Ее пятый муж?

Как постелила, так и поспишь, сказала бы Файлин. Так и будет. Еще одна работающая мать.

Или работающая бабушка? Кем бы она ни была, она справится.

Младенец неуверенно захныкал и расплакался.

Оттолкнув Джейка плечом, Саша сказала:

— Иди к маме, сладенькая. Ну, ну, успокойся.

Все будет хорошо, вот увидишь. — Повернувшись к Джейку, она спросила:

— Куда вы поставили ее бутылочки?

— Иди к маме?

Поддерживая головку ребенка, Саша сказала:

— Тише, не смущайте ее.

— Себя не смущайте. И осторожнее, пожалуйста. Эти безумные туфли… — Джейк хмуро посмотрел на ее ноги.

Саша почувствовала себя уязвленной.

— Разве вы не понимаете, что я знаю этого ребенка ровно столько, сколько вы? Мое имя стоит в документах об удочерении, и поэтому я имею личный интерес. Кроме того, я опытнее вас, — прижимая к себе девочку, заявила она, сердито глядя на Джейка.

— Почему это вы опытнее? У вас был ребенок?

— Сестры-близнецы и брат. Я вам рассказывала о них, помните? Главная нянька и мойщица бутылочек. А в следующем месяце я улетаю в Оклахому, чтобы стать крестной матерью первому ребенку моей лучшей подруги.

Интересно, существуют ли крестные бабушки?

— Что вы собираетесь делать с ней? Я имею в виду мою внучку.

— Сейчас? Вот что я вам скажу. Идите вниз и посидите в гостиной. Я дам вам подержать ее, пока буду приготавливать рожок.

В холодильнике Саша обнаружила кастрюлю с мексиканской едой. Должно быть, Файлин принесла ее от Марти, так что об ужине можно не беспокоиться.

Когда она вышла из кухни, держа в руке бутылочку с детским питанием, Джейк сидел, откинувшись в кресле. Персик, удобно распластавшись на его груди, сосредоточенно сосала кулачок.

— Кажется, она спит. Я боюсь пошевелиться.

Вдруг она заплачет?

Еще одно воспоминание для ее альбома воспоминаний. Суровый охранник в потертых джинсах и выцветшей черной футболке бережно прикрывает большой рукой тельце младенца.

— Многое изменилось с тех пор, как я помогала маме с грудными детьми, — призналась Саша, беря девочку. — В то время мы пользовались настоящими пеленками, теми, которые стирают и снова используют. У нас не было сушилки, поэтому в дождливую погоду пеленки висели по всему дому. Мы не могли позволить себе покупать одноразовые.

Как будто ему нужно знать это!

— Не рассчитывайте, что вы сможете сконцентрироваться на работе до тех пор, пока она не пойдет в детский сад.

Интересно, сколько лет было Тимми, когда умерла его мать? Держа младенца на руках, Саша опустилась на диван и коснулась соской крошечных губок. Когда маленькая Тьюздей Смит начала сосать, Саша с трудом сдержала слезы.

Джейк явно не собирался уходить. Вероятно, ей следует напомнить ему о работе. Вместо того чтобы заняться делом, он нянчит няньку.

Поцелует ли он ее еще раз? Сможет ли она жить, если он не сделает этого?

Вот и говорите о пользе воздержания.

Джейк сидел, сложив руки на груди и вытянув длинные ноги. Его глаза были полузакрыты. Он выглядел усталым и красивым — так как выглядят некоторые мужчины, чья привлекательность не обусловлена правильными чертами лица.

Саша вспомнила всех не отличавшихся красотой кинозвезд, в которых она влюблялась, — Роберт Митчум и Джеймс Кобурн, Чарльз Бронсон и Стив Маккуин. Все дело в химии, которую, как неуловимый аромат духов, невозможно описать.

Женщина или реагирует на нее, или остается равнодушной.

Ничто в мужчине, который сидит перед ней, не оставляет ее равнодушной. Рано или поздно с этим придется что-то делать.

— В какие цвета вы красите дом? — спросила она, чтобы проверить, не заснул ли он.

— Гм? — Джейк моргнул и, прищурившись, посмотрел на часы. — В белый.

— Я имею в виду жилую сторону. — Для охранной фирмы она могла бы предложить что-нибудь более ободряющее, надежное и мужественное возможно, рыжевато-желтый цвет с темно-синими и зеленовато-голубыми вкраплениями.

— А что такое? — ворчливо осведомился Джейк.

По крайней мере, теперь он бодрствует.

— Какие цвета вы используете?

— Я же сказал вам — белый.

Его сильные руки все еще лежали на широкой груди, которая равномерно поднималась и опускалась Она с завистью посмотрела на них. Как бы ей хотелось покрыть собой все его тело! Последний отчаянный загул?

Неужели у тебя нет гордости? — укорила она себя.

Нет. Ни капельки.

Развалившись в кресле, которое, несмотря на необычный вид, оказалось вполне удобным, Джейк сквозь ресницы наблюдал за Сашей. Эти бедра, округлые руки, на которых так уютно покоится ребенок, груди… Вероятно, она думает, что ей нужно немного похудеть, но, на его взгляд, женщина должна быть именно такой.

Кончай, приятель. Подобные мысли довели тебя до беды в старших классах школы и закончились неприятностями для твоего сына.

Сам он женился на матери своего ребенка. Но у него такое чувство, что Тимми и Черил не следует заходить так далеко. Хотя кто знает? Жизнь есть жизнь.

Здорово! Теперь его потянуло философствовать; значит, пора уходить. За ребенка отвечает он, а не она, но ясно, что внучка — не единственная его проблема.

Саша. Давно ни одна женщина не действовала на него так, как она. Черт, он находится в полувозбужденном состоянии с тех пор, как увидел ее в шезлонге на галерее коттеджа Джемисона! Обтянутые блузкой груди, соблазнительно раздвинутые красивые ноги… Она совсем не похожа на Роузмери.

Джейк резко поднялся.

Пора в путь. Уже поздно.

Саша промолчала. Даже ради спасения жизни он не смог бы понять то, что увидел в ее глазах.

Она хочет остаться наедине с его ребенком? Или с ним? Черт, он даже не знает точно, какого цвета у нее глаза!

Персик, накормленная, вымытая и перепеленатая, снова крепко спала, когда из белого фургончика, остановившегося перед домом, вышли две женщины. По телефону Саша рассказала Марти о ребенке и последних событиях.

— Шшш, тише! Я только что уложила ее, — прошептала она вместо приветствия.

— Мне просто не верится, что у тебя младенец! пискнула Марти. — Я непременно должна увидеть ее. Вот Дейзи удивится!

На цыпочках они поднялись в спальню.

— Ой, какая она маленькая! — прошептала Марти.

— Ну, на этот раз ты влипла, — сказала Файлин, но в ее голосе не было обычной суровости.

— Пойдемте в кухню, — Саша повела их вниз; от ее хромоты не осталось и следа.

— Вижу, что тебе лучше. Я завезла тебе еду, когда ехала на почту. Хорошо, что я не положила туда ялапу. Нельзя, чтобы кормящую мать прослабило! — хихикнула Марти.

— Мы придумали, как свести Лили с этим парнем, — заявила Файлин. — В праздник он не будет работать. В понедельник в общественном центре состоится грандиозная вечеринка; приезжает школьный оркестр из Элизабет-Сити, и, будь уверена, играют они здорово.

— Я не понесу ребенка в такое скопление народа, — твердо сказала Саша.

— А кто говорит, что вы с ней пойдете туда? Лили будет помогать распределять пожертвования, а тебе нужно только заставить этого Смита отнести туда свое пожертвование.

— Я же говорила, что Джейк живет в Мантео.

— Ну и что? Приедет же он навестить ребенка? Файлин взмахнула ресницами. В их трио только она употребляла больше косметики, чем Саша.

— Если до этого он не заберет ее. Она будет у меня, пока не исчезнет запах краски и кровельщики не перестанут стучать на крыше.

— Придумай что-нибудь, — сказала Марти. — Скажи, что у нее насморк и ей нельзя вдыхать запах свежей краски, а потом попроси его отвезти что-нибудь в центр.

— Вы обе просто ужасные! Это самый неудачный замысел, какой только можно вообразить!

Марти взяла книгу, которую Саша читала за завтраком. Господи, когда только успела так странно измениться ее жизнь!

— Что ты думаешь о ее последнем романе? спросила она, указывая на книгу.

— Ты имеешь в виду слабый сюжет? Ну, ладно, возможно, Джейк оставит ее еще на несколько дней, но я не могу просить его отвозить что-либо в центр. Кстати, а что мне пожертвовать? У меня не было времени даже подумать об этом.

— Покопайся в своей рухляди, — посоветовала домработница. — У тебя целое стадо белых слонов, которых нужно изгнать отсюда, чтобы я могла спокойно делать уборку.

Саша рассмеялась. У нее была слабость к старинным вещицам: отчасти потому что у нее не было собственных фамильных реликвий, отчасти из-за того, что удачно помещенный предмет мог преобразить всю комнату.

— Ну, хорошо. Если она еще будет здесь и если Джейк согласится выполнить мое поручение, я пошлю его туда с алебастровой лампой или медным канделябром, который я никуда не могу пристроить. Он сразу положит глаз на Лили, безумно влюбится и падет к ее ногам. Вы на это надеетесь?

Марти отгрызла корочку от запеканки, которую выудила из кастрюльки, и, нахмурившись, пробормотала:

— Сыра маловато.

— В следующий раз используй сырные палочки, авторитетно заявила Файлин — самая ужасная повариха на свете.

— Понедельник — крайний срок, — предупредила Марти.

Налив три стакана сладкого чая, Саша повела их в гостиную. Если бы они остались в кухне, Марти склевала бы всю еду, которую сама принесла. Замужество, похоже, возбудило в ней еще больший аппетит.

— Положим, я устрою все это и он познакомится с Лили? И что потом? Он делает предложение, она его принимает, и еще один брак заключен?

Как глупо! Раньше у нас получалось лучше.

— Тогда у нас было больше материала, — вздохнула Марти. — Лили сильно похудела, но она все еще самая красивая женщина в городе, исключая присутствующих, конечно.

— Ну еще бы, — сухо согласилась Саша, бросив в нее свежую газету.

— Ты уже читала объявления? — поинтересовалась Марти. — Поедешь в понедельник в Норфолк? Там большая распродажа.

— Я думала, что должна сидеть с ребенком и расставлять сети вашему голубку.

— Ax, да. Почему, интересно, все назначают на один день?

— Потому что праздник, дурочка.

Они рассмеялись. Файлин вымыла несколько тарелок, стоявших в раковине, и удалилась вместе с Марти.

Саша закрыла за ними дверь и, прислонившись к косяку, представила элегантную женщину-аудитора, которую они обсуждали. Через мой труп, подумала она.

Когда Джейк ехал домой, розовая полоска на горизонте уже сливалась с быстро темнеющим небом. Он думал о внучке, сыне, деле Джемисона и сексуальной женщине, которая сводит его с ума.

Саша Лэзитер, иначе Сэлли Джун Пэрриш, и, очевидно, еще несколько имен. Что в ней настоящее?

Не все ли ему равно?

Нет. Он волнуется не за себя, а за своего ребенка. Сошел он, что ли, с ума, оставив внучку женщине, которую знает всего лишь неделю?

Беда в том, что у него такое чувство, будто он знает ее всю жизнь. И хочет узнать еще лучше.

Она не попыталась скрыть ничего из своего прошлого. Поверхностная проверка подтвердила все, о чем рассказала ему Саша, хотя он и не ожидал сюрпризов.

Сэлли Джун Пэрриш, родилась двадцать восьмого сентября тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года; была замужем за Ларри Коумзом, Барри Кэссиди, Расселлом Буном и Фрэнком Лэзитером.

Она откровенно призналась, что красит волосы, носит цветные контактные линзы, накладные ногти и ресницы. Так что же в ней настоящее?

Очевидно, не многое. Единственное, что имеет значение, — это ее сердце, характер и самокритичное чувство юмора, против которого он не может устоять.

Джейк узнал, что Саша много лет занимается благотворительной работой для женских приютов и домов престарелых. Она часто выступает перед различными женскими организациями. Одному Богу известно, чему она учит. Может быть, как наилучшим способом использовать природные данные? Или как собрать кучу разномастной мебели и ухитриться сделать так, чтобы комната выглядела уютной? Как смеяться даже тогда, когда каблук застрял в щели и ты рискуешь сломать ногу?

Но все это не объясняет, почему она так действует на него с того момента, когда он фотографировал роскошную рыжеволосую красотку, нежившуюся на солнышке в ожидании своего любовника.

Во всяком случае, так он думал в то время и даже позавидовал Джемисону. Эта леди может соблазнить любого мужчину, женатого или холостого.

Давно он не смотрел так на женщину. Ну, может, и смотрел — черт, он ведь еще далеко не на спаде! — но у него не было желания предпринимать какие-то шаги. После смерти Роузмери все его время и энергия уходили на воспитание сына, которому в то время было семь лет.

Конечно, он встречался с несколькими женщинами — ужин, кино, все в таком духе. Несколько раз он даже танцевал в одном из ночных клубов, но ни одна женщина не взволновала его. Не то чтобы они были непривлекательными; просто под ровным загаром, плотно облегающими джинсами и взлохмаченными обесцвеченными волосами все они были скроены по одному шаблону. Он не видел фильмов, о которых они болтали, не подозревал о существовании знаменитостей, вызывавших их интерес, и не смотрел телешоу, которым предпочитал реальную жизнь.

В отличие от них у Саши есть собственный стиль. Ее фигура определенно не соответствует современным стандартам. Невозможно вообразить ее в платье или деловом костюме. Начиная от умопомрачительных туфель и кончая макушкой рыжеволосой головы, она — женщина, которую все мужчины мечтают завлечь в постель.

Значит, мужчин у нее сколько поленьев в штабеле, и все ждут, когда она ответит на их звонки.

С усилием оторвавшись от эротических мечтаний, Джейк припарковал машину на заднем дворе, оставив место перед домом для автомобилей потенциальных клиентов. Приближаются выходные; похоже, дождливые, что всегда дурной знак, потому что будет множество ложных вызовов.

Люди, въезжающие в коттеджи, не утруждают себя чтением простейших инструкций.

Он вошел через черный ход и нахмурился, почувствовав запах краски. На время праздников работа прекратится. Удивительно, что они успели сделать так много. Как только все будет закончено, он проветрит комнаты и заберет внучку в ее родной дом.

А как же та женщина?

Он знает, что хочет ее. В своей постели, сейчас и в обозримом будущем или, по крайней мере, пока он не спустит пар.

Что так же бессмысленно, как все остальное в этой космической комедии под названием жизнь.

После звонка Тимми его существование, приносившее умеренное удовлетворение, иногда бывавшее довольно интересным, но в основном предсказуемым, неузнаваемо изменилось.

Он не может представить Роузмери бабушкой.

Ей было только двадцать шесть лет, когда она умерла. Она была хорошей матерью — не чрезмерно заботливой, но такой, какая нужна мальчику, особенно когда у него возник интерес к спорту.

Роузмери никогда подолгу не укачивала Тимми и не прижимала его к груди; просто это было не в ее характере.

Саша напротив…

М-да, это нечто совсем иное. Если где-нибудь есть инструкция для подобных ситуаций, ему надо срочно найти ее.

Направляясь в душ, Джейк подумал, не поехать ли ему вечером в Мадди-Лэндинг. Он сможет доехать менее чем за час, так как с наступлением темноты движение на дороге замирает. Но не слишком ли это рано?

С другой стороны, если он поработает пару часов в офисе, он сможет отправиться туда утром.

Стоя под жалящими струями душа, Джейк насвистывал. Это была не колыбельная песня.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Телефон? От пронзительного звука сон, наполненный необузданной эротикой, начал постепенно угасать. Она на галерее; лежит в кровати с пологом, и рядом с ней…

Никого. Только неуловимое воспоминание и гнетущее чувство неудовлетворенности.

Саша неохотно открыла глаза. По крыше монотонно барабанил дождь. Это не телефон; звонят в дверь.

— Подождите, бога ради, иду, иду! — пробормотала она. Ночные визитеры всегда означают беду.

Взявшись за дверную ручку, она посмотрела на часы. Без семи минут десять? Она спала не больше двадцати минут.

Саша открыла дверь. Перед ней стоял герой ее сна. Влажные волосы прилипли ко лбу, на синей куртке блестят капли дождя.

Они заговорили одновременно.

— Что вам нужно? — спросила Саша.

— Я привез вещи, о которых мы забыли. Хотел подождать до утра, но…

Неужели Джейк почувствовал, что он снится ей? Нет, это безумие.

— Входите, — вероятно, беспокойство о внучке заставило его приехать. Кстати, пока он здесь, можно поговорить с ним о сборе пожертвований. — Что это?

— Это… «переноска». По-моему, она так называется. Вы кладете в нее ребенка и носите его на спине, пока делаете покупки, или бегаете, или занимаетесь чем-то другим.

— Пока я бегаю?

— Ну… некоторые бегают.

— Вам кажется, что я похожа на бегунью?

Ведя Джейка в гостиную, Саша вспомнила, что перед сном приняла душ и вытерла голову полотенцем. На лице у нее увлажняющий крем, губы блестят от бальзама. К тому же на ней любимое домашнее одеяние.

Он приехал не ко мне, а к ребенку, успокоила она себя.

— Вы носили Тимми на спине, когда ему еще не было шести недель? Ужасно!

Джейк слегка улыбнулся и перевел взгляд с босых ног Саши на ее всклокоченные волосы.

— У нас была коляска. Роузмери возила его по всему городу. Потом были велосипеды — сначала трехколесный, затем двухколесный.

— Ну, Персик еще слишком мала для «переноски», и, да будет вам известно, тротуара здесь нет.

— Можно носить впереди. Так даже лучше.

— Что носить — тротуар? — Саша быстро перевела разговор на другую тему. — Вы промокли до нитки. Сколько бы вы ни поливали эти растения, больше они не вырастут, — она указала на выцветший коврик со стилизованными цветами.

— Вы хотите, чтобы я ушел? — намеренно жалобным голосом спросил Джейк.

Она пригладила волосы и произвела мгновенную подтяжку лица, подняв брови, вздернув подбородок и втянув щеки. Этому Сэлли Джун Пэрриш научилась благодаря многочасовым упражнениям перед старым треснутым зеркалом.

— Можно взглянуть на нее? — прошептал Джейк.

— Она спит.

— Я не разбужу; мне просто хочется посмотреть на нее.

Саша понимала его чувства. Сколько раз она поднималась в спальню, чтобы убедиться, что все это не привиделось ей?

— Хорошо. Оставьте эту штуку в фойе. Надеюсь, вы сохранили чек?

— Какая разница между холлом и фойе?

— Не заговаривайте мне зубы. Вы хотите посмотреть на внучку, так смотрите. У вас две минуты.

Младенцы нуждаются в спокойном сне, а Персику пришлось пережить большое потрясение.

Они стояли так близко друг к другу, что Саша уловила смешанный аромат мыла, лосьона и собственного запаха Джейка.

— Господи, какая же она маленькая!

— Шшш! Вы ожидали, что за последние несколько часов она подросла?

— Мне кажется, Тимми был крупнее в этом возрасте, но то было очень давно.

Дыхание Джейка пошевелило прядь волос, упавшую ей на щеку. Саша постаралась сделать вид, что не замечет щекотки. Если он заметит ее учащенное дыхание, она объяснит его подъемом по лестнице.

Видно же, что она отнюдь не спортсменка.

— Мальчики рождаются более крупными.

— Похоже, что у нее будут вьющиеся волосы.

Тим родился с завитушками.

От теплого дыхания Джейка ее бедро покрылось гусиной кожей.

— Это не волосы, а пушок на персике.

Он улыбнулся. Прошло несколько минут, но Джейк не пошевелился. Несмотря на то что в спальне пахло духами «Одалиска» и детской присыпкой, Саша ощущала запах мужского тела. Лампа с розовым абажуром — бронзовая Венера на створке раковины, — удачно приобретенная на блошином рынке, освещала комнату мягким светом.

Джейк прерывисто вздохнул.

— Поверьте мне, они будут виться.

Саша не стала спорить. Чем скорее он уйдет, тем меньше вероятность, что она поддастся искушению и сделает какую-нибудь невероятную глупость. Не впервые, конечно, но только сейчас у нее такое чувство, что последствия будут долговременными.

Взяв Джейка под руку, Саша вывела его из спальни.

— Четыре минуты прошло. Вы использовали время, отведенное для созерцания, за следующие два дня.

— Не выйдет. Забыли, чей это ребенок?

Саша ухмыльнулась.

— А вы забыли, что не можете заботиться о ней, потому что красите дом в такие цвета, которые я бы не использовала даже для дворовой уборной!

— При чем здесь чертовы цвета? К тому же я слышал, что белый вовсе не является цветом.

— Шшш, не так громко, — прошипела Саша, слетая по ступенькам. Язвительность — прекрасный анальгетик. Щиколотка у нее совсем не болит.

Джейк следовал за ней. У подножия лестницы он схватил Сашу за плечи и склонился над ней.

— Выслушайте меня. Только из-за того, что я позволяю подержать ее здесь несколько дней, вам не следует забывать, кому она принадлежит.

Саша перевела взгляд на его губы. Большая ошибка.

— Как только рабочие уйдет, я установлю вытяжной вентилятор, и к тому времени, когда я заберу ее домой, там будет чистый, свежий воздух.

— Ха! — это было все, что она смогла сказать.

— Да, черт подери, ха! У меня был сумасшедший день, если вы не заметили. Я только и делал, что разъезжал взад и вперед: к вам, к себе, к Черил, к адвокату, не говоря уже о магазинах. Когда я ехал сюда, у меня закончился бензин, кафе было закрыто, а я с обеда ничего не ел!

Саша хотела перебить его, но Джейк продолжал:

— Поймите, я не самый приятный человек, даже когда у меня хорошее настроение. Но когда я голодный, уставший и раздраженный, я становлюсь еще хуже. Поэтому не выводите меня из терпения, леди, у меня нет настроения играть в игры!

Во время этой гневной тирады Саша в изумлении открыла рот, глядя на Джейка широко раскрытыми глазами. Прошло некоторое время, прежде чем она заметила, что его пальцы прикоснулись к ее голой шее.

— Саша? — озадаченно произнес Джейк.

Не в силах отвернуться, она пробормотала:

— Гмм?

— Не знаю, что вы делаете со мной, но…

Его губы прикоснулись к ее губам, слегка прижались, и… он поднял голову.

Саша в отчаянии взяла инициативу в свои руки. Встав на цыпочки, она поцеловала его, используя кончик языка для того, чтобы возбудить Джейка.

Не помня как, они оказались на диване. На Саше не было лифчика, только коротенькие трусики, поэтому ничто не мешало движениям уверенных рук, нашедших дорогу под ее кафтан необъятных размеров.

Тело Саши было полностью обнажено. Ей удалось вытянуть из-под пояса рубашку Джейка, и она принялась оглаживать мускулистый торс, взволнованная вздохом, который вырывался у него, когда она провела пальцами по его соскам.

— Этот диван, конечно, не раскладывается? — с придыханием в голосе спросил он.

— Нет, но внизу есть спальня.

— Вероятно, я смогу дойти до нее.

Саша не была уверена, сможет ли она встать на ноги. Впервые она пожалела о своей страсти к коллекционированию. В этой комнате Джейк не смог бы вытянуть ноги, не опрокинув что-нибудь.

Поднявшись, он притянул ее к себе. Саша не могла вспомнить, когда она в последний раз хотела мужчину так, как Джейка. В тот год, когда она открыла для себя секс, он был скорее результатом пубертатных гормонов. Сравнивать эти два ощущения — то же самое, что уподобить плескание в мелком бассейне со стремительным броском в океанские воды.

— Куда идти? — едва слышно спросил Джейк.

— Туда, — ответила Саша, не отстраняясь от него. У нее подгибались колени. Обхватив Джейка за талию, она уцепилась за ремень. Просунув руку в его джинсы, она порадовалась, что ее пальцы не унизаны кольцами.

Обмениваясь жадными поцелуями, они добрались до свободной спальни, больше походившей на склад.

Саша смахнула с кровати кипу образцов и каталогов. Джейк вытащил из кармана бумажник, из которого вынул упаковку презервативов и положил ее на ночной столик.

Внезапно Саша заколебалась. Раздеться ли ей сначала? Или подождать и посмотреть, не захочет ли Джейк сам раздеть ее? Ринуться к кровати и проверить, кто первый сбросит с себя одежду, а затем вдвоем нырнуть в постель?

Для женщины, которая четыре раза была замужем, ее неловкость поистине удивительна. Она чувствует себя невестой-девственницей. Что, если она не понравится ему? Не подумает ли он, что она слишком толстая? На ее теле есть несколько растяжек…

Она все еще пребывала в нерешимости, когда Джейк снял с нее кафтан и швырнул его на стул.

Завтра она разорвет его на тряпки — или, возможно, сохранит на память.

Не сводя с нее глаз, он быстро разделся. Саша попыталась не смотреть, но… боже, он просто…

Великолепен, мелькнула у нее мысль. Отвернувшись, она подняла покрывало. Ее даже не волновало, есть ли на кровати простыни.

Джейк спустил ее желтые трусики и, опустившись рядом с ней, приник губами к шее Саши. От ласки его языка у нее едва не вырвался вскрик.

Беспокойно двигая бедрами, она хотела лишь одного — почувствовать его внутри себя, чтобы прекратить эту изощренную пытку.

Их окутывал волнующий аромат возбуждения, и, когда Саша ощутила непроизвольный толчок внизу живота, ее тело, подготавливая путь, расцвело влажным цветком. Она застонала, когда Джейк захватил ртом мочку уха. Его губы скользнули вниз и сомкнулись на соске; воспарив, Саша почувствовала, что вот-вот сорвется в пропасть.

Когда Джейк принялся ласкать языком другой сосок, она выгнулась и раскинула ноги.

Так вот что ей снилось!

Саша судорожно перевела дыхание. Сознание оставляло ее; страстные поцелуи и умелые руки Джейка творили чудеса с ее телом.

Если это сон, пусть он никогда не кончается.

Джейк прошептал что-то, с нежной яростью покрывая поцелуями ее подбородок, щеки, губы.

Он словно не мог насытиться вкусом ее тела. Его ладонь скользила по низу живота Саши, пальцы легко касались заповедного холмика.

Когда они скользнули внутрь и он принялся ласкать ее большим пальцем, она могла только стонать. Разрываясь между желанием продлить сладостную агонию и отчаянной потребностью прекратить ее, она прошептала:

— Пожалуйста…

— Шшш, дорогая, дай мне минутку…

Когда Джейк сел и откинулся назад, она подумала, что умрет.

И затем мысли оставили ее. Он встал над ней на колени, и Саша обхватила его бедра ногами; ее руки лихорадочно блуждали по его телу. И она считала себя опытной? Ничего подобного никогда не происходило с ней; желание было настолько сильным, что каждая клеточка ее тела трепетала от нетерпеливого ожидания.

В этот момент вспышка молнии озарила комнату. Гром с грохотом прокатился по небу.

Взяв руки Саши, Джейк медленно повел их по своему телу. Она с готовностью откликнулась на призыв, испытывая свою способность возбудить его, лаская кончиками пальцев и осторожно используя ногти.

Утром она первым делом избавится от акриловых ногтей.

Наконец, отстранив ее руки, Джейк плавно вошел в нее; вышел и снова вошел. Саша застонала, возбужденно вращая бедрами. Скорее, скорее, скорее!

— Что ты пытаешься сделать, женщина? Хочешь на всю жизнь превратить меня в калеку?

— А у меня получается? — с надеждой выдохнула она.

— Помедленнее, помедленнее, горячка!

Она попыталась схватить его за плечи, но руки соскользнули с гладкой, потной кожи. Джейк принял сидячее положение, уперся спиной в изголовье кровати и поднял Сашу к себе на колени.

— О да, да, — выдохнула она, оседлав его. В неясном свете ночника, его лицо казалось высеченным из камня.

Запрокинув голову, Джейк закрыл глаза. Его напрягшееся тело размеренно двигалось, дыхание с хрипом вырывалось из горла.

Приникнув к нему, Саша отчаянно пыталась войти в ритм мощных убыстряющихся толчков, когда миллионы огней взорвались ослепляющей вспышкой. Словно откуда-то издалека она услышала гортанный вскрик и отголоски собственных безотчетных стонов.

Тяжело дыша, она упала на влажную от пота грудь Джейка. Его глаза были все еще закрыты, руки продолжали сжимать ее бедра.

Как только сознание вернулось к ней, первая мелькнувшая у нее мысль была не о себе, а о младенце наверху. В любой момент девочка может потребовать пищу. Так много лет прошло с тех пор, когда Саша заботилась о новорожденном, что она забыла, какая это нелегкая работа. То, что происходит между ней и Джейком, неизбежно усложнит и без того непростую ситуацию.

Сначала им следовало выработать основные правила.

Какие? Не валять дурака, пока малышке не исполнится год? Или два?

Где будет Джейк к тому времени? И его внучка?

Никаких шансов на то, что она увидит одного из них наверху, в своей спальне.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Секс должен считаться лучшим лекарством от бессонницы, подумала Саша, с наслаждением потягиваясь в постели. Она медленно открыла глаза и поняла, что наступило утро, а она все еще в нижней спальне.

Кто покормил ребенка?

Джейка не было, но кто-то прикрыл ее покрывалом. Вряд ли это сделала фея.

Первая ее мысль была о Персике. Раз уж ей поручили быть главной нянькой, она первоклассно выполнит свою работу. В этом отношении у Джейка не будет оснований для жалоб.

Что касается другого…

Время покажет. У нее ужасный вкус в выборе мужей, но на этот раз речь не идет о браке.

Поднявшись наверх, Саша заглянула в колыбельку, умиляясь тем, что такое прелестное существо находится в ее спальне, пусть даже временно. Но, с другой стороны, в ее доме не стоит ужасающий запах краски и лака, и никто не ползает по крыше, грохоча, словно кавалерийский полк.

У нее есть надежные друзья, которые с радостью побудут с ребенком, если ей придется отлучиться на несколько часов. Есть ли у Джейка надежные подруги?

Как бы там ни было, думать о женщинах Джейка немного поздно.

На туалетном столе стояла полупустая бутылочка. Очевидно, перед уходом Джейк покормил внучку. Саша взяла бутылочку и на цыпочках вышла из спальни. Она перепеленает малышку позже. Сон в этом возрасте очень важен.

Что еще важно? Она помнит, что вдвоем с матерью они с трудом справлялись с близнецами.

Когда родился Бак, ей пришлось заботиться о нем, в то время как мать пыталась обуздать ее неукротимых сестер.

Прошло несколько лет, и три самых младших члена семьи сомкнули свои ряды. Между ними существовала близость, не распространявшаяся на Сашу. Ей повиновались, как главной няньке, но никогда не поверяли своих секретов. В то время это не волновало ее, но, когда она покинула семью, к ее воспоминаниям стала примешиваться печаль.