Вызов страсти

– Ах, другое! А женщина всегда должна покоряться победителю! – с горечью воскликнула Кэт, и ее аметистовые глаза встретили и выдержали жесткий взгляд темных глаз норманна. – Так заведено, я знаю, но во мне вы не найдете такой податливости. От меня вы ничего не дождетесь!

– Возможно, не добровольно, но вы, дочь Уолтера, сдадитесь. Вы выполните все, что я хочу, и назовете меня хозяином.

Резким движением, от которого у Кэт перехватило дыхание, Девлин подхватил ее и, бросив на кровать, наклонился над ней, скривив рот в насмешливой улыбке, а Кэт поспешно отодвинулась подальше, испуганно глядя на его руки, потянувшиеся к широкому ремню на узкой талии. Все с той же улыбкой на лице Роберт начал неторопливо раздеваться. Сначала он снял с себя темно-красный бархатный плащ, затем – богато расшитую куртку и, оставшись лишь в чулках и бриджах, потянулся с естественной грацией дикого зверя. «Он дразнит меня, желая показать, что не спешит подчинить меня своей воле», – хмуро подумала Кэт. Отсветы пламени, падавшие на мускулистые плечи и грудь Роберта, играли на его смуглой коже, его поджарое тело, казалось, состоявшее из одних лишь мускулов, было украшено шрамами от залеченных ран, и Кэт неожиданно пришло в голову, что этот рыцарь сильнее большинства остальных воинов. Он был крупным мужчиной даже для норманна. Распустив подвязки, державшие чулки, Девлин замер, глядя в огонь, и как будто забыл о наблюдающей за ним девушке. Потом, отбросив сползшие на пол чулки, он остался только в коротких бриджах, и Кэтрин, никогда не видевшая раздетых мужчин, отвернулась. Ее отец не позволял ей помогать мыться гостям-мужчинам, как это было принято, боясь, что из-за ее красоты мужчина забудет о почтительном отношении к хозяйке. Кэт удивила странная теплота, разлившаяся по ее телу. Она часто видела на скотном дворе замка спаривание животных, но никогда не понимала, что побуждает их к этому. Но сейчас Кэт начала смутно догадываться, какие желания могли соблазнять беспечных девушек. Ее взгляд снова обратился к стоявшему у очага мускулистому мужчине, и она постаралась понять, почему при виде его голой, блестящей от пота кожи у нее внутри все сжалось, а во рту пересохло. Никто никогда не объяснял Кэтрин, что должна чувствовать женщина; любые упоминания о супружеской постели обычно сопровождались пустыми, ничего не прояснявшими объяснениями. Положив руку под голову и изящными пальцами скручивая в колечко прядь медных волос, Кэт призналась себе, что Эдвард никогда не пробуждал в ней подобных чувств. Но, правда, Эдвард никогда не появлялся перед ней полураздетым. А если бы появился? У Кэтрин мелькнула черная мысль, что он не вызвал бы у нее такого любопытства, как этот мрачный рыцарь. Стыдясь своих мыслей, она отвела взгляд от Девлина, с горечью подумав о том, как низко ей еще предстоит пасть до окончания этого дня, самого длинного и неприятного во всей ее юной жизни, и загрустила о потере всего, что ей было дорого. Ее мать умерла, а отца обвинили в измене. Враги разгуливают по ее дому как хозяева. Кэтрин не знала, будет ли она принадлежать врагу еще до наступления ночи, раздавит ли он ее, как раздавил сапогом ее людей, чтобы быть полновластным господином. Робкий стук в дверь испугал Кэт. Вздрогнув, она снова взглянула на Девлина. Он стоял спокойно, но меч был у него под рукой: таков закон воина – никогда не расслабляться и всегда быть начеку.

– Войдите, – сказал он, не обращая внимания на испуг лежавшей на кровати девушки.

Марта, служанка Кэтрин, вошла в дверь с двумя полными ведрами воды, ее лицо было в синяках, а спутанные белокурые волосы болтались по плечам. Кэт, приподнявшись, собралась встать с кровати, но ее остановил грубый окрик Девлина.

– Стоп! – строго приказал он, и Кэт повиновалась, хотя от его тона у нее все внутри забурлило.

Бросив встревоженный взгляд на мрачного рыцаря, Марта медленно опустила тяжелые ведра на каменный пол. Ее доброе сердце болело за ни в чем не повинную девушку, так как она слышала рассказы нормандских солдат и понимала, что Кэт достанутся жестокие страдания от рук этого человека. Наполнив стоявшую у очага ванну, Марта перед уходом на мгновение задержала на Кэт взгляд голубых глаз.

– Я молюсь, чтобы у вас все было хорошо, леди Кэт, – тихо сказала она, используя уменьшительное имя своей хозяйки.

Это имя напомнило Кэт о матери, и ее взор затуманился нежданными слезами.

– Я тоже желаю тебе всего хорошего, – так же тихо ответила Кэт и потупилась, не желая встречаться с настороженным взглядом Девлина.

Она долго сидела не шевелясь, а потом подняла голову, чтобы узнать, что делает Роберт. Кэт застыла, глядя, как Девлин в чем мать родила опускает свое долговязое тело в ванну с высокой спинкой, Покрытый густыми темными волосами, он напомнил ей медведя, которого она когда-то видела на ярмарке. Длинные мускулистые ноги, узкие бедра, плоский живот и тонкая талия только подчеркивали ширину груди. Но, невзначай увидев то, что располагалось ниже пупка, Кэт вспыхнула и быстро отвела взгляд.

– Идите сюда, крошка Кэт, – стальным голосом скомандовал рыцарь и насмешливо приподнял бровь, употребив ее уменьшительное имя. – Вы когда-нибудь купали гостей своего отца?

– Нет, господин. Я не знаю, как это делается, позвольте, я позову служанку, хорошо знакомую с этим делом, – отказалась Кэт, не решаясь взглянуть на него.

– Идите сюда.

Его приказ был абсолютно ясен, и Кэт, встав с кровати, подошла и остановилась на таком расстоянии, чтобы Девлин не мог до нее дотянуться.

– Ближе! – нетерпеливо прикрикнул Роберт. – Вы не сможете помыть мне спину, стоя на противоположном конце комнаты.

С трудом решившись поднять голову, Кэт приблизилась и, взяв кусок полотна, который Девлин протягивал ей, несмело провела им по широкой спине. Сначала она терла спину осторожно, а затем, видя, что ничего не происходит, принялась ожесточенно тереть ее, пока он не возмутился ее грубостью.

– Постарайтесь не содрать с меня кожу, девушка! Я не намерен менять ее. – Девлин крепко схватил Кэт за руку, не позволив ей отойти, и насмешливые искорки заплясали в его темных глазах. – А теперь помойте мне грудь.

Кэт снова взяла полотно и окунула его в воду, с трудом устояв против желания шлепнуть им рыцаря. Она осторожно протерла заросшую волосами грудь, с горечью подумав, что он, очевидно, наслаждается ее унижением, и пожалев, что у нее нет с собой маленького острого кинжала – она без сожаления вонзила бы его под ребра этому рыцарю! Должно быть, ее желание отразилось у нее в глазах, потому что Девлин, снова схватив ее за запястье, впился в нее взглядом.

– Осторожно, девушка, меня нелегко убить.

Насмешливо скривив губы, он отбросил ее руку и раздраженным жестом освободил Кэт от ее обязанности. Кэт с благодарностью отошла, было очень заманчиво ускользнуть из комнаты, но она понимала, что у норманна слишком быстрая реакция. Выйдя из ванны, Девлин провел рукой по влажным густым темным волосам. Честно говоря, он совершенно не знал, что делать с девушкой. Ее следовало наказать за побег и оскорбление, нанесенное ему в присутствии его воинов, однако ему почему-то не хотелось этого делать. Возможно, на него подействовало мужество девушки перед лицом несчастья. «Но все же ее нужно наказать, иначе она не будет уважать ни меня, ни моих людей, – решил Роберт. – И хуже того, я сам перестану уважать себя, если не сдержу своего обещания. Но подождем до завтра». Набросив на плечи меховую накидку, Девлин опустился в резное кресло и взял со стола кубок с вином. Даже не замечая слуги, который молча прибирал комнату, Роберт, не отрываясь, смотрел на саксонскую девушку, лежавшую в его постели, и его мысли целиком были поглощены ею.

Время пролетело быстро. Наконец Девлин встал и потянулся, как большой гибкий барс. Завтрашний день обещал быть длинным и тяжелым, и судьба этой дочери изменника будет не единственным делом, которое предстоит решить графу. Он подошел к кровати и откинул меховую накидку. Кэтрин, в конце концов задремавшая, пошевелилась, в тусклом свете Роберт увидел голую ногу цвета слоновой кости, высунувшуюся из-под задравшегося платья, и замер, ощутив знакомый приступ острого желания. Мог ли он лечь в постель к этой девушке и не тронуть ее? При одном только взгляде на нее его мужское желание требовало удовлетворения. Мог ли он приказать своему телу не реагировать?

Тихо выругавшись, Девлин опустил мех и отошел от кровати. Проклятие! Только уважение к своему королю и планы, которые Вильгельм мог иметь в отношении этой непокорной саксонки, удержали его от того, чтобы лечь рядом с Кэтрин и удовлетворить свое желание. Долг повелевал Девлину дождаться королевского решения, – но, ради Господа Бога, он хотел поскорее получить эту девушку!

Завернувшись в меховую шкуру, лорд Роберт, граф Девлин, лег на холодный каменный пол у очага. Прошло много времени, прежде чем его охватила тяжелая дрема, и до первого крика петуха на рассвете он беспокойно метался во сне.

Глава 3

Во сне Кэт снова была ребенком и ехала верхом на любимом пони по душистому лугу позади замка Челтенхем. Солнечный луч плясал на лохматой шкуре пони и ярко искрился в густых светлых волосах старшего брата Кэтрин Томаса – веселого, смеющегося Томаса, наследника Челтенхема и гордости отца. Кэт безгранично любила его, ничуть ему не завидуя, и восхищалась своим старшим братом. Кэт потянулась во сне, выпрямила одну руку и что-то пробормотала. Сон продолжился: теперь она и Томас ехали верхом по темному лесу, и их пони шли почти бок о бок. Было темно, так темно, что деревья превратились в какие-то зловещие призраки, и маячившие наверху.. неясные тени, казалось, грозили обрушиться на них. Кэт в ужасе увидела, как пони Томаса, споткнувшись о торчавший из-под земли корень, сбросил через голову своего седока. Томас падал, раскинув руки, чтобы сохранить равновесие, его последней мыслью, перед тем как удариться о толстый пенек, была мысль о сестре.

– Осторожно, Кэт! – успел крикнуть он до того, как упасть и сломать себе шею.

– Томас! Томас! – причитала Кэт в безмерном горе, пытаясь оживить брата. – Томас, дорогой, не умирай!

Затем грубая рука встряхнула ее, и низкий голос проворчал, чтобы Кэт вела себя тихо. Открыв глаза, она в утреннем свете увидела склонившегося над ней норманна.

– Я… я спала, – запинаясь пояснила Кэт. – Мне снился сон.

– Я это понял, – кивнул Девлин и, выпрямившись, несколько секунд пристально смотрел на нее холодными темными глазами. – Кто такой Томас? – наконец спросил он, – Ваш жених?

– Нет, – покачала головой Кэт, – Томас – мой брат. Мой жених – Эдвард Келленвик.

– Эдвард? – Девлин еще пристальнее посмотрел на девушку. – Он на стороне короля? Или, как ваш отец, только заявляет так, а сам точит меч, чтобы нанести Вильгельму удар в спину?

– Вы не представили мне доказательств измены моего отца, господин. – Кэт не могла молча стерпеть такое оскорбление, от возмущения ее глаза превратились в узкие темные щелочки. – Где этот заговор против короля Вильгельма, в котором, как вы говорите, участвовал мой отец? Приведите мне доказательства! – Разве? отсутствие здесь вашего отца не достаточное доказательство? – с усмешкой огрызнулся Девлин. – Он сбежал, как жалкий трус, когда его предупредили о нашем приближении. Уолтер бросил женщин одних, отлично зная наше отношение к нему! Считайте, вам повезло, что вы не погибли, – иронически хмыкнул он.

– Существуют гораздо более страшные вещи, чем смерть, норманн. – Кэт встала на колени, сжимая перед собой мех, и ее длинные локоны рассыпались по голым плечам. – Я предпочла бы умереть, а не иметь дело с норманнами!

– Вы меня испытываете, красавица? – спокойно спросил Роберт; от его тона Кэтрин мгновенно замолчала, осознав, что из-за своей горячности снова необдуманно дала волю языку. – Скоро мы увидим, действительно ли вы предпочитаете смерть общению с норманнами. – Лорд Роберт заставил ее встать с кровати. – Приготовьтесь.

– Как это понимать, господин? – Сдерживая дрожь в руках, Кэт дерзко вздернула подбородок и повернулась лицом к Девлину.

Но Роберт лишь ответил, что она скоро все узнает и что ей следует одеться, как подобает хозяйке замка, а не служанке.

После того как Марта принесла чистую одежду и приготовила теплую ванну, Кэт позволила себе задуматься над тем, что ждет ее впереди, и мысленно перебрала все возможные варианты. Безусловно, Девлин не осмелится убить дочь такого известного человека, как ее отец, так как это вызовет возмущение знатных саксов, которые присягнули в верности Вильгельму. Но он и не позволит ей уехать. Так что же он задумал? В последнее время Вильгельм устраивал браки между норманнами и саксами, чтобы таким образом подчинить себе последних, но Кэт почему-то не думала, что лорд Роберт будет стремиться к такому завершению событий. А Эдвард… что с ним? Почему он не пришел спасти се? Ведь к этому времени он, несомненно, знал, что с ней случилось! Где же ее жених?

Кэт все еще размышляла над этим, пока Марта расправляла последнюю складку ее накидки, свободно спадавшей поверх расшитого шелкового платья. Застегнув вышитый золотом пояс на изящных бедрах Кэт, Марта с довольной улыбкой отступила и замерла, потому что дверь внезапно распахнулась. На пороге стоял Девлин с уже знакомым Кэтрин блеском в темных глазах. Не обращая внимания на Марту, он подошел к Кэт и, остановившись перед ней, поднес к губам рыжеватый блестящий локон.

– Вы еще прекраснее, чем мне показалось вначале, – шутливо сказал он, полу прикрыв глаза, чтобы спрятать страстный огонь, горевший в их темных глубинах. – Мне будут завидовать все мои воины, когда я буду обладать вами.

– Если, милорд, – со спокойным достоинством поправила его Кэт. – Я не давала согласия.

– Думаете, это имеет значение? – Грубо усмехнувшись, Роберт выпустил локон. – Вы моя пленница и больше не хозяйка этого замка! – Он сжал губы и нахмурился. – Вы не подчинились моему приказу и оскорбили меня на глазах у моих людей, и за это вы будете наказаны. – Он подал Кэт руку, а когда она отказалась принять ее, удивленно поднял бровь: – Что? Дочь Уолтера настолько труслива, что отказывается взглянуть в лицо тому, что сама навлекла на себя?

– Нет, господин! – Фиалковые глаза Кэт вспыхнули огнем. – Я кротко приму то, что заслужила! Просто я не желаю прикасаться к руке норманна! – Она гордо прошествовала к открытой двери.

С насмешливой улыбкой на губах Роберт обогнал Кэтрин и спустился по широкой лестнице в Большой зал. Хотя внутри у Кэт все дрожало, она шла с гордо поднятой головой, не показывая норманнам своего страха. «Пусть свинья смеется! Я не опозорю память матери, моля пощады», – твердо сказала она себе.

В зале вдоль стен выстроились воины, а в центре на помосте стоял стол, к которому и подвел ее Роберт. Поставив Кэт перед столом, он занял место за ним, усевшись в кресло с высокой спинкой. Кэт с удивлением смотрела на знакомую комнату, вспоминая семейные обеды за этим самым столом, огонь, гудевший в очаге холодными зимними вечерами, и смех матери, наполнявший огромную комнату.

– Кэтрин, дочь Уолтера Челтенхема… – Голос Девлина громом прокатился по тихому залу.

Она повернулась к лорду Роберту с упрямым, непреклонным выражением лица и, несмотря на то, что сердце у нее застучало, ответила холодным тоном:

– Да, господин, я – Кэтрин.

– Кэтрин Челтенхем, приказом короля Вильгельма ваш отец объявлен вне закона и все его земли конфискуются. Посему вы попадаете под власть Вильгельма и должны принести клятву в верности ему и тем, кто ему служит.

В ожидании, глядя на Кэт, лорд Девлин замолчал, и в зале наступила полная тишина. Среди людей, в два ряда выстроившихся вдоль стен, было немало ее слуг, и Кэт понимала, что они ждут ее ответа, – саксы были верны ей и безоговорочно последуют ее примеру. Она не собиралась признавать Девлина хозяином, но, отказавшись признать этого норманна, она откажет в верности Вильгельму.

– Я клянусь в верности Вильгельму, – наконец сказала Кэт. глядя в лицо лорда Роберта. – Я буду служить ему и ожидаю, что мои подданные поступят так же. Но я признаю своим хозяином только Вильгельма и не считаю таковым вас. – Слова произнесены, дело сделано, долг перед ее народом и собственной совестью выполнен.

– Вы отказываетесь признать меня? – Не веря собственным ушам, Девлин крепко обхватил себя руками за талию. «Девушка просто сумасшедшая! Неужели она не понимает, насколько бесполезно возражать мне?» – изумился он.

– Да, господин, отказываюсь.

– Тогда я не связываю себя никакими правилами, моя прекрасная леди! Вы не подчинились, а если бы приняли мои предложения, с вами обращались бы достойно. Но вы сами выбрали свою судьбу.

Темные глаза Девлина буравили взглядом Кэт, и, страшась его гнева, она на мгновение почувствовала искушение отступиться, но затем мужество вернулось к ней, и она спокойно встретила его взгляд, соглашаясь на самое худшее.

– Вы и вправду глупы! – резко бросил Девлин – Теперь не ждите милости.

– Не опускайте вашу руку, норманн! Я не нуждаюсь в вашей милости!

– Молитесь и не забывайте свои опрометчивые слова!

Девлин подал знак, и солдат крепко взял Кэтрин за локти. Она молча, со слезами на глазах смотрела, как перед ней провели грязных и нечесаных пленников с туго связанными руками, волочивших связанные ноги. Это были люди, отказавшиеся присягнуть на верность Вильгельму, и теперь они, нахмурившись, смотрели на лорда Роберта, ожидая услышать свой приговор.

– Вы отказались принести клятву верности королю Вильгельму, – холодно произнес Девлин, – и, таким образом, сами решили свою участь.

Кэтрин в ужасе слушала, как Девлин объявлял каждому, что тот будет привязан к столбу и выпорот кнутом до того, как предстанет перед королем для окончательного суда. Для этих дворян порка была величайшим оскорблением, невыносимым позором и унижением. Они подняли голоса в знак протеста, а один смельчак, выступив вперед, попросил достойной смерти, но ему было отказано.

– С этим все ясно, – покачав темной головой, равнодушно сказал Девлин и отвернулся.

Его холодные непроницаемые глаза снова обратились к Кэт, но при взгляде на девушку они ничуть не смягчились, и Кэт с внезапно пронзившим ее страхом поняла, что не дождется пощады от этого норманна. Он приказал стражнику связать ее, и Кэт застыла, в испуге закрыв глаза.

– Отведите ее в комнату на самом верху башни и держите взаперти, – приказал лорд Роберт. – Она останется моей пленницей, пока не признает меня владельцем замка и хозяином.

У Кэт было ощущение, что она падает, хотя на самом деле стояла твердо и спокойно, только в ушах у нее что-то жужжало. Встретив мрачный взгляд Девлина, Кэт вздернула подбородок и отвернулась. Значит, он не собирался подвергать ее порке, ей должно было бы быть легче от того, что ее вместо этого запрут в темной каморке башни, но она не почувствовала облегчения – невыносимо подчиняться этому человеку и быть его узницей.

– Я предпочла бы получить порку и предстать перед королем, – услышала Кэт свой ледяной голос. – Я не признаю вас хозяином и не считаю вас вправе судить меня.

– Это не имеет значения, – со злостью отозвался лорд Роберт. – Ваши желания никого не интересуют! – Он дал знак стражнику, и ее грубо толкнули к широкой каменной лестнице.

Кэт шла с высоко поднятой головой, с презрением выставив подбородок в сторону тех глупых норманнов, которые хотели увидеть в ней признаки слабости, – она не доставит им такого удовольствия!

Комната, в которую привели Кэт, располагалась со стороны внутреннего двора, и, встав на цыпочки, девушка через узкое, прорезанное в стене окно смогла выглянуть во двор, где в это время приводилось в исполнение наказание кнутом. С болью в сердце она смотрела на привязанных к столбам саксов, у которых куртки на спинах превратились в лохмотья. На таком большом расстоянии ей не было слышно ни свиста кнута, ни криков наказуемых, но каждый раз, когда кнут поднимался и опускался, он врезался в нее так же, как в тех, кого им стегали. Эти люди страдали из-за преданности ее отцу, и Кэт охватила жгучая ненависть к норманнам. Она не могла сказать, как долго неподвижно просидела у окна, но, когда она услышала звук поворачивающегося в двери ключа, солнце уже садилось. Она ждала с натянутыми, как струна, нервами, но, узнав голос Марты, облегченно вздохнула.

– Как вы себя чувствуете, миледи? – Держа в руках поднос с едой и мерцающий факел, Марта вошла в темную комнатушку.

– Со мной все в порядке, Марта. – Встав с узкой жесткой койки, Кэт подошла к служанке. – Ты останешься со мной?

– Нет, госпожа, – покачала головой Марта. – Мне разрешили только принести вам еду. Вы должны оставаться здесь одна.

У Кэт опустились плечи, и слабая улыбка чуть приподняла уголки губ, она и не ожидала другого ответа. Ее взгляд метнулся к огромной фигуре охранника, который молча стоял у двери и при свете факела следил за обеими женщинами.

– Что мне делать? Есть надежда убежать? – наклонив голову, быстрым шепотом спросила у служанки Кэт.

– Нет, миледи! – встревожено воскликнула Марта и сжала руку Кэт. – Прошу вас, не делайте глупостей! Этот лорд – ужасный человек.

– Я не могу оставаться здесь в его руках, – ответила Кэт, покачав головой. – Ты знаешь, что произойдет…

– Но я боюсь и того, что случится, если вы попробуете убежать, – с отчаянием возразила Марта. – Я

попытаюсь послать письмо вашим родственникам на севере, если вы не…

– Нет! – прошептала Кэт. – Вместо этого лучше пошли письмо Эдварду! Он ближе, всего в нескольких лье на север отсюда. Он, безусловно, еще не слышал, что произошло с нами, иначе он уже приехал бы! – Кэтрин замолчала, потому что стражник вошел в комнату.

– Вам пора уходить, – сказал он Марте и, переведя взгляд на Кэт, добавил: – А вы останетесь.

Прижавшись на мгновение щекой к щеке Кэт, Марта быстро пообещала сделать все, что сможет, и ушла. Тяжелая дверь плотно закрылась за ней. Кэт, вздохнув, взяла оставленный Мартой факел и укрепила его в держателе на стене. Потом, приподняв крышки со стоявших на подносе блюд, снова опустила их на место; есть совсем не хотелось.

Что ждет ее в руках этого грубого рыцаря короля Вильгельма? Кэт видела желание в его мрачном взгляде, оно и пугало, и влекло ее одновременно. Она вспомнила, с какой нежностью Девлин касался ее тела и как от этого у нее внутри возникало незнакомое жгучее томление, наполнявшее все ее существо. В Кэт боролись странные чувства, и она не могла сказать, кого боялась больше – Девлина или самое себя.

Покачав головой, Кэт решила, что время определит ее судьбу, а пока что она будет думать, как убежать.

Прошла неделя, а Кэтрин все еще оставалась в своей камере, не видя никого, кроме охранника, Марты и изредка старой Гундреды, которая нянчила еще ее мать. При первой встрече с Гундредой Кэт заплакала – воспоминания о матери были еще болезненно-свежими.

– Как они ее убили? – спросила Кэт у старушки, стараясь сдержать поток бегущих по щекам слез. – Она мучилась, Гундреда? Звала меня?

– Нет, миледи. Леди Элизабет ничего не знала. Она умерла так же спокойно, как и жила. – Нижняя губа Гундреды задрожала, и старая женщина стерла слезу с высохшей щеки.

Леди Элизабет умерла во сне, еще тогда, когда Кэт собирала на лугу цветы; если бы норманны не пришли, леди Элизабет все равно умерла бы. Это было слабое утешение, но все же оно помогло Кэт немного успокоиться, когда она готовилась к похоронам матери. После короткой похоронной службы и погребения в фамильном склепе Кэтрин снова отвели в ее тесную камеру на самом верху северной башни. Когда единственная оставленная ей свеча замигала и погасла, Кэт стала вспоминать все свечи, сгоревшие за ее жизнь. Во время своего заключения в башне Кэтрин много часов провела в размышлениях; когда становилось темно, она мысленно возвращалась в счастливые дни до вторжения норманнов в Англию, а когда было достаточно света, занималась вышиванием или читала. Она была любимой дочерью, и ей позволили присутствовать на уроках брата, таким образом, она научилась читать и писать. Это было большое достижение для женщины, и Кэтрин очень гордилась грамотностью. Она мучилась и приходила в негодование, разрываясь между тоской, апатией и уверенностью, что Эдвард придет спасти ее. Теперь он был единственной надеждой Кэт – неужели он ее забыл? Окружающая обстановка угнетала ее, и временами Кэт, не выдерживая заключения, бросалась на толстую дубовую дверь своей темницы. В тот день, когда Девлин наконец решил навестить ее, Кэт готова была кричать от одиночества. То, что oн, видимо, только что вернулся после верховой поездки, нисколько не улучшило ее настроения, и она любезно приветствовала его:

– Вот как! Норманн все-таки навещает своего опасного узника! А я боялась, что вы забыли обо мне, лорд Роберт!

– Правда? – Неторопливая улыбка искривила жесткую линию рта, и Девлин небрежно похлопал хлыстом по ладони. Приподняв бровь, он не спеша, окинул взглядом изящную фигуру Кэт. – Это означает, что вы рады меня видеть?

– Едва ли! – Мгновенный ответ Кэт был полон презрения. – С удовольствием обойдусь еще неделю без вашего общества!

– Буду рад удовлетворить ваше желание, красавица, – рассмеялся он. – Я вернусь через неделю узнать, не улучшилось ли ваше настроение. – Он вышел и закрыл за собой дверь, даже не оглянувшись на растерянную саксонку.

Кэтрин стояла, словно окаменев, совершенно сбитая с толку его безразличием. Неужели это тот самый человек, который пообещал обладать ею? Человек, который смотрел на нее с откровенным вожделением и страстью в темных глазах? Господи, какой же она была дурочкой! В отчаянии, заскрежетав зубами, Кэт бросилась на стоявшую у стены жесткую койку. Если она останется в этой каморке, то сойдет с ума! Никогда за всю свою недолгую жизнь Кэт не пребывала в состоянии полного бездействия. В течение двух недель сидеть в одной и той же комнатушке, ничего не делая, было настоящей пыткой. Ну почему она не придержала свой болтливый язык! Даже обмен оскорблениями с норманном был бы лучше, чем это невыносимое тюремное заключение.

Следующая педеля тянулась еще медленнее, чем первая, и к моменту возвращения Девлина Кэтрин почти лишилась рассудка. Марте больше не разрешали навещать ее в башне, так что Кэт не видела знакомых лиц, и при появлении графа ей стоило труда удержаться и не броситься к нему.

– Пожалуйста, господин, выпустите меня из этой жалкой каморки, пока я не сошла с ума, – взмолилась она, встретив его у двери. – Я почти готова выпрыгнуть из окна, чтобы только освободиться из этих четырех стен!

– Что, красавица, теперь и общество норманна кажется не таким уж плохим? – Черные глаза прищурились, и уголки губ лорда Роберта насмешливо приподнялись.

– Даже норманн лучше, чем эти четыре стены, – торопливо ответила Кэтрин.

– Думаете, теперь вам больше понравится времяпрепровождение, которое я приготовил для вас, моя прекрасная леди? – Роберт усмехнулся, когда Кэт чуть не задохнулась от ярости, и, сжав ей запястье, быстрым движением притянул ближе и крепко прижал к своему мускулистому телу, и под бархатной курткой Кэт ощутила медленное биение его сердца. – Я и так слишком долго ждал, – тихо пробормотал он.

– Нет, лорд Роберт! Я ищу не бесчестья, а только избавления от тоски безделья!

Встретив мрачный взгляд Девлина, Кэтрин не отвернулась, а ее аметистовые глаза вспыхнули огнем. «Возможен ли компромисс?» – подумала Кэт и решила, что это очень сомнительно, потому что Роберт Девлин, очевидно, был из тех людей, которые не склонны идти на уступки. Даже в его объятии не чувствовалось сострадания, он крепко держал Кэт, словно говоря, что не позволит ей уйти, пока сам этого не захочет.

Лорд Роберт, ничего не говоря, посмотрел на нес, и у Кэт перехватило дыхание, ее собственное предательское сердце застучало сильнее, а кровь быстрее побежала по жилам. Незваный образ этого лорда, принимающего ванну, пронесся у нее перед глазами, и Кэт снова ощутила слабость во всем теле. Она не отрываясь изучала черты красноватого мужского лица, которые не давали ей покоя в прошедшие две недели, – темные глаза, которые могли пылать огнем, густые ресницы, высокие аристократические скулы и квадратный, чисто выбритый подбородок.

Роберт нежными пальцами обвел контур ее губ, потом его рука нырнула в густую массу медных волос, чтобы удержать неподвижно гордую голову Кэт, и он, наклонив голову, нежно коснулся губами ее губ. Кэт с изумлением почувствовала, что уступает Девлину даже без малейшего намека на протест против его прикосновения, и не могла понять, почему безропотно принимает его поцелуй. Нет, непокорная дочь своего отца не станет прижиматься к нормандскому рыцарю! И только когда Роберт отстранил ее, Кэт снова обрела способность здраво мыслить. Потрясенная, она в замешательстве взглянула на Девлина и, не задумываясь, быстро замахнулась, чтобы отплатить за растоптанное чувство собственного достоинства, но мгновенно оказалась в жестких стальных объятиях.

– Нет, красавица! Не советую этого делать, – с мрачной улыбкой заметил Роберт. – Если вы сшс раз ударите меня, я отвечу вам тем же самым. Не думаю, что ваше хрупкое тело выдержит удар.

Дрожа от негодования, Кэтрин мечтала дать волю своей злости, однако не посмела, но уж своим сдипственшим оружием – языком – решила попользоваться вволю.

– Значит, злобный нормандский пес залаял! Вы, милорд Девлин, воюете только с женщинами и детьми! А как вы будете вести себя с мужчинами, способными воспротивиться вашему сумасбродству?

– Ответом может служить то, что я стал хозяином этого замка, красавица. Разве не так?

Надменно вскинув голову, Кэт постаралась пропустить мимо ушей его правдивое замечание. Выражение на лице Кэтрин позабавило Девлина, он засмеялся, резкие черты его смуглого лица немного смягчились, и он отпустил ее руку. Следующие слова графа застали Кэт врасплох, и она даже перестала потирать синяк на руке.

– Леди Кэтрин, внизу в зале вас ожидает посетитель. Вы соблаговолите принять его?

– Это Эдвард? – Лицо Кэт прояснилось, и она с нетерпением сделала шаг вперед. «Наконец-то он пришел договориться о моем освобождении от ненавистного норманна!» – обрадовалась она. Кэт не заметила, как внезапно помрачнел Девлин, но, честно говоря, она никогда не обращала внимания на его хмуро насупленные брови и холодный блеск в глазах.