Наконец полностью рассвело. Ночь отступила, унеся с собой все страхи. После скудного завтрака, состоявшего из холодных кукурузных лепешек и жесткого мяса, Ханна повела полусонных детишек по узкой петляющей тропе. Утро выдалось теплое, и день обещал быть ясным и жарким. Девушка стала напевать, чтобы подбодрить детей и себя. Она пела любимую песню отца о любви, надежде и вере. Он сам ее сочинил. Голос у Ханны был чистый, красивый.

Ханна смотрела под ноги, чтобы не споткнуться о камень или корень, то и дело встречавшиеся по пути, а когда подняла голову, умолкла на полуслове.

Всадник преградил им дорогу. Девушка вскинула винтовку и тут услышала до боли знакомый голос:

– Не стреляйте, Ханна.

Колени у нее задрожали, и она едва не рухнула на землю от избытка чувств. Он величественно восседал на лошади, одной рукой держась за луку седла, другой – за край шляпы, приветствуя ее и детишек.

– Почему вы умолкли? Неужели из-за меня? Пойте! У вас такой замечательный голос.

– Неужели? – Она едва перевела дух. – Я пела любимую песню моего отца.

– Мне надо было догадаться.

– Наверное, вы потерпели поражение, – сказала девушка, игнорируя его насмешливые слова. – Вы же собирались кого-то убить? Вам не удалось найти ваших врагов?

– Нет, отчего же? Я нашел их. – Он поерзал в седле и добавил: – Вы можете, наконец, опустить винтовку? Я же сказал, что доставлю вас в Кер-д'Ален, и выполню свое обещание. Только попытайтесь вести себя как следует.

С этими словами Крид повернул лошадь и потрусил по тропе как ни в чем не бывало. Ханна с облегчением вздохнула, и на губах се появилась улыбка. Не важно, почему он вернулся и снова решил их сопровождать, главное, что он это сделал. Его намерения изменились в лучшую для них сторону.

Они прошагали несколько миль под порывистым ветром, хорошо еще, что светило солнце. Тропа была покрыта пылью, поднятой лошадьми. Вскоре стал накрапывать дождик, солнце спряталось за облаками, пыль на тропе превратилась в грязь.

– А мне нравится, – заявил Эрик Рансом, взял Ханну за руку и пошел рядом. – И солнце, и дождь. Когда еще такое увидишь?

Ханна задумчиво посмотрела на малыша.

– А тебе все нравится, – сказала она с улыбкой.

Нахмурившись, Эрик посмотрел вперед и сказал:

– Мне – да, а вот ему – нет.

– Пожалуй, ты прав, – вздохнула Ханна. – Хорошо еще, что вернулся и проводит нас до места. Не забывай, мистер Брэттон человек занятой, у него есть дела поважнее.

– Ну да, например, убивать бандитов! – заметил Флетчер Харрис.

– Может, он сам разбойник, – сказала Джессика Грей. – Я даже в этом уверена. У него длинные волосы, как у них, и такие же сапоги. И еще куча пистолетов и ножей.

– Это хорошо, что у него есть оружие, – вступилась за Крида Айви. – Иначе кто бы нас защитил?

– Я! – поднял руку Суэйн. – Ну, если бы у меня была винтовка, – добавил он со смущенной улыбкой, когда все на него посмотрели.

Лягушонок, которого обычно не видели и не слышали, тихо сказал:

– Он отчаянно смелый. Я таких уже видел, и очень здорово, что он на нашей стороне.

– Да уж, – прошептала Ханна, глядя на Крида. Он остановился и ждал их. – Я согласна с тобой, Лягушонок.

– Мисс Ханна, – обратилась к ней Ребекка. – А долго еще идти до лагеря Кер-д'Ален?

Услышав эти слова, Крид приблизился к группе.

– Если будем двигаться черепашьим шагом, то придем туда через два-три дня, не раньше! Вместо того чтобы болтать, шли бы лучше быстрее.

Ханна обняла Ребекку и с укором взглянула на Крида:

– Очень нехорошо с вашей стороны упрекать ребенка в том, что он задает естественные вопросы, мистер Брэттон. Дети устали и хотят знать, когда закончится этот долгий путь.

Крид пристально посмотрел на нее из-под шляпы, и она заметила этот взгляд. И выдержала его, не отвела глаз. Он пожал плечами и поехал вперед.

– Он ненавидит нас, – грустно произнесла Ребекка. Ветер усиливался, дул прямо в лицо, холодил кожу. Ханна дотронулась до лба девочки. Он был горячим.

– О нет, не думаю, – ответила Ханна и нахмурилась. Не хватает еще, чтобы девочка подхватила простуду. Воспаленные глаза ребенка подтвердили ее предположение. – Ребекка, тебе нездоровится?

Девочка покачала головой:

– Нет, я просто устала.

– Если почувствуешь себя плохо, непременно скажи мне. – Хорошо, – пообещала Ребекка, устремив взгляд на Крида. – Почему бы ему не уйти и не бросить нас, раз мы ему так надоели? – вдруг спросила она. – Однажды мы проснемся, а его уже не будет.

– Ребекка, думаю, он этого не сделает, а если даже уйдет, мы справимся сами, – успокоила ее Ханна. – И пожалуйста, говори потише, чтобы не смущать других.

Остальные дети беспокойно смотрели то на Ханну, то на Крида, но ни о чем не спрашивали. Слышен был только стук копыт в тишине полуденного леса. Рядом с лошадьми кружили надоедливые мухи, и где-то высоко в небе кричал ширококрылый орел.

Неподалеку, справа от главной тропы, послышался плеск горного ручейка, пробивавшегося сквозь густую траву и бежавшего по камням. От него вверх поднимался пар. Ручеек бежал параллельно тропе, и дети остановились, чтобы утолить жажду, к неудовольствию Крида, который все время их торопил.

Прошел еще день трудного пути сквозь заросли и валуны. К вечеру они подошли к небольшому озеру. Уже темнело. В воде стояли журавли и клювом доставали себе пищу. В озере отражались деревья и небо.

– Французы назвали озеро Пандорей, – сказал Эрик, – так называлось одно из индейских племен.

Рассмеявшись, Ханна поправила Эрика:

– Не Пандорей, а Понд-о-рэй[1], Эрик. На другом берегу озера расположен лагерь Кер-д'Ален, в который мы направляемся.

– Ну да, на другом берегу, только в тридцати милях от него, – вставил Крид, – и у нас есть брод, чтобы туда перебраться!

Ханна словно бы не заметила его насмешки.

– Мы доберемся туда за один-два дня. Вам там понравится, – пообещала она детям. – В Кер-д'Алене куда интересней, чем было в Джубили.

– Откуда вам это известно, если вы никогда там не были? – поддел ее Крид, сойдя с лошади. Он снял шляпу и провел рукой по волосам.

Ханна бросила на него презрительный взгляд:

– Мы проходили мимо этого поселения, когда впервые прибыли в этот район три года назад. Кроме того, отец несколько раз бывал в Кер-д'Алене. Навещал священника в миссии Святого Сердца. И пастор Ален из новой церкви пару раз приезжал к нам с визитом. Они много рассказывали о поселке. Вы забыли, мистер Брэттон, ведь я учительница. Если услышу раз, запомню навсегда. Поэтому я могу подробно рассказать детям про Кер-д'Алсн.

– Ах вот как? – задумчиво произнес Крид. – Должен вас предупредить, мисс Магуайр, поселок немного изменился после того, как вы его видели.

– Я знаю, мистер Брэттон. Но если пастор Ален там, это не имеет значения.

Крид саркастически усмехнулся, его глаза лукаво сверкнули.

– Вы так надеетесь на своего пастора Алена, словно он Моисей-спаситель.

Улыбнувшись, Ханна кивнула:

– Да, надеюсь. Потому что знаю его как доброго человека, полного святости и любви к своей пастве. Он не разочарует нас.

– Может быть, и нет, но он может потребовать определенную цену за свои услуги, – вдруг сказал Крид.

– Как вы?

– Что? Разве я когда-нибудь просил вас о чем-нибудь, мисс Магуайр?

– Нет, – ответила она мягко, – но вы постоянно третируете нас, пугаете детишек своими окриками и намеками, что бросите нас. Вполне достаточная цена за ваши услуги, мистер Брэттон.

– Не волнуйтесь по этому поводу. Они стойко несут свою ношу, – ответил ей Крид. – Я уже сыт этим по горло. Они постоянно путаются под ногами, а в самые ответственные моменты только и слышишь их визг. Когда я хотел выпить виски из своей драгоценной фляжки, то нашел в ней вместо моего любимого напитка воду из озера.

– Я… право же, ничего об этом не знала, – равнодушно промолвила Ханна, напрасно пытаясь скрыть улыбку. – Мне правда очень жаль…

– Надеюсь, что это так!

– Нет, правда! Я поговорю с ними, – сказала она, с трудом сдерживая смех.

Крид подозрительно прищурился:

– Не стоит беспокоиться. Я как-нибудь сам об этом позабочусь. Кроме того, у меня еще достаточно виски. Впрочем, можете их предупредить: еще одна выходка – и им не поздоровится!

– Да, да, непременно скажу им об этом, – пообещала Ханна. – Только дайте мне слово, что не будете их ругать.

– Я никому ничего не обещаю, – отрезал он, повернул лошадь в сторону ближайшего кустарника и скрылся. Спешившись, он начал расседлывать лошадь быстрыми привычными движениями, не обращая внимания на то, что на него уставились несколько пар детских глаз. На его месте любой мужчина давно бы уже разозлился и бросил этих детей. А он вынужден большую часть пути выслушивать наставления школьной учительницы, сыплющей библейскими цитатами.

Крид бросил седло на землю, разложив таким образом, чтобы оно могло просохнуть. Снял с него попону и развесил на кустарнике. Потом стал чистить коня травой. Бока жеребца были влажными, от них шел пар. Это был знакомый запах, пряный запах лошади и свежей травы. Крид поморщился.

– Я думал, лошади хорошо пахнут, – раздался детский голос на уровне его локтя.

Крид едва взглянул на мальчика:

– Что же, они лучше пахнут, чем некоторые другие вещи.

– Мой папа всегда говорил, что запах лошади для него лучше запаха духов, – продолжал Эрик. Он смотрел на Крида задумчивым и грустным взглядом.

– Не знаю, можно ли с этим согласиться, но лошади и правда не так уж плохо пахнут.

И Крид ласково погладил шею лошади пучком травы. Как часто он занимался этим в самых разных местах! В скольких городах? Как часто останавливался в таких глухих районах, на пустынных берегах, когда был вынужден преследовать очередных бандитов! Но именно такую работу он выбрал. Он был одинок с двенадцати лет, и ему это нравилось. Багаж возил с собой минимальный. Крид кивнул в сторону двух кляч, на которых ехали малыши:

– Почему бы тебе не позаботиться о лошадках, мальчик?

– Меня зовут Эрик. Флетчер и Суэйн присматривают за ними, – ответил Эрик и после паузы добавил: – Мой отец был кузнецом.

Крид вспомнил обгоревшее тело, лежавшее возле руин жестяного магазина, выпученные глаза и окровавленный череп и ничего не сказал.

– Он был хорошим мастером, – с гордостью проговорил Эрик. – Его считали самым лучшим.

– Тогда ты должен гордиться им, – нехотя промолвил Крид. Ему не хотелось говорить о мертвецах.

– А я и гордился. Мой отец мог укротить любую лошадь, чтобы приладить подкову. А однажды даже подковал большую лошадь.

– Неужели?

– Честное слово. Я видел собственными глазами. Я сидел в его кузнице, когда он раздувал горн, он еще дал мне самому попробовать. Это была молодая кобылка, похожая на вашу.

– Генерал не кобылка, – заметил Крид весело.

– Ну да, я знаю, но такого же цвета. Мистер Брэттон? – неожиданно обратился к нему Эрик, и когда Крид посмотрел на него, то увидел в глазах мальчика надежду и веру. Он слишком хорошо знал это выражение, потому что сам испытал то же чувство, ту же боль, которая никогда не затихает, не уходит совсем.

– Что? – спросил Брэттон, зная наперед, о чем спросит мальчик.

– А мой папа правда умер?

К горлу Крида подступил комок, и он не сразу ответил. Целую минуту молчал. Почему мальчик об этом спрашивает? Разве он не видел тело своего отца? Или не помнит погребальной церемонии, которую они устроили, пускай не очень торжественно, но устроили. Крид представил черные клубы дыма, застилавшие ярко-синий небосвод. Крид задумчиво посмотрел на мальчика:

– Да, Эрик. Твой папа действительно умер.

– Я знаю, – с горечью произнес малыш, опустив голову, чтобы скрыть от Крида хлынувшие из глаз слезы. – Я просто подумал, что, может быть… может, он уехал куда-нибудь или что-нибудь в этом роде, ну, вы знаете. Но теперь это все равно.

– Нет, не все равно. Ты всегда будешь о нем помнить и скучать по нему, и это правильно, – печально произнес Крид. – Ведь вполне естественно тосковать по умершим. И молиться за них здесь, на земле, верно?

Огромные голубые глаза Эрика вонзились в него светлыми лучами, и в его голосе появилась некоторая неуверенность:

– А правда, что вы тоже потеряли отца, – мисс Ханна сказала.

Крид сжал в руках пучок травы, которым мыл копя, и облизнул пересохшие губы. Нет. Он не хочет об этом вспоминать. Эти воспоминания и так слишком живы, словно вес произошло только вчера. Он все еще видел эту картину, когда закрывал глаза: черный дым и языки пламени, лижущие деревянную хижину и соломенную крышу, все еще слышал крики…

Крид бросил траву на землю и вытер руки о штаны из оленьей кожи. Дул прохладный ветерок. Кружил сорванную с веток деревьев и кустов листву, унося ее вдаль. Скоро наступит лето, и трава станет сочной и зеленой даже на склонах гор. Олени станут жирными, и оленята смогут прятаться в высокой траве. Растает снег, и потекут с гор ледяные потоки, пополняя озера и реки. Цветы покроют многочисленные долины своим разноцветьем, и мотыльки будут порхать в поисках сладкого нектара. Вся природа пробудится после холодной зимы, вновь воскреснет. Что такое смерть, если не переход в другую жизнь, в мир иной?

Там не будет ни забот, ни усталости, там мы найдем покой.

Руки Крида сжались в кулаки. Вот он и вспомнил цитаты из Библии!

– Да, – ответил он наконец. – Мой отец умер так же, как твой. И они никогда не вернутся. Смерть – это навсегда.

– Не обязательно, – раздался девичий голос. К ним подошла Ханна. – Иногда это переход в другую жизнь, лучшую. Небеса ждут нас…

– Ну да? Откуда вам это известно? Кто-то оттуда вернулся и рассказал вам? – спросил Крид, скривив губы в недоброй усмешке. – И не смейте говорить, что вы читали об этом в Библии!

– А вы не смейте разрушать детскую веру своим неверием и ересью! – воскликнула Ханна.

– Это не ересь, мисс Магуайр. А всего лишь здравый смысл. Жизнь для живых, а воспоминания о прошлом не изменят ее. И не нужно кормить детишек сказочками. Рано или поздно жестокая действительность пробудит их ото сна.

– Я вовсе не кормлю их сказочками, мистер Брэттон! Просто пытаюсь сохранить детскую веру, несмотря на временные трудности, постигшие их в этой жизни! – И Ханна повернулась к Эрику: – Пойди помоги мальчикам разжечь костер. Я сейчас вернусь.

– Вы просто не хотите, чтобы я слышал, как вы ссоритесь с мистером Брэттоном, – догадался Эрик. Когда он ушел, Ханна продолжила:

– Если вы потеряли веру в Бога и людей, мне очень жаль, мистер Брэттон. Но я не разрешу вам уничтожить веру невинных детей!

– Вы не сможете заставить их долго верить в то, чего в природе не существует, – резко произнес Крид. – Вы сами разве не видите правды? Или же вы полностью в плену иллюзий? Вам недостаточно было видеть, как превратились в ад ваше поселение и поселение Карлайл?

– Мистер Брэттон, я прекрасно вижу реальность. Вижу, что вы потеряли веру и душу. – Она тяжело вздохнула. – Сказано, что пути Господа неисповедимы, мистер Брэттон. И в один прекрасный день с вами произойдет чудо. Я в это верю.

– Сомневаюсь! – возразил Крид. Ханна улыбнулась:

– А я нет. Бог живет в вашем сердце, мистер Брэттон.

– Бог в сердце, а дьявол на плече, леди! И кто из них одержит победу?

Ханна пришла в замешательство. Крид повернулся и пошел прочь. До чего же он циничен и замкнут! Похоже, он в полном отчаянии. Вряд ли она сможет изменить его жизнь, если он и слушать ни о чем не хочет.

И вдруг Ханна подумала, что лукавит. Что дело не только в вере, которой у него нет. Но даже себе ей не хотелось признаваться в том, какие чувства она питает к нему. Любую женщину он не оставил бы равнодушной. Перед его мужским обаянием трудно было устоять. Он тоже был к ней неравнодушен, она это чувствовала. Даже в частых перепалках между ними.

Вздохнув, Ханна погладила гриву жеребца, который щипал побеги травы, растущей под кустом. Мало ей забот с детьми, так еще мысли о Криде не дают покоя.