– Доброе утро, ваше величество, – произнес Паймер. – Я решил поехать с вами.
      Его знаменитый рыжий парик, и так сидевший в последнее время кривовато, совершенно съехал. Лерена почувствовала прилив жалости к человеку, бывшему некогда столпом силы и мудрости в семье.
      – Поехать со мной – куда?
      – В замок Юнары.
      Лерена прищурилась. Откуда он может знать?…
      – Мне необходимоотправиться с вами, – умоляюще добавил Паймер, но тут же выпрямился и как-то странно заморгал. Повысив голос, он произнес: – Точнее, вамнеобходимо, чтобы я поехал с вами.
      Лерена замешкалась с ответом. Что-то в поведении старика показалось ей неприятным, но жалость к нему перевесила. Она открыла дверцу паланкина.
      Паймер забрался внутрь, на сей раз благодарно приняв помощь охраны, и плюхнулся на место напротив Лерены, которое обычно занимала Ганиморо. Императрице стало не по себе. Словно ее предали… Вдобавок ко всему она заметила, что герцог довольно долгое время не мылся.
      Как только дверца паланкина закрылась, императрица поспешила откинуть занавески.
      – Подышим свежим воздухом, пока будем ехать, – произнесла она, пытаясь сохранить непринужденный вид.
      В паланкине повисла напряженная тишина. Лерена начала было смотреть в окно, но ее взгляд постоянно возвращался к дяде. В эти моменты она замечала, что герцог тоже пристально за ней наблюдает. Большие немигающие глаза и съехавший набок парик придавали его облику нечто странное и даже нечеловеческое.
      Подобное переглядывание украдкой быстро надоело императрице, и она открыто уставилась на Паймера, но взгляд старика ничего не выражал. Лерене показалось, что с таким же успехом можно наблюдать за каким-нибудь камнем.
      Когда ехать оставалось несколько минут, герцог посмотрел на пустое место слева от себя и произнес:
      – Да, я согласен.
      Лерена и Уилдер переглянулись. Паймер обернулся к племяннице.
      – Ваше величество, вы должны позволить мне первому войти в замок. Так, на всякий случай…
      – На всякий случай?…
      Паймер кашлянул и промямлил:
      – На случай чего-либо непредвиденного.
      Лерена уже пожалела, что взяла с собой герцога. Его рассудок после смерти Юнары и Избранных помутился куда сильнее, чем она предполагала сначала.
      Старик умоляюще смотрел на императрицу.
      – Конечно, дядя. Входите первым, если вам так хочется.
      Герцог кивнул, успокоился и стал смотреть в окно. В свою очередь Лерена думала о том, мог ли Паймер иметь какое-либо отношение к тому проявлению Сефида, которое она наблюдала прошлой ночью. Или… или же именно онвызвал его?…
      Издавна считалось, что Паймер – один из тех Кевлеренов, которым не дана возможность использования Сефида. Лерена являлась единственной из оставшихся в живых, кто знал, что некоторые способности к даруу ее дяди все же имелись. Подобный отблеск Сефида сделал герцога бесценным орудием в руках императрицы и ее матери. Паймер мог решить любые вопросы – от дипломатических проблем до урегулирования внутрисемейных споров. Его способности ограничивались пересылкой короткого сообщения на небольшое расстояние – или чем-то вроде этого.
      Однако никто не мог сказать, каковы последствия событий того дня, когда Лерена принесла столь огромную жертву – свою родную сестру. Конечно, это была вынужденная мера. Убийство каждого Избранного высвобождало энергию, необходимую для того, чтобы уничтожить всех членов ривальдийской ветви рода Кевлеренов. По прошествии нескольких часов мир был все еще наполнен Сефидом. Сознание Лерены скользило по нему, как рыба по весенней реке.
      Размышления императрицы были прерваны резким окриком. Охрана Юнары продолжала нести свою службу, невзирая на отсутствие госпожи.
      Гвардейцы из эскорта императрицы отозвались положенным образом, и паланкин беспрепятственно проследовал в ворота. Лерена видела, как во двор начали стекаться Акскевлерены. Лица их выражали смесь надежды и недоумения. К чувству вины в сердце императрицы прибавилась жалость. Один из слуг кинулся было открывать дверцу паланкина, но получил отпор у солдата эскорта.
      – Все в порядке, – обратилась Лерена к гвардейцу, и тот с недовольным видом отступил.
      Слуга вновь приблизился, открыл дверцу и низко поклонился.
      Лерена собралась выйти из паланкина, но Паймер взял ее за руку.
      – Я первый, помните? – сказал он. – На всякий случай…
      Пожалуй, сумасшедший герцог произведет не лучшее впечатление на собравшихся во дворе, подумала Лерена. Пока она размышляла по этому поводу, старик уже вылез из паланкина. Удивленная императрица наблюдала за тем, как герцог поправил парик и уставился на Акскевлеренов Юнары. Те в испуге отпрянули.
      Лерена быстро вышла наружу, приветливо улыбаясь.
      – Дорогой дядя, – негромко сказала она, стараясь сохранять спокойствие. – Здесь все – преданные слуги, которые не причинят мне вреда. Они мне дороги. Пожалуйста, отойдите.
      На мгновение Паймер насупился, затем сухо кивнул:
      – Как пожелаете, ваше величество.
      Помедлив немного, он отошел в сторону.
      – Я была невнимательна к своим обязанностям, – великодушно произнесла Лерена, обращаясь к окружающим. – Я жестоко пренебрегала приближенными сестры. Вы терпеливо ждали моего приезда. У меня скопилось много неотложных дел… но все же не настолько неотложных, чтобы позабыть о моей главной обязанности – заботе о вас. Я прошу у вас прощения.
      Эффект от речи был легко предсказуем. Собравшиеся Акскевлерены хором начали выкрикивать: «Вы не виноваты!», или: «В этом нет вашей вины!», или даже: «Мы знали, что вы приедете, ваше величество!»
      Императрица скромно улыбнулась.
      – Вы так добры. Благодарю за это. Знайте, я больше не пренебрегаю вами и принимаю всех вас к себе. Кроме того, я намерена сделать замок моей покойной сестры одной из императорских резиденций и хочу, чтобы вы продолжали работать в доме, где прожили всю жизнь.
      Послышались редкие выкрики, заглушаемые аплодисментами. Лерена, ожидавшая больших проявлений благодарности, решила, что Акскевлерены не до конца поняли смысл сказанного.
      Императрица подняла глаза на внушительное сооружение – главную резиденцию Юнары, почти такую же огромную, как и императорский дворец. За ней виднелся краешек еще более внушительного купола, вмещавшего птичник погибшей сестры.
      Лерена подумала, что этот мрачный замок чем-то напоминает мавзолей. И будет кощунством войти в него.
      Может быть, Юнара и была некогда могущественна, но теперь о здании позаботится Лерена. Это ее право и обязанность. Ради пользы империи.
      – Ради пользы империи, – процедила она сквозь зубы и сделала шаг вперед.
      Внезапно снова вмешался Паймер:
      – Ваше величество, я настаиваю…
      – О, дядя! Ради Сефида!… – раздраженно бросила императрица, отодвинула герцога в сторону и направилась к замку.
 

* * *

 
      Паймер стоял неподвижно, а мимо него проходили люди. Императрицу сопровождала практически вся охрана, Уилдер и большинство Акскевлеренов, собравшихся во внутреннем дворике.
      Герцог ощущал в равной степени смятение и унижение. Он заметил, что двое охранников, оставшихся во дворе рядом с паланкином Лерены, наблюдают за ним; встречаясь со стариком глазами, молодые люди быстро отводили взгляды.
      Паймер не понял, что произошло. Он-то думал, что племянница согласилась пропустить старого Кевлерена вперед. Единственным его желанием, равно как правом и обязанностью, было защитить Лерену. Старик очень любил дочь своей сестры, предыдущей императрицы.
      Его племянница…
      Да, Паймер желал оградить и защитить ее от другой своей племянницы, ужасной Юнары…
      Герцог нахмурился. А где же Юнара? Почему она не вышла встретить сестру? Старик повернулся, чтобы спросить Идальго, что он об этом думает, но обнаружил, что Избранного нет рядом. Наверное, ушел с остальными…
      С Вардарских гор подул холодный ветер. Стоя во дворе, Паймер ощутил себя замерзшим старым дурнем. Вероятно, ему лучше вернуться обратно.
      Он бросил взгляд на охранников – те все еще таращились на него. Нет, нужно остаться. Герцог почувствовал, что парик немного съехал, и поправил его.
      Ну почему Лерена обошлась с ним так постыдно? Он – герцог, к тому же ее дядя, с ним следует обходиться более почтительно. С ним все должны обходиться почтительно. Ну ладно, подождите. Вы еще увидите!… Никто ему не нужен. Он пойдет домой сам, пешком.
      Решив так, Паймер покинул дворик, не обращая никакого внимания на вежливые оклики охраны.
      Оказалось, что он вышел на довольно оживленную улицу. Вокруг спешили по своим делам люди, не обращая на него никакого внимания. Похоже, они попросту считали герцога пустым местом: почему-то это даже успокоило старика.
      Так, в какой стороне городские ворота?… Все время прямо. Точно.
      – Лучше будет, если вы возвратитесь в аудиенц-зал, ваша светлость, – произнес Идальго.
      – А, вот ты где. Я все думал, куда же ты запропастился… Почему именно туда?
      – Подле него вы оставили свой паланкин.
      Паймер остановился прямо посреди улицы. Прохожие, пытаясь обойти новое препятствие в виде герцога, кляли его на чем свет стоит. Он не замечал этого.
      – Конечно же, я оставил его там. Как глупо позабыть такое…
      – У вас столько дел, всего и не упомнишь, – ответил Идальго.
      Паймер уловил в голосе Избранного иронию.
      – Я – герцог, – возразил Паймер. – У герцогов всегда много дел. Ты видел, как Лерена обошлась со мной?
      – Ее величество торопилась…
      – Тогда нужно было притормозить. Люди в спешке делают ошибки, ты же знаешь.
      Паймер зашагал вперед.
      – Кстати, я не заметил там Юнары.
      – Она очень опасная женщина, ваша светлость.
      – Я знаю, что все женщины опасны. Моя жизнь – цепочка несчастий, и все из-за этих женщин… Сначала моя сестра, императрица Хетта. Потом обе мои племянницы. Затем все мои… – Герцог не смог найти нужного слова. Он посмотрел на Идальго и приподнял брови. Это был сигнал, который Избранный знал очень хорошо.
      – Фаворитки? – предположил он.
      – Затем все мои фаворитки. О Сефид, как я устал от женщин!…
      – Это не совсем так… Мы должны повернуть здесь.
      Паймер свернул на еще более оживленную улицу. По ней двигалось множество чиновников, спешивших по делам, и солдат. Середина улицы была заполнена мокрыми от пота носильщиками, таскавшими паланкины и портшезы. Паймеру постоянно приходилось уворачиваться, чтобы не столкнуться с ними. На герцога по-прежнему не обращали внимания.
      – Идальго, ты забываешься. Конечно же, это так. Я тебе говорю, что отрекаюсь от женщин!
      – Простите, ваша светлость. Я не должен сомневаться в вас… По крайней мере до тех пор, пока вы не встретите миленькую девушку. Она-то уж точно заставит позабыть об отречении.
      Паймер вздрогнул: Избранный изучил его слишком хорошо. Старик нахмурился. Нет, это неправда. Не может Избранный так хорошо знать своего хозяина.
      Один из прохожих столкнулся с герцогом: тот отшатнулся, парик окончательно съехал и упал на землю. Старик нагнулся поднять его. Выпрямившись, он увидел перед собой круглое лицо с крупным носом и горящими голубыми глазами.
      – Сударь! – прокричал человек. – Вы стояли на моем пути!…
      Паймер отступил назад, чтобы лучше рассмотреть противника. Тот оказался ниже герцога, но плотнее. Он был одет в черную куртку и бриджи с красными чулками. Одеяние незнакомца сильно смахивало на униформу клерка дворцовой администрации.
      – Если бы я располагал временем, то, несомненно, преподал бы вам урок…
      Голос человека оборвался в тот самый миг, когда Паймер снова напялил парик. Лицо клерка стало белее белого.
      – Ваша светлость!… Я оченьсожалею! Не знаю, что на меня нашло…
      Паймер, словно не замечая его, двинулся дальше. В последний раз он согласился куда-либо поехать со своей племянницей. С этого момента он будет пользоваться только своим паланкином…
      Впереди показалась крыша аудиенц-зала. Совсем недалеко.
      – Идальго, я разрешаю тебе надрать мой герцогский зад, если я поведусь на еще одно прелестное милое личико…
      Не успев закончить фразу, старик понял, что разговаривает сам с собой. Он огляделся. Идальго нигде не было видно. Наверное, Акскевлерен поспешил вперед, чтобы предупредить носильщиков герцога. Избранный не должен покидать своего хозяина. Паймер вновь почувствовал себя озадаченным.
      – Ваша светлость?… – окликнул его голос с иностранным акцентом.
      Герцог обернулся и увидел невысокого лысеющего мужчину в нарядном костюме. Слуга, стоявший позади него, с любопытством наблюдал за происходящим.
      – Кто вы? – требовательно спросил Паймер.
      – Тысяцкий Авенел Кенди, – ответил незнакомец. – Я – посол республики Ривальд при дворе ее величества императрицы Лерены.
      – Понятно. Вы не видели моего Избранного?…
      Кенди смешался, не зная, что ответить.
      – Идальго Акскевлерен, – добавил Паймер, свысока рассматривая посла.
      Кенди невольно попятился назад.
      – Ради Сефида, они тоже есть в вашем королевстве, не так ли?…
      Посланник нерешительно посмотрел по сторонам.
      – Вы без охраны, ваша светлость?
      – Охраны? Мне не нужна никакая охрана. Мне нужен мой чертов Избранный!
      – Возможно, он ожидает вас в аудиенц-зале. Вы ведь туда направлялись?
      – Да-да… возможно, вы правы. Я обязательно поговорю с Идальго о случившемся. Он не должен был покидать меня.
      Кенди посмотрел на старика с нескрываемой тревогой.
      – Могу я проводить вас?
      Это предложение удивило Паймера.
      – Только до аудиенц-зала, – быстро добавил Авенел. – Я уверен, мы непременно отыщем вашего Избранного там. Я все равно туда направляюсь.
      – Как пожелаете, – ответил герцог, не совсем уверенный в том, что послу Ривальда пристало сопровождать герцога империи, тем более в аудиенц-зал.
      Через несколько минут молчания Кенди произнес:
      – Какой сегодня чудесный день!
      – Вы сказали, вы – тысяцкий?
      – Совершенно верно, ваша светлость.
      На лбу Паймера собрались морщинки.
      – Кажется, я раньше встречался с кем-то из ваших. Очень давно. Где-то…
      – Возможно, с моим предшественником?
      Паймер медленно покачал головой.
      – Нет-нет, не думаю… Почему у вас нет паланкина? Я уверен, ваше королевство может позволить себе подобную роскошь.
      – Республика, ваша светлость, – осторожно поправил его Кенди. – Теперь мы республика, а не королевство. День такой чудесный, и я решил, что смогу добраться до императорского дворца собственными силами.
      – Республика? На самом деле? – Старик остановился и вцепился в руку посла. – А что случилось с королевой Саррой?
      Герцог заметил, что Кенди озадачен вопросом. Однако через мгновение лицо посланника просветлело.
      – Ну, вот мы и на месте, – торжественно произнес дипломат, высвобождая руку от цепкой хватки Паймера. – Вероятно, это ваш паланкин?
      Кевлерен глянул через плечо. Они стояли у аудиенц-зала, а прямо перед ним – его паланкин и носильщики.
      – Да. – Он повернулся обратно к Кенди, но заданный секундой раньше вопрос уже вылетел из головы. – Ну что ж, благодарю вас.
      Кенди кивнул и поспешил со слугой к залу.
      Паймер растерянно направился к своему паланкину и залез в него.
      Как только носильщики двинулись с места, старик неодобрительно посмотрел на Идальго и произнес:
      – Тебе не следовало идти вперед.
      Идальго шутливо улыбнулся, наблюдая, как удаляется Кенди.
      – Странный господин, – сказал Акскевлерен.
      – Очень внимательный, – ответил герцог.
      – Да, очень.
      – Знаешь, мне следовало сказать ему, что Лерены там нет. – Паймер вздохнул. – Впрочем, полагаю, он и сам это скоро обнаружит.
 

* * *

 
      Когда императрица увидела замок сестры, она тут же подумала: как ее сестра могла жить в столь мрачном и перенаселенном доме-лабиринте?…
      Лерена шествовала по бесконечным коридорам. Впереди нее шел энергичный, но чересчур раболепный слуга, который останавливался через каждые десять ярдов для очередного поклона. Проходы здесь оказались такими узкими, что по ним с трудом проходил королевский гвардеец. Они были обшиты нелакированным деревом и по мере продвижения превращались в милые коридорчики с гладкими стенами и прихожими с гобеленами на стенах и мягкими коврами на полу. Комнаты из холодных голых коробок превращались сначала в комфортабельные жилые помещения, а затем уже в красивые покои с несколькими входами, хорошим освещением, каминами, столами, стульями, книжными полками.
      Пройдя мимо огромного окна с отличным видом на Омеральт и белые шапки Вардарских гор, Лерена вспомнила, что говорила ей Ганиморо после возвращения из замка Юнары.
       Этот дом– западня.Вначале думаешь, что попал не в замок, а в осиное гнездо, однако, погружаясь глубже, открываешь для себя все секреты, блеск и величие этого сооружения.
      Внушительная мощь замка открылась Лерене с полной силой, только когда она со своей свитой подошла к застекленному воздушному мосту, ведущему к птичнику Юнары.
      С высоты императрица видела не только всю столицу, но и постройки внутри собственного замка, включая ее личные покои. Этот вид должен был напомнить посетителям о том, кто является истинной силой в Хамилае.
      Лерена остановилась и улыбнулась. Теперь уж точно никто не сомневается, кто обладает настоящим могуществом в империи.
      Постоянно кланяющийся слуга широко улыбался, рукой указывая направление, хотя пути дальше не было. Лерена подняла брови и последовала к двери, за которой оказался еще один небольшой коридор. В конце его виднелась железная дверь, украшенная витражами. Слуга протиснулся перед императрицей и с явным трудом открыл дверь.
      Лерена шагнула в вольер для птиц и остановилась у галереи, украшенной резными металлическими перилами, опоясывавшими огромный купол до половины его окружности. Сверху она увидела тростниковые заросли, газоны, пруды и даже целое озеро с маленьким островом посередине. Лерена ощутила себя богом, оценивающим созданный им мир.
      Птиц здесь оказалось не очень много. Несколько пичужек порхали между деревьями и над травой, охотясь на насекомых. У края озера императрица заметила цапель, ловивших рыбу.
      Воздух был влажен и наполнен легким ароматом.
      – Простите, ваше величество… – робко начал слуга.
      – Отойди, – величественно произнесла Лерена.
      Без единого звука провожатый удалился. Толпа придворных расступилась, пропуская его.
      – Вы все тоже отойдите, – бросила императрица через плечо. – Дальше я пойду одна. Ждите здесь.
      Охранники заколебались, но Лерена еще раз твердо повторила приказ.
      Ворота закрылись.
      Императрица посмотрела на вершину купола. Стеклянная сфера висела так высоко, что Лерена не видела креплений, удерживавших конструкцию. Приступ головокружения заставил ее опустить голову, но от этого ей почему-то стало только хуже. На мгновение Лерена зажмурилась. Открыв глаза, она начала рассматривать кованые перила и винтовую лестницу, ведущую на нижний уровень.
      Императрица опустилась на мягкий и пушистый травяной ковер. Головокружение окончательно отступило. Лерена вдохнула воздух полной грудью, чувствуя запахи воды и чернозема. Да, воздух здесь прохладнее, чем на галерее, но все же это не ледяной бриз…
      Травяной попугай перепрыгнул через ее ноги и устроился рядом. Из глубины лесочка на островке донесся крик ворона. Императрица решила отправиться в ту сторону.
      Дойдя до маленького мостика, Лерена заметила, что островок разделен пополам тропинкой, усыпанной песком. Следуя по ней, императрица оказалась на опушке, спрятанной от любопытных глаз. Под ветвями виднелась простая деревянная скамейка. «Наверное, Юнара проводила большую часть своей жизни именно здесь», – подумала Лерена. Она понимала почему. Хотя императрица и знала о существовании птичника, но никогда не догадывалась, насколько это замечательное место. Маленький идеальный мир внутри мира большого.
      Вдалеке Лерена услышала лязг и громкий удар. Она вышла с опушки, чтобы посмотреть, в чем дело.
      На галерее показались взволнованные ее долгим отсутствием охранники и кто-то из Акскевлеренов Юнары.
      – Ради Сефида! – гневно прокричала императрица. – Убирайтесь! Все вы…
      Слова были внезапно прерваны диким птичьим гвалтом. Огромная стая птиц, потревоженная ее криком, поднялась в воздух. Купол наполнился ужасным шумом. Неожиданно мир оказался окрашенным во все цвета радуги. Лерена слышала биение сотен маленьких сердец и видела сияние круглых глаз. Тысячи крыльев взбаламутили воздух, превратили вершину купола в разноцветный калейдоскоп.
      Через некоторое время императрица вернулась к реальности, дыхание ее стало ровным, но мысли все еще витали где-то над травой, скользили по глади озера, порхали между деревьев, достигая верхушки птичника и вновь возвращаясь к теплой земле…
      Затем Лерена заметила мягкое голубое сияние Сефида, отражавшееся от всех металлических перекрытий купола и галереи, от кованых перил и винтовой лестницы. На сей раз императрица не испугалась. Она все поняла, и открытие поразило ее.
      Лерена засмеялась, и ей показалось, что птицы своими песнями вторили человеческой радости.

Глава 7