ГЛАВА ТРЕТЬЯ

К завтраку явилась Саша, принеся с собой коробку пончиков, покрытых сахарной глазурью, и журнал по архитектуре.

— Посмотри на шестьдесят восьмую страницу и подумай о цветовой гамме для своей передней. Я направляюсь в Норфолк и решила по пути заглянуть к тебе. — От холодного воздуха на ее щеках играл румянец, глаза жадно выискивали любой намек на любовное приключение.

В то время как Марти пыталась стряхнуть с себя сонливость и собраться с мыслями, ранняя гостья сжала унизанные перстнями пальцы в кулак и подбоченилась.

— Ну, рассказывай! Начинай с самого начала и ничего не пропускай. Он действительно первый сорт?

Все еще не силах стряхнуть с себя дремоту, Марти отказалась подчиниться всесокрушающей энергии подруги.

— Послушай, у меня свидание с псом, так что давай побыстрее. Что именно ты имеешь в виду под «первым сортом»?

— Мы просто подумали… вернее, Файлин сказала, и мне пришло в голову, что, если он останется здесь разрушать твой второй этаж, а потом снова восстанавливать его, ему, возможно, захочется как-нибудь скрасить свободное время?

Марти вздохнула.

— Признайся, тебе не дает покоя тот факт, что на свете есть независимая женщина, которая прекрасно обходится без мужчины? Неужели тебе никогда не приходит в голову, что некоторым из нас нравится такая жизнь?

Саша не собиралась сдаваться.

— Ты говоришь так, будто никогда не занималась сватовством. Как насчет Клэрис и Эдди? А Сейди Гловер из кафе-мороженого и…

— А как насчет того, чтобы заткнуть себе рот пончиком? — Марти налила кофе, добавив в обе чашки обезжиренных сливок, которые ее гостья называла диетическими. — Матт ждет, поэтому ешь быстрее.

— Какая же ты невежливая! А у тебя есть лопаточка на тот случай, если он сделает свое дело в чьем-нибудь дворе?

Марти закатила глаза.

— Саш, мне крайне необходимо, чтобы эта работа была сделана в рекордно короткое время, а как только ты начнешь свои игры с моим плотником, ты его спугнешь, поэтому уходи. Проваливай, ладно? По крайней мере до тех пор, пока я не закончу с ним.

Саша принялась слизывать сахарную глазурь со следующего пончика.

— Я просто думаю о бедной одинокой Лили. На днях я случайно встретилась с ней на почте, и она обмолвилась, что у нее не было ни одного свидания с прошлого лета.

— Обмолвилась, да? Как будто ты не выпытывала у нее?

— Ну и что? Как бы там ни было, у нас не хватает холостяков, и я подумала, что мы можем заполучить твоего — как там его зовут? — плотника. Ну так как? Что он собой представляет? Файлин говорит, что он здоровяк.

— Длинные, никогда не стриженные волосы, косматые бакенбарды, рубашка в лохмотьях, изношенные ботинки и никаких мозолей на руках. Вероятно, это означает, что он покупает одежду в благотворительных магазинах за деньги, которые предпочитает красть, а не зарабатывать.

— Ты шутишь. — Саша облизнула пальцы, блеснув многочисленными перстнями и продемонстрировав ногти длиной в два с половиной сантиметра.

— Ничуть. Я могу иногда преувеличивать или даже строить предположения, но, пожалуйста, Саша, не пытайся отвлечь этого плотника. Он — мой последний шанс.

— Нет проблем, душечка. Он твой — в рабочие часы. Ты сказала, что он высокий?

— Скажем, он выше, чем ты.

— Любой ребенок, достигший возраста двенадцати лет, выше моих ста пятидесяти сантиметров.

Он симпатичный? — она игриво покрутила пышными бедрами. — Файлин говорит…

Марти замялась, и Саша торжествующе воскликнула:

— Красивый, значит! Признайся, он тебе нравится, и ты не хочешь, чтобы Лили увидела его, пока ты сама не произведешь на него впечатление.

— Да перестань ты! Ничего подобного! Сегодня утром он должен прийти ко мне со сметой, а мне сначала надо выгулять Матта и успеть возвратиться, поэтому лучше уходи. Я тоже сейчас уйду.

Саша усмехнулась; ее глаза искрились, как шлифованные драгоценные камни. Сегодня это были аквамарины. Завтра — топазы или сапфиры.

В любое время дня она не могла прожить ни минуты без подначивания и безобидных проделок.

Марти, напротив, едва могла найти зубной щеткой рот даже после пятиминутного стояния под душем. Она не «жаворонок». Давно прошли те времена, когда она могла зачитываться за полночь и, проснувшись на рассвете с ясными глазами, держать хвост морковкой.

— Послушай, дай мне поймать его на крючок, а потом вы с Файлин можете делать с ним все, что хотите. Мне нужно только его умение.

— Что же еще? — пробормотала рыжеволосая.

— Его плотницкое умение! — Марти едва не сорвалась на крик.

— Шшш, успокойся, душечка, не нужно волноваться. На время работы он твой, но нам с Файлин нужно то, что останется от него после. Для Лили.

Ей нужно развлечься, прежде чем начнется горячее время со сбором налогов. Мы попробовали напустить на нее Эгберта, но ничего не получилось.

Зевая с риском вывихнуть себе челюсть, Марти тем не менее рассмеялась. Подталкивая подругу к двери, она спросила:

— Серьезно? Почему?

— Если у тебя проводка на сто десять вольт, она не выдержит напряжения в двести двадцать. Это я узнала от мужа номер два, который был инженером-электротехником.

— Я думала, что номер два был преступник.

— А разве они не все такие? — весело бросила Саша через плечо.

Марти смотрела, как подруга эффектно проплыла по каменным плитам дорожки, даже не глядя под ноги и оставляя за собой запах духов. В этом вся Саша — туфли на высоченных шпильках, красные леггинсы и искусственный мех в семь сорок пять холодного серого утра в понедельник. Возможно, у нее чисто декоративный вид, но, когда она получает заказ, никто не работает так много, как она, даже Файлин — признанная королева по уборке домов.

Как только красный «лексус» с откидным верхом скрылся за углом, Марти поспешно схватила пальто и перчатки. Коул сказал, что приедет между половиной девятого и девятью, поэтому ей едва хватает времени для получасового галопа Матта.

В коробке осталось несколько пончиков. Все еще задыхаясь от прогулки, вернее, пробежки с Маттом, Марти выложила их на стол и, поспешно вымыв чашки, поставила их на сушилку. Вскоре она услышала, как подъехавший грузовик остановился за ее фургончиком, и поняла, что времени прихорашиваться уже нет. Ветер растрепал ей волосы, нос и щеки покраснели от холода, а она не может побежать наверх, чтобы быстренько привести себя в порядок.

Возможно, так даже лучше. Нет смысла производить на него ложное впечатление. Глубоко вдохнув воздух, в котором теперь оставался лишь слабый запах краски и жженой корицы, она приготовилась к плохим новостям. Это называется застраховать себя от возможных разочарований. Если произойдет то-то и то-то, я просто вернусь к плану, предусматривающему все непредвиденные случаи.

Но плотник — это и есть ее резервный план.

Марти открыла парадную дверь прежде, чем он постучал.

— Доброе утро, вы уже позавтракали?

Коул удивленно поднял брови.

— Я не правильно понял вас? Мне казалось, что…

Вот черт! Она ведь пригласила его позавтракать.

— Свиную грудинку остается только бросить на сковороду, пожарить яичницу, а начать можно с пончиков.

О господи, он выглядит более привлекательным, чем ей казалось! Она не эксперт, но после двух мужей и нескольких ни к чему не приведших свиданий ей удалось узнать кое-что о мужчинах.

Например, самые красивые обладают такой же глубиной, как масляная пленка на воде; они проживают жизнь, извлекая выгоду из своей внешности. Коул Стивенс далеко не так красив. Но в нем есть что-то мощное.

— Теплеет на улице, — сказал он. Стоял пронизывающий холод.

— Весна идет, — откликнулась Марти. Была зима. — Где вы остановились? Вдруг что-то произойдет, и мне понадобится найти вас?

— На реке. У Боба Эда. Мне казалось, что я упомянул об этом вчера. Я живу на своей яхте.

Верно. Его прислали Боб Эд и Файлин.

— Там, наверное, холодно?

— Да.

Вот и все… если только она не хочет предложить ему переехать в ее теплый дом, но об этом не может быть речи. Тогда к делу.

— Как вы думаете, сколько времени потребуется, чтобы удалить все ненужное и превратить холл наверху в кухню? — Марти положила три полоски свиной грудинки на сковороду и зажгла горелку.

При появлении запаха она немедленно включила вентилятор. Батарейки и крышки для детектора задымления все еще лежали на столе.

Заметив их, Стивенс вставил батарейки и закрепил крышку.

— Что касается слома, то на это уйдет не больше одного-двух дней.

Интересно, это — да, он займется этим, или это просто риторический ответ? Стараясь, чтобы он не заметил ее волнения, Марти сказала:

— Замечательно!

Засунув руки в карманы джинсов, Коул стоял у стола, глядя в окно. Марти бросила быстрый взгляд через плечо. Не сказать ли тебе, что твои джинсы явно тесные?

Сняв кусочки грудинки со сковороды, она положила их на сложенное бумажное полотенце.

Добавив немного соуса с сыром в яйца, она попыталась сосредоточиться на смете, а не на Стивенсе. Но это еще не означало, что она не ощущает его присутствия каждой клеточкой своего изголодавшегося тела.

— Садитесь. Вам нужно помыть руки? Ванная комната, если помните, наверху.

Несколько минут спустя Марти положила в тостер два куска хлеба и наполнила две тарелки. Извинившись, Коул поднялся наверх — то ли помыть руки, то ли взглянуть еще раз на предстоящую работу перед тем, как согласиться. Слава богу, что она убрала постель, как только выползла из кровати. Не висит ли ее халат на двери в ванную? Закрыла ли она крышечкой тюбик зубной пасты?

К черту! Разве это имеет значение? По крайней мере сегодня на ней носки и туфли. Он не узнает, что на ней самые дорогие джинсы, которые когда-либо были у нее. Они стоят больше ста долларов.

Марти купила их на распродаже два года назад, просто чтобы доказать что-то Саше — только она забыла, что именно.

— У меня есть клубничное варенье, джем и домашний консервированный инжир, — сообщила она, когда он спустился в кухню. — Угощайтесь.

Надейся на лучшее, готовься к худшему — вот ее девиз. Вряд ли бы он стал есть ее еду, если бы собирался отказаться от работы или намеревался заломить невероятную цену. А вдруг он просто без гроша и голодает или вообще не знает, что такое соблюдать приличия?

Возможно, он на мели и его терзают муки голода, судя по тому, как он расправляется с завтраком.

Но она готова поспорить, что он воспитанный человек. То, что он смотрит ей прямо в глаза, тоже говорит в его пользу.

Верно. А разве Бо не смотрел ей в глаза и при этом не врал как сивый мерин?

Через несколько минут Коул положил накрест нож и вилку на тарелку, налил себе еще одну чашку кофе и поднес кофейник к ее чашке.

— Это осуществимо.

Наконец-то они подошли к сути дела.

— Осуществимо? — повторила она.

Стивенс кивнул.

— Та стена, которую вы хотите убрать… кажется, я сказал вам вчера, что она несущая. Как опора она нужна; однако я могу оставить ее и все-таки удовлетворить ваши пожелания, если вы согласны пойти на компромисс.

— Компромисс — мое второе я.

— Вам нужны почасовые расценки или смета на всю работу?

— Уф… как хотите.

— Тогда что вы скажете на это? — Стивенс вытащил сложенный листок бумаги из кармана рубашки — обтрепавшийся воротник, трех пуговиц сверху не хватает. Почему, интересно, она замечает все детали в одежде этого мужчины? Потому что ее знак зодиака — Дева?

Ха! Если верить статье, которая недавно попала ей в руки, она должна обладать подавленным сознанием с навязчивой идеей о сексе, что показывает, какую лапшу вешают на уши эти астрологи.

Марти с опаской развернула листок бумаги.

Первое, что бросилось ей в глаза, был почерк.

Мужской почерк с неожиданными проявлениями изящества. Как сам мужчина, подумала Марти, не успев остановить себя.

— Не вижу какой-либо серьезной проблемы, сказала она.

Никакой серьезной проблемы, если не считать того, что исчезнут все ее сбережения на черный день. Но, с другой стороны, разве они предназначены не для этого? Начнет снова копить. Если не получится, всегда можно продать дом, купить палатку и велосипед и переехать на побережье, где летом много временной работы.

— Тогда, — сказал Стивенс, — поставим подписи и число и будем считать, что сделка заключена?

На следующее утро, услышав шелест шин на подъездной дороге, Марти попыталась справиться с вновь охватившими ее опасениями. Переделка дома будет стоить крупной денежной суммы, и нет гарантии, что дело у нее пойдет. Если она смогла потерпеть фиаско, имея отдельно стоящий магазинчик на краю торгового района Мадди-Лэндинг, то в жилой части городка вероятность неудачи еще больше.

— Дверь была открыта, поэтому я вошел. Ничего? — окликнул ее снизу Коул.

Вчера она сказала, что не станет запирать дверь, если ей придется уйти до его прихода. Коул ничего не ответил, но по выражению его лица Марти поняла, что он отнесся к этому неодобрительно.

— Это Мадди-Лэндинг, — пояснила она. — Преступность здесь нулевая, если не считать баловства подростков. Но, если хотите, я буду каждый раз перед уходом запирать дверь и класть ключ под коврик для вытирания ног.

— Поднимайтесь наверх, — крикнула Марти. — Я только что освободила от вещей большую спальню, — она машинально потерла поясницу обеими руками.

Ему пришлось два раза приносить инструменты. Он протянул ей упаковку прочных мешков для мусора.

— Я думаю, что смогу использовать большую часть опилок и стружек, но остальное…

Она энергично кивнула.

— Я знаю, штукатурные плиты не подлежат вторичному использованию. Нам придется снять потолок в том месте, где выступает стена?

— Во-первых, давайте сразу договоримся насчет этого «мы». Я работаю один.

— Но я…

— Или так, или никак. Я сам убираю по мере того, как накапливается мусор. Если вы сочтете, что я делаю это недостаточно аккуратно, уберете еще раз, когда у меня будет перерыв.

— Ноя…

— Марти… мисс Оуэнз, я согласился выполнить работу, но не соглашался объяснять все, что буду делать, чтобы потом спорить, так я сделал что-то или не так. Сомневаюсь, что вашей страховки хватит на компенсацию нам обоим, если я споткнусь о вас и мы переломаем себе кости.

Ей хотелось сказать, что он уволен, но она не осмелилась. Они подписали контракт, во всяком случае, нечто вроде этого. Кроме того, если быть честной, ей совсем не хочется, чтобы Стивенс ушел. Ведь он ее последняя надежда. К тому же…

Но остальное не имеет отношения к делу. Стивенс — ее работник, и точка. Они решат позже, кто из них главный.

Марти направлялась к лестнице, когда зазвонил телефон, стоявший на полу.

— Привет, Файлин. — Марти вздохнула и привалилась к стене, смирившись с необходимостью выслушивать разговорчивую приятельницу. Файлин принялась описывать яхту, пришвартовавшуюся у причала к югу от жилища Боба Эда.

— Я успела увидеть всего двух мужчин, но мы сможем заполучить всех, кто там есть. Если они останутся здесь до воскресенья, то я, наверное, Приглашу их на вечеринку Боба Эда.

Марти могла не отвечать, зная, что стоит Файлин закусить удила, как она уже ничего не слышит.

— Такая красивая яхта со старомодной резьбой, которую теперь редко увидишь. Как ты думаешь, пригласить мне их на тушеную гусятину?

— Почему бы и нет? Какой смысл терять мужчин, которыми битком набита яхта? — шутливо сказала Марти.

— Вот и я так думаю. Ну что, получается у тебя с твоим мужчиной?

— Моим?.. Файлин, он не мой мужчина!

— Я об этом и толкую. Если не получится с тем, которого я прислала, возможно, мы сможем забагрить для тебя кого-нибудь с яхты.

Марти тяжело вздохнула.

— Приглашай всех, женатых или холостых. Делай что хочешь. Только оставь в покое моего плотника.

Еще несколько минут она слушала, как Файлин строит немыслимые предположения, в основном почерпнутые из мыльных опер, о том, что может быть общего у неженатого яхтсмена с продавщицей книг или бухгалтером. В том, что касается прожектерства и перемывания косточек, Файлин ничем не отличается от Саши.

Прислонившись спиной к стене и рассеянно потирая кончики обожженных пальцев, Марти отняла трубку от уха. Все эти ящики с книгами, которые она перетащила из одной спальни в другую, необходимо спустить вниз. Она могла оставить их в гараже, но сырость — злейший враг книг.

Когда Файлин умолкла, чтобы перевести дух, Марти сказала:

— Ладно, дорогая, приглашай весь экипаж, и пусть игры начнутся. — Она положила трубку, прежде чем ее подруга успела разразиться новой тирадой.

Подняв голову, Марти заметила, что Стивенс настороженно смотрит на нее.

— Мне нужно сделать кое-какие дела, — сказала она. — Я поставлю пылесос внизу, и вы сможете взять его, когда он вам понадобится.

Возможно, он никогда не получит премию как мистер Общительность, размышляла она по пути в супермаркет, но теперь он принадлежит ей — куплен и оплачен.

Или, если не куплен и не оплачен, то по крайней мере заказан и доставлен.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Коул подождал, пока не услышал, что Марти спустилась вниз. Сняв багеты, он отнес их в спальню, которую она недавно освободила от мебели. В комнате все еще витал слабый аромат, который уже начал ассоциироваться у него с этой женщиной. Это не был запах полиуретановой краски и жженой корицы. Ничего явного, как у Полы, но что-то, напоминающее запах цветов, который ветер доносит до моря, когда плывешь в тропических водах жаркой летней ночью.

Ты в Мадди-Лэндинг, болван, и сейчас январь.

Не теряются, подумал Коул, проигрывая в уме услышанный телефонный разговор. Не успел какой-то бедняга пришвартоваться, как местные дамы налетают на него, как сирены. Может быть, ему следует заглянуть к хозяину яхты по пути и предупредить, как моряк моряка.

А лучше не лезть не в свое дело.

Как она выразилась? Пусть игры начнутся?

Неприятно, конечно, думать, что Марти может быть вовлечена в игру такого рода, но это его не касается. Ему нужно сделать работу согласно контракту, получить плату за свой труд и оправляться к следующему причалу, следующей работе — возможно, в другую страну.

До того как он женился на дочери босса и перекочевал в угловой офис, где ему пришлось бросить якорь за проклятым столом, Коул делал любые строительные работы, начав с причала, где он нашел свою первую работу на лето. Но прошло много лет с тех пор, как он работал руками, если не считать помощи, которую он оказал Бобу Эду, и труда, вложенного в «Тайм-аут».