафу. Он размещался между занавесками. Солидный шкаф, доверху набитый книгами. Какое-то время я рассматривал книги. Все без исключения о финансах.
- Что ты там углядел, Стивен? - спросила Эмили. Ее тонкая рука обняла меня за плечи.
- Здесь и не пахнет романами, - ответил я.
- Или книгами о женских проблемах, - рассмеялась Эмили. - Я прагматик, меня интересует только то, что заставляет мир вертеться.
- Деньги, - произнес я.
- И секс. - Она взяла меня за руку и повела к предмету, завершавшему обстановку комнаты, - к своей кровати.
Я встречался с девушками до Эмили. В основном это были симпатичные девочки с мягкими телами и большими глазами. Согласные на все. Но скучноватые. Никаких переодеваний. Никакой игры. Никаких непристойных разговоров. Никаких хлопков, пинков, щипков, плевков. Тот первый раз с Эмили показал, чего именно мне не хватало. Она позволила мне почувствовать себя королем, завоевателем.
- Эмили, - сказал я. - Это было замечательно.
Я не был подготовлен к тому, что последовало за моими словами. Я думал, мы выпьем, поболтаем, отдохнем, побалдеем... Но нет. Эмили села на меня верхом и, опершись на руки и откинувшись назад так, что ее маленькие груди торчали, словно две порции желе, прояснила все, что должно было произойти.
- Сегодня - бесплатно, - заявила она. - Брать деньги в первый же раз глупо. Ты больше не придешь. Если только ты не псих. А если псих, ты мне не нужен.
Не думаю, что я идиот. Но возможно, я ошибаюсь. Возможно, Эмили видела, как я им становлюсь. Иногда я изучаю себя в зеркале, чтобы проверить, не написано ли это у меня на лице. Но не вижу никаких признаков идиотизма. Только очки, тонкие губы и плохую кожу.
- Погоди, Эмили, - запротестовал я.
Она приложила палец к моим губам и заставила меня замолчать.
- Не спорь, - сказала Эмили, - это хорошая сделка.
Мое тело жаждало Эмили, и я начал встречаться с ней на регулярной основе: раз в неделю по двадцать фунтов. Но я не был побежден. Мысленно я держался на расстоянии, стараясь проанализировать ситуацию. Я начал шпионить за Эмили.
Раннее утро, обеденный перерыв в библиотеке, время, отведенное для ужина, и большую часть вечеров я проводил возле дома Эмили, пытаясь застать ее на месте преступления. Но никаких мужчин в грязных плащах, никаких мальчиков, страстно желающих потерять невинность, - никого, кроме невысокой женщины в мужском костюме и с портфелем в руках.
- Так, значит, Эмили, ты не проститутка? - спросил я по возможности небрежно. Она лежала на кровати и выглядела потрясающе: грудь полуобнажена, ноги прикрыты черным шелковым платком.
- Нет, - ответила Эмили своим хрипловатым голосом. - Я твоя любовница.
- Но тогда почему ты берешь с меня деньги?
Эмили объяснила. Она сказала, что мужчины часто обижали ее. Они принимали любовь Эмили и использовали это чувство против нее же самой. И теперь она берет деньги. Деньги означают, что она контролирует ситуацию, а следовательно, означают, что она в безопасности. Эмили говорила сухо, словно читала список покупок. Но я поверил ей. В ее словах был здравый смысл.
Признание укрепило наши отношения. Мы стали встречаться чаще, проверились на СПИД, перестали пользоваться презервативами, и, хотя Эмили продолжала требовать денег, я был полон радужных надежд. Я мечтал о том дне, когда мы, как все обычные пары, начнем обмениваться любовью бесплатно.
Через год мы вместе купили квартиру, и я повел Эмили знакомиться с моими родителями. Они возненавидели ее. С первого взгляда. Но виду не подали. Держались вежливо. Расспрашивали о работе, угощали бутербродами с ветчиной и вареной говядиной, фирменным мороженым и слабым чаем. Но все было видно по их глазам. Мать оглядела Эмили с головы до ног. Увиденное - сапожки, шорты и короткая маечка из лайкры - настолько ей не понравилось, что лицо ее побледнело, а в глазах мелькнуло отвращение. Она даже шепнула мне:
- Послушай, Стивен, ты уверен, что это именно та девушка, которая тебе нужна? Кажется, она не слишком опрятна?
Я ответил:
- Я люблю ее, мама. Нам хорошо вместе.
Позже я почувствовал себя не так уверенно. Иногда я думал о наших отношениях и не мог ничего придумать. Мы с Эмили встречались после работы, шли поужинать или в кино, возвращались домой, но все еще, казалось, существовали отдельно друг от друга. Я знал, что в этом нет моей вины. Я стремился к сближению, рассказывал о своей жизни, о том, что люблю и чего не люблю. Эмили держалась замкнуто и раскрывалась только в те ночи, когда мы занимались любовью. И она все портила требованием денег.
Однажды я чуть не сорвался. Ее цены росли вместе с инфляцией и начинали кусаться. Мне пришлось взяться за дополнительную работу - собирать деньги с участников футбольного тотализатора в Крейгхите, самом отвратительном районе Астли. Занятие не из приятных. У меня оказалась парочка опасных клиентов. Они подстерегли меня в дальней аллее и избили. Сняли с меня очки, прижали к стене и стали бить по лицу. На руках у них были кольца.
- Бедный, бедный Стивен, - ворковала Эмили, когда я вернулся домой.
- Знаешь, ты могла бы прекратить это, - сказал я, когда она прикладывала ватный тампон к моим щекам, носу, ушам. Тампон был смочен деттолом и щипал. Чтобы не думать о боли, я сосредоточил внимание на грудях Эмили, которые щекоча касались моей груди.
- Как я могу это прекратить? - наивно спросила она. - Освоить карате, пойти отомстить?
Я сжал ее руку. Деттол коричневой струйкой потек по тонкому запястью.
- Ты сейчас готов меня ударить, правда? - спросила Эмили. Ее глаза странно вспыхнули.
Я пошел к врачу. Эмили сказал, что в раны попала инфекция. Это была чистая правда. Сине-зеленый гной сочился из пореза, пересекавшего всю щеку.
Я взял направление к дежурному врачу. Не хотелось откровенничать со своим постоянным, который наблюдал, как я рос, как опустились яички.
Женщина-врач провела нежным пальцем по порезу и спросила, зачем я пришел на самом деле.
- Сексуальные проблемы?
- В некотором роде, - признался я.
Она внимательно выслушала меня. Кивала головой, делала записи.
- Я думаю, вам следует встретиться с ее матерью, - посоветовала она. - Не нужно винить ее, матерей и так винят слишком во многом. Но я думаю, вам следует поговорить с ней. Это иногда бывает очень полезно.
Мать Эмили одевается, как мужчина. Она предпочитает двубортные костюмы из шерсти мериноса с белой рубашкой и желтым или черным галстуком. Носит запонки, вязаные шерстяные носки в ромбик и грубые башмаки. Волосы подстрижены почти наголо, на лице ни капли макияжа.
Когда Эмили познакомила нас, я сразу узнал ее.
- Вы навещали Эмили на старой квартире, - сказал я. - По вторникам и четвергам. Я вас видел.
- Да, - ответила она. - Я знаю о твоей слежке.
Тогда я ее ненавидел. Теперь - нисколько. Она говорит то, что думает, и, несмотря на мужеподобную внешность, у нее доброе сердце. Эмили тоже любит свою мать. В квартире словно делается светлее, когда она приходит. Начинается смех, веселье, Эмили становится откровеннее, рассказывает истории, которых я никогда раньше не слышал.
Я не сразу доверился матери Эмили. Поначалу был сдержан, так как сомневался в ее сексуальной ориентации. Я вообразил, что она любительница женщин вроде нее самой. Конечно, нельзя было игнорировать очевидное. Но я предполагал, будто Эмили - результат опыта одной ночи: мать Эмили лежит на спине и терпит это только потому, что хочет ребенка. Как выяснилось, я ошибался.
Мать Эмили любит мужчин. Мой начальник мистер Брадли признался мне в минуту откровенности:
- Это просто фейерверк. Редкая и опасная женщина. Наша связь длилась пять месяцев.
- Да, - ответила мать Эмили, когда я встретился с ней. - Финал оказался печальным. Я сказала ему, что все кончилось, пока я ждала очереди в амбулатории.
Затем я узнал, что она посвящена в дела своей дочери. Знает, что Эмили берет с меня деньги.
- Эмили все рассказала мне. Но я мало что могу сделать. Моя дочь упряма и своевольна. Она всегда идет своим собственным путем. Ты можешь заставить ее поревновать. Но это жестокий способ. Если ты ее любишь, мой тебе совет - будь настойчив.
- Но я даже не знаю, - ответил я, отрывая взгляд от полы ее пиджака, значу ли я для нее хоть что-то, она такая замкнутая.
Шесть месяцев назад Эмили превратила свободную комнату в офис. Она оставила работу консультанта по финансовым вопросам в фирме <Драйсон, Драйсон и сыновья> и начала свое дело. Я забеспокоился. Какое-то время я думал, что из-за этого секс станет для меня дороже. Будет введен дополнительный сбор, чтобы покрыть потерю в заработке, приобрести компьютер, письменный стол, бланки, шкафы для документов, фотокопировальный аппарат и электронную точилку.
Но оказалось, ей это не нужно. Эмили переманила клиентов из своей старой фирмы. Она развернула рекламную кампанию, обещала индивидуальное обслуживание. Обещание было вынесено в заголовок, под ним поместили фотографию Эмили в профиль. На этом снимке она выглядит просто чудесно. Вскоре ее настольный календарь был заполнен и ей пришлось подвести черту.
Теперь у нее множество постоянных клиентов. В основном - мужчины, хотя есть и женщины. Одетые по-деловому женщины с портфелями в руках. Они презирают меня. Мужчины подмигивают.
Я ревновал к мужчинам. Две недели я не ходил на работу, чтобы убедиться, что Эмили дает им только советы по финансовым вопросам и ничего больше. Однажды вечером она пришла ко мне и сказала:
- Стивен, этот бизнес - хорошее дело. Но я хочу только спать с тобой.
Той ночью мы впервые поссорились по-настоящему. Из разных концов спальни мы обменивались оскорблениями и упреками. Эмили сказала, что я типичный шовинист. Я ответил, что она типичная шлюха. Мы предъявили друг другу требования: Эмили хотела, чтобы я любил ее такой, какая она есть, я хотел бесплатного секса.
Возможно, эта ссора была причиной произошедшей в Эмили перемены. Ссора и мое решение отказаться от интима. Я повернулся к ней спиной, хотя все еще желал ее.
В конце концов Эмили пошла в атаку; главным обвинением было то, что ее доходы от секса катастрофически снизились.
- Почему, Стивен? - спросила она.
Я стал объяснять. Она слушала, и вид у нее был смущенный.
- Это ненормально, Эмили, - сказал я. - Я не должен больше платить тебе. Деньги возводят барьер между нами. Я живу с тобой уже много лет, но до сих пор тебя не знаю. Со времени нашей первой встречи я словно на <русских горах> - в эмоциональном плане. Я устал.
Эмили пристально посмотрела на меня. В ее холодных голубых глазах не было сочувствия, они смотрели испытующе. Я расплакался. Закрыл лицо руками, и именно в этот момент Эмили изменилась. Глаза еще оставались прежними, холодными, голубыми, но подбородок, щеки и рот потеряли привычную угловатость. Это была уже не моя Эмили.
Неделю спустя она вручила мне письмо и сказала, чтобы я прочитал его по дороге на работу. Я положил в карман куртки этот пугающий белый конверт, на котором жирными буквами было отпечатано: <СТИВЕН>. Я забрел в Элдер-парк, нашел скамейку у пруда. Солнце светило, садовники вылавливали из темной воды прутья и банки из-под кока-колы. Лодочник отвязывал байдарки. Я слушал звук волочащейся по воде веревки. Затем развернул письмо. Сначала я не мог читать. Буквы расплывались перед глазами. Я вообразил, что Эмили хочет сказать <прощай>, и мне стало плохо. Когда я cумел разглядеть написанное, то был поражен, увидев растянувшиеся по бумаге огромные настойчивые слова, говорящие что-то совсем иное.
<Дорогой Стивен. Я решила больше не брать с тебя деньги. Мы так давно вместе. Давай начнем сначала. Эмили>.
Я перечитал письмо три раза. С каждым разом я все больше приободрялся, предчувствуя будущие успехи. Я был счастлив и полон надежд.
Теперь надежд поубавилось.
Уже довольно давно Эмили не берет с меня денег. Сперва казалось, что это победа. Настоящее удовольствие. Я чувствовал, как мой кошелек толстеет. Ублажал себя новой одеждой, покупал для Эмили книги по финансам, сексуальное белье. Мы занимались любовью когда и где захочется. Наши эротические игры носили исследовательский характер, а ласки больше не зависели от того, сколько я могу потратить. И после секса мы не замыкались, рассказывали друг другу о своих страхах и желаниях. В жизни Эмили было несколько ужасных эпизодов. Один мужчина попытался поджечь ее, бросив коробок с зажженными спичками ей в волосы. Другой держал ее взаперти в своей комнате прикованную к кровати. Пока она это рассказывала, я крепко обнимал ее. И Эмили была великодушной. Когда я рассказывал о своем прошлом, о мелких неприятностях с девушками, которые вели себя слишком благонравно, она никогда меня не осуждала, никогда не объявляла свой опыт более значительным и болезненным. Затем Эмили сделала рывок.
Мне следовало заметить приближение перемен. Эмили - профессионал. Когда она решается на что-то, то идет до конца. Она не обходит углы. Эмили начала брать книги из моего отдела. Она поглощала тонкие розовые томики, постоянно делала краткие записи о прочитанном. С этими заметками она не расставалась и заглядывала в них, даже когда принимала ванну или ела.
Теперь Эмили носит розовые ситцевые платья. Чтобы волосы не топорщились, повязывает их широкой шелковой лентой. Поговаривает о том, чтобы продать свое дело. Хочет, чтобы я был кормильцем семьи, а она сидела бы дома. Эмили считает, что нам надо пожениться. Она хочет детей. Стала покорной, часто повторяет фразы типа <Как скажешь, дорогой>, любовью занимается как чем-то самым обыденным. Исчез ее холодный-холодный взгляд.
Вчера вечером я позвонил ее матери и взмолился:
- Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Я не могу вынести эту пытку.
Мать Эмили рассмеялась.
- Я же говорила тебе, Стивен, что не имею влияния на свою дочь. Она упрямая. И потом, о чем ты жалеешь? Ты ведь получил то, чего всегда хотел.
Я молчал.
- Разве я не права? - спросила мать Эмили.
- Вероятно, правы, - ответил я. - На самом деле я даже не знаю.
Сегодня утром я проснулся, приподнялся на локте, посмотрел на спящую Эмили. Она была прекрасна. Несмотря на ленточку как у маленькой девочки. Несмотря на фланелевую ночную сорочку. Я погладил ее по плечу. Убрал волосы со рта. Я в полном смятении. Мне подумалось - может, стоило оставить все как было, не добиваться перемен. Не знаю. Я чувствую, что почва ушла у меня из-под ног и мне не на что опереться. Я в отчаянии.
