Дикое сердце

— Когда мы увидимся снова? — настойчиво поинтересовался Торрес, беря Аманду за руку; его темные глаза не могли оторваться от нежной линии ее щеки и веера длинных ресниц, осеняющих эти восхитительные синие глаза, похожие на глубокие озера, в которых мужчина легко может утонуть. — Это будет скоро?

— Я… я не знаю. Может быть. Возможно, в Орисабе. — Что ж, он красив и обходителен, и она ему нравится. Аманда так давно не чувствовала себя привлекательной!

— М-м… — лукаво заметила Агнес, когда Торрес отъехал, чтобы присоединиться к остальным. — Он такой красавец, petite! И он тебе приглянулся, не отрицай.

— Конечно, он недурен, — ответила Аманда, краснея от смущения. — И что отец моего ребенка бросил меня, а муж жестоко обращается со мной, еще не значит, что я не могу чувствовать себя привлекательной для мужчины!

— Ты так все усложняешь, — со вздохом пробормотала Агнес. — И все же не забывай о том, что тебе нужно от жизни.

— А что мне нужно? — Карета опять накренилась вперед, почти заглушив резкий вопрос Аманды, но Агнес тут же ответила:

— Тебе, как и всем нам, нужен мужчина, который будет любить и лелеять тебя. Это ведь не преступление — иметь такого мужчину, а?

— Ах, Агнес. Хотелось бы мне чувствовать так же, как ты, но я не могу. Может быть, когда-нибудь я и попытаюсь заставить себя, но ты не должна забывать — я все еще замужем за Фелипе!

— И все еще влюблена в своего хуариста.

— И все еще влюблена в моего хуариста, — согласилась Аманда сдавленным шепотом.

Орисаба уютно расположилась у подножия покрытой шапкой снега горы, а узкие дороги, ведущие по зеленым склонам, заросли буйными тропическими цветами, кивавшими головками под прохладным ветерком. Здесь климат был гораздо теплее, и вся природа как будто изо всех сил старалась показать, на что способна.

— Никогда не видела ничего столь прекрасного, — пробормотала Аманда, и тут же Алехандро Торрес дерзко наклонился к ней:

— Ничто в Мексике не может сравниться с вашей красотой.

— Право же, капитан, вы преувеличиваете! — Почему-то его постоянные комплименты начинали действовать ей на нервы, и Аманда почувствовала раздражение. Ее веер захлопнулся со щелчком, потом снова раскрылся. Молодой капитан много миль скакал рядом с каретой, болтая и добродушно подтрунивая над Амандой и Агнес, и был в высшей степени очарователен. Что же с ней такое? Почему она не может расслабиться и наслаждаться путешествием?

Даже когда они достигли маленького домика Максимилиана неподалеку от Орисабы, Аманда не смогла победить постоянное беспокойство. Она ходила взад-вперед по узорчатому каменному полу своей спальни, то решая пойти навестить Стивена в соседней комнате, то меняя решение. Нет, она поедет покататься. Верхом — нет, в карете по извилистым дорожкам вдоль границ имения. Наконец она решила пойти поискать Агнес.

— Заведи любовника, — прямо ответила Агнес, когда Аманда бросилась в кресло, отчаянно причитая.

— Весь мир сошел сума! Мой муж хочет убить меня и моего ребенка, а ты предлагаешь завести любовника. — Аманда закрыла лицо руками, потом взглянула сквозь пальцы на Агнес. — Поверь, если бы я считала, что это поможет, я бы завела.

Агнес рассмеялась своим легким, похожим на перезвон серебряных колокольчиков смехом и нежно похлопала Аманду по колену.

— Красивый капитан Торрес всегда готов угодить тебе, petite. А за ним стоит целая очередь других.

— Но для меня это не ответ. Не сейчас. Сейчас я могу думать только об одном человеке.

— Это пройдет, — пророческим тоном заявила Агнес и озорно подмигнула, когда Аманда раздраженно спросила, есть ли у нее совесть. — Разумеется, но только в нужное время, — радостно ответила она. — О, я обожаю Феликса и знаю, как он любит меня, но мы не настолько глупы, чтобы считать, будто другие люди не могут заинтересовать нас.

— Мария надрала бы мне уши, если бы думала, что я могу хотя бы допустить такую мысль, — заметила Аманда и рассказала Агнес о маленькой полной мексиканке, а потом поведала ей и о Джеймсе Камероне и причине, по которой она вышла за Фелипе. Закончила она свое повествование встречей с Эль Леоном в горах над Монтерреем. — Остальное, я думаю, ты знаешь, — устало сказала она, чувствуя себя совершенно измотанной и опустошенной, хотя в каком-то роде ей стало лучше.

— Такого я и представить себе не могла, — наконец произнесла Агнес. — Бедное дитя. Неудивительно, что ты так ненавидишь своего мужа. И нет никакой надежды, что он согласится на аннуляцию?

— Что хорошего это принесет мне сейчас, когда Рафаэль забыл меня? — с горечью ответила Аманда.

— Возможно, он просто не смог тебя найти, — предположила Агнес, — или был слишком занят войной на севере…

— Или слишком безразличен, чтобы хотя бы прислать весточку? — парировала Аманда. — Нет, я больше не стану искать для него оправданий, Агнес. Их нет.

Будь она проклята — приземлилась на ноги, точно кошка, думал Рафаэль, сминая в кулаке письмо от Пабло Ортеги. Он попытался понять, почему это так его возмущает. Ему следовало сохранять безразличие или даже радоваться, что принцесса дю Сальм взяла Аманду под свое крыло, но почему-то он не мог. Сообщения о веселых вечеринках и роскошной жизни при блестящем, но обреченном дворе были не совсем тем, что он хотел бы услышать. А когда он узнал, что Аманда даже танцевала для развлечения Максимилиана, ему вспомнилась давнишняя фиеста в городишке Лос-Аламос. Как чувственно Аманда танцевала тогда!

Думает ли она о нем, интересно ли ей, жив он или нет? К черту ее, она наверняка уже все забыла, грациозно и непринужденно танцуя для императора и его свиты.

— Нет, Аманда никогда не упоминала вас, — сообщал один из его шпионов при дворе, и Рафаэль непонятно почему разозлился. Неужели беспокоится только он? Неужели она совершенно стерла его из памяти?

— Будьте справедливы, — спокойно возразил Рамон. — Чего вы ожидали от нее, Эль Леон? Она осталась одна с доном Фелипе, и ей пришлось выживать. Вы же не верите во все, что он наговорил?

Конечно, нет, но в рассказе Фелипе было слишком много моментов, чтобы его хотя бы частично не признать правдой. Все попытки Рафаэля связаться с Хорхе закончились неудачей. Фелипе держал Каса-де-Леон в железных руках, и никто не осмеливался вызвать на себя его гнев.

И немудрено. Страну охватило безумие, в деревнях устраивали резню партизаны с обеих сторон, и каждый боялся каждого. Вдруг их заподозрят в помощи французам? Или хуаристам? В эти дни тяжело груженные повозки и экипажи в окружении беженцев стали обычным зрелищем на дорогах, люди убегали и от тех, и от других.

А в ноябре император решил вернуться из Орисабы в Мехико, один Бог знает, по какой причине, и собирался сражаться за страну, которая, как он верил, нуждается в нем.

Бедный глупый человек, размышлял Рафаэль, нахлобучивая поглубже шляпу, чтобы защитить лицо от потоков хлещущего дождя. Максимилиану не следовало слушать безумных советов своих генералов, которых волновало только то, что случится с их жирными шеями, если хуаристы победят. В конце концов это будет стоить ему жизни.

И вот теперь он в армии Порфирио Диаса воюет на юге Мексики. Оахака, последний оплот французов на юге, сдалась почти без единого выстрела. Шестьсот австрийцев, пытавшихся сдержать натиск врага, были изрублены на куски, и хуаристы безжалостным приливом покатились к победе. Был ноябрь, и только Мехико, Пуэбла, Сан-Луис-Потоси, Керетаро и Веракрус еще оставались в руках императора. Повсюду циркулировали сообщения о том, что маршал Базен активно ищет заступничества Соединенных Штатов, чтобы обеспечить безопасность этнических французов после его отъезда, и говорили, что Вашингтон посылает миссию в Веракрус вести переговоры с Хуаресом.

К декабрю Эль Леон снова оказался во главе своего собственного отряда и отделился от армии Диаса. Повстанцам был дан приказ не нападать на французов, а просто оккупировать оставленные ими города и деревни. Теперь мелкие перестрелки возникали только тогда, когда слишком горячие хуаристы пытались захватить город до того, как из него ушли французы.

В конце концов двенадцатого декабря Максимилиан в сопровождении своего верного друга Бласио покинул Орисабу и направился в Мехико. Он провел неделю в Пуэбле из-за очередного приступа лихорадки, часто мучившей его, и добрался до столицы только к шестому января.

В то время как Эль Леон вел свой отряд на северо-запад к Сан-Луису, Аманда подъезжала к Мехико, совсем чуть-чуть разминувшись в Орисабе с посланцем Рамона.

— Никто из богатых землевладельцев не хочет рисковать, оставляя у себя бедняжку Макса, — мрачно сообщила Агнес, — и он живет в скромной асиенде, принадлежащей какому-то швейцарскому торговцу! — Потирая пальцы над потрескивающим в очаге огнем, она бросила взгляд на Аманду, которая растянулась на подушках дивана, держа на руках сына.

— Знаю. Алехандро сказал мне. — Аманда откинула назад упавшую на лоб прядь волос. Торрес стал теперь почти постоянным посетителем, преследующим ее с решимостью настолько же пугающей, насколько и приятной. Он настоял на том, чтобы самому сопроводить их карету из Орисабы, и Аманде пришлось признать, что это сделало поездку гораздо более приятной. Хотя во всех его словах и жестах постоянно чувствовался скрытый намек, Торрес еще не пытался ничего требовать от нее, проявляя необыкновенное терпение.

— А ты — что ты чувствуешь к нему? — спросила Агнес со смехом.

Аманда пожала плечами.

— Что я чувствую, не имеет никакого значения, ведь так? Я все еще замужем за Фелипе.

— Ах, думаю, ты используешь его как щит, дорогая моя. Если бы ты не была замужем за Фелипе, думаю, ты бы все равно не подпускала к себе этого красавца кавалера. Ты все еще ждешь своего bandido.

— Я хочу домой, Агнес, — выпалила Аманда, испугав и свою подругу и себя. — Не в Каса-де-Леон, а в Техас, назад в Буэна-Виста.

— И что там тебе ждет? Твой дядя? — Агнес саркастически фыркнула. — Тебе лучше в Мексике, с друзьями, которые всегда помогут.

— Нет. Я хочу домой. — Аманда была непреклонна. — В Веракрусе много кораблей, на которых отправляются домой американские бизнесмены и послы. Я хочу оказаться среди них.

Ничто не могло удержать Аманду. Она настаивала на скорейшем отъезде из Мексики. Но листы ожидания для покупки билетов на пароход или пакетбот были бесконечно длинны, потому что все наперебой старались спастись от последствий падения империи Максимилиана.

Куэрнавака, рай императора, была захвачена и разграблена, а очаровательные сады Ла-Борда-Куинтос уничтожены. Полковник Ламадрид набрал полк добровольцев, чтобы выбить хуаристов, и ему это удалось, но он попал в засаду и был убит.

Смерть Ламадрида стала личным горем для Максимилиана, но его затмил всеобщий крах. Генерал хуаристов Эскобедо победоносно продвигался по северу, а командующий на юге и юго-востоке Порфирио Диас приближался к Пуэбле. Даже неизменно терпеливый Хуарес перенес свою штаб-квартиру из Чиуауа в Сакатекас, и Соединенные Штаты настаивали на скорейшей эвакуации из Мексики всех иностранных войск.

В девять часов утра пятого февраля 1867 года французская армия прошла маршем по Аламеда, по Калле-де-Сан-Франсиско, вдоль Платерос и по Сокало, мимо императорского дворца, в котором все двери и окна были закрыты и забаррикадированы. За ставнями окон, выходящих на Калле-де-Монеда, Максимилиан, завернувшись в серый плащ, соответствующий его настроению, смотрел, как остатки французской армии движутся к морю, чтобы отплыть в Европу.

Восемь дней спустя, узнав об ужасной резне в Сан-Хасинто, где Эскобедо искромсал на куски имперские войска, возглавляемые Мирамоном, Максимилиан оставил столицу и отправился в Керетаро, а Аманда уехала в Веракрус.

— Вы совершаете глупость, — настаивал Алехандро, подавая Аманде чистый носовой платок, чтобы вытереть слезы. Это прощание было грустным для Агнес, и она высморкала свой покрасневший нос и вытерла мокрые щеки.

— Возможно, — со вздохом согласилась Аманда, — но все же я должна это сделать.

Скрестив руки на широкой груди, Алехандро посмотрел на нее ледяным взглядом и повторил, что она совершает глупость, пытаясь уехать.

— Повсюду мятежники! Никто больше не может быть в безопасности, а вы решили ехать по дорогам Мексики в дорогой карете!

— Но вы же защитите меня, — смеясь, заметила Аманда.

— Давайте надеяться, что мои люди послужат достаточной защитой, — мрачно ответил капитан, и Аманда вздрогнула. Если бы только она не была в таком отчаянии! Но ситуация стала слишком опасной, и она боялась за своего ребенка. Она будет чувствовать себя гораздо лучше, когда они доберутся до Веракруса.

Однако всего в нескольких часах езды от Мехико тишину нарушили ружейные выстрелы и крики раненых. Алехандро выскочил из кареты, коротко приказав Аманде лечь на пол и накрыть себя и Стивена плащами и одеялами, которые она везла с собой.

— Хуаристы, — был страшный ответ на ее испуганный вопрос. Теперь она знала, что произойдет. О Боже, неужели они убьют ее? А если Рафаэль среди них? Да жив ли он еще?

Ожесточенная битва продолжалась не один час. Солдаты яростно отбивались, и как раз когда казалось, что партизаны вот-вот одолеют их, пронзительный металлический взрыв прорезал воздух. Те, кто сражался под командованием полковника Мигеля Лопеса и двигался навстречу императору, взяли хуаристов в тиски. Исход битвы решился быстро, и немногие повстанцы, оставшиеся в живых, скучились в ожидании казни, связанные друг с другом крепкими веревками.

Окровавленный из-за пули, задевшей по касательной его лоб, но, как всегда, бесстрашный, Алехандро приветствовал полковника Лопеса.

— Вы поставили себя в не подходящую для обороны позицию, капитан, — сухо ответил ему Лопес, а потом его взгляд скользнул на дверь кареты, из которой, все еще дрожа, выглядывала Аманда.

Немного смущенный, Торрес, запинаясь, объяснил, что сопровождает даму в Веракрус, и уже хотел представить ее, но его прервали.

— Я узнаю сеньору Леон, — с улыбкой сказал Лопес, подавая Аманде руку. К ярости и смятению Торреса, полковник заявил, что сам будет ее эскортом. — Но на этот раз мы поедем не в Веракрус, — сказал он, твердо отвергая все ее протесты, — а присоединимся к императору по пути в Керетаро.

— Это же в противоположном направлении, а я жду посадки на пароход, — пыталась возразить Аманда, но все было бесполезно. Через час она уже ехала с Лопесом быстрой рысью в сторону Керетаро, а капитан Торрес отправился назад к своим солдатам, эвакуирующим Мехико.

Аманда была в ярости и более чем обеспокоена относительно намерений полковника Лопеса. Этот человек не скрывал, что претендует на нее. Все в Мексике слышали рассказы о победах бравого полковника над прекрасным полом. Говорили, что он преследует женщину решительно и беспощадно, как будто в бою, и Аманда подбадривала себя мыслью, что, если ей удалось спастись от Фелипе, она сможет спастись и от любовных наступлений Лопеса. Но может быть, она вообще делает из мухи слона? Правда, Аманда уже видела раньше этот огонь в глазах мужчин и знала, что он означает. Разве Рафаэль не смотрел на нее точно так же? Она тут же прокляла себя за то, что подумала о нем.

Пленников-хуаристов заставили двигаться вместе с армией Лопеса, таща их, когда они не могли идти, и вопреки всем своим благим намерениям Аманда ловила себя на том, что ищет среди них знакомое лицо. Вдруг он здесь? Или если Рафаэль не один из этих несчастных, то, может быть, он вес равно в плену?

Стивен беспокойно заерзал и захныкал. Она крепко прижала к себе ребенка, и, закрыв глаза, мыслями перенеслась к его отцу. Рафаэль. Увидит ли она его когда-нибудь снова? Потом ее глаза открылись, и она посмотрела на сына. Да, она будет видеть Рафаэля каждый раз, глядя на Стивена, и вспоминать его каждый день жизни.

Глава 18

Несмотря на холод, солнце ярко сияло, когда Эль Леон и его последователи сопровождали Хуареса к захваченному городу Сан-Луис-Потоси. Двадцать первого февраля дон Бенито Хуарес и его кабинет министров прибыли в город под восторженные приветственные крики его жителей. Губернатор штата дон Хуан Бустаманте и высокопоставленные чиновники приняли Хуареса, позаботившись о том, чтобы президент мог обосноваться во дворце.

Эль Леона и его людей попросили охранять безопасность президента.

— Я бы предпочел сражаться, — недовольно проворчал Рамон, рисуя носком сапога узор в уличной пыли. Приклад его ружья стоял на земле, а смуглые пальцы сжимали холодный металл дула, на которое он небрежно облокотился. Он испуганно ойкнул, когда оружие вдруг оказалось выбито из его руки.

— Я бы тоже, — холодно произнес Эль Леон, — но я не настолько беспечен, чтобы использовать свое ружье вместо трости.

Покраснев, Рамон кивнул и поднял винтовку с земли. В последнее время Эль Леон стал очень вспыльчив, и ходили слухи, что это как-то связано с Амандой. Хуан подслушал достаточно из разговора между их командиром и другим человеком, прежде чем понял, что это предостережение, и он тут же передал эту информацию Рамону.

— Сейчас она путешествует вместе с полковником Лопесом, — сообщил Хуан. — Говорят, скоро он добавит еще одну победу к своему и без того длинному списку. Несмотря на то что он едет в Керетаро вместе с императором и генералом Маркесом во главе шестисот солдат, большую часть времени Лопес проводит у ее кареты.

— Эль Леон должен понимать, что ее не обведет вокруг пальца человек с такой репутацией, — возразил Рамон, но Хуан только улыбнулся наивности юноши.

— Любому мужчине трудно смириться с этим, особенно когда он почти год не виделся со своей женщиной и ни разу не держал на руках своего ребенка.

Вот и еще раз Аманде удалось благополучно выбраться из беды, угрюмо размышлял Рафаэль, злясь, что она сейчас с этим пресловутым Мигелем Лопесом. У такого человека нет никаких моральных принципов. И почему глупец император доверяет ему? Теперь Лопес везет Аманду в Керетаро, а он торчит тут, в Сан-Луис-Потоси.

Проклятие, она так близко, но все же если бы он и захотел встретиться с ней, между ними стояла целая армия, а дороги кишели партизанами и их противниками, опасными и для хуаристов, и для сторонников императора. Когда Рафаэль занимался разведкой для Диаса, это было гораздо легче, чем руководить своим собственным отрядом; к тому же ему действительно нравилась та опасная свобода, которую он ощущал, проникая в ряды врагов, чтобы добыть информацию.

И именно эта мысль разожгла идею, заставившую Рафаэля решительно отправиться к своему старшему офицеру.

После ворчливых возражений генерал неохотно согласился на предложение Эль Леона, напомнив ему, что если его поймают, то уже никто не сможет помочь.

— Я это знаю. — Рафаэль щелкнул каблуками, козырнул и вышел, весь переполненный радужными предчувствиями.

Не так уж и трудно проскользнуть в Керетаро, если обладаешь достаточной изобретательностью и воображением, сказал он себе, и его охватило давно знакомое чувство радостного волнения. И пусть его действия послужат сразу двум целям — его собственной и Хуареса.

Керетаро, расположенный в плодородной долине и окруженный пологими холмами, находился на северо-востоке горного хребта Сьерра-Корда — переполненный церквами, памятниками, витыми железными решетками и фонтанами со свежей горной водой из великолепного акведука, построенного на окраине города, сейчас город кишел солдатами и перепуганными жителями, готовящимися к бомбардировке. Важнейшим пунктом в защите Керетаро было здание, расположенное на господствующей высоте, на скале на юго-западе города. Построенный еще во времена испанского завоевания, Колехио-де-ла-Крус был частью монастырем, частью крепостью с массивными каменными стенами, просторными патио, часовней и пантеоном. Это сооружение и изолированный каменистый холм, известный как Сьсрро-де-лас-Кампаньяс, или холм Колоколов, усыпанный кактусами и возвышающийся на полторы тысячи метров на западе от Керетаро, были двумя главными его бастионами.

— Любому понимающему в стратегии достаточно только встать на холм, чтобы понять, что с точки зрения защиты Керетаро — это худшее место в мире, — отчаянно возражал принц дю Сальм, но никто его не слушал. В первые дни после приезда Максимилиан расположил свою штаб-квартиру на Сьерро-де-лас-Кампаньяс, откуда открывался вид на маисовые поля и беленые асиенды, достаточно богатые, чтобы обеспечить армию провизией. Но Маркес, главнокомандующий императора, не принял простых мер предосторожности и не оккупировал асиенды.

— Ружейный выстрел с холмов достает до любого дома, — настаивал Феликс Сальм-Сальм, — и единственный способ защитить их — это разместить на холмах достаточное количество войск.

Но у правительства не было войск. Эскобедо с шеститысячной армией двигался с севера, а Корона и Регулес с другими десятью тысячами приближались с запада. У Мирамона имелась отличная возможность атаковать армию Эскобедо до того, как две армии соединятся, но Максимилиан, как обычно, слишком долго колебался и не пришел к определенному решению.

Когда поздним вечером тринадцатого марта Рафаэль входил в город, он знал, что битва неминуема.

И где, черт возьми, Аманда, спрашивал он себя, стоя в тени стены, огибающей небольшой внутренний двор, в котором на земле, завернувшись в одеяла, спали солдаты. Она могла быть где угодно, с кем угодно.

Широкое серапе, свисавшее с плеч, закрывало его, поля сомбреро затеняли лицо, когда он сгорбившись пробирался вдоль глинобитной стены. Через несколько часов силы повстанцев бросятся в атаку на Керетаро, и он должен найти Аманду.

Спотыкаясь, как пьяный батрак, Рафаэль вышел из тени и, шатаясь, прошел по неровным камням двора, едва не падая и напевая что-то хриплым голосом. Один из сонных охранников выругался и, схватив его за руку, повернул к себе.

— Иди домой, пока не стал мишенью для пуль хуаристов, — предупредил он, — или пуль кого-нибудь из егерей, если разбудишь их!

— Егерей? — Рафаэль заморгал, как будто пытаясь понять, быстро оценивая юного стражника. — Это те бравые егеря, что сражаются за принца Сальма?

— Si. Иди домой, — отрывисто ответил он и угрожающим жестом чуть приподнял ружье.

— Ах, amigo! He угостишь сигареткой? Я так давно не курил.

Неуверенно помедлив, охранник все-таки сунул руку в карман и, вытащив туго скрученную сигарету, протянул ее Рафаэлю.

— Gracias, amigo, gracias. — Рафаэль покрутил в руках сигарету и покачнулся на нетвердых ногах, пытаясь закурить, так что стражник в конце концов зажег сигарету сам. Яркое пламя спички на мгновение осветило их черты и тут же погасло, но что-то в холодных львиных глазах пьяного пеона насторожило охранника.

Прежде чем он успел отреагировать и поднять ружье, чтобы прицелиться в широкую грудь незнакомца, часовой обнаружил у своего горла лезвие острого как бритва ножа.

— Не двигайся, — прошипел голос, от которого у часового мурашки побежали по спине. Он тяжело сглотнул, но подчинился. Ружье вытащили из его безвольных пальцев, а его самого медленно отвели в тень, причем лезвие ножа ни на мгновение не отрывалось от его горла. Ему понадобилось время, чтобы вернуть голос и ответить на вопросы, заданные суровым тоном.

— Где дом Мигеля Лопеса? Ты знаешь даму, которая остановилась у Лопеса?

Принц был с императором, а где красивая женщина, которую некоторые называли его любовницей, часовой не знал.

— Поищите в гостинице «Дилихенсиас», — в отчаянии предложил он и вздрогнул от холодной ярости, вспыхнувшей в львиных глазах. — Все офицеры едят там, и некоторые из их женщин…

Чувство невыразимого облегчения охватило юного стражника, когда он после ухода незнакомца понял, что все еще жив. Похоже, на него напал ревнивый муж или любовник, а не шпион хуаристов. Улыбка тронула губы часового, когда он посмотрел на серебряную монету в своей ладони — плату за информацию.

— Ты ведь знаешь, как женщина может заставить мужчину совершать отчаянные поступки, — сказал незнакомец, прощаясь; его голос был так холоден и суров, что часового охватила дрожь. Но разве собственная вспыльчивая Роза не доводила его до ярости, когда всего лишь смотрела на другого мужчину? Только гораздо позже, когда сражение давно закончилось, часовой понял, что ревнивый любовник был не кем иным, как пресловутым хуаристом Эль Леоном.

На улице, мигая, горели редкие фонари, и только тусклые квадраты света падали из окон домов и все еще открытых баров. Большинство жителей бежали или укрылись в своих домах, готовясь к битве и возможной осаде. Из одного бара доносился приглушенный смех, где-то неподалеку лаяла собака, когда Рафаэль остановился перед гостиницей «Дилихенсиас».

Под объемистым серапе у него были спрятаны пистолеты, и он мог выхватить их в любой момент. Рафаэль, откинув складки шерстяной ткани, пересек улицу, а затем направился к гостинице.

— Это всего лишь вопрос времени, chica, — сказал Аманде Мигель Лопес с наглой ухмылкой. — Я всегда получаю то, чего хочу. А сейчас я хочу тебя.

— Значит, вы обречены испытать разочарование, — произнесла Аманда достаточно холодно, глядя на него таким взглядом, что полковник должен был бы окаменеть. Она уже жалела, что открыла дверь своей комнаты. — Мне не нужны вы, полковник Лопес, мне нужно только добраться до Веракруса и покинуть Мексику с первым же кораблем.

— А что говорит на это ваш муж, сеньора? Интересно, одобряет ли он ваши планы? — Лопес улыбнулся, и она испуганно вздрогнула. Его вкрадчивый голос струился сквозь тугой от напряжения воздух между ними словно мрачная тень. — Как я понимаю, он был бы очень благодарен, если бы вас вернули ему, моя красавица. Ходят слухи, что вы сбежали от него, чтобы соединиться с любовником — объявленным вне закона хуаристом. И конечно же, принцесса Сальм-Сальм, с ее импульсивной романтической натурой и иногда неуместной щедростью, была просто счастлива помочь вам. — Он протянул руку и, едва касаясь, провел по ее щеке тыльной стороной пальцев. Аманда яростным жестом отбросила его руку.

— Говорите открыто все, что вы хотите сказать, полковник! Я предпочитаю прямоту инсинуациям.

— Очень хорошо. — Белые зубы блеснули под аккуратно подстриженными усами, когда Лопес улыбнулся ей; оценивающий взгляд его темных глаз нагло блуждал по ее телу. — Я хочу всего одну ночь, Аманда, и это все, что мне нужно. После ночи в моей постели не понадобится больше никаких уговоров.

Ярость захлестнула ее сокрушительной волной, руки Аманды сжались в кулаки. Самодовольный, надменный осел! Не думает же он… О, ну конечно же, думает!

— А что взамен, полковник? — любезным тоном спросила Аманда, заставляя себя улыбнуться побелевшими от гнева губами. — Что вы предлагаете в оплату за ночь в вашей постели? Мою свободу? Посадку на пароход в Соединенные Штаты? Или, может быть, королевский выкуп в драгоценностях? Понадобится как минимум все это, чтобы заставить меня опуститься настолько, чтобы разделить с вами постель!

Лопес отреагировал так, будто получил пощечину, его лицо потемнело от гнева. Он схватил Аманду чуть выше локтей и рывком прижал к своему мощному мускулистому телу.

— Надменная стерва! Я могу взять тебя прямо сейчас, и никто тебе не поможет! — Он резко встряхнул ее, и аккуратно уложенные волосы Аманды выбились из-под заколок слоновой кости и упали темными волнами вокруг ее лица. Проклятие! Он хотел эту женщину, хотел еще тогда, когда увидел ее в Мехико танцующей с императором на одном из его балов. Она была такой очаровательной, такой грациозной, с грешным и в то же время невинным обликом отстраненной сексуальности, что он стал преследовать ее. Но Аманда оставалась недосягаемой в компании Агнес дю Сальм. Теперь она смотрела на него своими обольстительными синими глазами, полными ледяного презрения, и это придало ему решимости.

Мигель грубо накрыл рот Аманды своим, настойчивым языком раздвигая ее губы. Его руки опустились на ее талию, притягивая к себе так, что она чувствовала отпечаток его желания на своем животе.

Ее так давно не целовали по-настоящему! На мгновение Аманда обнаружила, что сдается, думая о Рафаэле и о том, как он целовал ее. Мигель Лопес был красивый и сильный, он сильно напоминал ей Рафаэля такими же уверенными движениями и чувственной фацией. Аманда уже почти представила, что это он. Рафаэль точно так же обнимал ее, крепко прижимая к своему мускулистому телу, вжимаясь пальцами в нежную кожу ее рук так сильно, что оставались синяки. Его рот временами точно так же яростно захватывал ее губы, целуя до тех пор, пока они не распухали, а она не начинала задыхаться. О Боже, она была молодой и страстной, и тело предавало ее…

Сделав усилие, Аманда высвободила руки и неистово ударила Лопеса: ее ногти оцарапали его щеку, оставив кровавые борозды. Он отпустил ее почти мгновенно, и от ответного удара она покачнулась, а он тут же снова рванул ее к себе.

— Ты пошлешь за мной, Аманда, — самонадеянно сказал полковник, — и когда ты это сделаешь, я буду знать почему. Даю тебе время на раздумья до завтрашнего вечера.

Мигель презрительно оттолкнул ее, резко развернулся и широкими шагами пошел к двери, ведущей в коридор. На мгновение он остановился в дверном проеме, окидывая Аманду взглядом от взъерошенных волос и распухших губ до босых ног, выглядывающих из-под подола ночной рубашки.

— До завтра, chica. — Его мягкий голос заставил ее содрогнуться; трясущиеся руки обхватили локти, когда она посмотрела на него с ненавистью в глазах.

— Скорее врата ада покроются льдом, полковник! — зло бросила она и удовлетворенно кивнула, когда дверь захлопнулась с грохотом, похожим на ружейный выстрел. О Боже, что-то ее ждет?

Ключ с неприятным скрежетом повернулся в замке, и Аманда, привалившись к двери, закрыла лицо руками. Она должна бежать, должна выбраться из Мексики и из этой безумной войны, разрывающей страну на части. Но как? Сейчас никто в Керетаро не сможет помочь ей — все слишком заняты, пытаясь спасти то, что осталось от рушащейся империи. Даже Феликс дю Сальм не оставил никакой надежды, хотя и обещал сделать все, что в его силах.

— Сейчас я постоянно встречаюсь с Максимилианом, — сообщил дю Сальм, — и надеюсь, что он хоть немного прислушается к моим словам. Я теперь командую егерским полком, вы знаете, — гордо добавил он, и Аманда улыбнулась. Обходительный принц с его сияющими пуговицами и холеными усами стал одним из ближайших друзей императора — и в этом качестве заслужил неприязнь полковника Мигеля Лопеса.