Сейчас она держалась настороже. Мак ломал себе голову, не зная, что было хуже: чувствовать себя виноватым, поскольку, как только он найдет, что искал, это может привести к ее аресту за укрывание улик, или чувство вины оттого, что он отошел от этого дела и оставил Уилла одного разбираться со своими проблемами.
Мака это жутко мучило. Вчера ночью ему даже пришлось принять снотворное до того, как он пошел спать. Может, его нервы разыгрались на голом месте, но скорее в этом был виноват конфликт между его совестью и либидо, между тем, какая причина привела его сюда, и тем, что он в действительности хотел получить.
Мак был на кухне, стараясь оттереть руки от серых пятен, когда Вэл въехала во двор. Минуту спустя ее головка появилась в дверях.
– Привет! – сказала Вэл. – Мне никто не звонил?
Отлично. Они опять вернулись к самому началу. Веселые, но случайные соседи по дому. Ладно, с этим он может смириться.
– Звонков не было, извини.
Вэл вздохнула, и Маку стало интересно, от кого она надеялась получить звонок. Если, конечно, это был не швейцарский банк, то это совершенно не его дело.
К тому моменту, как он убрал свои инструменты и еще раз подогрел крепчайший кофе, и своим видом и консистенцией напоминавший сырую нефть – как раз то, что он любил, – Вэл свернулась калачиком в кресле, шурша бумагами и напевая себе под нос какую-то мелодию. Что-то медленное, похожее на блюз. Черт, даже ее голос казался ему сексуальным.
Он бы сейчас многое дал, чтобы узнать, что ей так подняло настроение. У Мака уже давно появилось странное чувство, что все, что было хорошо для Боннард, очень плохо для Уилла.
В гостиной Вэл развернула рекламу одного из известных супермаркетов, быстро просмотрела ее и отложила в сторону. Может быть, она займется дизайном дома позже. У нее было несколько неплохих идей, но, к сожалению, ни денег, ни времени, чтобы воплотить их в жизнь, не осталось. Кроме того, сейчас на нее свалилось слишком много других забот.
Что, черт возьми, ей делать с Макбрайдом?
Конечно, Вэл прекрасно знала, чего ей больше всего хочется от него, но этому не суждено было случиться. Даже если она и интересует его как женщина, у нее все равно нет времени на мимолетные романы. А в том, что для Мака их роман будет мимолетным, она нисколько не сомневалась. И еще одна мелочь – прежде чем вообще думать о. сексе, нужно что-то сделать с этим дурацким матрацем. А это означает одно: еще одна трата денег.
Следовательно, необходимо выяснить, серьезно ли Мариан говорила о возможности устроиться на работу. Сегодня утром Вэл поехала спросить ее об этом, но на двери висела записка, что Мариан вернется только к часу.
Разочарованная, Вэл зашла в магазин и купила защитный крем для рук и еще одну банку чистящего средства для плиты. Из магазина она поехала на почту, чтобы отправить последнюю порцию открыток с указанием ее нового адреса.
В надежде получить письмо от кого-то из своих подружек Вэл открыла почтовый ящик и обнаружила, что он был полон рекламных каталогов и газет. Расстроившись, она уже собралась отправить всю эту макулатуру в мусорный ящик, но передумала. Даже такая ерунда была лучше, чем совсем ничего.
Вэл вернулась домой и принялась просматривать цветные каталоги, но все ее мысли были сосредоточены на человеке, который возился на кухне, открывал и закрывал кухонные двери и что-то мурлыкал себе под нос – нечто среднее между свистом закипевшего чайника и скрипом несмазанных петель.
Перед тем как вчера вечером она отправилась спать, они едва сказали друг другу пару слов. Мак, правда, сделал несколько неловких попыток начать разговор, но Вэл боялась, что он снова может поцеловать ее.
Нет, не так. Она боялась, что Мак больше не захочет ее поцеловать.
Господи, что за бред! – подумала Вэл, тряхнув головой. Надо положить этому конец, и побыстрее. В конце концов, они оба взрослые, разумные люди, в силу обстоятельств вынужденные жить под одной крышей. Вот о чем необходимо постоянно напоминать себе, а не мечтать о невозможном.
– Мак? Ты знал, что можно заказывать инвалидные коляски по почте?
Прервав свое «пение» на совершенно немыслимой ноте, Мак крикнул из кухни:
– Никогда не задумывался об этом! А почему ты спрашиваешь? Хочешь купить себе одну?
Когда он появился в дверях, Вэл усмехнулась.
– Нет, мне просто пришла в голову мысль, что с помощью почты и Интернета нет никакой необходимости даже ненадолго уезжать с острова.
По крайней мере, они снова могут спокойно общаться.
Бросив на нее любопытный взгляд, Мак подошел ближе.
– А ты это планируешь? Она пожала плечами.
– Не знаю, может быть.
– Ты хочешь остаться здесь, в этом доме?
– А почему бы и нет? Он – мой.
– Ты могла бы сдавать его, весь дом, а не только часть.
– Тогда мне придется искать какое-нибудь другое место, где жить. И все это кончится тем, что я буду платить за жилье ту же сумму, что получу от квартиросъемщиков. Тате в чем же выгода?
Мак прошел через комнату, опустился на диван, откинулся на спинку и положил руки к себе на колени. К своему стыду, Вэл почувствовала, что ее лицо зарделось, когда она вспомнила об их поцелуе. Мака же, похоже, не волновали подобные мысли.
– Чем ты намерена заниматься? – спокойно поинтересовался он.
– В свободное время, ты имеешь в виду? Ну, надеюсь, его будет не так уж много. Для начала мне нужно найти работу. А что касается отдыха, я не люблю серфинг и не рыбачу, но здесь есть масса возможностей для чудесных прогулок… Я могла бы покрасить дом в светло-желтый цвет с черными ставнями. Или, возможно, он будет классическим белым, с темно-зелеными окошками. Мне нужно будет об этом подумать. Да, еще декоративное обустройство участка. У меня есть определенные идеи на этот счет.
Внимательно слушая разглагольствования Вэл, Мак смотрел на нее оценивающим взглядом, словно пытаясь представить ее в качестве постоянного жителя острова, небезразличного к собственному жилищу. Честно говоря, Вэл и сама толком не представляла, как будет заниматься всем этим, но, чем больше она об этом думала, тем больше ей нравилась идея жить здесь. Что ни говори, корни все-таки имеют огромное значение.
Что-то я размечталась, осадила себя Вэл, прикинув в уме свой бюджет.
– О'кей, покраска дома подождет еще годик другой, но занятия садоводством я могу себе позволить. Семена не так уж дорого стоят.
Он прищурился, но ничего не сказал.
– Ну, каждый должен где-то жить, – продолжала рассуждать она. – Я уже здесь обосновалась и не намерена снова что-то менять.
Мак задумчиво вертел в руках отвертку.
– Что за работа?
– Уборка коттеджей, – сказала девушка, надеясь, что он не будет смеяться.
А Мак и не смеялся. Взгляд, которым он ее окинул, говорил лучше любых слов – и отнюдь не самых лестных. Строчки из старого мюзикла пришли ей на ум: «Все, что ты умеешь, я могу сделать лучше». Она не могла вспомнить, кто это пел: Этель Мерман? Дебби Рейнолдс? – но припев был такой: «Нет, ты не можешь. Да, я могу».
Все моя идиотская сентиментальность, подумала она, чувствуя себя странно разочарованной, когда он поднялся и вышел, не сказав ни слова.
К тому времени, когда Вэл, закончив с просмотром рекламной макулатуры, взглянула в окно, солнце сияло в небе, словно миллионы бриллиантов. Тело застыло от сидения на одном месте. Вэл встала, потянулась и побрела к двери. Утром на улице было довольно прохладно, а сейчас, казалось, совсем распогодилось. Вэл решила открыть в доме окна, чтобы впустить теплый бриз, но, вспомнив о том, что придется снимать весь утеплитель, а после снова ставить его, передумала.
Сделав над собой усилие, Вэл вошла в кабинет, уселась за письменный стол и сосредоточилась на документах. Первая папка, попавшаяся ей в руки, была заполнена налоговой корреспонденцией, помеченной на полях таинственными замечаниями ее отца. Странно, но посреди его личных медицинских записей она наткнулась на несколько писем относительно страховки, адресованных мисс Митти Стоддард, которые датировались четырехлетней давностью. Почему отец хранил их у себя? Будучи сотрудником компании, мисс Митти имела право на стандартный соцпакет.
Обнаружилось еще несколько деталей, относящихся к мисс Митти, большей частью письма, которые давно уже нужно было выбросить. Вместо этого их впихнули в эти папки. Митти Л. Стоддард. Матильда Лайфорд… Это имя значилось в нескольких документах. Может, это одно и то же лицо?
Склонившись над документами, Вэл задумалась. В своей прежней безоблачной жизни она все принимала как должное, в том числе и окружение своего отца. Ее не интересовала судьба людей, которых она знала с раннего детства. Отец, вероятно, собирался завести личное дело на мисс Митти, как и на Чарли и Белинду, но почему он решил это сделать, она не могла понять. Даже Чарли и Белинда находились под защитой компании «Боннард файнэншл консалтинге». Об этом папа позаботился задолго до смерти.
Каким бы ни было его намерение, Вэл надеялась на то, что мисс Митти получила всю свою пенсию за выслугу лет, когда уехала из города.
Смущенная как никогда, Вэл бросила папку, которую рассматривала, обратно в коробку, расправила плечи и зевнула. У нее явно кислородное голодание, ей необходимо сделать перерыв.
Сначала Вэл хотела проверить, не нужна ли помощь Маку, но потом она отбросила эту мысль. Сейчас важнее другое. Ей не удалось встретиться с Мариан утром, а сейчас уже был второй час дня.
Свободные замшевые брюки, которые она надела еще с утра, порядком помялись, но она решила не переодеваться. Только сменила тяжелый вязаный свитер на голубую водолазку.
Выходя из дома, Вэл увидела Мака. Он стоял на лестнице и выковыривал палкой старые листья из водосточной трубы.
– Я ухожу. Тебе что-нибудь нужно?
– Десяток яиц, – отозвался Мак, глядя вниз со своего шаткого Олимпа. Мягко говоря, вид, открывающийся с того места, где она стояла, был зрелищный.
– Они плохо отразятся на твоем сердце.
– Я выпью лишнюю баночку пива, чтобы это компенсировать.
– Отличная идея, доктор Макбрайд, – сказала Вэл, отлично помня, как они вместе читали статью в газете об алкоголизме и его влиянии на сердце.
Мак усмехнулся. Вэл помахала ему рукой и пошла по дорожке к машине, в душе радуясь тому, что они вернулись к старым взаимоотношениям. Впрочем, что кривить душой? В них появилось нечто большее, чем было раньше, но ничего такого, с чем она не смогла бы справиться.
* * *
Мариан была дома вместе со своей дочкой Трейси, пятилетней девчушкой с обворожительной улыбкой своей матери, которую чуть-чуть портило отсутствие нескольких зубов.
– Я пришла насчет работы, – сказала Вэл, с минуту поворковав с малышкой. – Если это все еще возможно, я возьмусь за нее, но ты должна мне рассказать, в чем заключаются мои обязанности. Честное слово, у меня хорошо получается, следовать письменным инструкциям.
– Охотно верю, дорогая. Я собиралась заехать к тебе, узнать, как дела, но сейчас навалилось столько дел… Ну, и как ты поживаешь?
– Отлично. Намного лучше с тех пор, как ты прислала мне мастера. Он – гений.
Не отрывая взгляда от Вэл, Мариан протянула Трейси желтый фломастер.
– Какого мастера?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Спустя двадцать пять минут Вэл свернула с шоссе, проехала по мокрой траве и остановилась под старым дубом. Лестница у водосточной трубы исчезла. Мака тоже не было видно.
Черт его возьми, кто он такой? Почему обманывал ее? Его машина все еще стоит во дворе. Странно. Вэл думала, что он давным-давно сбежал.
Барабаня пальцами по рулю, она прокрутила в уме вопросы, которые собиралась ему задать. Нет, на которые она собиралась требовать ответы.
Вэл с досадой покачала головой. Какая дурацкая ситуация! Они только начали узнавать друг друга. Разговаривали, шутили, смеялись… А что до поцелуя, так то был всего лишь импульс. О нем нужно поскорее забыть, будто и не было его вовсе.
Ладно, пусть шутки и беседы по душам – это далеко не все, в чем нуждалась Вэл, но ведь главное в другом. Он ей лгал, а ложь она не, могла простить. Ложь во спасение – для того, чтобы пощадить чьи-то чувства – такая ложь была необходима время от времени, но Мак определенно хотел ее обмануть. Для этой лжи не может быть оправдания.
Чувствуя вялость и головокружение, она выбралась из машины, тихо закрыла за собой дверцу и побрела к дому. Подойдя к крыльцу, набрала полную грудь воздуху, высоко подняла подбородок и выпрямила спину.
В конце концов, это ее собственный дом! Она может выкинуть самозванца отсюда в любой момент, но все-таки лучше потребовать от него объяснений, а потом вышвырнуть его вон.
Широко распахнув дверь, она увидела, как Мак входит в прихожую, держа в руках длинный черный шланг.
– Заметила, как легко теперь открывается дверь? – весело спросил Мак. Щетина, покрывавшая большую часть его лица, никоим образом не могла уменьшить эффект от его улыбки.
Не отвечая, Вэл хмуро смотрела на него.
Улыбка исчезла с его лица. Бровь удивленно поднялась. Кивнув в сторону шланга, который он все еще держал, Мак сказал:
– Нашел виновника. – Его глаза сузились, когда он вгляделся в ее холодное лицо. – Эй, я пошутил насчет пива, не обязательно было специально за ним ехать.
У нее не было с собой никакого пива. Удивительно, что Вэл вообще не забыла захватить свой кошелек со стола Мариан. Изо всех сил она старалась совладать с собой.
– Попробуй, черт возьми, объяснить мне, кто ты такой и что делаешь в моем доме?
Мак отступил назад, разглядывая ее словно какую-то экзотическую рептилию, которую обнаружил у себя в кровати.
– Джон Лео Макбрайд. Ремонтирующий твой сломанный душ. – Интонацией он превратил оба утверждения в вопросы, как будто размышляя, насколько она ему поверит.
– Мариан никогда не слышала о тебе. Она не посылала тебя ко мне. Как ты узнал, что мне нужен был мастер?
– Ты мне сказала.
Она открыла рот от удивления.
– Я тебе сказала? И когда же это было?
– Шесть дней назад. Или семь. Ты сняла со стены календарь, и теперь я понятия не имею, какой сегодня день.
Неплохой ход, но она на него не купится. У Мака были отличные часы, которые давали ему всю необходимую информацию. Кроме того, фактическая дата не имела ничего общего с теми невероятными небылицами, которые он ей наговорил.
– Это был прошлогодний календарь. Еще одна попытка.
Не глядя на шланг, который он до этого обмотал скотчем, Мак повесил его на дверную ручку.
– Увидев твое объявление, я решил спросить насчет аренды комнаты.
Вэл мгновенно провернула в мозгу ситуацию. Объявление, которое она хотела снять, но так и не сняла. Она терпеть не могла, когда ее неправильно понимали, но в данном случае вина полностью лежала на ней.
Вэл нахмурилась. Тщетно она пыталась вспомнить все, что говорила в первый день, но прошло слишком много времени. Много? Неужели всего чуть больше недели?
Прищурившись, она смотрела на человека, – который так удобно устроился в ее доме, а потом занял едва ли не главное место в ее жизни – и все за несколько дней. Если развитие событий и дальше пошло бы с такой скоростью, Вэл надо молиться, что он не успел претендовать на место в ее кровати. Ей хотелось думать, что у нее присутствует здравый смысл, но то, как она вела себя в последнее время, почему-то доказывало обратное.
Глубоко вздохнув, она спросила:
– Ты хочешь сказать, что это было просто недоразумение?
Он пожал плечами.
– А что же еще? Мне нужно было где-то остановиться, я увидел твое объявление. Вот и все.
Это звучало отнюдь не убедительно.
– И ты решил устроиться ко мне простым подсобным рабочим?
– Тебе нужна была помощь, а я как раз оказался не занят.
Вэл прикусила губу, не уверенная в том, о чем говорить дальше. Не важно, что утверждает Мак, но никакой он не случайный прохожий и, уж конечно, не подсобный рабочий. Так кто? Любопытный журналист? Возможно. Однако журналист не удержался бы от конкретных вопросов. А Мак ни разу не упомянул Гринвич и тем более «Боннард файнэншл консалтинге».
Мак терпеливо ждал, а Вэл рассматривала его выгоревшие на солнце волосы, поношенные кроссовки и брюки. Кто же он такой? Агент ФБР? Вряд ли. Все агенты ФБР, которых она встречала раньше, носили темные строгие костюмы и плохие галстуки.
– Хорошо, – наконец сказала она, стараясь выглядеть так, словно все было под контролем.
У нее ничего не было под контролем. Совсем недавно она разобралась со своим банковским счетом, подписала дюжину документов, оставила ключи от дома отца ее личному банкиру и отправилась на юг в своей подержанной машине, заполненной непрактичной одеждой, сентиментальными безделушками и украденными документами. Ею руководило ошибочное мнение, что, убежав из родительского дома, где у нее осталась масса болезненных воспоминаний, она сможет объективнее смотреть на вещи и, разгадав загадку пропажи денег, восстановит добрую репутацию отца.
Пока же ей не удалось найти ни одной зацепки, касающейся «Боннард файнэншл консалтинге» и исчезнувших денег. Впрочем, она даже толком не знала, пропали ли деньги, но если это так, то их таинственное исчезновение было явно на чьей-то совести.
А может, все значительно проще? Вдруг какой-то младший бухгалтер, мучающийся кризисом среднего возраста, напутал что-то в счетах? Или в компьютер случайно попал вирус, запущенный талантливым хакером? Такой вирус легко заставил бы исчезнуть все данные из компьютеров компании, и тогда спрятать миллионы долларов могло стать пустяковым делом. Либо какой-то новоявленный Робин Гуд обчистил фирму и пожертвовал все средства в помощь голодающим детям Африки…
Господи, она уже ни в чем не была уверена. Голова у нее шла кругом.
– Валери? – как сквозь толстый слой ваты услышала Вэл голос Мака.
– Хорошо, – медленно произнесла она, стараясь восстановить душевное равновесие. – Честность вынуждает меня принять часть вины. Мне не следовало нанимать тебя на работу без рекомендаций. У меня в тот день просто не совсем работала голова.
– В следующий раз обязательно спрашивай рекомендации и материальные запросы.
– Ты пытаешься меня учить? – возмутилась Вэл.
– Просто высказываю предположение. Тебе нужна моя краткая биография? Описание основных черт характера? Думаю, с запросами мы уже разобрались. Неделя работы в обмен на недельное проживание.
Вэл пошла на кухню, и Мак последовал за ней. Она придвинула стул и села. Он остался стоять. Помолчав, Вэл сказала:
– На днях, когда ты затачивал косу, я спросила тебя о твоей рубашке, помнишь?
Мак молча кивнул.
– Вместо ответа на простой вопрос наша беседа закончилась философскими рассуждениями. – Ей уже тогда следовало понять, что он совсем не тот, кем представлялся, но у нее, видимо, что-то случилось с головой. – Ты рассказывал мне про переселенцев, бежавших в Америку в поисках новой жизни. Они скрывались от своих собственных страхов… которые не могли их там достать. – Вэл указала пальцем на пол, не сводя с Мака горящих глаз. – Ты говорил, что они вы садились на берег прямо здесь, где мы сейчас стоим. – История оказалась ее слабым местом, и она могла часами слушать рассказы Мака, любуясь его выразительной жестикуляцией.
– Да, к северо-западу от острова Роаноке. Передай мне топор, пожалуйста.
– Вот, возьми. – Протянув ему топор, Вэл спросила, не желая менять тему: – Но что же на счет переселенцев? Я считала, что они умирали сотнями от столкновений с индейцами, от болезней…
Мак усмехнулся.
– Прости, если я тебя разочарую, но мы, уроженцы Новой Англии, начали писать учебники, в которых нам пришлось немного исказить историю по-своему. Совсем не обязательно, что именно так все и произошло.
– Ты считаешь, правда… относительна?
– Сейчас ты уже начинаешь углубляться в философию. – Мак снова усмехнулся. – Философия никогда не была моей сильной стороной. Думаю, что правда – это то, что реально происходит в действительности. А вот как человек интерпретирует эту реальность, зависит только от него самого.
Игра ли это ее воображения или Мак умышленно разглядывает ее лицо с таким видом, будто ожидает определенной реакции? Несколько минут прошло в полном молчании, потом он пожал плечами и снова принялся затачивать старые ржавые инструменты, которые нашел в куче старья в ее пыльной кладовке.
Итак, подумала Вэл, правда действительно относительна. В данный момент ей нужна всего лишь малюсенькая частица правды: кто такой Джон Лео Макбрайд. До сегодняшнего дня все, что она о нем знала, – это то, что он удивительный, чрезвычайно сексуальный и неимоверно сложный по своей сути человек, разбирающийся в огромном количестве вещей. Человек, который мог страстно поцеловать женщину и тут же отвернуться, оставив ее томиться от желания. Зачем он так поступил? Или это была своего рода игра?
За кухонным окном стайка свиристелей облепила старый дуб, затем снова взметнулась вверх. Вэл проводила птиц взглядом, потом посмотрела на Мака. Он все еще стоял в небрежной позе, скрестив руки на груди, как будто бы для него это была очередная нейтральная беседа.
– Да, хорошо, – сказала Вэл. – Возвращаясь к тому, что мы обсуждали, я, возможно, пришла к неправильному выводу, но ты даже не пытался настроить меня на нужный лад.
А дала ли она ему время, чтобы объяснить, кто он такой на самом деле, Когда увидела его в первый раз? Да ничего подобного! Набросилась на него с перечнем всего необходимого, что нужно сделать по дому… Да, тогда она просто ужасно устала и была слишком подавлена грузом свалившихся на нее забот.
– Я могу прямо сейчас уехать, если ты хочешь, – тихо произнес Мак.
Вэл так и подмывало поймать его на слове. Наверняка он бы мгновенно исчез, если бы она ответила «да».
– Дай мне минутку подумать.
То, как он на нее действовал, невозможно было объяснить с рациональной точки зрения…
В отчаянии Вэл хваталась за наименее важные детали их отношений. Еще один день, и он начал бы платить за квартиру. Помимо всего остального ей нужны были эти деньги. Даже если бы она вышвырнула его на улицу и снова повесила объявление, кто мог утверждать, что кто-то другой будет лучше?
Впрочем, едва ли найдется мужчина лучше? Мака. Проблема в том, что любой другой окажется намного хуже.
– Я могу съехать отсюда через пять минут, – повторил он, когда молчание достигло угрожающей отметки. – Через десять, если ты хочешь, чтобы я составил список того, что еще осталось отремонтировать.
– Я думала, мы уже неплохо со всем справились.
– Еще необходимо кое-что починить в душевой, и в напольном покрытии есть кое-какие трещины.
– Кстати, я должна тебе деньги за материалы, – упрямо сказала Вэл. А еще она перед ним в долгу за вчерашний ужин и за все те часы удивительного общения, которые заставляли ее забывать о том, зачем она сюда приехала.
– Нет проблем, я открыл счет в банке на твое имя. Они обрадовались, потому что знали твою прабабушку.
Она погрызла ноготь, но, заметив его осуждающий взгляд, виновато спрятала руку за спину. Что с ней такое? Откуда такая неспособность?
Конечно, заманчиво взвалить всю вину на постоянно меняющуюся погоду, но Вэл понимала: причина крылась совсем в другом.
– Тебе нужен новый душ в ванной. Я почистил фильтр. Он порядком засорился песком. Возможно, понадобится периодически его прочищать. Я тебе покажу, как это делается.
Черт возьми, почему ты меня поцеловал? Неужели я выглядела так, как будто мне хотелось, чтобы меня поцеловали? Как будто я нуждалась в теплоте и внимании? Как будто мне был чертовски необходим секс!
Она вскинула руки, словно сдаваясь.
– О, ради бога, оставайся! В конце концов, это была моя ошибка, а не твоя.
После ее слов на кухне повисла гнетущая тишина. Вэл испугалась, что Мак откажется и будет настаивать на том, чтобы уехать. Что ж, он вправе так поступить, ведь фактически она усомнилась в его порядочности.
– Говоря об ошибках, – наконец произнес Мак глубоким спокойным голосом, от которого у нее пробежал мороз по коже, – в следующий раз, когда ты будешь сдавать свои комнаты, не забудь попросить аванс – на тот случай, если жильцы оставят помещение в беспорядке или скроются, задолжав тебе деньги. Иначе…
– Я знаю, – оборвала его Вэл. – Ты мне уже это говорил.
– Тогда я внесу аванс за жилье сейчас. Мы так и не обсудили, сколько ты хочешь за комнату?
– Сколько стоит твоя работа в час, мы тоже не обсудили.
Он кивнул, но ничего не сказал. У Вэл не было больше терпения разбираться с еще одной тупиковой ситуацией.
– Тысяча тебя устроит? Он тихо присвистнул.
– За месяц? За год?
Она мысленно представила тесную, скудно меблированную комнату и едва ли подходящую ванную.
– Мне нужно проконсультироваться у подруги в агентстве. Она занималась этим домом до того, как я сюда приехала, и знает все расценки.
Мариан сначала очень удивилась, а потом пришла в замешательство, когда Вэл рассказала ей о Маке и о том соглашении, которое они заключили. К концу разговора Вэл была вне себя от ярости, к тому же весьма разочарована.
– Не думаю, что он какой-то проходимец или прощелыга, если это то, что ты имеешь в виду, – сказала она приятельнице.
– А вдруг он сбежавший преступник?
Мариан, конечно, пошутила, однако Вэл пришлось признать, что Макбрайд был опасен, но не в том смысле, о каком говорила Мариан.
– Если тебя устроит чек, могу дать аванс прямо сейчас, – повторил Мак.
– У тебя есть банковский счет? – Это указывало на некоторую степень стабильности, не правда ли? Даже, если на счету отсутствовали деньги.
– Не здесь – в Мистике. Так пойдет?
Мистик. Он сказал только то, что был родом из Новой Англии. Ей очень хотелось знать все, что с ним связано, но это может подождать.
Мак все еще стоял, а Вэл продолжала сидеть. Она была не совсем уверена, что являлось доминантной позицией в данном конкретном случае, но все же решила встать.
– Я дам тебе знать, какова стоимость, как только выясню это сама. Если ты хочешь сделать авансовый платеж, думаю, нужно все оформить как должно. Рекомендации, договор об аренде – ну, все в этом роде. Мне надо будет взять форму договора у Мариан.
– Краткосрочная аренда, – оговорил условия Мак.
– Конечно, – быстро сказала она. – Включая еще несколько пунктов: с сегодняшнего дня наши отношения будут чисто деловыми. Без милых бесед у камина, без прогулок по пляжу под дождем. И больше никаких поцелуев и словно бы случайных касаний.
Мак кивнул.
– Чтобы получить письменные рекомендации с моего прежнего места работы, потребуется несколько дней.
– Отлично. А пока что ты знаешь, чем заняться. – Она повернулась, чтобы уйти, но уже у двери остановилась и добавила: – Да, кстати, с завтрашнего дня я начинаю работать.
– Работать? Вне дома, ты имеешь в виду?
– Я говорила тебе, что думала об этом. Я буду убирать коттеджи по выходным. Большей частью по утрам. Итак, – произнесла Вэл, чувствуя себя снова капитаном на собственном корабле, если ты не против, подсоедини, пожалуйста, шланг к стиральной машине, мне необходимо устроить стирку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Поздно ночью Мак лежал в своей кровати, вытянувшись во весь рост и скрестив руки под головой. Кровать больше не провисала благодаря фанере, которую он положил между матрасом и пружинами. Теплый ветер задувал в окно, слегка шевеля кончик простыни. Вся та работа, которую Мак проделывал, стоя на лестнице и ползая под домом, плохо подействовала на его колено.
Но онемевшее колено не было самой главной его проблемой. Как, черт побери, поступать ему теперь? Признаться, что его привело сюда дело, никак не связанное со сломанными стиральными машинами и протекающими трубами? Выложить Вэл, что у нее есть то, что ему необходимо и что так или иначе он намерен получить?
К сожалению, то, что Мак хотел обрести больше всего на свете, – это сама Валери Стивене Боннард. Он страстно хотел засыпать и просыпаться рядом с ней, но этому не суждено случиться. Против своей совести он пойти не мог. Всякий раз, когда Мак видел очаровательную Вэл, он напоминал себе, что любая улика, найденная им, чтобы оправдать своего брата, обернется против ее покойного отца.
Черт возьми, ей придется узнать, что Боннард виновен, даже если она не хочет в это верить. Преданность отцу – черта, достойная восхищения, но бывают ситуации, когда она неуместна.
Впрочем, виновность Боннарда еще нужно доказать…
Поняв, что все равно не заснет, Мак выбрался из постели и встал у окна, рассеянно глядя на мириады звезд, которые таинственно мерцали на черном небе.
Вспоминая свое первое погружение в начале семидесятых, он не мог не признать простую истину: то, что видят его собственные глаза, может быть обманчивым. Однажды в кристально чистой воде он обнаружил нечто, что показалось ему пятилитровой бутылью кока-колы. Мак нырнул, чтобы достать эту бутыль. Совсем еще мальчишка, первое погружение, снаряжение, взятое напрокат и, возможно, никем не проверенное. Несколько минут спустя он вынырнул, держа в руках обычную пол-литровую бутылку кока-колы. Слой воды сыграл роль линз, увеличивая размер предмета. Вот тогда-то он впервые узнал, что не всегда нужно верить очевидному.
А что, если Фрэнк Боннард чист перед законом? У него почти не было времени, чтобы доказать свою невиновность, в которую, насколько Мак знал, верил один-единственный человек на свете – его дочь Вэл.
Ходили слухи, что Боннард умер в день ее тридцатилетия. Если это действительно так, то Вэл было вдвойне тяжело. Ей пришлось пережить настоящий удар. По словам Уилла, в считанные недели она потеряла не только отца, но и родительский дом, богатство и репутацию своей семьи.
